Конъюгаты: Три

– С самого начала ты сохранял в себе то, что тебе нравилось, и даже отдельно синтезировал на собственной фабрике. Может, кое-что ты списал с меня. Ведь мы подходим друг другу. Такое бывает очень редко.

– Ничего я не списывал.

– Также громадный стимул от твоей ненаглядной. А это ты не понаслышке в курсе. Аэл на то и отенкай, что может сдвинуть гору к Магомету. Хотя всё когда-нибудь происходит впервые. Подобные способности не присущи всем конъюгатам. Среди нас немало и тех, кого мало что интересует кроме еды.

– Ну и я, как бы, не так чтобы думал спасать людей.

– Ты думал о Аэлите.

– Очень.

– Это перекрест мыслей.

– Аэлка – не конъюгат.

– Я и бы тебя пока не причислял. Но тут ошибки не может быть: ты вступил в конъюгацию с теми бедолагами и починил их организм. Заверяю.

– С чего бы.

– Я могу такое проделывать на расстоянии. Из-за этого и свой брат на меня косо поглядывает, так как конъюгатские техники в основе требуют близкого контакта. Соединение. Но ты – нет. Ты – новичок и немного другого составу. Энергетические затраты, связанные с пространством-временем взяла на себя твоя маленькая жена. Это фишка отенкаев: огромадный энергетический потенциал и сила доброй воли. Вот почему ими интересуются те, кто считают, что добро обязано быть с кулаками. Непросто это всё. Время очень относительно, это доказывает состыковка, несмотря на разницу часовых поясов. Вы оба были сонными и не кумекали ничего.

– Но как можно отремонтировать безнадёжное тело? Там же куча всего? За такой короткий срок!

Агний, как говорится, пребывал в ударе и в особом философском озарении.

– Сынок, сейчас разложу по полочкам. Например, целители. Они такое проведут, используя свою врождённую интуицию – практика, основанная на внутренних знаниях. Медики и учёные до непосредственного применения своих методов, изучают очень много теории, разрабатывают эту теорию. Тоже молодцы. Но им не хватает тех внутренних глаз, что есть, допустим, у доморощенного лекаря. Даже если есть, – школа другая, понимаешь? А у экстрасенсорного дедка наоборот слабовато с учебниками. Конъюгатам, в этом отношении, сподручнее. Они стоят на стыке. Между. Сама наша биология такова, что мы – естественные реагенты. Ты вполне прав, когда думаешь, что такой процесс мог бы занять не несколько часов или сутки. Но тут существует очень простая вещь. Запуск. Важно точно определить точку старта. Там, где ты начинаешь контактировать с генами соконъюгата. Потом, при желании, можно накопить сколько угодно схем, формул и карт эксплуатации аналогичного внедрения. Грамотные точки старт-стоп гарантируют успех предприятия. Старт активирует мощную движуху генетического аппарата. Это также стимулируется стороннестью: организм, даже в самом захудалом статусе, продолжает реагировать на воздействие окружающей среды. Влияние конъюгата оказывает стрессовый эффект и возникает временный союз типа ключ-замок.

– А это не опасно? Ведь человек довольно хрупок (вспоминает атаку Айнара).

– Цели и задачи, бро. Цели и задачи формируют общую тему контакта. Убить очень легко. Пустячно, я бы сказал. Строить гораздо труднее. И тем, может быть, приятнее.

– Зачем тебе это?

С заискрившихся глаз босса Иванов начинает вдуплять, что тот имеет много видов тайной "наркомании".

– Держать себя в форме. Не без этого. Быть в курсе происходящих событий.

– Хрисанфыч, не ходи вокруг да около.

– Совать палки в колёса по своему усмотрению.

– Так.

– Когда живёшь под юбкой жены, невозможно не вести альтернативу.

– Так. Старик в деле.

– Баланс.

– А?

– Ну, разве не это одно из функций конъюгата? Баланс в природе. Там, где оторвалось, надо подправить. Сломать – любой дурак сумеет. Где-то и супы надо варить и детей выращивать.

– Ох, ты гребаный мечтатель.

– Мечтатель-практик.

– Что теперь делать будем?

– Полагаю, наследник Лавшики засёк наши поросячьи вылазки.

– Ой-йё. Этот какашкоед-хипстер.

– Он самый. Но мальчик достаточно хитёр, чтобы не беспокоить своего покровителя.

– Думаешь?

– Считаю. Стэнли руки потирает в предвкушении пенсии. И зелёный принц не будет портить этот вкус ожидания.

– Тогда?

– Во-первых, уже послал кое-кого, чтоб переместил тех четверых счастливчиков куда подальше от трибунала. Во-вторых, фальсифицируем результаты анализов. Обычно я поверх кладу обманку, чтоб челюсть не отваливалась у лаборантов и прочих заинтересованных лиц. Маска показывает ложную норму. Отныне всегда вшивай их в заключительной части. То есть, на локации шумихи не будет, решат, что ошиблись.

– А как с хахалем моей дражайшей?

– Мочить не будем, даже не мечтай. Внюхивается в конъюгатов – пожалуйста. Любое исследование – добре.

– Птер, ты просто невозможный чувак.

– Просто природный. Ничего особенного.

– Получается, не так уж ты и отрицаешь свою гребаную натуру?

– Я слишком долго живу с этой натурой. Так что просто сидеть и охать стало ненатурально. Лучше изучить вдоль и поперёк. Айнар недавно сказал Далиле, что является носителем человеческих генов по моей линии. Обвинил, так сказать.

– Это правда?

– Конечно.

– Ты же говорил, что мало чего знаешь о своём прошлом и о себе в целом?

– Что-то знаю. Но не могу утверждать и бить в грудь этим утверждением. Вот ты знаешь, как зовут твоего отца. Если постараешься, и деда фамилию можешь разузнать.

– Я итак знаю.

– Молодцом. А я, как будто знаю себя лучше всех, но так не могу. Не могу сказать, как я по отчеству. И даже ностальгии во мне как таковой нет. Как я могу что-то стучать по столу с заявлением, словно эта истина в последней инстанции об моём существе?

– Извиняй.

– Да ничего. Именно, благодаря своей человеческой составляющей, у меня получается восстановить здоровье тому, кому того требуется.

– Как это?

– То, о чём мы упоминали выше, можно делать при помощи вирусов и иных технологий. Если расчёты будут добротными, эффекта, в принципе, можно добиться. И я также изучаю многие такие вопросы, и не раз создавал определённые методики, которые были после применены.

– И как?

– Наука. Она также неидеальна, как и всё в этом мире. Мы с Калитой постоянно трудимся над синтезом новых лекарств. Что-то – на ура, что-то – итак сойдёт.

– Ну вы филантропы.

– Никита умнее меня, и, возможно, опытнее. Если у меня опускаются руки, он знает, как воспрячь духом. Есть у него такая уникальная тяга к жизни вкупе с безграничным оптимизмом. Он – новатор и изобретатель, он же – перпетуум мобиле. Мне повезло, как мало кому другому – встретиться с ним. У нас особые отношения. Мы можем даже не разговаривать, всё понятно без слов. Речь – это просто как вид удовольствия. И Кузьма никогда не гнал на Далилу. Пусть она не такая, как мы. Он проявил великое уважение моим чувствам и моей семье.

– Да, Калитка, отличный паря. Я в свои годы старее его в сто раз.

– Дело не в возрасте. А в опыте. Он старше меня, потому что понятливее.

– А ты?

– Я предпочитаю использовать себя вместо другого материала. То, что я где-то человек, способствует сглаженной, аккуратной конъюгации, именно в области лечения.

– Что-то не почувствовал этой деликатности у твоего смешанного потомка, сорян.

– Цели и задачи, забыл? У Айнара одно в голове, оттого он свинтус в тыщу раз похуже тебя.

– А почему это вмешательство, вызывающее столь яркую реакцию, не отправляет в шок?

– Это и есть шок.

– С позитивным исходом.

– Тут очень тонкий момент: настройка.

Агний вновь всмотрелся в Арсена внимательным прозрачным взглядом.

– Я изумлён. Каким образом ты попал на нужную волну, находясь в не самом лучшем настроении в разлуке с любимой и после того подлого случая с моим сыном?

– Ну. Я, как бы, дрых. И вообще томат.

– Когда я собираюсь вступить в такое ответственное мероприятие, я становлюсь не я. Это не тот твой гребаный Хрисандель, дьявольское отродье. Ни коим. Надо очиститься. Помнишь, когда учил тебя проходить по каналам? Надо быть чистым. И с очень большим процентом уверенности. Пятьдесят плюс один. Больше – лучше. Да, ты я вижу, смеёшься, что второй такой ходячий комплекс не отыскать во всём белом свете. Не отрицаю. Что правда, то правда. Но это ведь касается не одного меня. Надо стать желанием жажды жизни и при этом быть просто по-идиотски уверенным в благополучном исходе. Аэл вдохновила тебя, но ты чисто молоток!

– Ещё бы я осознавал это. Так, сказка, как будто.

Хрисанф начертил на коричневой от ржавчины стене корабля две линии рядом друг с другом.

– Вот сплошная. Это воображаемый потолок, граница. Та, о которой говорят, выше головы не прыгнешь. Норма – находиться под ней. Иногда я заглядываю за эту рамку, частично из-за этих своих способностей. Туда же высунулся и ты: чуток, носопырками. Эта черта имеет власть над человеком. И принято думать, что за ней ничего нет. Кроме смерти, например. Выход за этот горизонт наоборот помогает мне победить, пусть совсем чуточку, судьбу. Не буду агитировать. Это просто моя точка зрения. Это очень щепетильно. Поймёшь потом. Не секрет мироздания, а, как бы, ключ к самому себе.

Арс чесал макушку пятерней. Скорее, созерцал акт вдохновения своего босса.

– Унн.

– Этот пунктир – крыша Далилы. Она может летать туда-сюда на творчестве. У неё нет конкретной герметизации. Вот, видишь, клапаны повсюду. И также она не видит разницы, то есть той чёткой границы, которую визуализируют другие, между мирами. Это и плохо, и хорошо, и никак. Просто нам приходится прикладывать больше усилия, чтобы понимать друг друга: мы слишком разные.

Кирсанов нарисовал выше этих линий что-то вроде геометричных еловых птичек.

– А это что за хрень?

– Это Аэлита. Все стены и преграды раздвигаются перед ней или сами, или под мощнейшим натиском. И мы где-то там, внизу, как букашки-таракашки.

– Да ладно. Моя чипололло очень даже домовитая и нежная.

– Конечно. Как и моя красавица – дурёха, а не гений. Золотарева б тоже до ста лет продавала кофе и бублики. Но вы, многоуважаемый, внушили ей, что она способна на большее. От этого сейчас все её проблемы.

Глава 39

Перед Агнием на столике расположилась пара пинеток не совсем одинакового размера. Причём одна обувка сколь угодна растягивалась, а другая была так туго связана, хоть гвозди вбивай.

Белошвеечка моя, искусница фриволите.

Хрисанф взял ботиночки и поднёс к окну, словно разглядывая нюансы микросхемы.

– Пожалуй, один сапожок может носить брат новорождённой. Думаю, двулетнему налезет. А что, экономично.

Далила с экспрессией воткнула крючок в остатки пряжи.

– Я не буду переделывать!

– И не надо.

– Айка! Может, ты свяжешь, а? У тебя это не займёт больше тридцати минут. А я приготовлю тебе кофе из пакетика.

– Ни за что! Прекрасная работа! Своими руками и с любовью!

– Не издевайся. Вместо любви у меня за этот вечер сочился поток раздражения и слёзы злости.

Кирсанов, будучи растроганным, подошёл к жене и, уместившись на краешке стула, обнял.

– Прямо как в пятом классе. Ничего не изменилось. Ты всё также возбуждаешься от рукодельных инструментов и рыдаешь, когда у тебя ничего не получается.

– У меня никогда не получается! Слушай, дай денег. Может, я засуну туда хорошеньких купюр, чтобы восстановить равновесие? (скорее себе, чем мужу).

– Бери от своего банка. У тебя же есть.

Далила надулась (она, наверное, и в сто лет будет дуться, неважно, идёт это ей или нет).

– Но я коплю на собственные нужды.

– На какие такие?

– Например, на издательские. На творческие различные потуги.

Врёт, обыкновенно жабит, но Агний воспринимает за чистую монету, и сразу же копается в одном из бюро, где хранит наличку на такие случаи. Такие заначки повсюду в доме, о многих Хрисанф начисто забывает.

– Вот. Но не клади их, ради бога, туда! В конверт специальный! Каждый раз одно и то же (бурчит). Не так, этой стороной. Дай я напишу, а ты просто подпиши. Ужасный почерк!

Она отставляет в сторону некоторые деньги.

– Это ты ничего не понимаешь. Нельзя так много. Это же всего лишь мойка попки младенца.

– Ну дай тогда сюда сдачу. Обратно положим.

– Нет, это мне.

– У тебя итак предостаточно.

Далила не так чтобы расточительна. У неё с деньгами полная несовместимость. Но она любит тратить мужнины доходы: на халяву же.

– Тебе что жалко?! На меня? Мать твоих детей? Сегодня даже не смей носа казать в спальню.

– На-на, бери! Всё можешь забирать! Ничего не жаль. Просто ты слишком халатно относишься к этому.

– Тя-тя-тя! Сам же чуть ли не на машину отложил в этот гребаный носок.

– Так пополнение же. Детишкам. Дети – это пожизненный вклад.

Выглядит немного оторопелым. Приехал таким важным, а сейчас опять – домашняя рутина. Далила отругала себя в мыслях.

Человек хоть как-то отвлёкся. Неэффектная ты женщина. Просто бабка старика с золотой рыбкой.

– Агний.

– Да, солнышко.

– Это тебе на подарок.

Такой простой. Впрочем, как и я. Сияет, что твой медный тазик.

– Правда?!

– Ну да. Скоро ведь один из твоих дней рождения. Потом ещё один. Мои именины отмечаем с размахом. А твой др – не так чтобы.

– Мне ничего и не надо.

– А как насчёт того костюма в национальном стиле? Ты возле него минут пять простоял.

– Далила!

– Он завышенно дорогой, но думаю, тут достаточно. Хватит.

Не то чтобы он такой уж и франт. Просто давно себе присматривал что-то подобное, но всё не отваживался: скажет, что за старческие заскоки, что за старомодность. Потому воздерживался.

– Я надену его на летний праздник и вдобавок пояс смастерю!

– Ну что ж. Это неприлично, но придётся мне там быть женой самого красивого мужчины тогда.

– Только пойдём вместе за покупкой. Не вздумай устраивать сюрприз! Ты себе подобрать не можешь. Не хочу ушивать такое добро, а то и вовсе разодрать в клочья, если возьмёшь на размер меньше. А я там мерочки сниму и доплачу, если не хватит.

– Ладно-ладно.

– Дорогая, ты такая щедрая! И внимательная!

В порыве удовольствия целует.

– Да, я такая умная. Сама же выпросила, сама же раскрыла, и ты сам себе приобретёшь.

– Умница моя! Рукодельница! Ублажительница сердца моего!

Прикол этого мгновения в том, что он и в самом деле так считает. По крайней мере, в настоящую минуту.

***

В другом крыле.

– Ты, жирная свинья, подь сюда!

Айнар кличет Веронику, беспечно скачущую по коридору.

– Сгинь, вонючка!

Девушка хочет пробежать мимо брата, но тот ставит ей подножку. Верон предусмотрительно перескакивает его тапок и показывает язык.

– Ты видела отца?

– Саша с Дашей удалились строгать детей.

– Чевооо?

– КирСаш с душенькой.

– Заткнись уже, кабаниха.

– Сам такой! (возмущается) (приходит в боксерскую стойку).

Тут надо отметить, что средняя старшая из тех, кто влезет в драку с кем угодно.

– Хватит уже придуриваться! У меня есть к тебе дело.

– Какое?

Из-за внезапности выпущенного Вера отпускает кулаки и открывает рот.

– Только это между нами. Проболтаешься толстухе – скручу в бараний рог!

Незаконная дочь вся розовеет: всякое интриганство, пусть в зачатке, по её части.

– Договоримся в цене! Гони в размере моей трехмесячной и я добуду тебе любую информацию.

– Ах ты, жирная продажная шкура! Ладно, завтра с утра обменяю. Сейчас нету.

– Замётано! Но если обманешь – выдам тебя с потрохами Сасконаю.

– Чевоо?! Почему ты его так называешь?

– Тебе этого не понять. Так чего тебе?

– Кто такая Аэлита?

Вероника скривила свои пухлые губы.

– А, это что ли. Зазнайка одна.

Глава 40

Далила приехала поздно ночью. Агний подумал: "Ничего себе родины, по-моему, продолжение банкета". Он немного, так невзначай, понюхал жену, предусмотрительно камуфлируя это под действия типа "я соскучился". Кирсанов не был против того, что подружки что-нибудь сообразят дальше, и, конечно, абсурдом было бы подозревать наличие небезынтересных мужчин (кроме мужей), но, всё равно, на всякий случай включал эти свои пропускные радары.

– Как всё прошло?

– Нормально. Но скучно.

– Это же мойка попки нового спиногрыза. А чё так долго тогда?

– Потом посидели. Были некоторые девочки, с которыми давно не виделись.

– Аа.

Чистенький и аккуратный укладывается в постель. От неё он уже давно перестал рассчитывать на ответную семейную гигиену: она только стянула с себя одежду и рухнула в кровать.

– Я не пила, если твоя многозначительная минута связана с этим.

– Нет, просто я тосковал без тебя.

– У тебя была куча дел. Наоборот, без меня от души наворотил всякого, наверное.

– Без отвлекающего маневра, конечно!

Тянется к супруге и обнимает полностью.

– И не было там никаких мужиков. Своего София спровадила сразу после официальной части.

– Ох, вечно вы с нами так: жестокие мегеры.

– А он с удовольствием ускользнул, по-моему. Хорошее дело браком не назовут.

Хрисанф отвлёкся от поцелуев, которыми покрывал супругу и посмотрел на неё обиженно и строго.

– Там что, были феминистки и старые девы? Опять набралась всякой дури.

– Только Нюра и была. Ты же знаешь, что бессемейным к семейным вход воспрещён. Но Нюра – близкая подруга Софи, так что она была.

– Я её! Пожалуй, подсуну этой вашей отступнице кого-нибудь. Вечно промывает вам мозги.

Далила взяла с тумбы кусачку и подровняла сломанный ноготь, который итак был короткий и без маникюра.

– Жаль, что ты не пошёл вместе со мной.

– Я хотел. Но если там были одни бабы, то не уместно было бы.

– Айка, никто не считает тебя подкаблучником, если ты опять об этом заморочился. Ты ведь знаешь, что они меня впустили в свой круг только, когда я вышла замуж и стала матерью. До этого была нон грата.

– Мне пришлось бы быть обслуживающим персоналом. Потому Володька и сбежал. А потом слушать все эти ужасные сплетни. Брр! Даже в самом страшном кошмаре не приснится то, что вылетает из уст этих прекрасных созданий.

Кирсанова бросила на супруга взгляд, полный скептицизма.

– Ой ли. Тебе нравятся все эти мелочи, которые многие терпеть не могут. Ты же любишь прислуживать дамам.

– Ну, хорошо. Это да. Но с берушами в ушах.

Хрисанф попробовал было поприставать к ней, но Вероника ошибалась. Они не каждый раз "строгали детей". Даже несмотря на то, что Агний – добротный любовник. Из-за этого он также комплексовал, но, всё же, приходилось признавать, что его половинка далеко не горячая штучка.

– Любимый, не хочу. Я буду спать.

Она тотчас повернулась к нему спиной и задышала мерно, притворяясь, что уже дрыхнет.

– Далила.

– Ну чего тебе. Что тебе от меня нужно?

– Как что… Ты.

– Извини, не сегодня.

– Ну, Далила.

– Я сплю.

Он теперь приставал к ней не по их супружеским физическим обязанностям, а оттого, что она была не в духе.

– Далила-йаа.

– Ты думаешь сменить меня на другую?

– Нет же.

– Можешь сменить.

Хрисанф по-настоящему рассердился. Почему-то, это его раздражало даже больше, чем если б она флиртовала с кем-нибудь другим. Даже Григорьева он мог допустить в качестве её воздыхателя. Но не то, когда она посылает его к другим женщинам.

Она об этом знала, но всякий раз забывала. Ей это было непонятно.

– Далила, что случилось?! Повернись ко мне, надо поговорить.

Услышав возмущение в его голосе, она с удивлением обернулась. В её голове медленно крутились догадки: что его так расстроило?

– Агний?

– Хватит уже.

– Что хватит?

Хрисанф немного отвернулся, совсем чуток, на 35 градусов.

– Ладно. Ты устала. Спи.

Кто-то на её месте, наверное бы, утешила его, смягчила бы ласками, но Кирсановой такого такта не хватало.

– Спокойной ночи, дорогой.

Она укуталась по уши в одеяло, хотя стояло лето, и вскорости действительно захрапела.

Утром ей вдубасило об этом упущенном факте, потому что, проснувшись к десяти, она обнаружила его рядом. Надо сказать, это не совсем и не всегда было нормой для Кирсанова, так как он – ранняя пташка.

Далила толкнула мужа и что-то спросонья проворчала, но тот не отреагировал. Тогда она испугалась: не умер ли? Ведь только внешне такой моложавый.

– Агний.

– Не подох я, к твоему неудовольствию.

– Это что за разговорчики! И почему ты тут развалился? Ещё чего! Брысь!

Хрисанф медленно к ней развернулся и она увидела, что он не спал и глаза его были грустные. Сон и Кирсанов живут отдельной жизнью. Он не спит больше семи часов, но об этом когда-нибудь потом.

– Далила.

– Ах ты червь полосатый! Убирайся в комнату для сержения и спи там, если тебе тут тесно!

– Далила, ты что, совсем меня не любишь?!

– Это из-за того что я тебе не дала? Ты же был в курсе, что тебе досталась старая жирная фригидная тётка!

– Далила!

Он резко встал и направился к выходу. Но у самой двери остановился, подошёл обратно.

– В чём дело? На твоё настроение у меня, как говорится, аллергия. Чего ты от меня хочешь?

Хрисанф готов был лезть на стенку, что твой таракан.

– Тебя! Мою жену!

– Агний…

– Я не об этом, если ты об этом! Какая глупость!

– Что произошло?

– Это ты мне скажи! Я живу себе нормально, счастливо, а ты заявляешься с детского праздника и посылаешь меня к чужим женщинам!

Тут только она вспомнила, что он почти болеет, когда ему подсовывают кого-то ещё кроме неё. Это было так глупо и идиотски. Как это вообще можно понять? Быть несчастным оттого, когда тебе скажут: ты достоин лучшего. Это же хороший позыв. Но он и слушать об этом не хотел.

– Ладно, там был один пустяк.

Глава 41

Далила села, прислонившись к изголовью кровати. Она хотела поспать ещё, но поняла, что, видимо, придётся это отложить, потому что дражайший муж требует к себе внимания.

– Ну, иди ко мне. Хочешь?

Агний без особой охоты лёг на краешек огромной постели.

– Между прочим, не ты тут одна набиваешь цену. Я, между прочим, тоже не первой свежести мужичок. Не хочу и не буду.

Он три минуты изучал потолок, но потом не выдержал и устроился рядом с ней.

– Поспи вот так.

– Дэли, я не могу.

– Что, сон не идёт?

– Нет. Не об этом. Ладно, сегодня лягу после девяти. Стараюсь хоть как-то соответствовать тебе, но не получается.

– Я думала также. О себе.

Хрисанф посмотрел на неё с удивлением. Она не заметила его взгляда, так как сидела с опущенной головой и изучала свои кисти.

– Почему?

– Ах, ты маленький почемучка.

Кирсанова запустила руки к нему в подмышки, попутно залезая под его простую серую ночную футболку, но он мягко отстранил её движения.

– Я – не маленький. Давай договоримся, что ты не будешь делать из меня старшего ребёнка.

Он сказал ей это, поскольку она могла посчитать, что так и заведено в обычных семьях. Она и вправду так считала, особенно сейчас, когда до того была прохладна с ним.

– Хорошо. Тогда давай поступать, как взрослые. И кукситься не всю ночь, а пару минут.

– Но, крошка, я не могу так!

– Не кукситься?

– При чём здесь это. Невыносимо слышать от тебя такие слова.

– Аа. Но я всегда напрочь забываю, что это тебе не нравится.

– А я всегда забываю, что ты забываешь и вообще глупая.

– Не спорю. Помнишь, как я в первый раз влепила тебе пощёчину, когда ты завёл эту волынку?

– У меня левая щека до сих пор горит.

– Прости.

– Просто простишками от меня не отделаешься. Что случилось? Что с тобой сделали?

Далила бессильно припала к его груди. Молчание.

– Ничего. Просто я чувствую себя ничтожеством.

– Ох, детка. Начинается.

– Поэтому я и не хотела ничего говорить. Ты не понимаешь. И никогда не поймёшь.

– Я не пойму? Это ты ходячему ничтожеству?

– Да брось. Ты – замечательный. В тебе есть все хорошие черты. Просто ты сам их не видишь.

– Тоже самое скажи и себе.

Она улеглась на его коленях, пока он расчесывал пальцами её запутавшиеся волосы и массировал плечи и холку.

– Знаешь, это странно да, что люди вырастают. Некоторые девочки бывают такими пацанками, но лет через двадцать от них веет гиперженственностью.

– Далила, это происходит со всеми. Все девочки когда-то становятся женщинами.

– Но не все по-одинаковому. Вот есть, например, твоя Туяра.

– Она – не моя Туяра. Леонида Туяра. Не моя.

Речь идёт об одной из работников, которая вела множество бюрократических моментов, которых Кирсанов с Калитой, разумеется, вдвоём никак не могли осилить.

На самом деле, Далила даже ревнивее мужа. Отличие в том, что он никогда ей не изменял физически. Да и в других смыслах придраться было не к чему. Но Агний входил в число тех мужчин, которые обходительны с каждой представительницей прекрасного пола. Она сама хотела такого любимого, но в реальности нехило так раздражало, когда он чуть ли не ласково относился к какой-нибудь чувырле. Ладно, к красотке.