Литургия Хаоса

– Маккенна, – произнесла на выдохе Марион.

Старуха, которую едва было видно из-за проливного дождя и сгустившихся туч, кивнула женщине и, мягко проведя сморщенными руками по её одежде, с улыбкой кивнула.

Указав на неприметную дверь, ведущую в хлипкий дом, она с улыбкой кивнула. Марион подхватила подол длинного плаща и ловко взошла на прогнившее крыльцо. Древесина издала противный всхлип, словно моля о том, чтобы с крыльца скорее сошли и более никогда не ступали сверху, дав ему дожить свои тихие болезненные деньки в одиночестве. Кэйлан протолкнул бабушку следом, аккуратно ступая по доскам прошел за ними и перед самым появлением стражника в переулке, тихо закрыл дверь.

Они оказались в кромешной темноте. Тишина не составила им компанию, пропуская в дом шум дождя и крики стражи через свои изрешеченные щелями доски. Что-то слева от парня зашуршало и легкий огонек свечения персика аккуратно зажегся в руках старушки. Она ласково держала в руках маленькую подвеску в виде цветка персикового дерева, с улыбкой смотря на женщину. Марион склонилась к ней и прошептала:

– Волнами марта цветение персика полно.

Старушка тихо усмехнулась, протянув Марион кулон. Та угрюмо покачала головой и, аккуратно сжав старческие руки своими бледными пальцами, прижала цветок к её груди.

– Пусть он и дальше охраняет твой сон.

Шум на улице стал громче, ещё один стражник подошел слишком близко к дому. Кэйлан быстро огляделся, ища чем припереть дверь. Дом был пуст и ничего, кроме обветшалого ковра на полу, старых стульев, да лежанки, в нём не было. Он прошел взад-вперед, откидывая мокрые пряди кудрей с глаз.

Маккена, остановив парня легким касанием руки, указала на ковер, по которому он прошел уже несколько раз. Кэй, аккуратно надавив на него носком ботинка, понял, что под ним что-то есть. Откинув пыльный настил, заметил проходящий через доски ветерок.

– Расступись, – скомандовал он и приложив усилие, поднял пару досок. Под ними разверзлась спасительная тьма тайного лаза.

Сначала туда спрыгнул он сам, чтобы разведать обстановку и понять, есть ли выход из этой землянки. Впереди в сумраке виднелась узкая тропинка.

Затем, поддерживая Марион, поставил её на ноги так аккуратно, насколько это было возможно в напряженной ситуации, когда у него дрожали руки и сердце готово было вот-вот прорубить выход наружу. Он протянул руки к старушке, что смотрела на них сверху вниз с грустной улыбкой. В этот момент он осознал, что она остаётся.

Тихо поблагодарив Марион, она кинула светящийся кулон вниз, и слишком ловко для её возраста вернула на место доски. Ковер остался лежать там, куда его откинул парень.

В ту же секунду хлипкая дверь дома издала свой последний хрип, окончательно сорвавшись с петель. Тяжёлый стук военных сапог раздался над головой скрывающейся в тьме пары. Марион тут же спрятала свет кулона под плащ. Кэйлан, стараясь дышать как можно тише, придвинулся к лазу, прислушиваясь.

– Что это за халупа, – прозвучал голос, полный отвращения. – И ты здесь живешь?

Ответом на вопрос была тишина. Маккена не издавала ни звука, только переминаясь с ноги на ногу, в попытках согреться. Старушка изрядно промокла и теперь и без того больные кости сводило от неприятно прилипшей одежды к коже.

– Твою мать, ну и дыра, – отозвался ещё один вошедший. – Ублюдки вроде вас не могут позволить себе большего чем это, а?

– Мать, мы тебя не тронем, если скажешь, где два подлеца, что останавливались в вашей убогой деревне.

– Господа, – хрипло обратилась к ним старуха. – Боюсь, я не знаю куда они могли пойти.

– Но ты их видела, да? Они были здесь? Отвечай, сука!

– Я не смогу сдержать Терена, мать. Так что тебе придётся сказать мне, куда вы их спрятали.

– Неужто руку на старуху поднимите?

– А ты проверь.

Кэйлан дернулся, словно у него свело мышцы. Марион придержала его за руку и ощутила дрожь. Его глаза были полны ненависти, сверкая в темноте, они казались безумными.

Марион взяла его лицо в свои руки и отрицательно покачала головой, осознавая, что своей жадностью к справедливости он может выдать их.

– Не. Смей. – Одними губами прошептала женщина и, схватив его покрепче, потянула вглубь тоннеля.

Парень почти не сопротивлялся. Смирно шел за ней, хоть в голове и царил полный бардак. С одной стороны, он был готов вылететь отсюда с мечом на голо и убивать каждого, кто пришел сюда и посмел трогать невинных людей. С другой, он успокаивал себя тем, что старуха так дрябла и бесполезна для стражи, что они обойдутся лишь оскорблениями.

Сзади раздался глухой удар о дерево. Кто-то упал наземь. Пара замерла.

– Я… не знаю… клянусь вам, – жалобно прохрипела бабушка. – Я лишь старуха, что доживает свои дни в этой глуши.

– Не хочешь говорить по-доброму, мы покажем, что делаем с предателями.

Раздался лязг металла и удар. Кэйлан мог поклясться, что услышал хруст костей. Старуха взвыла от боли и со слезами в голосе умоляла остановиться, но удар за ударом и её тихие всхлипы становились тише.

Кэй рванул вперед, но был остановлен крепкой хваткой. По его щекам стекали горячие слезы, обжигая глаза, щеки, губы. Рот наполнился слюной, живот было скрутило в спазме и ему показалось, что он либо потеряет сознание, либо из него выйдут все органы.

Хрипы продолжались. Кэйлан тихо подошел ближе, стараясь разглядеть что там происходит через щели в полу. Он поднял голову, щуря глаза. На щеку упала капля.

Дождь, подумал он. Но коснувшись лица, понял, что это кровь. Кровь капала на его лицо, затекая в деревянные щели, проливаясь на него словно дождь. Он оцепенел, разглядывая трясущиеся руки. Оглянулся на оцепеневшую Марион, что держалась в стороне. Ему показалось, что он увидел в её глазах слезы.

Бабушка издала последний вздох. Такой оглушительно громкий, беспредельно оглушающий в этой обволакивающей тишине, словно крик о помощи. Она выдохнула и больше он не услышал ничего, кроме пульсации в своих ушах.

Смотря на женщину, он покачал головой, не осознавая происходящее. Как они могут стоять в стороне, как они могут просто взять и уйти? После такого кровавого, жестокого насилия над старой женщиной, что не сделала ничего плохого. Сердце сдавила боль. Лицо исказилось в гримасе скорби, выплескивая его боль наружу. Он забился в угол и ужасе смотря вверх. Из-под узких щелей в полу на него нисходило свечение. Тело не поддавалось, в груди скрутились узлом всё презрение, ненависть, несправедливость, вся боль.

– Н-да, друг, переборщил.

– Как она там сказала? Доживает последние дни в этой глуши?

– Час пробил, – с усмешкой констатировал смерть один из них.

– Прочеши здесь всё. Они не могли уйти далеко.

– Есть.

И пара сапог с металлическим лязгом начала исследовать дом.

Марион подняла парня и быстро метнулась вглубь. Сначала они шли быстрым шагом, спотыкаясь то о корни деревьев, то о камни, но затем перешли на бег. Словно ощущая как за ними вот-вот последует ищейка, они бежали в темноте, стараясь при этом не издавать ни звука, даже теплый свет цветка персикового дерева так и грел грудь Марион изнутри, не пропуская мягкий свет наружу. Ей стало казаться, что она слышит приближающиеся шаги за спиной, с каждым шагом возрастала паранойя. Кэйлан не отставал, подгоняя женщину сзади осторожными подталкиванием. Голова кружилась от темноты и спертого запаха сырой земли. Грудь так и норовила извергнуться всхлипами.

Марион резко остановилась, уперевшись руками во влажную землю. Погладила твердые корни, торчащие из неё.

– Тупик? – взволнованно спросил Кей, оглядываясь назад, силясь рассмотреть в темноте приближающиеся силуэты.

– Не может быть, – констатировала женщина, продолжая водить руками по влажной земле.

И вдруг, когда казалось, что выхода уже нет, над ними разверзлось небо и вспышка грома осветила обеспокоенные лица. Оба подняли глаза и встретились взглядами с мокрым от дождя Вивофоном. Мужчина ловким движением подхватил Марион, вытаскивая наружу. Следом подал руку Кэйлану, который слышал приближающиеся со спины шаги. Как только ноги парня коснулись земли, дубовая дверца отделила от них подземный лаз с глухим стуком. Подоспевший Фуфон опустил на неё булыжник, тяжело вздохнув.

Кэйлан проверил Марион, что продолжала сидеть на мокрой земле, затем огляделся. Они были в лесу.

Голубые глаза Вивофона сосредоточенно наблюдали за женщиной.

– Беги отсюда, ведьма, – произнес мужчина, вытирая со лба капли. – Одни проблемы ты нам принесла.

Марион ничего не отвечала. Так и сидела под дождем, склонив голову вниз. Туда, откуда шло свечение персика. Аккуратным движением она коснулась кулона, закрыв глаза. В лесу стояла тишина. Только шум воды и ветер в ветвях деревьев помогал осознать, что всё это не сон.

– Марион, – позвал её парень, присаживаясь рядом.

Он аккуратно коснулся черных волос, проводя рукой по длине.

– Нам нужно идти.

– Я знаю.

Как всегда, строго и безэмоционально. Тяжело выдохнув воздух, пуская облако пара, она поднялась.

– Где Мойра?

Мужчины переглянулись. Это имя им было незнакомо.

– Чёрт… Кэйлан?

– Йеника, – ответил тот, не задумываясь.

– Разбирается со сбродом, что вы сюда притащили.

– Никого мы не тащили. Они сами… нас нашли.

– Мне начхать, парень. Только вот они нанесли ущерб домам, да хрен бы с домами, они принесли сюда смерть.

Кэйлан опустил голову. Он ещё чувствовал капли крови старушки на своем лице и руках.

– Знаю, это невыносимо. Смотреть как умирают твои близкие. И еще, – он поднял голову и взглянул на мужчин. – Я знаю, что наши извинения не исправят ничего. Но мне жаль.

Вивофон отвернулся, закинув голову к небу. Фуфон, качнув головой, указал в сторону.

– Усмос эт там. В той стороне ваш дом.

Кэйлан кивнул, уже напрочь забыв об их легенде.

Марион, поправив волосы и спрятав кулон под одежду, взяла парня за предплечье и повела в сторону.

– Там говорю Усмос, – чуть громче повторил Фуфон.

– Оставь, – тихо сказал Вивофон. – Они знают где Усмос. И им туда не надо.

Напоследок взглянув в сторону деревни, Марион развела руками, призывая портал. Перед ними раскрылась пасть тьмы, и они оба вошли в неё с ранами на сердце.

Глава 4.

Их выплюнуло на границе с Бласо, недалеко от деревни, кишащей солдатами, которые своими руками вершат злодеяния. На поляне было непривычно тихо, лишь вдали раздавалось журчание ручья. Марион тут же присела на пень, вытягивая ноги. Одежда на ней начала медленно высыхать, выпуская в воздух пар. Она повторила то же с парнем, небрежно махнув рукой в его сторону. Кэйлан ощутил, как тело согревается, вместе с этим проходит дрожь.

– Переждём ночь? – спросил он, на что получил легкий кивок головой. – Что ж, соберу хворост для костра.

Он двинулся в лес, поглядывая на молчаливую женщину.

И всё-таки, одно он мог сказать с уверенностью. Ей не всё равно. То ли груз вины, то ли боль от утраты человека, которого встретила, когда та была ещё ребенком, но что-то внутри неё сейчас болит и кровоточит.

Всевышний, она встретила старушку Маккенну, когда та была совсем маленькой. Сколько же ступает по свету нога Марион? Сотни, тысячи лет? Кэйлан покачал головой. За два дня он увидел больше, чем за шестнадцать лет. Только вот хорошо ли это? Может, лучше было бы никогда не встречать эту ведьму. Получил бы в рожу от пьяных вояк в таверне, а затем, освещая себе путь яркими синяками, двинулся бы в сторону ближайшего городка, подальше от империи Инаария. Нашел бы работу. Стал бы плотником. Или принял на себя ношу обычного крестьянина. Оторвав от сердца, продал бы меч. Всё же это самая дорогая вещь которой ему когда-либо удавалось владеть.

Длинная сверкающая сталь, созданная лучшими кузнецами столицы. Легкий, быстрый и пронзающий словно молния. Рукоятку меча украшал глаз, словно всевидящее око Всевышнего, наблюдавший за всеми победами рыцаря. Вокруг глаза, будто звезды, рассыпались драгоценные камни. Капо отдал за это произведение немыслимую сумму, даже пожертвовав ночными похождениями в дома наслаждений. Рыцарь бы воскрес и отомстил, если бы Кэйлан продал это чудо.

– А что бы ты сказал на это? – тихо спросил Кэйлан, прокручивая в голове минувшие события и собирая с земли сухие ветки. Кажется, дождь ещё не дошел до Бласо.

Капо бы посмеялся над ситуацией, в которой оказался парень. Он бы явно попытался охмурить Марион. Даже если бы она попыталась его прикончить, он бы смотрел на неё со своей лучезарной улыбкой, закидывая комплиментами.

– О, миледи, ваши глаза как два черных турмалина, заставляют меня сходить с ума. Или нет. При взгляде на вашу белоснежную кожу я готов биться на смерть, если только вы позволите умереть на ваших хрупких руках. Дерьмо…

Кэйлан задумался, вспоминая лицо друга. Нет, Капо бы не опустился до таких пошлостей. Его речи были тягучи как мед и терпки как вино. Когда дамы слушали его мягкий голос, они теряли голову. Но такая женщина как Марион никогда бы не заслушалась его одами. Её бы он брал иначе, словно крепость.

– Я убью ради вас любого, только укажите пальцем, моя госпожа. Да, вот так, – кивнул парень. – Скажите чью голову мне подать вам на ужин. Что? Время ужина совсем близко? Тогда ещё я успею собрать вам наилучший букет цветов!

Кэйлан ощутил укол ревности. Это было странное, но опьяняющее чувство. Словно паук, который спрял липкую паутину вокруг сердца и впился, запуская внутрь яд. Он нахмурился, размышляя о природе этого чувства. Безусловно, Марион самая красивая женщина, что он видел за всю свою жизнь, а на турнирах он видел немало прекрасных особ. Но дело только в красоте? Он вспомнил как она с ним разговаривала. Она была цинична и груба, холодна и неприступна. Она бы убила его движением руки, не ощущая ничего кроме уверенности в своих действиях. И всё же, она не человек, она высшее существо, прожившее долгую и трудную жизнь, скрывающаяся от имперских стражей, подвергшаяся гонениями ордена благословенного огня, пожирающего мир, каким Кэйлан привык его видеть. И она проделала этот путь с неуверенным в себе оруженосцем почившего рыцаря, помогала, когда тому нужна была помощь, наставляла, и, пусть и грубо, но показывала этот мир той стороны, что так долго была сокрыта от него.

Но самое главное – он перестал чувствовать внутри холод одиночества. Он словно прикоснулся к чему-то великому, он перелистнул книгу жизни на страницу, где он может быть полезным для совершения чего-то грандиозного. Ощущая нутром приближающиеся изменения, он был жутко взволнован и рад оказаться частью такого мира. Оказаться частью истории Марион.

– Нет! Это Я убью ради вас любого. За один благодарный взгляд, за одну ухмылку, я смогу свершить то, на что не осмелился бы ни один рыцарь. Я – Кэйлан Рай…

«Держи, суку!»

Кэйлан резко остановился. Прислушался. Звуки раздавались со стороны поляны, где он оставил Марион.

Он отбросил собранные ветки и двинулся обратно, напряженно опуская руку на рукоятку меча. Голубые звезды на нём тревожно мерцали в темноте.

Стараясь не издавать лишних звуков, что уже входило в привычку, он подкрался к месту, где их выбросил портал. Марион окружило трое мужчин в темных плащах. И голос одного из них показался ему особенно знакомым.

– Помнишь меня? – прохрипел он, откидывая капюшон. Пустая глазница была закрыта повязкой. – Вот ты и моя.

Второй держал её за руки сзади, крепко сжимая локти, чтобы она не могла пошевелиться. Третий, словно эта сцена его не очень интересовала, маячил рядом, рассматривая пейзаж.

– Что с твоим глазом? – совершенно спокойно спросила женщина, наблюдая за знакомым, которого они с Кэйланом лишили пары частей тела. – О боги, а где рука?

Мужчина взревел, замахнувшись на неё здоровой конечностью. Но затем, громко засмеялся.

– А где же твой щенок? Ты от него избавилась, наконец? Что ж, это правильно. Нам больше достанется.

Он потянулся рукой к штанам и стал неуклюже распутывать узел.

– Сначала я воспользуюсь тобой, пока все твои части при тебе. А позже… – он указал на повязку. – Узнаю какого трахать безглазую.

Кэйлана словно пронзило молнией. Что бы там ни говорил ей Капо, будь он жив, но такие речи её не достойны. Он медленно вытащил меч, покрепче сомкнув на нём руки.

Одноглазый стянул штаны, и женщина мелодично рассмеялась.

– Черт возьми, я не знала, что мы тебе и член отрезали.

– Ты тва…

Голова мужчины покатилась по поляне, не успев произнести конец предложения, но сохранив недовольное выражение лица.

Кэйлан вылетел словно смерч, не дав нападавшим одуматься. Лишив головы предводителя, он кинулся на того, что держал женщину. Кинув её наземь, мужик постарался выхватить из штанов то ли кинжал, то ли член, но парень вонзил меч ему в брюхо, прежде чем все успели узнать.

Третий, самый незаинтересованный, хотел убежать. Открыв рот с гримасой испуга и злобы на лице, он резко дернулся назад, но, запутавшись в ногах, рухнул вниз. Он откусил себе язык, шлепнув подбородком о камень. Захлебываясь в собственной крови, он стал ползти, выставив руку в примирительном жесте.

– Ммм, поштой.

Кэйлан придвинулся, нависая над ним с окровавленным мечом в руках.

От усердий мужчина скривился в болезненной гримасе. Качая головой, словно тряпичная на ветру кукла, он начал плакать.

– Не следовало вам её трогать, – угрожающе произнес Кэйлан и обхватил рукоятку двумя руками.

Заигрывая с жертвой блеском драгоценных камней на эфесе, меч вошел в грудь. С тихим вздохом, Кэйлан опустился на колено, удерживая меч в трупе. Его пробила дрожь от отступающего адреналина. Горячая кровь растекалась под ногами, расплываясь в замысловатый узор.

На плечо легким касанием легла ладонь.

– Пойдём отсюда, – шепнула Марион.

Парень поднялся, и женщина подала ему руку. Убрав меч в ножны, Кэйлан схватился за неё покрепче, то ли чтобы удержать равновесие, то ли чтобы она не успела передумать.

Они отошли на приличное расстояние, раскинув небольшой лагерь. Костер мягко трещал, аккомпанируя уханью совы. Запах поджаренного картофеля проникал в нос, заставляя живот громко урчать.

Марион, что для неё было совсем не свойственно, сидела у костра и аккуратно доставала овощи на подобие тарелки. На самом деле это был кусок оторванной от ближайшего ясеня коры. Когда у неё что-то не получалось, она громко цокала языком. Кэйлан мог поклясться, что мысленно она проклинает его, эту ситуацию и что ей пришлось заниматься этим в одиночку. Но он ничего не мог сделать с приросшими к земле ногами, словно налитыми свинцом. Он глубоко вдохнул лесной холодный воздух и тихо выдохнул, стараясь побороть тошноту.

Марион расправилась с овощами, что дала им Мойра, и подсела к парню.

– Нужно поесть.

Команда не подействовала и даже повелительный тон Марион сейчас казался чем-то надоедливым. Он покачал головой.

– Ты не поел в деревне, сейчас отказываешься. Как велишь идти с тобой дальше?

– Не иди.

– Останешься здесь?

– Да.

Он понимал, что в данный момент звучит как маленький капризный ребенок. И ему очень не хотелось играть эту роль. Но мысли внутри так протестовали, чувства были на пределе, хотелось только капризничать, хоть это и доставляло ему дискомфорт.

Женщина отставила блюдо и двинулась ближе. На секунду ему показалось, что сейчас она попытается его утешить.

– Это был храбрый поступок. Даже не думала, что ты так искусно владеешь мечом.

Кэйлан резко открыл глаза и недоуменно взглянул на улыбающуюся даму в черном. Она наблюдала за языками пламени, тая на губах зловещую усмешку.

– Мой рыцарь учил меня сражаться, – тихо произнес он. Во рту неприятно отклеился сухой язык от не менее сухого нёба.

Марион протянула ему флягу.

– Выпей, станет легче.

Он скривился. Давал себе обещание не пить ведьмин отвар.

– Всё ещё думаешь я хочу тебя отравить?

– Этот вариант пока не сошел на нет.

– Ты спас мне жизнь. Так что нет, не хочу наблюдать как ты мучишься, выворачивая внутренности наружу.

– Дважды.

– Что?

– Я спас тебе жизнь дважды.

– Ох ты пес! Считать удумал? – воскликнула она. Но затем на её лице показалась улыбка и Кэйлан ощутил, как сходит напряжение. – Красивый меч. Талантливая работа. А на рукоятке сигил, верно? Для защиты.

Кэйлан опустил взгляд на меч, лежащий неподалеку. Вгляделся в глаз на рукоятке. Он всё время думал, что это око Всевышнего, служившее оберегом.

– Меч моего рыцаря. Единственное, что осталось после него.

– Он любил это оружие, это видно. А также не страшился магии. Чтобы сигил работал, рисовать его нужно только ведающему.

– Он не рассказывал мне о нём, – шепнул парень, вглядываясь в глаз на рукоятке, словно завороженный.

Конечно, Кэйлан знал, что Капо посещал ведьм и магов, что покупал у них травы для лечения, в основном. Но также знал, что пару раз рыцарь посещал их втайне ото всех, стараясь скрыть это даже от своего оруженосца. Что именно происходило на этих тайных посещениях – знали только сами ведающие. Если им только удалось выбраться из Инаарии и не пасть под твердой рукой священного пламени очищения.

– А что с твоими силами? Я думал ты сумеешь от них избавиться, даже не дав притронуться к себе.

– Выпей, а я отвечу на любые три вопроса, – сказала женщина, вновь протянув флягу.

Слишком заманчиво. Слишком, чтобы её предложение не скрывало в себе опасность.

Она бы могла убить его тысячи раз, бросить в пути, указать ему другой, попрощаться, в конце концов. Но если он до сих пор с ней, значит так было нужно Марион. Она видит в нём или своего защитника, или безопасность на пути. Легче проходить дорогу, когда вы пара, но одинокая женщина, бегущая из столицы во время истребления всех магов слишком подозрительно. Тем более, они уже наоставляли следов. Сначала в таверне, позже за ними пришли в деревню, где не удалось без жертв.

Кэйлан был убежден, что на их след инаарских стражников вывел именно тот человек из корчмы, а позже сам нашел их в лесу. Видимо, награды он так и не получил. Одноглазый выдал ведьмин след, но империя обошла его стороной, и, охваченный яростью, он решил сам выследить пару. Да, это вполне возможно.

И все же, это предложение от Марион – просто забота или в нём скрывается нечто большее? Кэйлан никак не узнал бы правду, если бы не попробовал.

Он выхватил флягу и сделал пару больших глотков. На языке остался приятный вкус мяты. Сносно.

– Где твоя сила?

Марион смотрела на него испепеляющим взглядом. На мгновение ему показалось, что сейчас она точно продемонстрирует свою мощь. На нём.

– Её нет.

Она отвернулась к костру, подставляя руки ближе к пламени, чтобы согреться.

– Когда война закончилась, маги заключили договор о мире, а я была принята новоизбранным императором Инаарии как советница. Тогда это интересовало меня. Я чувствовала ответственность за магический мир. И чтобы такого никогда более не случилось, я отказалась от большей части своих способностей и приняла на себя ношу служения императору Циону.

Кэйлан кивнул, представляя высокий императорский трон, на котором сидит пышный мужчина средних лет. А за ним, в тени престола стоит она. Женщина с черным взглядом и невозмутимым выражением на точёном лице.

– И её нельзя вернуть? – то ли с надеждой, то ли с облегчением задал вопрос парень.

Он был бы рад, если бы она отказалась от неё насовсем. Тогда гонения на неё прекратились бы, она могла бы спрятаться где-нибудь далеко отсюда, начать тихую, спокойную жизнь. С ним, например.

Он покачал головой на свои мысли. Пара длинных кудрей упали на глаза. Марион протянула руку и аккуратно убрала волосы назад.

– Не думал подстричься?

Он молчал, пристально наблюдая за ней.

– Её можно вернуть. И я сделаю это.

– А…

– Последний вопрос, – перебила она его. – С умом.

– Почему я всё ещё с тобой?

Марион задумалась. Треск костра нарушал тишину, воцарившуюся между ними. Словно тонким, неосязаемым куполом накрыло парня, в ожидании ответа женщины. Он наблюдал как она задумчиво следит за языками пламени, перебирая в голове ответ, составляя его, словно пазл.

– Твоя наивная вера в справедливость и мир, которыми я когда-то тоже жила, твоя искренность и чистота, которые я давно потеряла… ты стал напоминанием о том, ради чего я когда-то отказалась от магии и служила императору. Внутри тебя пламя, которого когда-то лишили меня.

Она улыбнулась, взглянув на юношу. Мягко взяла его за руку. Кэйлан расслабился, ощутив прикосновение, и смущенно опустил взгляд на переплетённые руки.

– И несмотря на свою неопытность, ты обладаешь редким качеством – ты не боишься видеть во мне не врага, а союзника. Я чувствую, что в этой чистоте и искренности есть сила, которая убеждает меня – даже в самом жестоком мире остаётся место для сострадания и надежды.