Последний вояж

– Извините. Но на ваши вопросы я отвечать не обязан. Так, что простите, но прошу оставить меня одного. Прощайте.

– До свиданья.

Утро мне показалось в этот раз особенно серым. Идти на завтрак не было никакого желания. Апатия и еще раз апатия. Одеяло нежно обнимало, подушка затягивала. «Нет! Не хочу вставать. Останусь тут. Потом спущусь на обед. Совсем нет желания двигаться». Вчерашняя энергичность иссякла. Хотя ожидать, от Кирилла Семеновича откровенности было глупо. Он ничего существенного не сказал, зато сказали его жесты. Боится чего-то. Но чего? Вот вопрос. Что останется на улице, если Петра все-таки обвинят в убийстве. Или, что узнают о его небольшой роли в этом деле. Или нет никакой роли. И весь разговор на балконе, это просто договоренность об очередной афере, существование которой, для хозяина не секрет.

Одеяло откинуто. «Да уж отдохнешь тут! Все мысли только об этом деле. Мисс Марпл местного пансионата. Осталось раздобыть информацию. А то строю предположения на пустом месте. А отсутствие реальных фактов влечет к фантазиям, лишенным хоть какого-нибудь здравого основания».

Тишина на территории способствовала планомерному развитию мысли. Солнышко пригревало, ветки тихонько шелестели над головой, народ разъехался по экскурсиям, либо отправился на пляж.

– Доброе утро, Ниночка!

«Нежданно, негаданно. Может прикинуться мертвой? Нет, не пройдет».

– Доброе, Римма Борисовна.

Она тяжело опустилась на лавочку рядом со мной. «Как это я не заметила ее приближения? Задумалась просто. Ладно, выслушаем очередную порцию поучений и будем дальше строить предположения. А может, какой-нибудь планчик составим».

– Вас не было на завтраке. Вчера за ужином были расстроены. Может это из-за убийства произошедшего вчера в отеле?

– Странный вывод. Может это из-за того, что меня бросил мой курортный ухажер?

Неопределенно качнув головой старушка, откинулась на спинку лавочки.

– Возможно. Но, так как я навела справки о мужчине, с которым вас видела Леночка, то смею утверждать, что вы скорее беспокоитесь о том, что его задержали по подозрению в убийстве своей жены. Чем о том, что возможно он вас бросит.

В этот момент вид у меня был, наверное, очень забавный с отвисшей челюстью.

– Навели справки?

– О да. А что вы так смотрите, дорогая? Нужно же было понять, с кем вы имеете дело. Сейчас так просто ошибиться в человеке. Не все же так легко читаемы как наш инженер среднего звена, – уголок ее рта презрительно приподнялся.

– Но каким образом?

– Описала администраторше мужчину, рассказала жалостливую историю. Не очень трудно.

– Ну, вы даете, конечно, Римма Борисовна! И что вы еще узнали?

– Вы сразу же стали ко мне более благосклонны? – она похлопала меня по руке, – Ничего я тоже была нетерпима к пожилым людям в вашем возрасте. Мы все время брюзжим, говорим много и не всегда по делу. А забота о других это у меня наверное вошло в привычку, после того как Виточка осталась у меня на поруках.

Можно было прервать разговор о Виточке не очень интересовавший, так как пришла долгожданная информация из источника совершенно неожиданного, но не выслушать было бы порядочное хамство.

– На поруках? В каком смысле?

– Муж с детьми разбились в автокатастрофе. Мой муж тоже уже умер к тому времени. Вот и стали жить вместе. У нее немного нехорошо стало с головой от всех этих событий, понимаете. Нет, она вполне адекватна. Просто иногда может забыть, где она и что ей нужно сделать. Поэтому я ее оберегаю. А это был умный ход, выслушать меня.

– Могла бы и не слушать, но нужна информация и я не знаю, как ее достать в отличие от вас.

– Одного не понимаю. Ведь в отношении вас никаких сомнений у милиции нет. Тогда, что же? Знакомы вы недолго и в страстную любовь до гроба можете не рассказывать, не поверю.

Повздыхав немного, пришлось отвечать.

– Тут несколько факторов. Во-первых, немного я все-таки влюблена, во-вторых, когда приехала на курорт в голове витала мысль о приключении, понимаете меня? Вся жизнь у меня как однообразное полотно. Никаких ярких пятен. Хотелось чего-то интересного. И вот событие. А у меня только одна роль, получается, сходить с ума от любопытства и строить теории из ничего.

– А в третьих?

– Я подслушала один разговор. Поэтому сейчас и думаю только об этом убийстве.

– Ясно, моя дорогая. Думаю, стоит сказать, что информацию я узнала через одного моего друга. Он живет здесь. Доедем до него, и там вы все подробно расскажете и о разговоре и о своих подозрениях.

– А он, что работает в милиции?

– Работал. Сейчас на пенсии. Уверяю, даст сто очков вперед любому молодому.

– Не сомневаюсь.

– Кстати, Матвей Иванович позвонил мне сегодня с утра и сообщил информацию об убийстве. В свою очередь интересовался, почему я обратила внимание на Вяземского. Так что едем?

– Конечно.

В длинной череде частных домов нужный нам ничем не выделялся. Невысокий деревянный заборчик, покрашенный в светло-зеленый цвет, за ним на участке разрослись кусты сирени и жасмина. Живописно. Просто мечта. Дорожка до домика выложена гравием. Небольшая веранда в углу столик, стулья и небольшой буфет. На нем уже стоят приготовленные чашки. Три. «Шерлок Холмс, просто, был уверен, что приду». Чайничек с чаем. Печенье в вазочке и варенье.

Хозяин вышел из-за угла дома. Невысокий, суховатый, обширная лысина, маленькие умные глазки осмотрели сначала меня, а потом Римму Борисовну. В нем чувствовалась необычайная уверенность и сила. Характер никуда не спрячешь.

– Римма Борисовна, смею заметить за эти годы, что мы не виделись, вы несколько не изменились. И все так же любопытны, как и раньше.

– А ты все так же злой на язык, как и раньше, Матвей Иванович. И лестью ничего прикрыть не можешь.

– Проходите на веранду, поговорим. Представь девушку.

– Это Нина Николаевна. Думаю, можно просто Ниночка. Вы не возражаете, Ниночка?

Ниночка была не против и помотала головой. Рассевшись по местам, мы чинно распили первую чашку чая. Мои старички сначала поговорили о своих товарищах, потом о жизни, потом еще о чем-то. Немного поскучав, я занялась печеньем и не заметила, как они оба сидят, уставившись на меня с немым вопросом, даже поперхнулась кусочком. Матвей Иванович сложив руки на колени, обратился ко мне.

– А теперь слушаю вас, девушка. Что за интересный разговор вы подслушали, где и при каких обстоятельствах.

Под его пристальным взглядом рассказала все: как и где познакомилась с Петром Георгиевичем, про нашу милую шутку, что ночевала в его номере и очень подробно про утро, попыталась достаточно детально передать разговор. Под таким взглядом, не только расскажешь, что от тебя требуют, но и также, что ты шпион ЦРУ, маскирующийся под учителя.

– Вот мне интересно, Нина, почему вы решили, что этот разговор важен и имеет отношение к убийству? Лиц не было видно и второго собеседника вы не опознали, так ведь?

– Да.

– И имен конкретных тоже.

– Просто, мистер Икс, как я его обозначила для себя, назвал второго Кирюша. Такое же обращение использовал и Петр, когда упоминал своего партнера. Это совпадение. Потом жену он назвал Конфеткой. Не думаю, что в отеле найдется много женщин походящих под такое описание.

– Почему же? Там отдыхает много народу. Ладно, вы уверены. Будем исходить из этого. Что вы хотите от меня?

– Хочу больше узнать о самом убийстве. Как оно было совершено? Какие детали? Да и о самом Петре я не особо много знаю. Мистер Икс мне интересен. Он не из постояльцев отеля. Но человек состоятельный, мне так кажется.

– Требовательная вы женщина. Но это дело показалось более сложным, чем на первый взгляд, пока вас слушал. Неожиданный оборот, если принимать во внимание разговор услышанный вами.

– Это подстава?

– Возможно. Посмотрим, что смогу узнать, заходите завтра с утра. И еще, Нина, если Кирюша на самом деле замешан и соответствует описанию, данному вами, то он слабое звено. Попробуйте поиграть на его нервах, заходите вечерами в бар ресторана, сделайте загадочный вид, будто вам что-то известно. Тогда он, возможно, запаникует и свяжется с мистером Икс. Дерзайте. Но будьте осторожны.

– А как мы узнаем, что он связался? Надо будет тогда следить за ним.

Матвей Иванович усмехнулся.

– Не бегите впереди паровоза. Найдется, кому последить.

Я выпрямила спину, поставила чашку на стол. «Нет, это какая-то постоянная дискриминация!!!!»

– Извините, конечно, Матвей Иванович, но я хотела бы в этом деле участвовать во всем. Все-таки…

– Нина, возможно, все намного серьезнее, чем вы себе представляете. Если замешаны большие деньги, то сметут всех, как букашек.

– Я сказала, что хочу участвовать.

– Вы можете испортить работу других людей.

– Можно подумать я какая-то ванильная блондинка с силиконом вместо мозгов!

– Ладно. Все равно данную версию, хоть и будут проверять, но не достаточно глубоко. Тогда сегодня в бар. А завтра с утра пораньше походите ко мне и решим. Все. До завтра.

Вечером мы прогуливались с Риммой Борисовной и Виталией Сергеевной вдоль берега. Разговор был на отвлеченные темы, но параллельно с этими мыслями в голове роились сотни других. По взгляду моей монументальной спутницы было видно, что ей тоже трудно сосредоточиться на другом предмете. Меня удивил Матвей Иванович, так быстро согласиться помочь совсем незнакомой женщине. Да его об этом попросила хорошая приятельница. Но всякие отношения даже самые дружеские и теплые имеют пределы. По-моему они заканчиваются далеко за пределами убийства и помощи в его расследовании.

Впереди показалось здание отеля.

– Доброго вам вечера, Ниночка. Надеюсь, все пройдет хорошо. Особо не задерживаетесь.

– И вам спокойной ночи, Римма Борисовна. И вам Виталия Сергеевна.

– Да, спокойной ночи.

Не совсем уверенным шагом я направилась к главному входу. «Черт! Черт! Черт! Трясешься как заяц. А изображала из себя чуть ли не Рембо. Хочу участвовать в деле, я не ванильная блондинка с силиконом вместо мозгов… Вот ужас то! А надо сидеть в баре и загадочно посматривать на мужика. Какая малость. Все, хватит! Не хныкать!»

Решительный вдох, потом выдох. И вот они огонечки танцпола, впереди виднеется арка и проход в ресторан. Отличный наблюдательный пункт, известный мне со вчерашнего вечера. За барной стойкой сидели две куколки неопределенного возраста, но точно младше меня. Это заставило немного приосаниться, сделать независимое лицо. Присев на высокий табурет немного подальше от них мило улыбнулась бармену.

Коктейль заканчивался, я уже не знала с какой еще стороны потеребить соломинку, чтобы это выглядело непринужденно, народ прибывал, и стало достаточно шумно, но нужного мне субъекта что-то не наблюдалось. Может, пропустила?

– Простите? А можно в ресторан попасть как-нибудь еще?

– Есть небольшая дверь из бокового коридора. Но о ней мало кто знает и пользуется в основном персонал.

– Спасибо.

Ну что же поиграем сегодня в шпионов или нет? Нет, надо подождать еще, вдруг появиться. Будто отвечая на мои мысли, в зале появился Кирюша и направился, ловко лавируя между людьми, вглубь ресторана. Посмотрел на часы. «Ух, ты! Значит, ждет кого-то. Какая удача. Если это мистер Икс, то нам понадобиться дверь бокового коридора. Или он через всех попрет? А чем черт не шутит!» И конечно поперлась туда. Правда потеряла время на поиски этого самого коридора, запрятали его так, будто это стратегический государственный объект. Неудивительно, что им пользуется только персонал.

Бархатные портьеры занавешивали проход. Немного отодвинув их, увидела, что столик, который занял Кирилл Семенович, располагается как раз в одном шаге, но все равно слышать ничего не слышно, а из-за деревянной перегородки еще и толком не видно. Пришлось, чуть ли не по-пластунски подползти поближе.

– Как ваши дела, Кирилл Семенович?

– Это я у вас хочу спросить как наши дела?

– Все идет по плану.

– Вы что с ума сошли! И это ваш план? Убить его жену и свалить вину на Вяземского? – Разуванов почти переходил на визг. Послышалось какое-то бульканье.

– Если не перестанете истерить, как баба, то что-нибудь и с вами случиться. Так, что успокойтесь.

– Да, да. Конечно.

– Что с дамочкой? Она что-то хотела от вас, как я понял из телефонного разговора?

– Я не смог узнать известно ли ей что-нибудь конкретное…

– И?

– Но она спросила, верю ли я, что это Петр убил свою жену.

– Черт побери! Если я говорю, что связываться со мной только в экстренных случаях, то это значит в экстренных. К тебе может еще с десяток людей придут и тот же вопрос зададут, каждый раз ко мне бросаться будешь?

– Просто она была очень настойчива и кажется, я, и сегодня ее здесь видел. Может она следит за мной?

– Не паникуй раньше времени. Разберемся…

Неучтенный с самого начала момент – сзади раздалось настойчивое покашливание. Официант смерил меня лукавым взглядом.

– Вам помочь чем-то?

– Нет, нет спасибо. Просто заблудилась.

– Выход там,– он указал на занавеси.

«Упс!»

– Что могу сказать вам, моя дорогая. Провели вы эту операцию, не так чтобы уж великолепно. Рассмотреть смогли второго?

Я отвела глаза. Было утро, Римма Борисовна и Матвей Иванович, оба взирали на меня с большим неудовольствием. Такое ощущение, что меня поласкают на общем собрании директор и завуч.

– Нет, не успела. Меня заметил официант и вежливо попросил удалиться, пока он не вызвал охрану. Такая угроза поступила, после того как я замешкалась и попыталась рассмотреть лицо мистера Икс.

– Ясно еще и у официанта на памяти остались. Невезуха, однако.

«Что уж тут, еще скажешь! Толком ничего не узнала».

– А сидящие за столом обратили внимание на вас с официантом?

– Нет. Парень, который меня заметил, обслуживал другой столик. К ним он потом не подошел. Я немного понаблюдала из коридора.

– Уже неплохо. А как воспринял наш неизвестный беспокойство Разуванова по поводу ваших вопросов?

– Как трату своего времени. Не воспринял всерьез.

– А вот это уже отлично. Не воспринял в серьез и хорошо, у нас есть время, значит. Но теперь требуется другой повод в связи, с которым Кирюша обратится к своему боссу.

– Мне больше не ходить в бар. Или все-таки оставаться на посту?

– Ходить. Еще как ходить.

– А вы следите за Разувановым?

– Следит мой человек.

– А почему я в этом не участвую?

– Потому что он более незаметен, чем вы моя дорогая. Для вас другая роль. Пока просто доводить Объект своим присутствием через день, два подойдете к нему с предложением.

– С каким это?

– А с таким. Что вы кое-что знаете об убийстве Жанны Вяземской и готовы забыть обо всем за определенную плату.

Брови мои поползли вверх. «Ничего себе! И отправлюсь вслед за ней. Нормально, кто же в наше время додумается выступать шантажистом по делу об убийстве. Но есть свой резон, конечно».

– Вы удивлены, Ниночка? – это уже Римма Борисовна, – Но с другой стороны. Только у вас есть возможность заявлять что-то подобное. А мы сможем все-таки вычислить нашего Икса.

– И каким образом? Думаете, он сам попреться меня убивать? Что-то сомневаюсь.

– Да самым лучшим способом от вас избавиться будет смерть. Хороший свидетель – это мертвый свидетель. Просто нужно устранить к тому времени Кирилла Семеновича со сцены, чтобы им не воспользовались, как посредником в переговорах с вами. Вот и все.

«Дело пахнет уже не керосином, а шизофренией. Уж не знаю, что и хуже. Черт!». Да, теперь на своих собеседников я взирала с большим недоверием.

– И как вы собираетесь это сделать? Если не секрет, конечно?

– Все зависит от вас в первую очередь Ниночка. Он тоже на подозрении. Но первым, конечно, подозревают мужа. У него больше возможностей и мотивов. Он должен запаниковать. Запаниковать на столько, что броситься в бега. Думаю, долго натиск держать не придется. Клиент уже почти дозрел. С убийствами, никогда не связывался. Стезя – экономические преступления.

– Хм, уже успели навести справки?

– Да, не сидел, сложа руки. По делам проходил, но никогда к ответственности не привлекался. Ушлый тип и свое дело знает. На этой почве они и сошлись с Вяземским. Тому нужен был человек со связями в определенных кругах и нечистый на руку.

– Не очень хорошо для характеристики твоего кавалера, милая.

– Да не очень, Римма Борисовна.

– Это я к тому, что не так уж он и невинен.

– Вполне возможно. Но кто без греха, пусть первый бросит камень. Махинации, не убийство.

Они переглянулись. Матвей Иванович, хлебнул чаю. Потом потянулся за папкой, лежащей на столе. Там их было несколько.

– Что можно сказать о Вяземском Петре Георгиевиче? Вообще, как ничего плохого, так и нечего хорошего. Свой бизнес, который стал приносить большие доходы относительно недавно, лет пять назад. Причем очень неожиданно у нашего бизнесмена откуда-то возникли деньги, когда он оказался в неприятном положении почти банкрота. Тогда-то его партнером и стал Кирилл Семенович Разуванов. Более подробно об их отношениях и какую роль в его фирме играет партнер, пока не удалось узнать. Но все будет. Жена его, ныне покойная, по документам никакого отношения к бизнесу не имеет. Надо бы узнать как ее девичья фамилия…

Он задумался и, перебрав между пальцами листы папки, вздохнул и снова вернулся к реальности.

– Стар стал. Память подводит. Но где-то я уже видел ее лицо… Нет, не могу вспомнить. Ладно, потом придет.

– Не переживай все вспомнишь.

– Ох, Риммочка, главное сделать это вовремя.

И рассмеялся.

– Вернемся к нашим баранам, – его пальцы, немного скрюченные от артрита, взяли другую папку. – И так. Наша Жанна Вяземская, была убита двумя выстрелами оба в грудь. Похоже, в номер она впустила убийцу сама, либо у него были ключи. В первую версию вериться больше, потому что следов борьбы нет и следов волочения тоже и крови в других помещениях номера. Крови не было и на полу. Только на кровати.

– Волочения…

– Да, волочения. Наша дама была найдена горничной, на кровати в одном полотенце, с еще не совсем высохшими волосами. Поза по фотографиям была такова, что как, будто она прилегла, пытаясь привлечь убийцу своими прелестями, а не просто упала на нее, после выстрелов. Возможно, рассчитывая просто на разговор.

– Думаете, это был хорошо ей знакомый человек?

– Ну, сами посудите, Нина Николаевна. Вы бы стали расхаживать перед незнакомым человеком в одном полотенце, стали бы ложиться на кровать?

– Нет, не стала бы. Но у нее был совсем другой характер. Она любила эпатаж и свое тело. Любила красоваться перед другими.

– Возможно. Но тот факт, что она легла на кровать сама, говорит о многом. Вы так не думаете?

Я пожала плечами. Даже перечитав детективов, чувствуешь себя профаном, когда сталкиваешься напрямую с преступлением. Стоит довериться профессионалам.

– Поехали дальше. Оружие на месте преступления не нашли. Осматривать весь отель, мне кажется, смысла нет. Преступник унес его с собой.

– Почему не кинуть его там, стерев свои отпечатки пальцев.

– Переволновался и унес с собой.

– Ага. Подготовился, достал пистолет где-то, некоторое время разговаривал с жертвой и видимо в легком тоне, раз она сама легла на кровать, выстрелил. А потом взял и разволновался? Что-то слабо вериться.

Старичок ухмыльнулся.

– Все верно говорите, Нина Николаевна. Такой вряд ли разволнуется, если учитывать, что пистолет с глушителем.

– Да, точно, почему я сама не догадалась. Ведь выстрела никто не слышал.

– Нет, никто не слышал. Так, что наш неведомый друг просчитался, пытаясь скинуть вину на мужа. Как обычно убивают мужья в припадке ревности или злобы? Душат, режут и т.д. Главное слово тут «в припадке». То есть человек в сильном нервном возбуждении. Даже, если он копил в себе злобу очень долго и даже готовился к совершению мести. Такие преступления обычно очень личные и совершаются по-другому. А не аккуратные и последовательные, как это.

– Согласна. Тогда зачем забирать оружие?

Он сложил пальцы домиком.

– Наверное, затем, чтобы обставить свою диверсию полностью.

– Но пистолет не нашли при обыске номера Петра?

– Не нашли. А вот где могут найти, стоит и нам поломать голову.

– Почему поломать? Надо узнать, куда он ходил в то утро, помимо администратора, вот и все. Мне кажется, за ним следили, а потом уже все сделали.

– Да это понятно. Но Петр Георгиевич отказывается отвечать, где провел час до того как объявился у стойки администратора с вопросом о водных лыжах.

– Это глупо.

– Глупо, но факт.

– Что же делать?

– Не знаю. Попробовать узнать о его друзьях.

– Да. Он говорил мне в начале нашего знакомства, что остановился у друга, а не в отеле.

– Странно, что он его скрывает и то, что знакомый еще не объявился.

– Не имей сто рублей, а имей сто друзей. А все равно никто не подтвердит твое алиби.

«Вот опять я за стойкой буфета, для поправки бюджета служу…» Правда, я не для поправки бюджета, по другой причине, но за стойкой буфета, опять улыбаюсь бармену. Опять те же девицы напротив, будто выслеживают меня ей-богу. Соломинка от коктейля, высокий табурет и зоркий взгляд. Правда время от времени надо делать скучающее лицо и отвечать на вопрос: «А что такая милая девушка делает тут одна? Может составить компанию?» Приходиться врать или грубить. Но грубить, в крайнем случае, уже. Обычно, обходимся простым сарказмом. Типа: «А я, в общем-то, не одна, в помещении еще 10 человек включая вас».

«Гложет сердце кручина, давит грудь подоконник, ой, где ж ты бродишь, мужчина… Пришел бы уже в конце то концов! Долго еще ждать!» Знакомая фигура появилась в зале, не поднимая головы, прошел к тому же столику, что и вчера. Уселся. Пришлось немного пройтись, сталкиваясь с танцующими парами и остановиться рядом с входом в ресторан. «Нет, ему явно не до посторонних, если даже начну танцевать перед ним кукарачу, не заметит». На часы не смотрит, просто погружен в себя. Встречи сегодня не предвидится. Стоит попробовать. Возможно, пошлет, а может проговориться. А может, может… Гадать не стоит.

Прошлась по дуге, чтобы он не сразу меня заметил и не смог подготовиться морально и настроиться на вранье. Тихонечко присела на краешек диванчика. Замечена была секунд через сорок, когда меню было положено на стол. Даже вздрогнул от неожиданности.

– Черт!

– Добрый вечер, Кирилл Семенович. Вот зашла в бар, развлечься, увидела вас. Думаю надо обязательно подойти поздороваться, а то, как-то неудобно.

– И вам доброго вечера.

Подошел официант и вопросительно посмотрел на меня. Не оставляя времени будущему сотрапезнику, сразу же затараторила заказ.

– Спасибо.

– Все будет через минуту.

– Спасибо,– это уже бухгалтер. Немного пришел в себя в глазах недовольство и недоверие.

– Как прошел ваш вечер, Кирилл Семенович?

– Он проходил прекрасно, пока вы не появились.

– Зачем же так грубо? Я ничего плохого не хотела, просто немного пообщаться. Узнать, может вам что-то известно о ходе следствия?

– Вам то, какое дело?

– Мне? Просто хотелось бы знать? Я ведь имею к этому непосредственное отношение.

– Непосредственное? В каком смысле?

– Я прохожу по делу, как свидетель. С Петром Георгиевичем мы были довольно в тесных отношениях.

Разуванов препакостно хихикнул, рожа его стала масленой и гадкой. «Черт! Зачем ляпнула про эти отношения?».

– Да уж тесных, это точно. Дорогуша, у него таких тесных отношений в каждом городе, наверное, по нескольку штук. Не припомню за какой-нибудь из его мимолетных подружек такого беспокойства за судьбу Петруши.

«Ладно. Напустим тумана на главную сцену, может, клюнет». Наклонилась к нему поближе и доверительно так сказала:

– Тесных, не только в том смысле. Вы Кирилл Семенович лишком примитивны. В этом деле мы с ним повязаны более серьезными узами.

Передо мной поставили тарелку, пришлось откинуться назад. Но я выдержала долгий, испытующий взгляд и мило улыбнувшись, взялась за вилку. «Вот теперь можно поесть с чистой совестью, противник выведен из строя».

– А знаете, я очень хотела бы узнать о Петре больше.

– Что же именно?

– Много ли у него друзей? Как устроена его жизнь? Кстати, а как зовут его дочь?

– Диана.

– Красивое имя. А как на счет друзей?

– Нет, не много. Всего один.

– Да, что вы говорите, печально.

– У Петра тяжелый характер, – Разуванов потянул за узел галстука, пытаясь его ослабить. – А что вы имели в виду, когда сказали, что в этом деле повязаны с Вяземским более серьезными узами?

– Господи, Кирилл Семенович, что вы так сразу на пролом то? Лучше ответьте на мой вопрос. Кто этот загадочный друг, с ангельским характером как я полагаю?