Клеймо мажора

Почему я… Почему это случилось со мной?!

Глава 4. Данте

– Петровна, добрый день, – наклоняюсь к консьержке, читающей кроссворд. Третье слово по горизонтали. Девять букв. Французский способ казни.

– Виселица?

– Это восемь букв. Гильотина – Точно. Подходит. Вот что значит высшее образование.

– Ага. Слушай, – кручу в руках ручку. Не волнуюсь особо, но все же… – Ментов не было?

Мне так – то похуй, я подстраховался, но лучше если до предков не дойдет эта инфа.

– Ментов? Приезжали, но стояли возле первого подъезда, потом уехали.

Ну, разумеется.

– А девка, что со мной была? Когда ушла?

– Через час после вас.

– В чем?

– В спортивных штанах и длинной футболке. Наверное своя одежда совсем мятая была, – подмигивает старушка, а я усмехаюсь. Не только. Не только.

– Понял, спасибо. Кстати, страна для ссылки преступников. Австралия.

– О, отлично, почти весь кроссворд решила.

Внутри шевелится что – то неясное. Словно какой – то червяк.

– А вы чего такие кроссворды странные решаете?

– А тут всякие есть, но я, знаете, люблю тюремную тему. Преступники должны сидеть за решеткой.

– Ага, если бы мир был утопией, то планета не выдержала и рухнула. Макс пришел?

– Да, минут пятнадцать назад.

Оставляю консьержа с кроссвордом в стиле Достоевского и поднимаюсь. Но, вместо того чтобы вставить ключ в замочную скважину, как вставил сегодня Ольховской, поднимаюсь на этаж, где ревела староста. Ни следа. Как будто и не было никого. Ну раз взяла одежду, значит решила спустить на тормозах.

Я и не сомневался. Она только строит из себя смелую, а по факту типичная жертва.

Иду к себе, толкаю дверь, бросая взгляд на начищенные ботинки. И это, учитывая, что на улице дождь. От педантичности брата порой в дрожь бросает.

– Здорово, Дан, ты чего девушку приводил? Мы же договорились! Никаких твоих шлюх… – появляется этот святоша прямо передо мной.

– А все брат…

– Что все… – хлопает глазами, в руках сжимает телефон. Наверняка опять с Любой своей переписывался.

– С твоей святой Любы слетела монашечья ряса, – киваю на спальню, на что Макс вытягивается струной, сощуривает светлые глаза.

– Что ты сделал? Что ты сделал?!

– Я же сказал, что трахну ее и трахнул… – снимаю кроссы, иду в душ, прекрасно зная, что брат никогда не посмеет поднять на меня руку. Только не на человека, который всю жизнь был при нем как нянька и защитник.

– Да тебе и дело до нее не было, пока я не сказал, что хочу на ней жениться!! Данте! Вернись! Вернись, подонок!

– Слушай, Макс, тебе нужна девушка, которая заметит тебя, ну вот такого как есть, а не пустая идиотка, падкая на внешность. Ты весь год возле нее крутился, помогал, но стоило мне щелкнуть пальцами, как она оказалась подо мной. Нахер тебе такая пустышка?

– Ты специально это сделал! Ты ненавидишь меня!

– И это после всего что я для тебя делаю… Обидно, – усмехаюсь, закрывая за собой дверь ванной, в которую тут же врезается что – то тяжелое.

Глава 4.1

Макс закрывается в своей комнате, словно это решит проблему. Может уже написывает Любе с вопросами. «Почему он, а не я».

В комнате валюсь на кровать, врубая комп и погружаясь в кибер-мир, где мне нет равных. Дохожу до следующего уровня, когда вдруг Макс входит и вырывает провод.

– Эй! Я не сохранился.

– Ты в курсе, что завтра сдача курсовой?

– Ты же сделал? Оформи и мне.

– Нет, Дан, с этой минуты ты будешь делать все сам.

– С какого хера? Ты чего, обиделся?

– А причин, по-твоему, нет?! Я год ухаживал за Любой…

– А на свидание она пошла со мной. Слушай, я сделал это для твоего же блага.

– Нахуй мне такое благо не нужно! Тебе телок мало!? Ты мог взять любую, но взял Любу!

– Слушай, забудь о ней, ладно? Сделанного не вернешь, девственность не восстановишь…

– И что? Вы теперь будете встречаться? Не могла же она просто так ноги перед тобой раздвинуть.

– Встречаться, вряд ли, – медлю с ответом. – Просто покувыркались и разошлись.

– То есть она просто так легла с тобой в постель? Мы точно про Любу говорим.

– Ты с ней говорил? Спроси ее сам, пусть расскажет.

– Трубку не берет.

– Ну завтра спросишь. Ей хотелось снять с себя бремя невинности, а ей помог. На этом все. Одно дело трахнуться, но встречаться… Это слишком для меня серьезно.

– А для тебя Дан все слишком серьезно. Ты никого никогда кроме себя не полюбишь.

– Эй, вот сейчас обидно! – кричу в след. – А тебя я типа не люблю. Маму, папу, Мишаню?

– Вот уже не знаю. Любовь у тебя какая – то извращенная, раз из-за нее ты причиняешь боль.

– Ты еще заной из-за этой шлюшки.

– Люба не шлюха! Не шлюха! Она наверняка поверила, что вы будете встречаться, а ты ее обманул.

– Ты дьявола то из меня не делай.

– А что его делать, ты таким родился, – уходит Макс снова к себе, а я так и стою в проходе. Охуеть просто. Я, блять, все детство бегал за ним с носовым платком подтирая сопли, хотя я младший за мной должны были так бегать. Но я Дьявол. Заебись заявление.

Приставка уже не вкатывает. Так что беру детектив, который еще не дочитал. Ими меня как раз брат снабжает.

В какой – то момент, когда в книге следователь застыл в схватке с преступником по квартире раздается трель звонка.

И кому понадобилось прийти к нам в девять часов вечера?

Натягиваю шорты, смотрю на закрытую дверь спальни брата. Не слышал, что ли? Или ушел?

По телу ползут ледяные мурашки, пока подхожу к двери. Волноваться нечего, я подстраховался, но за весь день меня впервые посещает мысль, что Любу трогать не стоило. Или хотя бы не так. Было ведь гораздо более законных способов наказать ее, не дать развиваться отношениям с братом. Почему я выбрал самый простой? Хотя и надо признать, весьма приятный.

Смотрю в глазок и застываю. Желудок бухается в пятки, когда вижу лицо отца.

Глава 4.2

Я был так рад, что нам позволили учиться в Москве. Что мы вырвались из тотального контроля, словно предки боялись, что мы станем наркоманами или сопьемся. За год виделись с отцом всего два раза и каждый раз были паиньками, чтобы никому и мысли не пришло вернуть нас в Усть-Горск, где я родился и вырос. Маленький город, в районе Новосиба. Дыра дырой. Все жители работают на комбинате нашей семьи или возле него. Делать нечего.

Открываю двери, широко улыбаюсь.

– Папа, какой сюрприз! А чего не позвонил?

Отец осматривает меня с головы до ног. Мне порой сложно на него смотреть, потому что я по сути вижу то, каким блять занудой могу стать в свои сорок с небольшим. По идее разница у нас небольшая, но пропасть оказалось огромная. И близости как таковой никогда не было. Меня не интересовал комбинат, а он не понимает моего увлечения кибер-спортом, хотя тот и может принести мне огромные бабки, если начну играть профессионально.

– Да так. Соскучился. Пустишь?

– Да, конечно – отхожу, впуская отца. Его охранник Костя остается снаружи, кивает мне коротко. Я закрываю двери, по ощущениям возвращаюсь в детство, когда косячил, и дико боялся, что мне прилетит ремнем от отца. Я единственный, что получал. Остальных это не коснулось. Старший брат Миша, родной лишь по матери, всегда вел себя идеально, средний Макс тоже еле родной, только по отцу был недоразвитым и с ним слишком много возились. Зато мне прилетало постоянно.

– Как вы тут? Где Максим?

– Гулять, наверное, пошел. Позвонить?

– Нет, я дождусь, – поворачивается отец ко мне, внимательно смотрит на грудь. – Новая тату?

– Да, месяц назад набил. Слушай, бать, у меня очко сжимается от того как ты на меня палишь. Словно я что – то сделал.

– А ничего не делал?

– Ты свои фокусы на подчиненных тренируй, говори по факту.

– По факту? Не вопрос, – разворачивается он и идет в мою комнату. Напряжение растет максимально. Кажется, кто – то протянул тут рядом высоковольтные провода и они гудят. Он подходит к кровати и срывает покрывало одним четким движением. Сука. На постельном белье оказываются несколько капель крови. – У тебя месячные сынок?

– Очень смешно. Ну телка была.

– Это я понял.

– Она сама хотела. Кто я, чтобы красивой целочке отказывать.

– Сама хотела?! Дан, какого хера ты пиздишь?

– Она сама вошла в квартиру! У меня фотки есть!

– Мне то не пизди! Я все про эту Ольховскую узнал. Такая девочка не будет трахаться просто так! Ты чего дебил натворил?

– Да ничего с ней не будет! Она не пойдет в полицию!

– Потому что знает, что тебя никто не посадит, ведь твой отец ужинает с президентом, да?

– Что, откуда… Она тебе позвонила? – вот же продуманная тварь! – Пап, ну блять, ну переборщил, ну с кем не бывает?

– Да ты охуел тут Дан, – дергает отец ремень, но я головой качаю. – Ты что считаешь, что деньги твоей семьи делают тебя безнаказанным? Тебя жизнь вообще ничему не учит?

– Пап, убери это, мне не шестнадцать. Я терпеть не буду.

– А что будешь? По ночам на тачках гонять под двести? Девочек насиловать, дурью баловаться? – даю ударить себя ремнем один раз, второй раз укорачиваюсь и хватаю рукой. – Сегодня же едешь в Усть-Горск. Хватит с тебя самостоятельности.

– Нихуя! Я совершеннолетний! – толкаю отца. – Ты меня не заставишь! Я не поеду в эту дыру!

– Тогда останешься с голым задом. Выметайся из квартиры. И если она на тебя реально заявит. Я лично прослежу, чтобы тебя посадили лет на десять…

– Не докажет она ничего, понял?!

– Пошел вон!

– Да и пожалуйста, – именно в этот момент входит в квартиру Макс, удивленно смотря на отца и меня. – Оставайся со своим идеальным сыном. С одним и вторым. Мог меня еще в детстве задушить, чтоб проблем не доставлял!

Глава 5. Люба

Машина участкового стояла у самого края дома. Офицер курит, разговаривая с кем – то по телефону, смеется. Пытаюсь представить его лицо сочувствующим, но не могу. Кажется, что прямо сейчас он глумится надо мной. Показывает пальцем.

И если я еще думала подойти для медицинского освидельствования и подачи заявления, то теперь это решение кажется глупым. Бессмысленным.

Данте же общий любимчик, за ним не водится косяков, он умеет найти общий язык с кем угодно. Меня просто загнобят, не дадут учится ни студенты ни преподаватели… А я только кредит взяла, только учебу оплатила. Так и стою посреди улицы, думаю о том, как вообще со мной это случилось. Может потому что я в церковь с мамой не ходила? Или потому что крестик перестала носить?

А может была недостаточно жертвенной и помогающей всем этим больным детям, посты о которых мелькают в соцсети.

Вздрагиваю от оглушающего звука клаксона, который выдергивает меня из прострации.

Я тут же отхожу на пешеходную доржку и прижав к себе сумку бреду дальше и дальше. Торможу снова, понимая, что не готова ехать в автобусе и ловить косые взгляды. Тем более идти по асфальту без обуви такое себе удовольствие.

Душу жабу и все – таки заказываю такси, но сама… За свои деньги.

Таксист, с виду крупный агрессивный мужик раз за разом пытается узнать, что со мной, почему я беспрерывно реву, но меньше всего я хочу сейчас мужского внимания, мужского разговора. Кажется, сегодня я получила прививку от влечения к мужскому полу. Болезненную настолько, что до сих пор ломит тело. Поднимается температура.

В общаге я просто падаю на свою односпальную кровать, накрываясь с головой. Тело все еще бьет озноб, а на вопросы соседки просто шлю ее на три буквы. Это она виновата, да. Пыталась же остановить. Почему не настояла. Почему я поверила, что могу нравится такому, как Распутин. Могу да, но лишь затем, чтобы растоптать меня и уничтожить. За одно чертово свидание. Первое и кажется последнее в моей жизни.

– Эй, Ольховская, а сдача курсовой завтра? – толкает меня соседка. Мне хочется заорать, так меня кроет. И уснуть бы, но перед глазами его злое, насмешливое лицо. – Люба? Что случилось-то? Ты весь день лежишь…

– Марин, свали а…

– Все – таки поспорил, да? Ну я же говорила.

С каким удовольствием она это говорит… Злорадствует. Понимаю, что она всю дорогу мне завидует, но понять бы чему!

– Знаешь, что, – откидываю одеяло. – Ты меня заебала. Ты переезжаешь.

– В смысле. Ты заболела?

– Да, у меня очень заразная болезнь. Теперь со мной не то, что жить нельзя, разговаривать. Собирай свои манатки!

– Завтра соберу! Давно хотела от тебя съехать, больная истеричка! Ну а на что ты рассчитывала, что он на тебе женится?

– Пошла отсюда! – кидаю в нее подушку, и она скрывается за дверью. Подушка врезается в полотно. Секунда. Две. Три. Плохо так, что тошнит. Я сажусь на кровать, заливаясь новым потоком слез… И откуда они только берутся, кажется уже все слезные протоки высохнуть должны были.

Стук дверь заставляет вскочить. Да что ж такое!

– Я же тебе сказала! – открываю резко дверь и охаю, замечая на пороге высокого мужчину с темными волосами. Незнакомого на первый взгляд. Но стоит его сфокусировать, как понимаю, кто ко мне пожаловал. И вместо злости окутывает парализующий страх… Он пришел меня убить… За своего сына. Чтобы не рисковать.

Глава 5.1

– Впустите или будем на пороге общаться?

Его лицо было совершенно бесстрастно. Никакго сочувствия. Хотя я и не жду.

– С некоторых пор я не готова оставаться наедине с членами вашей семьи.

Мужчина дергает уголком рта. Смешно ему. Наверное, раз ему смешно, убивать он меня не будет?

Хочу закрыть двери, но он вставляет носок своего начищенного до блеска ботинка.

– Люба, я бы хотел извиниться за своего сына. Возможно я бы смог чем – то вам помочь? Как – то сгладить ситуацию.

– Сгладить? Вы шутите так? Каким образом? Оплатите операцию по восстановлению девственности? Вернете мне самоуважение? Может быть посадите вашего сына в тюрьму?

– В полицию ты не пошла сама, – напоминает он, жестко обрубая мою истерику. – В данном конкретном случае ты не стала на него заявлять, а у него я так понял есть доказательства, что все было обоюдно.

– Тогда чего вы тут забыли?!

– Я всего лишь хочу помочь…

– Но как?!

– Ты недавно взяла довольно большой кредит на учебу. Потянешь ли ты его?

Смех рвется из груди. Вместо него селится отчаянье.

– То есть, вы хотите откупиться…

– Помочь.

Господи, как же это заманчиво. Одним щелчком решить все проблемы, зарабатывать, чтобы помогать родителям, а не покрывать кредит. Потом еще гордится, что полчаса со мной в постели стоят как четыре года обучения в престижном вузе Москвы. Но я больше никогда, никогда не смогу себя уважать, гордо идти по жизни… Буду все время бояться, что кто – то узнает, что кто – то ткнет пальцем.

– Нет, вы хотите, чтобы я не только чувствовала себя шлюхой, я ею стала? Увольте. Спасибо за сочувствие, дальше я как-нибудь сама.

Хлопаю перед носом миллиардера дверью, впервые за день чувствуя удовлетворение. Я справилась, я отвергла выгодное предложение, справилась с соблазном… Я не стану опускаться до их уровня, я просто никогда больше не хочу иметь ничего общего с семьей Распутиных.

Иду на свою кровать, хочу снова накрыться одеялом, когда вдруг мой телефон брякает сообщением. Уже не первый раз, но именно сейчас смотрю кто это наяривает. Бегрман. Макс.

«Завтра же курсовая? Ты в чате не написала».

«Завтра. Сейчас напишу. Спасибо, что напомнил»

Глава 6. Люба

С утра тяжело. Не могу подняться с кровати. Тело словно приклеено. Верчусь под одеялом в глупой надежде, что вчерашний день мне приснился.

Между ног почти не тянет, кажется, как будто и не было ничего, но память подкидывает слишком яркие образы, душу крутит от боли, что оказалась такой непроходимой идиоткой.

Поверила в то, что сама себе придумала. Может он вообще на меня не смотрел никогда, может и правда с кем – то поспорил. Слезы новым потоком по щекам. Сегодня будет еще один день страданий, да. Я просто не могу оторвать себя от постели. И слезы боль облегчают. Но наплакаться вдоволь мне не дает стук в дверь.

Я скидываю одеяло только после того, как слышу голос Аси…

– Люба! Я знаю, что ты там! Просыпайся!

Ася… Странная девочка, которую я взяла под свое крыло. А может она единственная, кто готов терпеть мой начальственный тон. Ну еще Максим с его другом. Теперь еще Андрей, который вечно крутится возле Аси.

Встаю, плетусь к двери, чуть ее приоткрывая. Бледная тень, словно жидкость, протискивается в комнату, удивленно смотря на бардак.

– А что тут случилось?

– Переезд. Через сколько пара?

– Первая уже кончилась. Сейчас идет вторая. И все крайне удивлены, что тебя нет. Ты же никогда ничего не пропускаешь! А кто будет отмечать посещаемость?

– Пусть преподаватели этим занимаются.

– Да что с тобой? Заболела? Слушай, я знаю, как тебя взбодрить…

– Мне уже страшно…

– Я же вчера тебе не дорассказала. Короче нашли ту девушку.

– Какую?

– Ну ту, которую у института похитили в Хабаровске. В общем, ее держали три дня без воды и еды. Ну и насиловали по очереди. Там такие синяки и разрывы, хочешь посмотреть? – она пихает мне телефон, а я головой качаю. Ася планирует стать адвокатом по уголовным делам и спокойно относится к насилию, про которое читает, а меня устроят гражданские. Но одно хорошо в том ужасе, о котором она вещает. Это произошло не со мной. Никто меня не бил, никто три дня не держал в подвале, никто не насиловал до разрывов и синяков… Наверное, уже одно это можно считать большой удачей.

Сделаю вид, что ничего не было. Что я никогда не мечтала о Данте. Что я никогда не соглашалась на свидание.

А неудачный первый секс – это просто плохой сон, который уже закончился.

Да, это самое лучшее…

– Так ты заболела? Предупредить преподавателей?

– Нет… Не надо. Просто отравилась чем – то, – Одним подонком. – Но мне уже легче.

Встаю с кровати. Иду в душ, но высушить волосы не успеваю. Да и не хочется. Как и красится или подбирать красивую одежду. Так что иду сдавать курсовую с мокрой головой и мерзким ощущением, что все всё знают. Все и правда смотрят, но лишь потому что так выглядеть я себе никогда не позволяла… А теперь словно плевать. Я даже в зеркало на себя смотреть не могу.

– Ты и правда бледная. – заботливая Ася, прижимает ладонь к моей щеке. Лбу… Я максимально вжимаюсь в нее, словно это может спасти меня от удивленных взглядов. Словно это может спасти меня от него… Данте. Он уже рядом. Я чувствую его каждой клеточкой, которая дрожит от страха и омерзения. Я не хочу с ним разговаривать, я даже видеть его не могу. Меня парализует, когда он подходит слишком близко, общается со своим другом Егором, а смотрит прямо на меня. Краем глаза замечаю, что он выглядит как всегда с иголочки, смеется, болтает, делает вид, что ничего в его жизни не произошло. А так и есть… Подумаешь изнасиловал. Сколько еще было таких вот девушек как я… Может я зря не пошла в полицию? Может я смогла бы обезвредить опасного маньяка? Надо просто выяснить… Сколько было таких как я. Он все ближе. Нас отделяют всего пара человек. Я почти чувствую запах его кожи, в котором меня вчера он почти искупал, как в грязи.

Хочется вцепиться в его лицо, стереть эту мерзкую улыбку с его губ, но меньше всего мне нужно, чтобы кто – то узнал, что произошло. Судя по всему, пока никто не в курсе. А значит Данте оставил вчерашние фотографии себе… Остается надеяться, что он взял что хотел и теперь забудем о моем существовании…

– Ольховская, что это с тобой? – врезается в сознание его насмешливый голос. Черт… – Голова мокрая, лицо без макияжа, вид такой словно ты из помойки вылезла. Отравилась что ли?

– Сибирской рыбой. Мерзкая такая была, красивая снаружи, но гнилая внутри.

Решаюсь поднять взгляд, пока все обмениваются историями своих отравлений, сочувствуют мне. Смотрю Данте прямо в глаза. Его взгляд темнеет, а жевалки двигаются на острых скулах. Он шагает ко мне, но меня спасает преподаватель…

– Заходим, не толкаемся.

Хочу пройти поскорее, за Асей, но этот гад стискивает мою руку выше локтя, сжимая до боли…

– Отвали, Распутин!

– Не ори… Сначала обсудим твой крысиный поступок.

– Мой крысиный? Ты не попутал?

– Сейчас ты расскажешь, что не звонила моему отцу? Или, что не взяла у него денег? А еще строила из себя невинную овцу. Я ж почти виноватым себя почувствовал. Может даже извиниться хотел, предложить отношения…

– Что за чушь?! Это не правда!

– Не звонила моему отцу? – дергает меня к себе, а я лишь молюсь, чтобы никто не увидел нас вот так, нос к носу.

– Звонила, да, но денег я не брала.

– Расскажи это святому Бергману, который верит в твою непорочность, я вчера лично убедился, что ты такая же как все… – он все ближе и ближе подтаскивает меня к себе, коротко на губы, дрожащие смотрит.

Мне плюнуть в его лицо хочется, но и так слишком много внимания привлекли.

– Люба, Данте привет, – голос Максима, всегда тихий и спокойный прерывает истязание. Рука еще в захвате, но уже не больно.

– Здорово Бергман. Галстук бабуля выбирала? – ядовито усмехается, потом поворачивается ко мне. – Нам еще есть, о чем поговорить, Ольховская.

– Да пошел ты, – дергаю рукой. Распутин сразу ее отпускает. Уходит в аудиторию, а я тру руку.

– Семейные разборки? – подает Максим голос, а я резко поворачиваю голову к нему. У него и правда смешной галстук. Я и сама не раз смеялась над его внешним видом, но никогда не задумывалась, как это выглядит со стороны. Отвратительно.

– Недоразумение скорее, – отворачиваюсь от него и шагаю к двери.

– Так вы не вместе?

– Да с чего мы должны быть вместе?! С чего ты это взял?

– Просто, подумал… Ну нет так нет… Не хотелось бы просто, чтобы ты оказалась его очередной зарубкой на кровати, надеялся, ты выше тех куриц, что падки на его внешность, – стыдит он меня до такой степени, что выть хочется.

– Я выше, – выплевываю. Сегодня даже тихий и спокойный Макс крайне раздражает. – Меньше всего меня в парнях интересует внешность.

– Ольховская, вы там шоу устроить решили, поэтому так задерживаетесь?

Стискиваю челюсти, когда вся аудитория заливается смехом. Правда слышу я только один голос, голос подонка, который одним свиданием исковеркал мне жизнь. И что он болтал про деньги? Я же ничего не взяла! Ни копейки!

Глава 6.1

Я всю пару как на иголках. Наверное, впервые не могу слушать преподавателя. Про конституцию и кодекс. Про законы, которые в данном конкретном случае бессмысленны.

Все решает сила.

Все решают деньги.

Сколько было таких случаев, когда люди с деньгами выходили сухими из воды.

Тру правую сторону щеки. Поворачиваю голову, тут же накатываясь на острый взгляд Распутина.

Не смотрю на него, лучше на преподавателя, или на Макса, который сел сегодня от меня за три ряда. Не то, чтобы я обижаюсь, но это странно, потому что он всегда где – то рядом.

Как Андрей возле Аси.

Он подсовывает ей какую – то книгу, а она усмехнувшись сует ее в сумку. Вчера я бы обязательно спросила, о чем она, но сейчас все что могу это прокручивать в памяти вчерашний день и собственную глупость.

Задаюсь вопросом, когда свидание, казавшееся идеальным, вдруг стало казаться подозрительным.

В момент, когда он заехал к себе домой?

Когда делал селфи?

Когда дарил цветы?

Я настолько потерялась в собственных иллюзиях, что даже не задумалась, с чего парню, который весь год меня игнорировал, более того не помогал ни в одном проекте вуза вдруг приглашать меня на свидание.

Пока я тону в чувстве стыда, пара заканчивается, а преподаватель просит сдать курсовые.

Я словно сомнамбула отдаю свою работу, коротко отвечаю на просьбу узнать кто не сдал и тороплюсь уйти.

Мне просто тошно.

Одним воздухом с ним дышать. Терпеть его презрительные взгляды. Я даже не знала, что он может смотреть вот так. Словно я пыль под его ногами.

– Люб, ты в порядке? – участливая Ася кричит мне в след, а я тороплюсь, иду до туалета и долго обнимаюсь с унитазом.

Как я буду с ним дальше учиться?

Я не смогу.

Я просто не смогу каждый день находится рядом. Думать, вспоминать, чувствовать себя униженной и грязной.

Минута за минутой, а я просто сижу, собирая себя по осколкам. Кто – то заходит в туалет, а я торопливо стираю слезы.

Сейчас наверняка Ася будет требовать ответа, почему всегда веселая и яркая Люба вдруг превратилась в унылое серое пятно…

Звенит звонок на следующую пару, и я отдираю себя с пола. Встаю, держась за стенку. Двигаю щеколду, толкая дверь кабинки и ахаю, замечая в зеркале безжалостный взгляд. Острый как бритва. Данте, как притаившийся хищник, готовый напасть в любой момент.