След пророчества

Агнешка неожиданно остановилась возле входа, поправила перчатки и распущенные волосы. Затем подмигнула мне:

– Всё пройдёт хорошо, даже не сомневайся.

Я кивнула. Складывалось такое впечатление, что чтец пыталась успокоить больше себя, чем меня.

Швейцар в потрёпанной ливрее с гербом, напоминающим расплющенную монету, приоткрыл нам дверь:

– Добрый вечер, фрейлейн, – вежливо произнёс мужчина приятным голосом.

– Добрый, – за нас двоих ответила Агнешка, и мы скользнули внутрь.

Воздух ударил в лицо – густой, как сироп: аромат кофе, духов и коньячного дыма. Зеркала в треснувших рамах множили отражения: женщины в платьях с бисерной бахромой, мужчины в смокингах с расстёгнутыми воротничками, официанты, несущие подносы с шампанским.

На сцене стоял рояль, и пианист с закатанными рукавами бил по клавишам, а саксофонист, худой как трость, выдавливал из инструмента жалобные, но красивые звуки.

Мы прошли мимо бара, где стеклянные полки были забиты бутылками с алкоголем. Бармен, ловко жонглируя бокалами, успевал подмигивать светловолосой женщине в наряде из павлиньих перьев.

А на танцполе пары кружились в дыму. Одна девушка в платье с обвисшими рюшами слишком громко смеялась, откидывая голову назад – её шея блестела от пота, а тушь растекалась, как чёрные слёзы.

Агнешка ловко обходила столики, моё же платье всё цеплялось за резные спинки стульев, словно пыталось удержать от встречи с… Эрихом.

Я прислушивалась к себе. Магия не отзывалась на зов пары. Серебряные нити не рвались вперёд, чтобы наконец-то окутать вещателя, как и его магия… молчала. Тревога росла с каждым шагом. Дым рассеивался, и я всё яснее видела столик в углу и мужской силуэт. «Может, это не… Эрих?» – с надеждой подумала я. «Наверно, он не смог прийти в кафе и отправил напарника». Я пыталась придумать объяснение происходящему, пыталась объяснить самой себе – почему нити нашей магии до сих пор не переплелись и я не ощущаю восторга от встречи с парой.

«Эрих! Что же происходит?» – так захотелось крикнуть, когда Агнешка остановилась, а я замерла за её спиной, впиваясь ногтями в ладони и жадно рассматривая вещателя.

Барон фон Лихтен сидел, откинувшись на спинку стула. Его пальцы барабанили по столешнице в такт музыке, но в чёрных глазах сияла пустота, будто кто-то выжег всё внутри. Эрих повернул голову. Наши взгляды встретились. Я задержала дыхание, мои нити магии дрогнули и… не шевельнулись. Вместо вспышки узнавания – холодная стена. И я почувствовала, как что-то ломается во мне от безразличного взора пары.

– Добрый вечер, – произнёс барон. У него оказался бархатный глубокий голос, я могла бы слушать его вечно. Агнешка поздоровалась в ответ и присела напротив Эриха.

Я продолжала стоять, не в силах двинуться. И лишь когда барон перевёл взгляд на напарницу, я смогла вдохнуть, опустила голову и тут же заметила на запястье вещателя широкий золотой браслет-хидсу.

Глава 5

– Вы опоздали, – Эрих щёлкнул пальцами, и тут же рядом с нами оказался официант. – Три бокала шампанского.

– И чашку кофе, – мой заказ привлёк внимание вещателя. Наконец он взглянул на меня, медленно подняв бровь. Я не могла поверить. Хидса на его руке означала, что он отрёкся от меня. Окончательно. "Почему?» Так хотела спросить, но вместо этого сжимала кулаки под столом и старалась казаться такой же безразличной, как он.

Агнешка тихо рассмеялась, поправляя перчатку с ажурными паутинками. Молодой официант даже бровью не повёл, записывая заказ в блокнот.

– Уверена, ты первый гость, который сделал такой заказ в это время, – Агнешка провела пальцем по краю стола. – Сюда приходят за удовольствием, чтобы на один вечер забыть о жестокой реально…

Её слова утонули в грохоте разбитой тарелки. За соседним столиком пожилая импозантная создательница, закутанная в шаль с вышитыми звёздами, спорила с молодым зрячим:

– Ваш эпический театр – это трупья философии! Искусство должно…

– Гореть, как последний вагон в пепелище? – перебил зрячий, выпуская кольцо дыма. Его трость с набалдашником в виде черепа упёрлась в ножку моего стула.

– Ну и на философские темы поговорить после пары рюмок абсента, – хмыкнула Агнешка. – Как мы… Верно, барон?

Эрих не ответил, потому что к нашему столику подошёл официант. Он принёс шампанское и кофе. Я вдохнула аромат, притворно улыбнулась, поднося чашку к губам, и… замерла под пристальным взглядом Эриха. Всего мгновенье. Секунда. Но мне показалось, что в омуте чёрных глаз промелькнула… боль? Прежде чем Эрих повернулся к Агнешке.

– Дождёмся моего друга, – произнёс барон, он взял бокал, и они с магичкой чокнулись. – Вчера он приобрёл трактат о некромантии восемнадцатого века. Не знаю, что интересного он может там найти.

Агнешка замерла. Я поняла: это не просто светская болтовня. Намёк, что местоположение доктора Мартена ещё не найдено? Но при чём здесь трактат? Мне явно не хватало опыта, и это жутко раздражало.

– Как мило, – Агнешка сделала глоток шампанского. – Надеюсь, ваш друг не забывает проветривать библиотеку?

Эрих едва заметно кивнул. «Проветривать» – кодовая фраза, означающая «место под наблюдением». Его губы дрогнули в подобии улыбки.

– Библиотека требует особого… ухода. Особенно после инцидента с молью.

Агнешка фальшиво рассмеялась, но её ноготь впился в бокал так, что стекло заскрипело. Моль – так в сводках обозначали диверсантов. Значит, агентов не просто пропали. Их вычислили.

– О, я обожаю старинные книги! – встряла я, нарочито наивно. – В приюте я пыталась расшифровать записи одного создателя. Всё в каких-то чёрных кругах и… – Я сделала паузу, будто подбирая слова, и улыбнулась Эриху. – Скажите, барон, для нас с Агнешкой найдётся работа в Митте?

Эрих поставил бокал и так посмотрел на меня, что сердце ёкнуло. Взгляд вещателя буквально кричал: «Куда ты лезешь?» Но как иначе? Я должна была найти не только артефакт, но и пропавших агентов. Их последние донесения упоминали Митте. Завтра утром я собиралась отправиться в дом агента Хранителя, и если у Эриха имелись какие-то сведения, то самое время о них сообщить. Поэтому я дерзко ответила на его взгляд. И тут же почувствовала, как Агнешка схватила меня за руку под столом.

– Боюсь, фройляйн в Митте будут не рады видеть полукровок, – ледяной взгляд Эриха как ушат холодной воды. Я знала из доклада, что штаб «Серой Лиги» располагался в Митте, но не надо меня тыкать, как несмышлёного котёнка, я ждала подсказки, а не…

– А вот и мой друг, – произнёс барон, взглянув поверх моей головы. Я еле сдержалась, чтобы не оглянуться. – Теперь будет веселее, садитесь ближе ко мне, фройляйн.

Эрих похлопал по стулу, который стоял рядом с ним. Я даже не успела привстать, как Агнешка скользнула на предложенное мне место, улыбнувшись при этом так, будто выиграла партию в шахматы. Её рука в тонкой перчатке обхватила плечо Эриха, и он наклонился к магичке, что-то шепнул, а я сжала под столом кулаки.

На стул Агнешки опустился мужчина в чёрном костюме с серебряными застёжками. Его глаза создателя – ясные, холодные, как зимнее небо, – оценивающе скользнули по мне. От незнакомца веяло опасностью.

– Фрейдрих, – представился он, и имя разрезало воздух, как лезвие по шёлку. Фон Грейфен. Проскальзывали слухи, что его фамилия связана с засекреченными заводами, где ковалось новое оружие.

– Фройляйн Агнешка, фройляйн Арина, – представил нас своему «другу» Эрих. Тут же к нашему столику подбежал официант, и барон заказал ещё шампанского. Фрейдрих усмехнулся, заметив, как я сжала салфетку.

– Кофе? – Он наклонился, и свет люстры упал на его лицо: светлые волосы, зачёсанные назад, открывали широкий лоб, прямой тонкий нос и жёсткая линия губ дополнялись шрамом на шее – неровным, будто от удара топора. – Удивительно. Где ты нашёл таких… забавных полукровок, Эрих?

В голосе создателя слышалась издевка. Он знал, что мы побоимся возразить ему, несомненно, привык к полному подчинению. Агнешка замерла, её ногти впились в скатерть, но я подняла чашку, будто не заметив оскорбления.

– В приютах учат ценить простые радости, – ответила я, намеренно сделав глоток. – А вы, герр фон Грейфен, разве не пьёте кофе?

– Кофе – для тех, кто боится уснуть. А вы боитесь, фройляйн Арина? – Фрейдрих подвинулся ближе, его колено коснулось моего под столом.

Заиграла красивая медленная мелодия, и на танцпол стали выходить пары. Агнешка внезапно встала, её рука легла на плечо Эриха.

– Потанцуем, – слишком весело воскликнула магичка и потянула Эриха, положив его руку себе на талию. Барон бросил на меня бесстрастный взгляд и повёл Агнешку танцевать.

– Боюсь? Вас? – Мой голос дрогнул, как струна, готовая лопнуть. Пальцы скользнули по замку сумочки, нащупывая холод рукояти. Успею ли? Лезвие ножа было в сантиметре от кончиков пальцев… Я вляпалась. И подставила меня Агнешка. Возможно, она знала, что на встречу Эрих придёт не один или… это был её странный способ меня спасти? Отвлечь Эриха, чтобы он не вмешался и не усугубил всё? Нет, глупости. Она просто спасла свою шкуру. Потом. Всё потом. Сейчас надо выбираться из ямы, куда я сама попала.

Фрейдрих прищурился, словно почувствовал мои опасения. Он походил на хищника, который готовился поймать жертву.

– Да, вы пугаете меня, – добавила я, заставляя губы дрожать. Я не знала, убедительно ли это выглядит со стороны, но отчаяние придавало моим словам искренности.

Создатель рассмеялся.

– Разве это плохо? – Его рука легла на моё колено, пальцы впились в ткань платья, оставляя морщины. – Чистокровных должны бояться.

Отвлёк создателя официант, он поставил на стол шампанское в хрустальном ведре. Фрейдрих не сводил с меня взгляд – его прищуренные глаза скользили по контуру губ, затем опустились к декольте. Прозрачная вуаль предательски обнажала кожу, и я почувствовала, как под ней вспыхивают капли пота. Герр фон Грейфен пододвинул мне полный бокал. Отказаться – нельзя.

– За знакомство, – создатель поднял фужер, и свет люстры отразился в его печатке. Золотой орёл с распростёртыми крыльями – точь-в-точь как на моём кулоне.

Не может быть… Кровь ударила в виски. Мама никогда не говорила, что кулон принадлежал моему отцу. Рассказывала, что это подарок от дорогого человека. Он подарил ей, чтобы она всегда была предупреждена о чтеце.

– Какой интересный… рисунок, – прошептала я, касаясь края бокала. – Он что-то значит?

– Это герб моей семьи, – ответил Фрейдрих, делая глоток. – Пейте, – приказал создатель, наблюдая за мной.

Я поднесла бокал к губам, имитируя глоток. Шампанское коснулось языка – сладковатый, газированный напиток. Я не любила алкоголь. Он путал мысли, расслаблял, терялся контроль за собственными словами и действиями. Этого добивался от меня создатель?

– Расскажите о своём гербе, – настаивала я, пытаясь выиграть время. Музыка стихла и вновь заиграла, теперь уже быстрым темпом.

Фрейдрих наклонился так близко, что я увидела уродливый шрам под его воротником.

– Орлы выклёвывают глаза тем, кто лезет в их гнёзда, – прошептал он.

Я почувствовала, как по телу прошла дрожь. Опасный маг. Даже слишком. Надо же было так проколоться в первый же день в Берлине.

К столику вернулись Эрих и Агнешка. Я невольно расправила плечи – их присутствие словно разрядило сгустившееся напряжение. Но в голове уже зрел план… «Если он действительно мой родственник…» Мысли слегка путались, вспоминались обрывки маминых слов. Она особо ничего не рассказывала, лишь что отец был иностранцем. Они влюбились, но уехать из страны он не мог, так как занимал высокий пост.

– Герр фон Грейфен, а не познакомиться нам поближе? – Решение возникло внезапно. – Во мне течёт цыганская кровь, и карты Таро я всегда ношу с собой. Позволите погадать? Карты никогда не лгут, – предложила я, улыбнувшись.

– Может, ты погадаешь… здесь, – встряла Агнешка. Видимо, пытаясь меня спасти от необдуманного действия. Поздно. Ты сама меня подтолкнула к создателю. – Мне тоже интересно.

– Слишком шумно, – отмахнулась я, доставая из сумочки Таро, – пальцы сами перебирали арканы, выискивая Повешенного, Башню, Влюблённых… На Эриха я не смотрела, испугалась, что передумаю.

– Мне нравится ваша идея, – Фрейдрих поднялся, его рука, холодная и сухая, накрыла мою ладонь. Я встала следом. Ощущение опасности не пугало, наоборот, вместо страха во мне зажглось знакомое щемящее волнение – магия искателя, будто спящий зверь, потянулась в глубине груди. «Кто знает, возможно, я узнаю ещё что-нибудь помимо семейных тайн», – подумала я, сжимая в свободной руке колоду Таро.

Покидая кафе «Романишес», я нарочито медлила, позволяя Фрейдриху вести себя под руку, ощущая, как в спину впился взгляд Эриха. На секунду мне показалось, будто я уловила обрывок его фразы, обращённой к Фрейдриху: «…ловушка для крыс…» Но, наверное, это померещилось от напряжения. Пусть так. Он носит хидсу, отрёкся от нашей пары, сделал вид, что мы не знакомы. Тогда какие претензии могут быть ко мне?

Он думает, я испугалась? Что буду сидеть и дрожать? Нет уж… Если Эрих бросил меня в эту яму, я воспользуюсь её стенами, чтобы подняться. Самый опасный путь – часто самый прямой.

Ночной воздух охладил разгорячённую кожу после душного помещения. Чёрный автомобиль блестел у тротуара. Водитель в фуражке дремал, но тут же поднял голову, услышав наши шаги.

– Домой! – приказал Фрейдрих, усаживаясь на заднее сиденье. Я заняла место рядом.

В машине приятно пахло кожей и сигарами, а через открытые окна врывался игривый ветерок, пытаясь испортить мне причёску.

– Мне нравится ваша смелость, фройляйн Арина. Расскажите, что вас привело в нашу страну? – поинтересовался он, и в его ровном голосе я не смогла разобрать: простое ли это любопытство или первый допрос.

– Деньги, – пожала я плечами, отрабатывая легенду. – А ещё ненависть к родине, где лишили меня семьи и насильно определили в приют. Там было несладко. В Данциге я познакомилась с Агнешкой, и мы решили держаться вместе. Так я оказалась здесь.

– У нас тоже детей-полукровок забирают из семей. Они обучаются в академиях, и уверен, их жизнь намного слаще, чем в приютах, – произнёс Фрейдрих. Его прохладные пальцы коснулись моих волос, кожи на шее, слегка сжали затылок. Его взгляд был тяжёлым и изучающим, словно он ждал, не дрогнет ли ресница, не выдаст меня внезапно вспотевшая ладонь. Он словно играл со мной, как кошка с мышкой, зная, что всё равно победа будет за ним. Пусть. Я пока не стану его переубеждать.

Автомобиль скользил по мостовой, а за окном проплывали остроконечные силуэты домов – строгие фасады, украшенные каменными грифонами и гирляндами из кованого железа. Газовые фонари отбрасывали на стены жёлтые круги света. Их пламя трепетало в стеклянных колпаках, завораживая. Днём в этом районе наверняка очень красиво.

Особняк вырос перед нами внезапно, как мираж. Чугунные ворота с гербом фон Грейфенов – парящий орёл – скрипнули, пропуская автомобиль. Я затаила дыхание, разглядывая фасад дома, подсвеченный подвесными фонарями, окна под стрельчатыми арками, балкон с коваными перилами.

– Добро пожаловать! – прошептал Фрейдрих, и его голос слился со скрипом тормозов. Машина замерла у подножья гранитной лестницы.

Где-то в парке за домом заухал филин, словно предупреждая: «Беги, пока не поздно!».

Я втянула воздух, пахнущий влажным мхом и цветами. Мои пальцы сжали ручки сумочки, но я упрямо направилась к парадной двери, ощущая незримые нити родства. Любопытство оказалось сильнее страха.

В холле пахло деревом. Люстры в форме когтистых лап отбрасывали на портреты искажённые жёлтые пятна. Справа – русая женщина, маг-создатель, в вечернем платье из бархата оттенка «цветущей сирени» с асимметричным подолом. На груди незнакомки сверкала брошь с парящим орлом. Лицо женщины хранило холодную красоту. Слева – светловолосый мужчина в мундире с серебряными эполетами. Его пронзительные карие глаза чтеца приковывали внимание, а трость с хрустальным набалдашником замерла в уверенной руке.

Мои пальцы дрогнули, едва не коснувшись холста. Отец! Так странно увидеть его… впервые. Чужой. И всё же… я видела, что разрез глаз у нас одинаковый и губы… форма одна – нижняя чуть полнее верхней.

Где-то наверху скрипнула дверь. Я вздрогнула, почувствовав, как Фрейдрих кладёт руку мне на плечо. Его перстень с фамильной печаткой впился в кожу.

– Оберст Карл фон Грейфен. Мой великий отец. Доказал, что не только искатели могут быть военачальниками, но и чтецы тоже, – тихо произнёс Фрейдрих. Гордости в его голосе я не заметила, зато уловила еле скрываемую боль. – Рядом моя мать… Хочешь взглянуть на моего деда. От него мне досталась сила создателя.

Фрейдрих взял меня за руку и повёл на второй этаж. Молоденькая служанка, появившаяся наверху словно из ниоткуда, дрожала, как осиновый лист на ветру. Её глаза, испуганные и влажные, скользили по фигуре Фрейдриха.

– Принеси красного вина, фруктов, жареного мяса. Всё в кабинет, – бросил создатель, не оборачиваясь.

Он провёл меня дальше по тёмному коридору, стены которого были увешаны портретами предков. Каждый шаг отзывался в моём сердце трепетом – пусть я была полукровкой и выросла не в этом доме, не знала никого из семьи. Но кровь звала, память предков пробуждалась в каждой клеточке тела. Мне так хотелось увидеть тех, от кого я унаследовала магию. Сила передавалась через поколение. Самому старшему доставалась сильнейшая магия.

Наконец, Фрейдрих остановился перед одной картиной. Затем он щёлкнул пальцами, и светящийся шар поплыл к потолку, заливая коридор неярким светом.

На портрете была изображена пара: статный мужчина с седыми висками, одетый в церемониальный наряд мага-создателя. Его осанка выдавала в нём потомственного аристократа, а руки, сложенные на груди, держали древний жезл с кристаллами. Глаза, пронзительные и мудрые, словно видели насквозь не только холст, но и души тех, кто стоял перед картиной.

Рядом с ним – женщина, чья красота казалась неземной. Её тёмные волосы, уложенные в сложную причёску с жемчужными нитями, ниспадали на плечи мягкими волнами. На шее поблёскивал кулон с изображением парящего орла, так похожий на… мой. Платье из шёлка цвета ночи облегало стройную фигуру, а в руках она держала старинный фолиант.

– Это моя бабушка, – прошептал Фрейдрих. – Графиня Эльза фон Грейфен. Искательница, как и ты.

Я замерла, не в силах оторвать взгляд от портрета. «Так вот как я буду выглядеть через несколько лет…» – подумала я, чувствуя, как сердце сжимается от странного предчувствия. Я была точной копией бабушки, только моложе: те же высокие скулы, тот же разрез глаз, тот же оттенок тёмных волос. Даже родинка над верхней губой повторяла её. На мгновенье я испугалась, что Фрейдрих заметит это сходство, но он вёл себя расслабленно, будто ничего не заметил.

– Бабушка была легендарной искательницей, – произнёс Фрейдрих, его голос звучал почти благоговейно.

Он провёл пальцем по резной раме портрета, не сводя с меня глаз.

– Удивительное сходство, не находите? Почти пугающее. Ваши… цыганские корни преподносят удивительные сюрпризы. Ваша мать, говорите, тоже была гадалкой? Она никогда не упоминала о своих… немецких знакомых?

Кровь застыла в жилах. Он не просто любуется портретом. Он сравнивает. Ищет черты. Я заставила себя рассмеяться, легкомысленно и немного глупо.

– О, герр фон Грейфен, все цыганки на одно лицо для аристократов, не так ли? – уклончиво парировала я.

Он сделал приглашающий жест в сторону открытой двери, и я с трудом оторвала взгляд от портрета, чувствуя, как сердце всё ещё колотится от волнения.

Кабинет встретил меня полумраком и ароматом старых книг с едва уловимым шлейфом лаванды. Тяжёлые бархатные шторы колыхались от лёгкого сквозняка, создавая причудливые тени на стенах.

В центре комнаты стоял массивный стол, заваленный свитками и старинными фолиантами. На полках вдоль стен теснились книги в кожаных переплётах, а в углу поблёскивал резной столик и два кресла.

Фрейдрих прошёл вперёд, остановился у камина, в котором тлели угли, отбрасывая тусклый свет на комнату.

– Здесь она работала, – тихо произнёс он, указывая на массивное кресло у стола. – В этом кабинете бабушка проводила многие часы, изучала древние тексты.

Служанка появилась в дверях с подносом, уставленным угощениями: хрустальный графин с красным вином, два фужера, блюдо с фруктами, нарезанное мясо, источающее аромат специй. Она поставила всё на столик и так же бесшумно исчезла.

Я опустилась в кресло, чувствуя, как магия этого места проникает в меня. Часы пробили полночь, и их звук эхом отразился от стен кабинета.

– Расскажите ещё о своей бабушке, – попросила я.

Фрейдрих улыбнулся, и эта улыбка, мягкая и почти нежная, преобразила его черты. Глаза, холодные и отстранённые, сейчас светились теплотой воспоминаний. Он опустился в соседнее кресло, и я заметила, как его пальцы машинально коснулись перстня с фамильным гербом.

– Бабушка была особенной, – начал он, и в его голосе прозвучала гордость. – Её способность находить потерянных людей являлась не просто талантом – это было настоящее искусство.

Создатель замолчал, погружаясь в воспоминания, а я затаила дыхание, чувствуя, как каждая клеточка моего существа жаждет услышать больше о женщине, чья сила передалась мне.

– Однажды в лесу потерялась пятилетняя девочка. Родители, отчаявшись после дня поиска, пришли к искателям. – Фрейдрих взял графин, и стеклянный звон о бокал нарушил тишину кабинета. – Никто из магов не «увидел» девочку… – Создатель налил рубиновое вино в хрустальные фужеры. – Все решили: ребёнок мёртв. Тогда родители пришли к бабушке, она взяла куклу девочки…

Я вжалась в кресло с бархатной обивкой, чувствуя, как запах старого пергамента и лаванды смешивается с терпким ароматом вина. Искатели способны определить местонахождение живого человека по его личной вещи. Если человек мёртв, то мы это тоже чувствуем и знаем, где находится тело. Но… всегда есть «но» – в течение сорока дней со дня смерти нам не указывают путь, и лишь по истечении данного срока, когда считается, что душа вернулась к Творцу, мы можем найти тело. Поэтому неудивительно, что искатели не могли помочь, значит, трагедия с девочкой уже произошла.

– Бабушка долго сидела, вот в этом кабинете, держа в руках вещь пропавшего ребёнка. А когда открыла глаза, то они слегка мерцали, что было уже признаком – бабушка нашла девочку, и та жива. «Она очень слаба», – сказала бабушка. – Фрейдрих протянул мне бокал с вином, пришлось взять. – «Душа из последних сил цепляется за нить, связывающую её с телом. Я „видела“ вашу дочь лишь потому, что искала именно душу. Поторопимся. Если успеем, то спасём вашу девочку».

Фрейдрих замолчал, сделав глоток вина. Я машинально последовала его примеру, размышляя об удивительном способе поиска. О таком я ещё не слышала.

– Они нашли девочку в пещере за рекой. Ледяная вода по пояс, лицо синее от холода, бедняжка почти не дышала. В поисковой группе присутствовал сильный зрячий, он вытащил ребёнка с того света. И таких историй много, фройляйн Арина, – создатель поднял бокал. – За великую искательницу графиню Эльзу фон Грейфен!

За это стоило выпить, и я осушила бокал, почувствовав терпкий вкус вина на языке. Слегка поморщилась, подняла глаза и замерла под пронзительным взглядом создателя. Он рассматривал меня, как… букашку. Стоило мне надоесть, как он просто раздавит пальцем.

Я поставила пустой бокал на столик, и Фрейдрих тут же наполнил его снова.

– Теперь ваш тост, – с ехидцей произнёс создатель. Его колено под столом внезапно упёрлось в моё. «Не вздумай паниковать», – прошипел внутренний голос, но сердце уже колотилось, как пойманная птица.

– Моя бабушка была хорошей гадалкой и хитрой цыганкой. Благодаря ей, табор не только проколесил всю Европу, но и выжил, – гордо сказала я и поднялась, внимательно наблюдая за создателем.

Фрейдрих усмехнулся и неожиданно тоже встал, его пальцы впились в мой подбородок, заставляя запрокинуть голову. Бокал выскользнул из моей руки, и рубиновые брызги расцвели на платье алыми маками.

– Ты слишком дерзкая, фройляйн, – прошипел создатель. Его губы презрительно скривились.

– Простите, герр фон Грейфен… – прошептала я, глядя в его зрачки, сузившиеся до булавочных головок. Моя рука метнулась к шее, туда, где пульсировала сонная артерия. Фрейдрих замер. Веки дёрнулись, и с тихим стоном он рухнул вперёд. Я едва успела отпрыгнуть, усадив его тело в кресло. Рука создателя безвольно свесилась, бренча перстнем по резной ножке.

Глава 6

«Кажется, я влипла!» – подумала я, бросив взгляд на бессо