Сборник мини-романов

Смущенно произносит:

– Простите, я опоздала… Приношу свои извинения.

– Все нормально. Мы вас ждали, – говорю я за всю группу и пропускаю преподавательницу в лекционную.

***

…Последние фразы экзаменационной темы срываются с языка.

Олеся улыбается, хвалит:

– А ты большой молодец, Тагир. Ставлю заслуженную пятерку. Знаешь на пять с плюсом, не ожидала.

Я весь для нее сейчас, весь ради нее.

И ее похвала – самое важное в моей жизни.

Вот только потом я получаю на руки зачетку, и – все, мы больше никак с ней не связаны.

Стою, медлю.

Она вскидывает изящную черную бровь – неожиданную для рыже‑светлой шатенки.

– Ты что? Что‑то хочешь спросить?

Стою, молчу у всех на глазах.

Да, хочу. Я так много хочу от нее, словами не передать.

Но говорить этого при остальных нельзя.

Я двигаюсь к выходу, оборачиваюсь, чтобы заметить, как Олеся уже принимает экзамен у другого студента…

***

…И вот эта встреча в клинике, спустя годы…

Я приближаюсь на неверных ногах, сажусь рядом с ней… Просто внаглую…

Я ведь еще никогда так близко с ней не был.

На лекциях нас разделяла социальная стена – она – препод, а я – лишь студент.

Потом… потом я ее – и вовсе не видел.

Теперь же чувствую – прямо поплыл.

Нога уже не болит, ничего не ноет после хорошенькой драки.

И хотя я Олеси совсем не касаюсь, но ощущения прямо зашкаливают. Бок горит, в голове – плывет сладкий туман.

Она поглядывает искоса, и, по‑моему, не узнает.

Ну да, я здорово изменился.

Стал крепче и старше. В отличие от нее, у меня морщинки на лбу, и в уголках глаз.

Это ее лицо все такое же: гладкое, восхитительное. Нет, правда! Никаких изменений!

Сколько ей лет?

Ну ведь точно больше сорока должно быть уже!

А возраст только во взгляде и мелькает.

И еще там какая‑то грусть. Не та, что я помню из своей юности. Другая – какая‑то тяжелая, глубокая…

Олеся теребит ворот, и я замечаю след синяка на длинной шее.

Ну, если ее кто‑то избил… покалечу так, что неделю не встанет. И пусть молится, что вообще жив остался.

Она продолжает посматривать и – прямо видно – понимает, что мы знакомы, но все‑таки не узнает меня окончательно.

– Все нормально, – широко улыбаюсь, рисуясь, расправляя широкие плечи. – Вы, наверное, меня не узнали?

Она неожиданно отвечает улыбкой – такой же светлой и чудесной, как я запомнил.

И в груди тесно, в голове куча слов, комплиментов. В животе пресловутые бабочки.

Я уж думал – в моем‑то возрасте они вообще никогда не проявляются.

Это же для юношей, для подростков.

Но… я словно опять студент возле нее.

Мда… Ни черта я ее не забыл.

И не думал, и, похоже, не собирался…

Она чуть тушуется и кажется еще более милой в этой своей наивной растерянности.

– Не то, чтобы не узнала… Я как будто вас где‑то видела. Но вот где…

– Я изменился, возможно, довольно‑таки сильно, – уголки губ сами собой растягивают мою улыбку до невозможности. – Я – Тагир Рахматуллин. Помните такого?

Она смеется – звонко, заливисто.

– Вот уж не предполагала, что встречу тут своего бывшего студента.

Смотрит на мою ногу.

– Бандитская пуля, – шучу. – Правда. Я работаю начальником отдела телохранителей в агентстве, которое занимается расследованиями и охраной. Ну вот, защищали свидетеля по важному делу… Бандитская пуля и прилетела…

Она чуть напугана, округляет глаза.

– Все нормально?

– Да, ерунда! – отмахиваюсь. – А у вас что? Кто‑то душил?

Она вдруг перестает улыбаться и закрывается. Я прямо вижу – словно стена внезапно падает между нами.

Молчит…

И я почему‑то наобум, глупо шучу, чтобы хоть немного растопить лед:

– Муж случайно принял за Дездемону?

Шутка не выходит – Олеся смотрит и в глазах слезы.

Затем:

– Я не хочу об этом. Давайте поговорим о чем‑то другом.

И я вспыхиваю, будто свеча.

Да плевать на все! Я столько лет держал в себе чувства, желания. Столько лет искал ей замену. А эта тварь, ее муж, еще и руку на нее, оказывается, поднял.

Убью. Нет, правда. Убью.

– Убью его… – рычу я.

Она потрясенно изгибает правую бровь.

– Олеся… – меня вдруг прорывает. Казалось – все, что на душе накопилось, хлынуло наружу. И я не могу больше ничего сдерживать. Она рядом – такая же красивая и восхитительная, как я ее помню. Она сидит прямо бок о бок. Маленькая и обиженная той сволочью, что посмел поднять на нее руку. У меня просто уже тормоза перегорают. И… я леплю. – А знаете, я вас любил… Влюбился в вас с первого взгляда.

– Убью… люблю… – она смотрит и щурится. А затем произносит: – Тагир… Оставьте мне, пожалуйста, свою визитную карточку. Вдруг пригодится.

И я понимаю, что неспроста она сейчас просит об этом. Явно с мужем разбираться боится.

Протягиваю черную, матовую визитку, кладу в ее маленькую прохладную ладошку, на минуту аж залипаю на ее тонкие, изящные кисти и пальчики – как у ребенка.

При этом ногти у Олеси без маникюра, но аккуратной и красивой естественной формы.

Наши руки соприкасаются, и у меня буквально ток по всему телу. Будто опять гормональная буря, подростковый возраст и все такое.

Я весь на эмоциях, на желаниях.

Одно касание – кожа к коже – и связных мыслей просто не остается, а прохлада ее пальчиков – да…

У меня, кажется, сносит крышу.

– Я могу прямо отсюда поехать с вами к вам домой, – говорю Олесе очень спокойно. – Поверьте, по части выставить плохого мужа за дверь у меня давно уже черный пояс. Наше агентство и на этом специализируется.

– Я‑а‑а… подумаю… – Олеся колеблется.

И столько вопросов – во взгляде, в этих омутах – ее карих глазах…

– Олеся Мерешкина, заходите! – внезапно зовут ее из кабинета.

Она встает… и уходит за дверь.

Оказывается, предыдущие пациенты давным‑давно уже куда‑то ушли.

А я даже и не заметил.

Вообще не просек – когда их пригласили в кабинет, и когда отпустили. Возможно, отправили в операционную, чтобы обработать, зашить…

Олеся выходит, и меня приглашают.

Рокировка. И совершенно не в тему.

Я оборачиваюсь, чтобы попросить ее подождать, предложить потом подвезти.

Не успел! Мать твою! Не успел!

А ведь хотел, я ведь думал об этом.

Однако Олеся стремительно движется к выходу.

Даже голову в мою сторону не поворачивает.

– Олеся! – кричу я. – Олеся!

Имя эхом взмывает к высокому потолку и осыпается на меня конфетти несбывшихся надежд…

Я еще чего‑то жду, медлю.

Забыв о том, что пригласили к врачу, о том, что встал слишком резко – и ногу аж дернуло, прострелило сверху донизу.

Я весь ухожу в одну мысль, одно понимание – она уходит!

Уходит! Уходит!

Гремит в голове.

– Да заходите уже, молодой человек! – возмущается медсестра. – Врач вас ждет. Чего вы застряли? Чего тут забыли?

Олеся даже и не думает оборачиваться. Вся ушла в себя – плечи расправлены, шаги –быстрые, широкие и решительные… Знаю я эту походку – так двигаются к непростой, но важной для себя цели, сквозь препятствия и вражеские посты.

Я вздыхаю и захожу в кабинет, чтобы выслушать стандартные фразы.

И так знаю, что все скоро пройдет. И так знаю, что ранение не опасное.

Витамины, антибиотик, для профилактики – и достаточно.