Африканский тиран. Биография Носорога. Начало

Кифару бросался ей в ноги. При этом он старался чётко, как учили старшие товарищи, играть в мяч, который выскакивал из брызг песка и оказывался у Бахати или Абрафо. Зэма кричала, что было нарушение, но её не слушали, потому что все видели: отбор прошёл чисто.

Под конец второго, решающего матча, в котором Катикати снова вели, Зэма несколько раз падала на Кифару. Наверное, подустав, она хотела ему хоть как-то отомстить, сделать больно, однако делала только приятно. И не только потому, что без них двоих преимущество оказывалось на стороне Катикати, но и потому, что близость её разгорячённого, облепленного песком тела, придавала Кифару новых сил.

– Ты это специально, – тяжело дыша, шипела она, отталкиваясь острыми локтями от его живота и вставая.

– Не умеешь проигрывать, учись, – бодро отвечал он, морщился и шлёпал её по шоколадной ляжке. – Больно!

– Потерпишь!

И он с удовольствием терпел.

Последний гол долго не залетал. Хотя Киджиджи забили к тому моменту всего восемь и отыграться уже явно не могли, они ушли в глухую защиту, стояли стеной и были полны решимости умереть, но не сдаться.

– Уберите автобус! – смеялся вместе с друзьями Кифару.

Это было одно из футбольный выражений, почерпнутое им благодаря журналу с голыми девушками. Там была карикатура на английских футболистов, которые буквально выкатили и поставили перед своими воротами командный автобус с уплетающем бутерброды шофёром. Судья разгневанно свистел, зрители кричали «Уберите автобус!», а англичане бегали вокруг и протыкали шипами на бутсах шины, чтобы уж наверняка.

Киджиджи тоже не переспрашивали, что они имеют в виду, хотя едва ли понимали. Про автобусы на острове, разумеется, слышали, но как они могут быть связаны с футболом, оставалось лишь догадываться. А догадываться сил уже не хватало.

В конце концов, Зэма сделала вид, будто ей важнее вернуться домой во время, вся команда рванула в атаку, Кифару чудом перехватил отбитый защитниками мяч и закатил его в пустые ворота. Предыдущий позор был отомщён.

– Хороший у вас мячик, – сказал на прощание Бахати. – Приходите ещё. Мы всегда вам у нас рады.

– Пляж общий! – сжал кулаки один из раздосадованных проигрышем противников, однако Зэма обняла его за плечи и повела прочь, хмуро оглядываясь.

В следующий раз они наверняка подготовятся получше. Ничего, в следующий раз и у них, возможно, снова появится Таджири.

– Я пойду за ними, – шепнул Кифару на ухо Абрафо. – Надо разузнать, кто у них гостит.

– Дались они тебе! Пошли лучше ко мне. Мать приготовила куку-пака.

Куку-пака, жареная на гриле курица, тушёная затем в кокосовом соусе, попала на Кисиву из Конго. Здесь многие умели её готовить, но у матери Абрафо, действительно, получалось вкуснее всех.

Соблазн был велик. Дома едва ли его так накормят. Курица или таинственные гости?

– Оставь мне кусочек. Я только гляну, кто там приехал, и сразу прибегу. Даже остыть не успеет.

Абрафо задумался.

– Может, мне тогда тоже с тобой махнуть?

Кифару уже понял, что снова победил, и припустил за Зэмой.

Шнурок развязался

Абрафо нагнал его в зарослях у дороги на окраине Киджиджи, где тот прятался, наблюдая за недавними противниками, которые понуро прощались и расходились по домам. Это подтверждало, что Зэма говорила не о городе, а о себе. Гости были её, личные.

Отдав кому-то из друзей предавший их сегодня мячик, она пошла по тропинке в направлении центра города.

– Ты знаешь, где она живёт? – зачем-то шёпотом поинтересовался Абрафо.

– Откуда? Мне такие, как она, вообще не нравятся.

– Ты всё о своём.

– Не отвлекайся, бежим.

Прячась за кустами, они сделали небольшой крюк, обогнули всю компанию и пересекли дорогу прямо перед носом у двух раздражённо просигналивших им машин. Машины были похожими на джип Имаму, но только гораздо более представительными, не такими потасканными, да ещё и с брезентовыми крышами. Каким ветром их сюда занесло, оставалось лишь гадать.

– Видал? – выдохнул Кифару, когда они благополучно оказались на другой стороне улицы под сенью низкорослых пальм.

– Думаешь, это они?

– А кто ещё? Говорил тебе, тут что-то нечисто.

Абрафо больше не спорил.

Когда они, крадучись за Зэмой, добрались до того места в укрытии очередных кустов, откуда было отчётливо видно, как она прошла в железную калитку кривоватого кирпичного забора, окружавшего такой же кирпичный дом, выкрашенный ядовито-зелёной краской, обе машины – пустые и с выключенными моторами – уже стояли тут же. По улице перед домом прохаживались, вероятно, соседи, делавшие вид, будто им всё это совершенно не интересно.

Абрафо не успел прихватить приятеля за руку, как тот прямо через кусты продрался на дорогу и беззаботно направился к зелёному дому. Кифару хотелось послушать, что говорят люди.

Взрослые на чужих детей внимания обращают мало, поэтому никто их не остановил и не стал расспрашивать, откуда они и как тут оказались. Местная детвора, в свою очередь, брала пример с родителей и тоже предпочитала не отвлекаться от обычных уличных забав.

Дом за забором по здешним меркам выглядел вполне представительно. Дорогой мячик явно не был единственным достоянием семьи Зэмы. Не поэтому ли к ним пожаловали необычные гости?

– Кто это приехал? – поинтересовался Кифару у старушки, сидевшей поблизости на табуретке и курившей длинную сигарету.

Старушка оставила его вопрос без ответа и только поглаживала сморщенной рукой пригревшуюся у неё на коленях белую кошку. Глаза у неё при этом были какими-то стеклянными и ничего хорошего не предвещавшими.

Машины только с первого взгляда издалека показались им пустыми. На самом деле в одной по-прежнему сидел водитель: мордатый парень в белой, как старухина кошка, бандане, отчего его кожа выглядела ещё чернее. Он тупо смотрел на калитку.

Тут из дома, а чуть позже – со двора, послышались женские крики, точнее, окрики:

– Эй, постойте! Куда вы её ведёте! Отпустите!

К женскому голосу присоединился мужской:

– Не надо! Не трогайте её! Я всё заплачу… Подождите!

Кифару почувствовал, как люди вокруг резко отхлынули. Очевидно, они застали приезд «гостей» и ждали чего-то подобного. Только старуха осталась сидеть, глядя в другую сторону.

Из калитки вышли двое молодцов в ярких майках, обтягивавших мускулистые торсы. Следом появился третий, постарше, в расстёгнутой розовой рубахе. На груди – гирлянда золотых цепочек. Одной рукой он тащил за собой упиравшуюся Зэму. Во второй поблескивал предмет, подозрительно похожий на пистолет.

Зэму не плакала, однако лицо её противно корёжила гримаса страха. Нет, даже не страха – ужаса.

Кифару смотрел на неё, смотрел на мужика в розовой рубахе, на яркие майки и знал, что сейчас произойдёт. Как будто с ним это уже случалось раньше. Правда, он не помнил, чем всё тогда закончилось.

Нагнувшись, он подобрал с дороги ветку, ни длинную, ни короткую, лежавшую тут, вероятно, с незапамятных времён. Ветка была голая, без сучков и перерубленная с одного конца топором или мачете, отчего конец этот выглядел достаточно острым.

Съёжившись и старясь выглядеть на свои девять лет, Кифару вышел из-за машины и медленно направился прямо навстречу розовой рубахе.

Вблизи мужик показался ему ещё огромнее.

Зэма упиралась, и он уже не тащил её, а толкал.

Золото на тёмной груди сверкало.

Те двое, что вышли первыми, собирались занять свои места: один – второго водителя, другой – пассажира. Он распахнул дверцу в ожидании Зэмы.

Кифару прошёл мимо него. Прошёл так спокойно и невозмутимо, что тот даже не додумался его остановить.

– Дядя, – сказал Кифару розовой рубашке, – у тебя шнурки развязались.

Сказал он первое, что пришло ему на ум. Главное было говорить достаточно тихо, чтобы не было понятно.

– Чего? – так и среагировал похититель. – Чего ты там бормочешь, суслик?

«Суслик» приблизился к нему вплотную, преграждая подступы к машинам. На Зэму он даже не смотрел. Всё его внимание сосредоточилось на руке с палкой и на пистолете.

– Дядя, – сказал он чуть громче. – Мне тебе нужно кое-что важное сообщить.

И он невинно поманил так ничего и не заподозрившего собеседника ладошкой.

Когда ты вооружён пистолетом, весь мир кажется тебе испуганным и притихшим. Ты можешь им повелевать, можешь командовать, можешь делать с ним всё, что тебе вздумается. Это ясно всем. Кроме, разве что, вот таких несмышлёных карапузов.

Мужик машинально наклонился.

– Выкладывай, только по…

Наверное, он хотел сказать «покороче». Но не договорил.

Кифару резко выбросил руку вверх, и остриё палки с противно чавкающим звуком вонзилось похитителю в глаз.

Дальше всё происходило, как говорится, будто в замедленной съёмке.

Розовый циклоп отпустил Зэму и от боли выронил оружие, схватившись обеими руками за лицо и палку, которую Кифару так у него в глазу и оставил.

Потому что теперь для него важнее всего был пистолет, упавший ему прямо под ноги.

Подобрав его, он развернулся и, тоже держа тёплую ещё рукоятку обеими руками, не думая, пальнул в ближайшего из противников, того, что стоял у открытой дверцы.

На яркой майке вспыхнуло ещё более яркое, красное пятно, а сам парень послушно сел на подкосившиеся ноги.

Кифару почти выронил пистолет, никак не ожидая такой сильной отдачи, которая чуть ни оторвала ему пальцы. Но он справился, потому что ему предстояло сделать ещё два выстрела.

Вокруг кричали уже все.

Это он понял позже, а тогда, оглохший и натянутый, как тетива лука, повернул дуло пистолета в сторону второго бандита, который, так и не успев сесть за руль, одним прыжком обогнул капот машины и отчаянно бросился на него. Слишком отчаянно. Неужели он думал, что Кифару не выстрелит? Хотя откуда ему было знать о том, что в украденном журнале с девушками он как-то вычитал и запомнил слова одного американского наёмника, который так и сказал бравшей у него интервью журналистке:

– Если уж вынул оружие, воспользуйся им. Не собираешься пускать его в ход, не трогай.

Второй выстрел получился увереннее. Пистолет будто приноровился к рукам нового хозяина, был благодарен ему за возможность показать своим убийственные способности и не мешал.

Последний из гостей, до сих пор сидевший за рулём, так и не понял, что происходит. Он слышал грохот выстрелов, видел, как падают один за другим его подельники, но не видел, откуда стреляют. Поэтому он крутанул ключ зажигания, собираясь дать задний ход и смыться, мотор затарахтел, он дёрнул рычаг коробки передач, спохватился, что не снял с ручника, чертыхнулся, машинально глянул в пыльное зеркальце за ветровиком, но вместо зеркальца увидел направленное на него дуло.

Дуло плюнуло свинцом.

После третьего выстрела наступила тишина.

Только шуршали по щебню колоса продолжавшего откатываться назад джипа, на руле которого лежал потерявший лицо труп в красно-белой бандане.

Из дома выскочили родители Зэмы. Мать, высокая женщина в синем халате, обняла онемевшую дочь, а отец набросился на беснующегося от боли и ярости одноглазого бандита, сбил с ног и принялся пинать, как заправский футболист.

Взгляд Кифару упал на улыбающуюся старуху и стоявшего рядом с ней друга.

Абрафо смотрел на него так, будто видел перед собой привидение.

Привидение махнуло ему рукой, повернулось и бросилось наутёк.

Они долго бежали по дороге, потом огородами, потом свернули в деревья, бежали, не оглядываясь, хотя понимали, что никто за ними не гонится.

– Погоди! Не лети так! Кифару! Стой! – взмолился наконец Абрафо. – Ты совсем чокнулся?

Остановились, с трудом переводя дух, переглядываясь и нервно пересмеиваясь.

– Ну, ты даёшь!.. Мама дорогая! Ты же их убил! Ты их грохнул! По-настоящему!

Кифару вместо ответа стащил через голову мокрую от пота майку и завернул в неё драгоценный трофей.

Абрафо поперхнулся.

– Ты что, собираешься его хранить?! Тебя же…

– Что меня же? – Кифару посмотрел на друга исподлобья. – С ним надёжнее. Ты сам видел. Там ещё патроны остались. И теперь я знаю, как им пользоваться. Не выбрасывать же.

– Покажи!

Пришлось снова разворачивать майку.

Они сели на корточки и долго рассматривали оказавшийся совсем не большим чёрный пистолет типа револьвера. На короткой рукоятке в овале значилась марка производителя – Webley. Пузатый укороченный барабан на шесть патронов. У основания дула наверху – гравировка: Webley & Scott Ltd. Рядом с курком – прямоугольная дужка. Если отвезти дужку назад и надавить на дуло, пистолет переламывался, демонстрируя отверстия в барабане, два из которых были по-прежнему заткнуты патронами. Над барабаном – ещё две гравировки: MADE IN ENGLAND с одной и MARK IV 32 с другой.

– Красивый, – вздохнул Абрафо.

– Одной пули не хватает, – сосчитал Кифару. – Наверное, он им успел воспользоваться раньше.

– Ты сам-то понял, что сделал? – Абрафо потрепал друга по шее. – Ты уложил троих тремя выстрелами!

– Я спас Зэму.

От которой теперь многое зависело. Если она расскажет родителям, кто они такие, последствия будут непредсказуемыми. К ним наверняка наведаются. За такое не грех и отблагодарить. Во всяком случае, так поначалу решил Абрафо. Правда, подумав, он же пришёл к выводу, что не факт.

– У тех бандитов могут быть дружки.

Кифару посмотрел на пистолет. Если два, то не так страшно.

– Но это уже не наше дело, – продолжал рассуждать Абрафо, когда они двинулись через лесок дальше. – Ясно, что её отец влип в какую-то историю. Они приехали за долгом. У него не оказалось денег, и они решили забрать Зэму. Как заложницу. Мы… ты им помешал. Они теперь твои должники. Представляешь?

– Не представляю и не собираюсь, – буркнул Кифару, хотя ему было приятно слышать такие слова от старшего товарища. – Она им ничего про нас не расскажет. Она нас не знает. Мы ведь тоже про неё до сегодня ничего толком не знали.

– Нас могли узнать другие, пока мы оттуда уматывали.

– Ты что, боишься?

– С чего ты взял?

– Тогда не пугай меня. Я там и так чуть в штаны ни наложил.

– Ты?

– А ты думал! Ты кому-нибудь в глаз палку втыкал?

Они споткнулись, снова остановились, и обоих вырвало.

– Вот теперь можно и куку-пака у твоей мамаши отведать, – подытожил Кифару, вытирая кулаком губы.

Ночной разговор

О случившемся они, разумеется, никому рассказывать не стали. Убийство – дело на их острове неслыханное, а уж тем более как минимум тройное. Похвастаться, конечно, хочется, но не до такой степени, чтобы лишиться всего. Это понимали даже дети.

Поэтому про события в Киджиджи Кифару услышал только на другой день, когда Таонга вернулась с рынка.

– Ты представляешь, – начала она за ужином, – вчера в Киджиджи убили троих. Говорят, бандиты заезжие.

– Откуда у нас взяться заезжим бандитам? – недоверчиво хмыкнул отец, усталый после рыбалки. – Наверняка обычные сплетни. Она там любят набить себе цену. Не повторяй всякую чушь.

Таонга упорствовать не стала, однако Кифару показалось, что она как-то странно на него посмотрела.

После ужина он улучил момент, и когда отец отправился поиграть с друзьями в домино, спросил Таонгу:

– Это правда?

– Что правда?

– Ну, про бандитов…

Она пожала плечами.

– А кто их убил?

Она потрепала его по волосам.

– Никто толком не знает. Говорят, хозяин дома, на дочь которого они напали. Или даже его младший сын.

– Младший сын?

– Да. Соседи будто видели какого-то мальчика с пистолетом. Наверное, сын.

– А этот хозяин, он-то сам кто? Зачем на него было кому-то нападать?

– Кифару, ты уже большой и должен понимать, что нападают на тех, у кого водятся деньги.

Он сделал удивлённо-испуганное лицо.

– Значит, и на нас могут напасть?

– Не дури! Я имею в виду лишние деньги, шальные.

– Разве деньги бывают лишними?

– Не в том смысле.

– А в каком?

– Если у тебя появляются деньги нечестным путём, скажем, если ты кого-нибудь ограбил или обманул, то этот человек имеет полное право потребовать их у тебя обратно. У нас деньги только те, которые мы с твоим отцом зарабатываем своим трудом. Они честные.

– И их мало, – добавил Кифару, глянул на возмутившуюся было тётку и добавил примирительно: – В смысле, у нас нет лишних.

– Вот именно.

Однако, слухи не затихали и даже ширились. Поговаривали, что убитые, действительно, члены какой-то опасной кенийской банды, и что в любой день могут явиться те, кто захотят за них отомстить.

Эта перспектива ни Кифару, ни Абрафо не нравилась.

– Зачем ты полез? Ничего бы они этой Зэме не сделали.

– Откуда ты знаешь?

Абрафо не знал.

Родители на всякий случай запретили им играть в футбол на пляже и вообще отходить далеко от дома или школы, поэтому встретить Зэму и узнать всё из первых рук они тоже не могли. Хотя очень хотели. Настолько, что Кифару решил пробраться под покровом ночи в Киджиджи и всё выяснить самостоятельно. Без пистолета. И без Абрафо. Один. Чтобы никого не подводить. И чтобы никто не подвёл потом его. Единственное, что он взял с собой, так это отцовский фонарик.

По ночам дороги на Кисиве не освещались ничем, кроме скудного света из окон домов. Но это касалось только улиц, а чтобы перебраться из города в город приходилось двигаться в кромешной тьме, если не считать мутной и высокой в это время года Луны.

Тишину нарушал только стрекот цикад да уханье далёкого филина.

На полпути Кифару представил себе, что будет, если его хватятся. Ничего хорошего, но он принял решение, как тогда, с веткой, а раз принял, он уже не мог отступить. Он должен был увидеть, чем всё закончилось. Если закончилось.

Диких животных, несмотря на несчастье с матерью, он не боялся. Считалось, что их здесь просто не водится. На то он и остров. Даже одичавших собак. Собакам нужно было чем-то питаться, поэтому они зря от людей не убегали. Крокодилы – дело другое, но крокодилы дальше береговой полосы не заходили. А Кифару пробирался в Киджиджи напрямки, через спящий лес.

Когда он добрался до цели, Луна уже уплыла далеко ему за спину.

Только сейчас он понял, что отыскать нужный дом будет вовсе не так просто, как ему представлялось. Тогда был день, и они шли за Зэмой. Обратно бежали без оглядки. Неудивительно, что он не запомнил никаких ориентиров.

Прислушался, будто надеялся услышать моторы джипов.

Ну, конечно! Джипы! Если он найдёт их, то найдёт и дом.

Однако сколько он ни бродил по ямам и колдобинам вдоль безлюдных улиц, никаких джипов ему так и не попалось. Что вполне объяснимо, ведь отец Зэмы наверняка их либо спрятал, либо куда-нибудь подальше отогнал. А если он не такой дурак, как Кифару, который только сейчас это понял, то он давно уже сграбастал всё своё семейство в охапку и удрал отсюда подальше, так, чтобы их не нашли.

Кифару собрался развернуться и искать обратный путь, когда заметил кошку, безшумно перебегавшую улицу в том месте, куда падал свет от забытого кем-то и самостоятельно затухающего костра. Ночью все кошки серы, однако эта была явно белой.

Если эта та самая кошка, подумал Кифару, она может бежать сейчас домой. И поспешил за ней. Ему снова показалось, что однажды он это уже проделывал.

Бежала кошка неспешно, то и дело останавливаясь и принюхиваясь, будто не хотела, чтобы он отстал. А потом свернула в сторону и исчезла.

Кифару растерянно замер.

– Стрелок пришёл, – сказал почти над самым ухом противный голос.

Он испуганно шарахнулся и услышал квакающий смех.

– А я думала, ты смельчак!

Кифару пригляделся к тени у забора. Неужели та самая старуха?

– Всех назад тянет, – продолжала тень. – Вот и Зэмка твоя когда-нибудь возвернётся. А пока нет, не ищи её. Спасаться уехала от всякой нечисти. Только спасаться бы ей надо не от них, а от отца. Он ей жизни не даст. Он никому жизни не даст. Ты для него пульку случаем не приберёг?

Кифару оторопел окончательно. Ему стоило больших трудов открыть рот и спросить:

– Кто вы?

– Та, которая первой тебя увидела и узнала, – ещё более странно ответила тень. – Хотя лучше бы я тебя не видела и не знала. Ведь ты хуже остальных. Хуже Зэмки с её отцом. Хуже тех, что приезжали по их душу. Хуже мистера Мунгу, который их сюда послал. Но уж так получилось. Чему быть, того не миновать. Тебе иначе нельзя. Остановишься – погибнешь. Будешь двигаться вперёд – далеко пойдёшь.

С ним разговаривала местная колдунья. Таких на острове хватало. Некоторые даже были настоящими. Они умели предсказывать. Одна вон сказала ведь его отцу после свадьбы, что он женился на трупе. Правда, такое любому можно напророчить, и рано или поздно это окажется правдой. Хуже всех? В каком смысле?

– В каком смысле «хуже всех»?

Но тени уже не было. Он на всякий случай осмотрел забор при свете фонарика, который, разумеется, забыл включить в самый важный момент. Никаких дыр или калиток. Только слова остались звенеть в памяти: далеко пойдёшь.

Первые последствия

Когда он утром проснулся у себя в постели, то первым делом подумал, что это был всего лишь сон. Никто его не хватился, а обратную дорогу он помнил очень смутно. Вот только когда Таонга увидела его, собиравшегося в школу, всплеснула руками:

– Где это ты так ободрался?

У него и в самом деле все ноги оказались в царапинах.

– Нигде, расчесал, – отмахнулся он.

На уроках хотелось спать.

Вереву заметила его скучающий вид, но ничего не сказала.

Вообще-то вид у него был не скучающий и даже не сонный, а задумчивый. Мысли лезли в голову нагло, одна за другой, не давая сосредоточиться. Он вспоминал слова старухи, и одно имя застряло в памяти дрянной занозой.

К последнему уроку заявился Таджири.

Кифару счёл это добрым знаком и решил, что если кто и в состоянии ему помочь, то только он.

– Ты из Кении? – прямо спорил он, когда они остались на школьном дворе пинать мячик.

– Ну.

– Ты там многих знаешь?

– Нет, а что?

Кифару бросил взгляд на Абрафо, сосредоточенно чеканившего и приговаривавшего:

– Одиннадцать, двенадцать…

– Ты когда-нибудь слышал про мистера Мунгу?

– Мистера Бога2? – удивился Таджири, однако Кифару удивился ещё сильнее, когда тот добавил: – Да. Про него все слышали.

– Я не слышал, – вмешался Абрафо, наконец потерявший мяч и откативший его следующему в очереди. – У меня пятнадцать.

Поскольку следующим оказался Таджири, ждать продолжения разговора пришлось довольно долго.

– Двадцать девять.

Получив мяч, Кифару придавил его ногой и напомнил свой вопрос.

– Мистер Мунгу очень влиятельный человек на побережье.

– Ты его когда-нибудь видел?

– Как тебя – нет, но отец говорил, что он бывал в нашей гостинице. Он там всё равно что этот, как его, ну, губернатор что ли. Я видел его на портретах. Толстый. В очках. А чего он тебе дался?

– Просто так, – увильнул Кифару. – Имя показалось странным.

– У него много имён, – согласился Таджири. – Думаю, это прозвище. Но его там все именно так называют. А некоторые даже считают.

– Ты о чём? – заинтересовался Абрафо.

Таджири не ответил. Кифару договорил за него:

– Когда у тебя есть лишние деньги, ты можешь заставить всех считать тебя богом. Или дьяволом, если хочешь.

– Какие лишние деньги?

– Очень большие, – вздохнул Таджири, и Кифару почувствовал, что между ними образовалась невидимая связь. Возможно, даже прочнее, чем у него с Абрафо.

Несколько дней не происходило вообще ничего. Жизнь постепенно вернулась в прежнее русло. Они снова убегали на пляж, купались и играли в мяч. Один раз повстречали там ребят из Киджиджи. Зэмы среди них не было. Поинтересовались, где она.

– Уехала. Но мы и без неё с вами справимся.

– Похоже, пронесло, – заключил Абрафо, когда они после матча зашли освежиться в воду. – Нас не ищут. Хорошо, что ты всех тогда укокошил. Теперь тебя никто не узнает. Даже Зэмы больше нет.

– Не всех, – напомнил Кифару. – Первый, тот, что в розовой рубашке был, мы ведь не знаем, может, он выжил.

– Вряд ли. С ним её папаша должен был расправиться.

– Надеюсь. Но есть ещё соседи. Куча народу нас видела.

– Брось. Даже если и видела, они не знают, кто мы и откуда. Ты только не одевайся в то, в чём был тогда, и всё обойдётся. А потом я слышал, что бандиты с детьми не воюют.

– Ага, а почему они тогда Зэму схватили и хотели умыкнуть?

– Всё равно. Если кому и мстить, то её отцу. Он их на деньги кинул, не ты.

– С чего ты взял, что кинул?

– Мать говорила.

– А она откуда знает?

Вопрос вышел глупым. Мать Абрафо была местным врачом. Обычно люди приходили за помощью к ней, но иногда она сама шла их лечить, если другого способа не оставалось. Раньше её иногда подвозил на своём джипе Имаму.