Литургия Хаоса

Кэйлан присел у окна, ожидая порции очередного горького пойла и кутаясь в плед. После горячей ванны ему так и не дали одеться. Возможно, вещи его пошли в костер, как возможная причина распространения заразы. Правда какой заразы – они ещё не понимали.

За окном суетливо работали торговцы, стараясь продать как можно больше своего особого товара в преддверии закрытия рынка. Солнце медленно клонилось к горизонту, оповещая о наступлении вечера. Люди прогуливались меж лавочек, с улыбкой встречая настойчивость купцов. Высокий мужчина в нарядном костюме остановился у стола с печеными яблоками и, подозвав жену с маленьким сыном на руках, протянул блестящую монетку лавочнику. Мальчик получил желанное яблоко и тут же прожорливо засунул в рот, улыбаясь родителям.

– Держи, выпей, – протянул парень кружку, оторвав Кэйлана от наблюдений за сценами счастливой жизни.

– А может не стоит? – прохрипел Кэйлан. Он чувствовал такую усталость, что единственное, на что бы он сейчас согласился, это сон. От горьких настоек сводило в животе.

– Хочешь, чтобы я в тебя силой влил? – угрожающе спросил помощник лекаря. Своё имя он так и не назвал, а Морсису не было нужды звать его по имени, так как он всегда был рядом, словно тень самого целителя.

– Не стоит гневаться, – улыбнулся Морсис, подойдя ближе. – Выпей, друг мой. Это всего лишь травы, дары природы.

– Травы, – буркнул Кэйлан. – Где-то я это уже слышал.

– Вот именно! Сейчас для нас самое важное вернуть тебе остатки памяти. Как ты, говоришь, потерял её?

– Поди спутался с ведьмой, а та ему и заколдовала голову, – пробурчал помощник, слоняясь рядом.

– Погоди, я хочу узнать у самого Кэйлана. Напомни нам эту историю.

– Да вы посмотрите на него, он словно потерянный щенок.

Пока пара лекарей перебивали друг друга, заполоняя комнату возможными причинами потери памяти, Кэйлан выпил отвар и посмотрел на дно деревянной кружки. На душе было пусто. Он напрягался, пытаясь вспомнить хоть что-то, хотя бы маленький кусочек, но воспоминания ускользали, будто вода сквозь пальцы. Мерзким пятном на сердце лежало чувство потери самого дорогого, что у него было. Он взглянул на свой меч, стоящий в углу комнаты.

– Я Кэйлан Райвхарт, появившийся на свет шестнадцать лет назад, в день летнего солнцестояния.

– Продолжай, – закивал Морсис, присаживаясь рядом.

– Мои родители, Дарвен и Элера, уже покинули этот мир. На службу меня взял Капо де О’Кар, величайший рыцарь Каледора и Глубокого трона, победитель турнира «Клинки чести».

– Где он сейчас? Мы можем отправить ему письмо?

– Его обвинили в колдовстве и сожгли заживо.

В этот момент помощник лекаря активно закивал головой, словно причиной потери памяти служит именно то, о чём он говорил ранее – ведьминское вмешательство.

– У меня остался один лишь меч как воспоминание о нашей дружбе, – грустно улыбнулся Кэйлан. – Я потерял память, когда направлялся сюда. Как видите, брать у меня было нечего, поэтому я сомневаюсь, что меня хотели отравить и ограбить. Успехом у женщин я не пользуюсь, поэтому сомневаюсь, что хоть одна ведьма взглянула бы на меня. Единственное, что я помню, так это то, что у меня был друг. Я держал путь сюда с ним, но он внезапно исчез. Поэтому здесь только я и… конь.

– Что ж, полагаю надо было заменить медвежий корень на кровоцвет, как я изначально и думал, – задумчиво пробормотал мужчина, скрестив руки. Кажется, его расстроило то, что память к парнишке так и не вернулась.

– Твою мать, – выругался помощник лекаря. Он вышел из комнаты под удивленный взгляд Кэйлана, а затем вернулся в плаще и с сумкой на поясе. – Может захватить по пути лунный вереск?

– Отличная идея! Иди же, нужно успеть до наступления ночи.

Входная дверь противно скрипнула и с грохотом закрылась.

Марион резко открыла глаза. Молоко уже остыло, кожа покрылась мурашками. Она вылезла из ванной, быстро смахнула воду простейшим магическим усилием и заглянула в шкаф. Такое количество платьев она помнит лишь в своём шкафу во время службы императору. Ткань пестрила узорами, блеском шелка, пушистостью мехов. Вычурно и неудобно. Марион скинула платья на кровать и сразу отсекла всё, что могло бы как-либо сковать движения и привлечь много лишнего внимания. Осталось лишь два варианта. Черное закрытое платье, подобно одеянию служительницы церкви Всевышнего. И кроваво-красное с высоким воротником, но из удивительно приятной на ощупь ткани. Она заглянула под подол. Там красовались сложные переплетения ремней, которые служили больше для сексуальных утех, нежели для длительных служб в храме и путешествий по миру. Марион отложила красное недоразумение и надела первый вариант.

Из зеркала на неё смотрела невысокая женщина с уставшим взглядом. Черные волосы спускались к бедрам, путаясь между собой. Марион попыталась сделать прическу на имперский манер, какие делали ей слуги во дворце, но вышло только больше спутать волосы. Она глубоко вдохнула, пытаясь справиться с раздражением, потянула себя за волосы с силой. Губы расплылись в оскале. Она подняла глаза на своё отражение и с отчаянием выпустила в него комок энергии. Зеркало лопнуло. Теперь она смотрела на десятки покосившихся Марион.

Все они вскинули руки в попытке сотворить грозу, бурю, хоть что-то сильное, неуправляемое и опасное, но не вышло. Руки упали словно канаты. У неё не было сил, ни физических, ни эмоциональных. Хотелось разрыдаться, залить слезами весь этот мир, наблюдая как в её страданиях тонут города.

Марион ниспошлет на всех причастных самую страшную кару. Она уничтожит всё, что было загублено руками неверующих в магическую мощь, руками тех, кто привык лишь брать, но не способен жертвовать.

Стук в дверь вытянул её из раздумий. Она обессиленно уперлась руками о массивную раму зеркала и прикрыла глаза.

– Пять минут! – со злостью произнесла Марион.

Ручка двери медленно опустилась и на пороге возникла высокая особа с длинными вьющимися волосами цвета золотого пшена.

– Госпожа Каталина, – прошептала Марион, оборачиваясь на подругу. – Вы ни капли не изменились.

– А вас имперский двор не пощадил, советница Марион, – улыбнулась женщина, войдя в комнату и прикрыв за собой дверь. – Выглядишь неважно.

– Всё настолько плохо?

Марион откинула темные волосы и опустилась в кресло, стоящее неподалеку. Закинув ногу на ногу, она выглядела так, словно это её дом, а подруга зашла к ней в гости. Причем незвано.

– Если не считать заметные морщинки, тусклость волос, потухший взгляд и сутулость от веса твоего положения… ты почти не изменилась.

Каталина прошла в комнату и взяла с прикроватной тумбы расческу. Обойдя подругу, она нежно провела рукой по черным волосам.

– Сколько лет прошло, с тех пор как мы расстались? Возможно, моя память играет со мной, и ты всегда была такой, а возможно, ты и вправду потеряла свою красоту вместе с силами.

Каталина натянула волосы, запрокинув голову ведьмы, и принялась расчесывать.

– Зато ты не потеряла ни грамма своего великолепия, жизнь под взглядом чужого бога пошла вам на пользу?

– Лучше жить в мире под взглядом Всевышнего, чем томиться под взглядом императора, в надежде что ты сможешь на него повлиять.

– Мы жили так слишком долго. Ты, я, Кассиан и другие. И тогда тебя устраивала покорность.

– До войны мы не нуждались в том, чтобы скрывать кто мы есть. До войны мы выбирали счастье и свободу, даже под вниманием империи мы оставались собой. И не важно было кто на нас смотрит, важно было лишь то, на кого смотрели мы.

– Ивеллиос, – кивнула Марион.

– Он. Ты. Вы были нашими проводниками. Светочами нашего маленького магического мира. Но после вы решили, что нам нужно больше.

– Ты не имеешь права так говорить. Если бы не мы, император Коринтир пошёл бы на радикальные меры, чтобы уничтожить весь наш маленький магический мир в одночасье. Нам необходимо было собрать всю мощь, чтобы уничтожить его раньше.

– Пожалуй, я повзрослела. Игры с властью больше не увлекают меня.

– Ох, неужели? – Марион поднялась со своего места, Каталина опустила руки в смиренном жесте, разглядывая свои труды.

– Тебе нравилось носить прически на такой манер раньше, – она улыбнулась.

Марион покачала головой, понимая, что подруга желает избежать разговора, что сама и начала. Она взглянула в разбитое зеркало. Распущенные волосы сочетались с аккуратным плетением маленьких кос по бокам, собирая пряди, что могли бы помешать.

– Пожалуй, я повзрослела, – произнесла Марион. – Малыш сказал на ужин окунь.

Каталина кивнула, улыбнувшись колкой шутке.

– Не обижай Тулдуса, он многое для нас делает.

– Чистит книги от пыли, я полагаю, да гостей встречает.

Марион не хотелось мириться с образом жизни друзей. Такая собачья преданность, любовь к ближнему, смирение, все это вызывало в ней протест. Хотелось кричать на подругу, взывать к её сути, напомнить ей о жизни, что связывала их ранее. Но одного взгляда на кроткую улыбку Каталины хватило, чтобы понять, что в этом доме стоит общаться с её братом. Возможно, он ещё не продал душу чужому богу.

– Тулдус примерный слуга, – кивнула Марион, поддерживая. – Исполнительный и послушный.

– Он не слуга, – также любезно ответила Каталина, подхватив ведьму под руку. Они вышли из комнаты и медленно направились в общий зал. – Мы встретили его давно, чуть позже нашего расставания с тобой. Когда наша конгрегация распалась за ненадобностью, мы отправились в Серебряные луга, оттуда в Инаарию, но пробыли там недолго. Мы с Кассианом посетили твою службу.

– Неужели?

– Да, внимали речам о мире людей и магов, о том, как нужно жить. Познавательно, но дерзко. В целом, тебя иначе и не описать, дорогая подруга.

– Удивительно. Ты мечтаешь о мире, но тот мир, что строила я, был для тебя ошибочным?

– Не ошибочным, но ложным. Но сейчас не об этом! Мы встретили Тулдуса у Бласо, он работал в лавке, какую ты явно заметила, когда направлялась к нам. Он мастерил обувь.

– Так вот откуда у него эти изумительные башмачки, – саркастично ответила Марион, борясь с желанием скинуть подругу с балкона, по которому они шли.

– Да! – Каталина звонко рассмеялась. – У него изящный вкус.

– Безусловно.

У Марион сводило зубы от этого разговора. Она сжала руку Каталины чуть сильнее, стараясь унять гнев, прорастающий изнутри.

Они вышли в ещё одну комнату, где покоились снизу доверху забитые книгами богопочитателей полки. Но судя по длинному столу в центре комнаты, это место являлось читальней. И даже здесь, куда, казалось бы, не должна ступать нога непосвященных в истинность брата и сестры, всё говорило о поклонении Всевышнему.

«О сокрытии истинного существования», «Милость Всевышнего», «Трактат о боли и её лечебных свойствах», «Мать Эллеана» – Марион пробегала глазами по названиям, не скрывая своих истинных чувств.

– Читала? – резко остановилась и спросила она у подруги, выхватывая книгу с названием «Как излечиться от магического влияния».

– Нет, но печатала, – ответила Каталина, вернув книгу на полку. – То, что мы издаём это вовсе не означает, что мы согласны с этим.

– Это безопасность, – усмехнулась Марион.

Из-за высоких полок послышался чарующий мужской голос. Кассиан приближался к ним, нараспев вторя службе бывшей советницы императора Циона.

– Не прячьте свои сердца в страхе перед магией, ибо она – лишь часть сотворенного мира, подобно ветру и огню, воде и земле. Магия, как и все силы природные, может нести свет или тьму, но суть её – не в том, что страшит, а в том, как мы её используем!

Кассиан с улыбкой выглянул из-за стеллажа и игриво подмигнул девушкам.

– Я всё правильно запомнил, Марион?

Она сверкнула глазами в его сторону, на лице возникло подобие оскала. Славный Кассиан, надежда магического мира, как называл его Ивеллиос, старший в конгрегации колдун.

– Начало моей службы? Когда-то это знал каждый.

– Тогда вот!

Он вышел к ним, раскинув руки в стороны, и поднимая взгляд вверх, продолжил чуть более низким, почти возбуждённым голосом:

– Пусть каждый примет ближнего своего, не видя в нём врага, но друга и соратника. Свет, что нас объединяет, способен превзойти любые страхи и разрушить любые преграды. Ибо мы все созданы под одним небом, и магия – не враг, но дар, который сможет служить на благо, если направлен сердцем чистым.

Каталина громко зааплодировала, со смехом подпрыгнув на месте. Даже Тулдус, показавшийся рядом, громко свистнул, поддерживая игру мастера Кассиана. Мужчина глубоко поклонился, его волосы в тон волос сестры, упали вниз, золотым водопадом спускаясь к ногам. Смех не прекращался и всё это стало сливаться в умопомрачительную картину издевательства над словами, написанными для храмовой службы Марион.

Она наблюдала за некогда соратниками и друзьями, за теми, кто когда-то был готов выступать единым фронтом в борьбе за свободу. Кассиан и Каталина – брат и сестра, одни из самых талантливых чародеев, боевая мощь сообщества магических существ, что создана была под гнетом империи и цветущей ненависти императора Коринтира, сын которого впоследствии стал надеждой для мира магии. Каталина и её первобытная, горячая вера в справедливость. Та, что сжигала врагов, танцевала на пепле беспощадных карателей. И Кассиан – всегда энергичный, остроумный и темпераментный. Тот, кто умел сдержать гнев сестры, но и сам являлся чудовищной, но идеальной силой воздаяния.

Самые опасные маги империи сейчас насмешливо играют, подпрыгивая на месте, аплодируя и театрально кланяясь, в окружении церковных принципов удержания власти и уничтожения магии.

Кассиан поднялся и горделиво поправлял темный бархатный жилет. Марион сделала твердый шаг в его сторону, и все вздрогнули от сильного хлопка. Мужчина держался за раскрасневшуюся щеку, растерянно смотря на Марион. Все замерли.

– Как смеешь ты быть таким безрассудным? Как все вы смеете вести себя так, словно готовы сами добровольно забраться на костер?

– Марион, прости, я…

– Замолчи, Каталина! Я устала слушать твои покаянные речи. А ты, Кассиан, неужели и ты так глубоко забрался в зад Всевышнего, что теперь боишься вынуть голову и посмотреть, что происходит в этом чертовом мире?

Марион отошла от них, нервно поправляя волосы. Она сделала глубокий вдох, стараясь унять вибрацию в теле. Прошла от одного стеллажа к другому, гневно смотря на книги, собранные в одном месте.

– Всевышний, Всевышний, Всевышний, – повторяла она названия книг, указывая на корешки изданий. – Кем вы стали? Что это?

Она выхватила одну из книг, раскрыла на случайной странице и прочла вслух:

– Внимайте, о люди, к словам, что исходят от Всевышнего: магия, явленная среди вас, – это зло, что тянется ко тьме и смерти. Она – опасное искушение, способное поглотить свет вашей души и навсегда увести вас от пути праведности.

Магия – не просто сила, но средство, которое может искушать и разрушать, как коварное пламя, что пожирает всё на своём пути. Понимание её природы открывает истину: её мрак и жажда разрушения способны довести душу до гибели. Каждый, кто приближается к магии, рискует своей жизнью и покоем.

Пока эта тьма не захватила ваше сердце, пока её чары не поглотили вас, примите решение. Сожгите магию в праведном пламени, прежде чем она доберется до вас. Пусть ваше стремление к свету и истине станет мощным огнём, очищающим мир от зла. Только так вы можете сохранить чистоту своих душ и обеспечить вечный мир, дарованный Всевышним.

Она закончила чтение и с усилием разорвала книгу надвое. Швырнув в сторону, взглянула на тех, кто молчаливо наблюдал за её действиями со стороны. Каталина закрыла лицо рукой, скрывая слезы, и отвернулась. Кассиан со стоическим видом смотрел на неё, скрестив руки за спиной. Тулдус Голпик кинулся за испорченной книгой, но женщина удержала одну часть, наступив на неё. Тогда он взглянул на Кассиана и получив легкий кивок головой, быстро ушел. Послышался хлопок двери.

– Зачем? – тихо спросила Каталина, поднимая на неё укоризненный взор.

Марион и Кассиан неотрывно смотрел друг на друга. Женщина ждала его ответ. Ждала, что он скажет хоть слово.

– Вы сами являетесь распространителями этой морали. Вы самолично отправляете таких как мы на смерть, – уже спокойнее произнесла Марион, отвечая на вопрос Каталины.

– Но мы не имеем к этим словам никакого отношения! Мы даже не читаем всё то, что нас просят печатать. Мы всего лишь пытаемся выжить, – Каталина с мольбой посмотрела на подругу. – Кассиан, прошу, не молчи!

Мужчина прокашлялся и посмотрел на сестру. Взгляд его содержал в себе столько оттенков, что и самому умелому художнику не в силах было бы описать это на бумаге. Кассиан кивнул сестре и пригладил её волосы, успокаивая.

– Мы рады видеть тебя, Марион. – Наконец произнёс он. – Но в этой войне мы не будем на твоей стороне.

Сердце женщины пропустило удар. Словно обжёгшись, она дернулась.

– Что ты говоришь? – прошептала она.

– Мы не верующие во Всевышнего, но и твоя вера нам боле не близка, – твердым голосом произнес он. – Всё, что важно сейчас – это безопасность моей сестры и спокойная жизнь, ради которой и была разыграна первая война.

Марион проследила за движением руки Кассиана, она остановилась на небольшом, но округлом животе Каталины. Только сейчас она заметила, что бывшая подруга в положении.

– Они придут за вами. Рано или поздно. Сколько не прячься, Кассиан, они заберут вас, заберут её и это невинное дитя, и тогда я буду не в силах помочь.

Он лишь улыбнулся.

– Душа всякого тела есть кровь его, Марион.

Она рассеянно кивнула, прикусив губу. В помещении стало душно, легкие с трудом делали вдох.

– Я возьму вещи и покину вас, – наконец произнесла она.

Отступив, она подняла с пола часть книги. Со страницы на неё смотрел портрет Циона. Его волнистые волосы цвета каштанового ореха были собраны сзади, лишь пара завитушек спускалась к уху. Молодые глаза горели огнем. Даже через этот старый портрет в них был виден азарт, сила и бесконечная нежность. Губы были сложены в обаятельную улыбку. На этом портрете Циону было двадцать лет. Тогда он был безупречно красив, заставляя всех дам империи скупать его портреты. Они видели в нём не только императора, но и объект воздыхания. Марион же видела в нём силу, возможности и… Кэйлана?

Она моргнула, отгоняя туман. Только сейчас она осознала, как оруженосец похож на молодого Циона. У них было разное строение черепа, челюсть мальчика была меньше и уже, чем у её правителя, глаза были больше, светлее, но общие черты словно рисовал один мастер.

Она задумалась, всматриваясь в глаза императора. Опустила взор ниже и прочла подпись к портрету:

«Тот, что не сумел сдержать грех, поддавшись искушению»

– Нет, к чему скорые прощания, останься не на долго! – Возразила Каталина, схватив её за руку и отвлекая от раздумий. – Хотя бы отужинай с нами.

– Да, пожалуй, – задумчиво произнесла Марион. Затем вырвала страницу с портретом из книги, аккуратно сложила, и взглянула на подругу.

– Я бы отужинала с вами, а после, если вас не обременит, я бы попросила открыть для меня портал.

– Мы не используем магию здесь, – ответил Кассиан. – Но я могу выйти с тобой из города, туда, откуда меня сложно будет отследить.

Марион кивнула, выдавливая из себя благодарную улыбку. Её глаза же выражали глубокую задумчивость, которую Кассиан сумел быстро прочесть. Женщина задумывала что-то и ему было важно знать, что это никак не коснется его дома и сестры.

Марион отошла от брата и сестры, выглядывая в витражное окно. Яркие всполохи света фонариков переливались на закатном небе и отражались озорной игрой на цветных изображениях стекла.

Как бы ни было тяжело признать сейчас, но ей нужен Кэйлан. Тот Кэйлан, что потерял память и сейчас является самым чистым листом, на котором она сумеет изобразить то, что поможет ей в дальнейшем противостоянии. Она укоренилась в своей затее, схватившись за неё, словно за спасательный канат. Если всё сложится так, как она задумала, то перед ней откроется не без жертвенный, но короткий путь.

Резкий шум за спинами троицы привлек внимание. Путаясь в коротких ногах, к ним бежал Тулдус и вид его не внушал ничего хорошего. Глаза карлика бегали от его мастера до госпожи, рот изгибался в тихих, неслышных бормотаниях. Он остановился у ног Кассиана и несвязно залепетал.

– Мастер Кассиан, госпожа Каталина, – он тяжело выдохнул и набрал побольше воздуха. – Под прикрытием имперские солдаты вошли в Бласо, они ищут черноволосую женщину и вооруженного парня.

– Парня? – переспросил Кассиан.

– Да, вооруженного. Говорят, на вид лет шестнадцати.

Мужчина обернулся на Марион, одарив немым вопросом.

– Полагаю, сначала мы посетим дом лекаря.

Глава 6.

Кэйлан был в подвешенном состоянии. В прямом смысле этого выражения.

Прикрепив его к высокой вертикально расположенной доске из крепкого дубового дерева ремнями за торс, шею и конечности, лекарь ходил из стороны в сторону, наблюдая за состоянием пациента, пока помощник опрыскивал парня настойкой из лунного вереска. Кожа покрывалась мурашками от прохладной жидкости, а голова уже начинала кружиться.

Кэйлану хотелось есть и спать, но больше всего он желал убраться из этого дома как можно скорее. Он не знал, куда пойдет и чем будет заниматься. Но ему просто хотелось вдохнуть холодного воздуха наступающей осени, умыться в ручье, как делали они с Капо, и ускакать верхом на коне туда, где ему станет спокойнее. Но станет ли? Он предположил, что если убежать от тревог, как убежали от него воспоминания, то может быть всё придёт в норму? Что если, ему просто нужно время. Вернуть себе своё одинокое существование, вспомнить времена, когда у него был дом, близкий человек и занятие, приносившее счастье. А затем, собраться с духом, натянуть на себя броню силы и терпения, и разрешить себе жить обычную, ничем ни примечательную жизнь, занимаясь той работой, какой занимался его отец и соседские мужики.

От этой мысли ему стало дурнее, чем от его положения, и Кэй открыл один глаз, наблюдая за Морсисом, что, уставившись в блокнот тихо бормотал под нос.

– Доктор? – тихо спросил парень, разминая тело в ремнях, после чего получил славную дозу настойки прям в лицо.

– Тихо, бестолочь, не мешай, – грозно сказал помощник лекаря, продолжая делать то, что они гордо назвали «лечением».

– На этом закончим, – наконец сказал Морсис, убирая заметки на стол.

Устало протерев глаза, зажег свечу на смену догоревшей. Рядом помощник опустил вёдрышко с настоем. Кинув на ёмкость быстрый взгляд, Морсис сделал щедрый глоток, тут же сморщившись от крепости напитка.

– Итак! – бодрым голосом произнес лекарь. – Полагаю, нам не остаётся ничего иного, как тре-па-на-ци-я.

Он выпрямился, поправив когда-то белоснежный халат, и обернулся на висящего вниз головой Кэйлана.

– О Всевышний, сними же его скорее!

Помощник оглядел парня, тяжело выдохнул, видимо ему нравилось наблюдать за мучениями пациентов, и расстегнул ремни. Кэйлан неуклюже свалился на пол, потирая затёкшие конечности.

– Прошу прощения, – смущённо усмехнулся он. – Но я не знаю, что такое эта… трипация?

– Трепанация, друг мой, и это совершенно новый, но очень прогрессивный метод лечения.

Морсис помог Кэйлану опуститься на стул. Затем, внимательно оглядел его с ног до головы, поочередно заглянул в каждый глаз, а затем махнул рукой в сторону подручного, подзывая того ближе.

– Я сделаю тебе ма-а-аленькую дырочку прямо здесь, – он уткнул костлявый палец в кудрявую голову. – Таким образом, мы, не повреждая внутренние органы, освободим тебя от всех влияний, дав возможность твоей памяти вернуть забытые воспоминания.

Кэйлан дёрнулся в сторону, испуганно прикрыв голову руками.

– При всём уважении, я боюсь, что мне это никак не поможет, уважаемый целитель Морсис, – он неуклюже поднялся, голова всё ещё кружилась от прошлого положения тела, и начал делать аккуратные шаги в сторону двери. – И вообще, кажется, что я уже начинаю что-то вспоминать, да-да! Мне уже лучше, честно. Я чувствую, как внутри меня рождается понимание, ясность. Я чувствую это!

Помощник Морсиса направился в его сторону, дабы сдержать попытку побега, но как только он оказался рядом, парень согнулся, высвободив желудок на его ботинки.

– Всё в порядке! – громко воскликнул лекарь, успокаивая скорее своего ассистента, чем пациента. – Это вполне здоровый ответ организма, полагаю, что это выходит ненужное, больное. После такого очищения тебе точно должно стать легче.

Кэйлан кивнул, утирая рот рукой. И стоило ему выпрямиться, как из него хлынул поток сильнее. Он оперся на стол, схватившись за живот.

– В работах знаменитого имперского целителя, по слухам, он принимал роды самого императора, правда не уточнялось какого именно императора… В работах Кретантиуса Даннина, был целый раздел о том, что зараза сама покидает организм, когда на него оказано должное влияние целительных трав. Правда, какие именно травы так подействовали на тебя, мы не можем сказать точно.