Психоделика. Книга для мертвых

явь

Сегодня я отдыхал, прислонившись спиной к стене ремонтного цеха на мастерских. Молоточки меня отпустили, и страха почти нет. Надолго ли? Не будем заморачиваться. Просто побалдеем пока. На всякий случай слушаю только русскую психоделику, иначе страх возвращается. Мало ли что мне на незнакомых языках напеть могут? Рисковать не будем. Не будем…

Мимо прошел человек с веником. Это было нормально и это было хорошо. Мне если честно на это было наплевать. Идет себе человек и дет, какая мне разница, что движет его телом и какие мысли бороздят просторы его мозга?

То, что он идет с веником, говорит о том, что человек это опытен, что он не новичок. Все правильно. По депо лучше перемещаться имея. Что-нибудь в руках, даже если тебя слегка пошатывает от усталости, движения твои неровны и в глазах поселилась мечта, где-нибудь лечь.

Тогда на возможный вопрос: «А чего ты тут ходишь?», всегда можно ответить: «А вот…», и для убедительности веником ткнуть в морду тому, кто осмелился этот вопрос задать, а то и просто махнуть веником перед лицом непонятного проверяющего и идти дальше. Девяносто девять процентов, что больше тебя не тронут, и упадешь ты в душистые заросли деповской травы, в районе забора, в относительной недостижимости от КПП, и спокойно и мирно проведешь там остаток рабочего дня, никем особо не тревожим.

«Перфоратор дыр-дыр-дыр мы с ребятами за мир».

Бывает же так, привяжется какая-нибудь глупость и вертится потом в голове целый день. А то и не один.

Руки уже начинали болеть, а от постоянного сотрясения все мои несчастные внутренние органы вопили:

«Жрать! Жрать! Жрать!»

Но прерываться не хотелось, сами ж знаете, какая работа после обеда, тем более я наметил себе кусок работы и хотел его сделать, а потом конечно поем, потому как противоположная житейская мудрость утверждает обратное:

« Какой с тебя голодного работник».

Ну, что-то типа того, в смысле с меня. Зашел Тимоха, сурово посмотрел в мою сторону, сплюнул и вышел, ни говоря ни слова. Дотошный паразит, промолчал и хорошо, а то вечно он недоволен, вечно у него проблемы.

« Дыр, дыр, дыр, мы, сука за мир!»

Как там еще:

«Я боец отряда дружных, скажем громко – на хуй нужно!»

Сколько же еще долбить? Задал вопрос мне мой мозг и сам же себе ответил:

– До хрена.

Надо напиться сегодня. И к Светке не пойду, надоело. Хотя можно и паузу от водки взять, но что-то меня останавливает. Не бывать ентому, не бывать…

Тут она и позвонила, как раз.

– Приезжай, говорит, – а я ей:

– У меня писюн маленький стал. Наверное, я исчезаю.

– Дурак, – говорит, и сразу отбой, типа напугала. На хуй. Я человек свободный. Захочу пойду денег заработаю на дорогую проститутку, захочу подрочу.

А можно сесть роман написать. Запросто. Вот, например:

«…Однажды немолодой некрофил Гришка Отребьев решил вымыть окна в своем захолустном жилище, располагавшемся на шестом этаже многоквартирного блочного дома в одном из спальных районов города.

Раздевшись донага и нацепив короткую майку, продранную местами, он влез на подоконник…»

Интрига? А то!

Есть много друг Горацио такого, что и не снилось здешним подлецам.

А дело-то в чем? А все дело-то в чувствах. Тут ведь как? Можно, что угодно думать о загробной жизни, есть она, нет. Но мир-то дан нам в ощущениях, а значит, что во что верим, то нам и сбудется. Хотим рай – будет рай, ад – ад, и все…

Теорий миллион, но сердцем чувствую, что будет именно так. Ангелы, допустим, есть? Пускай, есть. Хорошо. Допустим, все узнают об этом, и что? Ничего. Тупо продолжат заниматься своими делами. Что всем с того?

Теперь категории чувств. Что мы тут имеем. Ага. Высшие и низшие. Высшие – это любовь, тяга к прекрасному. Низшие – страх, ненависть, зависть. Короче, кровь, пот и слезы. Точнее это уже и не чувства, а их следствие, но такое впечатление, что в мире действуют некие силы, стремящиеся, во что бы то ни стало, задавить в нас чувства и оставить лишь следствия.

Слушаешь иную теорию, и прогоняешь ее через себя родимого, то подходит, а это не подходит. Смерть есть? А как же! Но не верю! А значит, нету ее, а дальше вторая серия, а за ней третья. Возможно? Еще и как!

– А ты никогда не думал о том, что китайцы не только Великую Стену выстроили, а кроме нее что-то еще? – это я сам у себя спрашиваю, люблю, знаете ли с приличным воспитанным человеком пообщаться иногда.

– Да мало ли? – это вторая лучшая моя часть отвечает.

– Не мало, не много, а Великий китайский туннель.

– Чего?

– Того. И по этому тоннелю они могут абсолютно свободно распространяться в любую точку земного шара. Точнее в пределах Евразии. А при наличии порталов, что в связи с близостью Непала не является чем-то фантастическим и в пределах Земного шара.

– Та ладно.

– Так и есть. Терракотовая армия ждет своего шанса.

– Кто?

– Армия. Не слышал? Расскажу, археологи откопали. Застывшие бойцы. Много, несколько тысяч, еще и конница. Официально решили, что это захоронения. Но думаю, что могилы являются только прикрытием, а точнее тупо аккумулируют и частично консервируют жизненную энергию этих бойцов, которая понадобится им впоследствии.

– Это когда?

– А когда надо будет, тогда и узнаем. Тут такой Рагнарек начнется, мало не покажется. Вот был же, или есть у них лама, который сам себя законсервировал, реально в живую мумию превратил. Примерно думаю, по тем же принципам вся эта хренотень и работает. Я знаю точно, это их резерв. Если экономически они мир не подчинят, кинут тогда своих универсальных солдат через порталы на Вашингтон и пиши, пропало. Вавилон снова будет разрушен, или Карфаген или Новый Рим, не знаю, чем там себя эти янки в данный момент воображают.

– А это твое мировое правительство, что допустит?

– А кто его спросит? Мир должен быть многополярным, минимум двуполярным, а иначе застой и привет.

О как вывел! Аж самому приятно и работу сделал и многозначительные выводы о всепланетном заговоре.

Нет, на кое-что нас еще, наверное, хватит. Это я имею ввиду, что мы найдем в себе силы грозно пройтись по улице с маршевой песней на устах. Руки в бока, ноги на ширине тротуара. Становимся по двое на рыло и вперед! Но пройдем ли? И споем ли? Это врядли. Потому что, лень.

Эх, молоточки мои, молоточечки молотливые…

х х х

Сон

А когда сражаться с той стороны стало некому, появились они. Спокойные, уверенные в себе. Бравшие пространство по праву сильного. Словно охотник, высидевший в засаде и теперь пожинающий плоды своего терпения, словно узник, отсидевший в темнице длительный срок, но таки не признавшийся где спрятан клад, и теперь спокойно тратящий свое богатство.

Это были они – воины Чина. Несомненно. Я сразу понял, что это они, по раскосым нарисованным глазам и непривычным доспехам.

У них были боевые колесницы, напомнившие о великой империи и их было много, очень много как для нас, так и для уцелевших сарацин. Усталых, окровавленных, измученных…

Колесницы выезжали из открывшейся прямо в земле пещеры, и вытраивались в боевой порядок и возницы взирали на нас спешно латавших поредевший строй немного надменным, немного покровительственным и очень древним всезнающим зором.

Арабы разбегались, кто пеший, кто конный их вопли и проклятия летали над пустыней и затихали, только столкнувшись с железом.

– Их боги старше наших и намного мудрее, – сказал тогда Франциско. Я ничего не понял и промолчал.

Многие доспехи и одежды вышедших из преисподней воинов выглядели так, словно долгое время находились под землей. Гийом бы высказался бы примерно так:

«Да с них песок сыпется!»

Я оглядел наше несчастное воинство и отметил сильно пошатнувшийся боевой дух и общую растерянность.

– Похоже, нам крышка? – улыбнувшись, спросил Гарольд. Жутковатая у него при этом была улыбка, по бороде текла кровь, передние зубы торчали в разные стороны, лицо все в красных точках и кровавых разводах.

– Похоже… – говорить было трудно, голова кружилась, конечности плохо слушались головы.

Небольшой отряд сарацин с перекошенными от ужаса лицами кинулся в нашу сторону, что-то отчаянно крича. Франциско сделал движение рукой и строй щитов на миг разомкнулся, позволив туркам укрыться за нашими спинами. Я отметил, что большинство из уцелевших были лучниками. Что ж, какое-никакое подспорье, да вот от стрел против этого врага толку чуть.

Вперед пошла тяжелая терракотовая пехота, молча и основательно. Выставив оставшиеся целыми копья, мы какое-то время мы держались, потом стали организованно отступать. То и дело кто-нибудь выпадал из поредевшего строя, и нам приходилось смыкаться, но знамя Святого Георгия все еще реяло над нами. Тяжелое копье отягивало руку, напротив, совсем близко надвигались бесстрастные желтоватые лица оживших мертвецов, укрытые масками и железными забралами, иные сами по себе похожие на дьявольские маски с неподвижными ртами и нарисованными улыбками. Слепые лучники дали организованный залп и стрелы засвистели в воздухе и принялись стучать по доспеху. Доспех не подводил, пока… Наши арбалетчики ответили, турки тоже перевели дух, перестали причитать и натянули тетиву…

Ужас читался на лицах наших воинов. Даже Луаре перестал кричать и давать советы своим крестьянам. Я впервые увидел бледность на его румяном лице.

А как тут не побледнеть, когда на тебя подобно големам прет идеально ровными шеренгами узкоглазая пехота с торчащими из лбов стрелами.

Будучи не понаслышке знакомым с этими ребятами я сразу смекнул, что стрелять стрелами, да и арбалетными болтами по ним пустая трата боеприпаса. Их надо рубить доброй сталью и желательно в куски.

Потому шепнул об этом озадаченному де Грасси и тот отреагировал неожиданно, завопив подобно безумному:

– Это дети дьявола братья! Отходим, скорее отходим!

Наше преимущество было в том, что чина передвигались достаточно медленно, словно подчиняясь зову неведомого колдуна, как восставшие мертвецы в страшных сказках, которые слышал я в детстве.

Этих видать совсем недавно подняли, еще не расходились их мертвые суставы, еще не растеклась по жилам мертвая черная кровь или что там у них текло.

За нами был холм, и мы шаг за шагом стали взбираться по нему вверх, пытаясь выиграть позицию и время.

Выручили фанатики, которые на фоне всеобщего изумления вслед за своим предводителем с дикими воплями ринулись в самую гущу коварных врагов и сгинули там все до единого, Господь да упокой их души, дав нам возможность перестроиться и немного прийти в себя.

– Лошади устали! – не пробиться нам, – посетовал Девольт, и я был с ним абсолютно согласен. Мы устали, а лошади и подавно.

Перемолов фанатиков терракотовое воинство двинулось вслед за нами. Медленно, неумолимо.

Споткнулся барон де Луаре. Споткнулся и остался лежать на песке С воплями и проклятиями он призывал своих фламандцев, но те отступали так поспешно, что помочь ему ничем не могли.

Я развернул было коня, но почувствовал чью-то руку у себя на плече.

– Часы подбирать не нужно, – мягко произнес Франциско все такой же бледный, хотя пудра или что там было у него на лице местами осыпалось. Говорил он мягко, но как-то тяжело, наверное, был ранен, – вот они. Я нарекаю тебя Хранителем… Постарайся выжить и добраться до Тира и отдай их королю. Только не Ричарду. Лучше Филиппу. Он знает что с ними делать… У него есть человек, который знает толк в подобных вещах. Если не допустят к королю, разыщи его. Однорукий Франсуа-Вандеец. Еще возьми вот это.

Он протянул мне странный жетон. На жетоне была непонятная надпись, мне некогда было разбирать письмена, и я попросту спрятал жетон в потайной кармашек.

– Отдашь в любой орденской конторе, получишь золото, – просто объяснил Франциско. – много… Гарольда не забудь…

Я хмыкнул:

– Забудешь его… А как же…

– Возьми этих коней, они посвежее остальных, – И протянул мне холщевый сверток. И одарил меня взглядом, таким, что спорить тут было просто невозможно. Так, наверное, смотрит король на своего вассала, когда жалует ему полцарства. И брать страшно и не брать нельзя. И не ослушаешься. Подъехал Лузиньяк тоже ужасно торжественный.

– Ступай брат, – сказал он мне и я понял, что он тоже знает все то, что знает Франциско, – и да поможет тебе Бог!

– Прощайте! – я больше не мог говорить, обнял их обоих, влез в седло и, развернув своего коня, двинулся прочь…

х х х

Глава XXXIX

БГ “Афанасий Никитин буги или хождение за три моря»

явь

Сегодня я в разъездах целый день. По поручениям Захаровича. Мастеру отказывать чревато, в смысле нельзя ни в чем, даже в интиме. Шутка, а то еще подумаете. Захарыч у нас не такой, за что и уважаем. Словом сегодня время бежит незаметно. Заехал к связистам на соседнюю станцию. С ними я дружил, иногда мы вместе выпивали и обменивались новостями.

И хорошо, а то что-то грустно мне после сна последнего. Грустно…

Ребята были примерно моего возраста и довольно продвинутые во всех отношениях, по-крайней мере с ними было не скучно. Звали их Геннадий и Иннокентий.

Геша ненавидел все человечество в целом, не размениваясь на персоналии, и абсолютно открыто, что выражалось в его частых публичных дебошах и демонстрациях независимости. Человечество на эти проявления смотрело равнодушно, в рамках действующего законодательства, и в целом все было хорошо. А вот Кеша окружающих ненавидел втайне, но окружающие это чувствовали и вели себя соответственно. Такой вот бином Ньютона. Или теорема Фарси, кому что нравится.

Эта ненависть вращалась по кругу, и была постоянной как смена времен года. Причем обе стороны это абсолютно устраивало.

Эти два абсолютно разных человека проводили друг с другом времени больше чем с собственными семьями, и специалистами считались замечательными по праву. Помимо основной работы они занимались компьютерами и всем сопутствующим оборудованием. Оттого их консультации были для меня очень полезны, и я никогда не стеснялся обратиться к ним за советом.

Три дня снилась полная чушь, опять какие-то немцы, потом индейцы отчего-то пришли, наверное, из-за Гойко Митича. Это мне на работе рассказали прикол.

Тут вот какое дело. Когда снимали очередное кино про Чингачгука, а если кто помнит, то фильм совместный был: ФРГ – Югославия, так там по сюжету Митич, который этого самого Чингачгука и играл, прискакал на лошади в свою деревню и радостно сообщает:

«Мы расстреляли обоз бледнолицых!»

Ну, сволочи. Короче. Ага. А в немецком языке на котором собственно действие и велось, есть два глагола «эршиссен», что и есть расстрелять и «эршайссен», что означает… Да, да, вот именно… обосрать. Специально в словаре смотрел, в натуре похоже: erschieβen, erscheiβen. Scheiβ – дерьмо, чтоб вы знали.

И как вы, наверное, уже догадались, взмыленный Гойко Митич подлетает к стойбищу на взмыленном же коне, и радостно так сообщает, гордо возвышаясь на фоне вигвама, что мы мол, обоз бледнолицых эршайссен…

Как сообщает первоисточник съемки в этот день отменили, не до того было ни актерам, ни съемочной группе.

Насмешил… так и мне вот какие-то Митичи снились, к чему? Непонятно.

А в третью ночь бабы, две. Но это я так понимаю издержки молодого и все еще растущего организма. Это мне таким нехитрым образом организм подсказывает, что пора к Светке съездить, или к Ленке. Ладно, там видно будет. Может и съезжу. А действительно, вот возьму сегодня и съезжу. Просто так. Вина только возьму, и водки, и пожрать что-нибудь, и проедусь.

А то получится, как у Филиппа, тоже тот еще ходок был. Хотя почему был? Есть, да только уже не тот, Федот, в смысле, Филипп. Замутил с тремя телками одновременно, а потом ходил всем рассказывал, как он устал и про то что они ему теперь на фиг не нужны, но в гости ездил по очереди. Потом все реже и реже, потом вообще перестал, но при этом хвастался регулярно, что стоит ему только захотеть и он станет сразу как султан турецкий, мол, только сидят там барышни и только его звонка ждут, а ему типа по фигу. Потом говорил, что подумывает о смене ориентации и операции по перемене пола, так его женское внимание достало, что просто… Правда от последнего я его отговорил, потому что пригрозил сразу же выебать, когда можно будет. Потом подпил как-то изрядно и мужское самосознание в нем проснулось. Говорит, щас в гости поеду к одной тут…

Стал звонить настойчиво. И что? Первая замуж за время его отсутствия успела выйти, вторая, наоборот, с мужем развелась, переехала к новому сожителю, третья просто на хер послала в извращенной форме, так что обиделся Филипп на баб всерьез.

Сейчас совершенно к ним интерес потерял, или они к нему непонятно.

Так что, дабы не уподобляться этому славному товарищу моему, придется напрячься и ехати, а то совсем заработался, хе-хе, некогда и стаканчик вина опрокинуть.

Потом в управление поехал. В управлении тоже бывает интересно. Я редко туда попадал, обычно, если посылочку кому-то отправить надо было. Захаровичу понятное дело. Мне там делать нечего, там начальство, дресскод у них там, в шортах нельзя. Противно. Можно подумать, что если кто-нибудь в управление в шортах зайдет так и метро сразу остановится.

Но приколоться тоже можно изредка, хотя они там все сильно серьезные, с виду. С 8 до 17.

Но мне везет, раз в бухгалтерию бумажки отвозил, так зашел следом за мной один украинец щирый з вусамы, як у Тараса Грыгоровыча:

– Зробыть мэни ласку дивчата, – кажэ, – тоже зараза с бумажками какими-то. А «дівчата» они ж нормальные все. Ну не все так большинство. Они ж, как им говоришь, так и воспринимают.

– Какую тебе, блядь, ласку? А ну пшел отсюда, паскудник.

А он всего лишь копию кода хотел сделать кода идентификационного. И получил ни за что. В смысле ни за грош. Ласкатель. Ласкун, бля.

Еще у меня тут друг Птицман работал. Понятное дело, что еврей. Но его на рабочем месте застать сложено. Зайдешь спросишь:

«А где говорю, друг мой Птицманн?»

«А ушел ваш друг по этажу, с лекциями о вреде алкоголя!»

Понятное дело. Работа есть работа. Профком это вам… профком. Птицман работал наставником молодежи, а звание сие ко многому обязывает. Мы с ним изредка на природу выбирались с бабами побухать.

Так вот Миша Птицман входил в воду резко без раздумий. Не так как некоторые, постепенно, чтоб яички окунуть, а потом все остальное тело, нет – резко. Потом с шумом уходил под воду и мощно молотил по ней своими худыми лапками.

Наш общий друг Иван традиционно комментировал с берега:

– Мда… Редкий Птицман добежит до середины Днепра…

Некоторое время я наблюдал движение облаков и их причудливые формы, потом в голове сами собой родились строчки сонета, почему-то я решил, что это будет именно сонет:

– Я тоже хочу петь как ветер, и лететь над землей…

Следом пришло продолжение:

– Но как далека, дорога в облака.

«Надо записать, а то забуду…» – подумалось мне, но, увы, записывать было нечем. Ненаписанный сонет улетел дальше, а я побрел вслед за ним. Впрочем, кто-то такое уже по моему исполнял.

х х х

Сон

Безжалостное солнце, пыль, песок и ужасное зловоние окружали меня. Редкие кривые и скрюченные деревья напоминали распятых мертвецов, у них не было тени, а в них не было жизни. Господи Всемилостивый и Всевышний! Ведь есть в мире Твоем места, где журчат реки, стынут меж прохладных скал холодные озера или просто идут дожди… Слез не было, я давно забыл о том, что они существуют, я представлял свою несчастную голову выбеленным ветрами черепом с пустыми и мрачными глазницами и тем не менее где-то в глубине сего костяного дворца печали возникло странное ощущение, как когда-то в далеком детстве от нанесенной обиды… Но нет прошло, прошло. Тяжело опираясь на обломок копья, я сделал еще несколько нетвердых шагов туда в дрожащее над голой пустыней марево, туда, где когда-то я видел море.

Но моря не было. Уже три дня, как мы ползли из-под Иерусалима, остатки великой христианской армии, ненужные теперь ни людям, ни Богу, двое мертвецов зачем-то пришедших в эти пустыни из-за моря. Нас никто не преследовал, видимо, у наших врагов были дела поважнее.

Время исчезло и теперь здесь всегда быд полдень.

Я, как показалось мне со скрипом, повернул голову вправо и увидел своего товарища. Гарольд – голый по пояс, огромный, напоминающий великих героев Древнего Мира, с длинной рыжей спутанной бородой, ввалившимися глазами тащит на себе обернутый в грязно-серый плащ, двуручный меч, ноги германца покрыты потеками засохшей крови и вздрагивают при каждом шаге . Я предложил оставить меч. А Гарольд глянул на меня, один только раз, взвалил на плечо и потащил…С кем будет он сражаться здесь? Он похож на Иисуса идущего на Голгофу с крестом на плечах. Но тот знал для чего он идет, а мы?

Если бы не Гарольд я бы давно уже бросил все и рухнул бы на эту каменистую неприветливую землю, но он идет, и я иду…

Наверное, со стороны я похож на несчастную собаку, из тех, что пасут стада в горах. Мы идем медленно не разговаривая, на слова уже давно не было сил. Небеса не обращают на нас никакого внимания.

Солнце забралось невыносимо высоко. Я сделал еще насколько шагов, и увидел, что Гарольд почти добрался до вершины холма. Неожиданно он упал на колени и замер в молитвенной позе. Сцепил руки перед собой и низко наклонил голову.

«Сарацины!» – мелькнула слабая мысль, – «Слава тебе Всемилостивый Боже! Быстрая смерть, что может быть прекраснее тебя в нашем беспокойном мире?»

Но я ошибся… Проклятая крепость ожидала нас. Она была сродни миражу, и я засмеялся, громко и безжалостно круша своим смехом незыблемую тишину пустыни. Мелькнула мысль, будет смешно, если там уже засел кто-нибудь и нам придется брать Крепость штурмом. О том, как это будет выглядеть, думать не хотелось.

И я оказался не так уж и неправ.

Отряд каменный воинов стоял оцеплением вокруг Крепости. Стоял без движения, глядя прямо против себя раскрашенными каменными глазами своими.

– Вперед!

Гарольд сбросил плащ, и меч грозно блеснул на солнце, я крепче стиснул мешок с часами и свободной рукой потянул кинжал из-за спины.

Воины никак не отреагировали на наши действия. Мы двинулись прямо на них. Гарольд раскрутил меч над головой и где брал он силы одному Господу нашему известно и мощным ударом мельницы разрубил двух ближайших истуканов в районе груди.

Верхние половинки их глиняных тел со стуком упали на камень, нижние остались стоять. Гарольд с бешено горящим взором принялся крошить соседних воинов, и те так же стойко приняли свой конец.

– Стой! – крикнул? нет, прошептал я и германец услышал меня. Он замер и опустил свой страшный меч.

– Идем к ней, – я ткнул пальцем в направление крепостных ворот, – они пропускают нас…

Гарольд воткнул меч в землю и, опираясь на него как на посох, медленно побрел в сторону ворот.

Внутреннего двора не было. Вместо него внутри крепости зиял странный тоннель, уходящий куда-то вниз в глубину. Казалось, что стены тоннеля вращались. Оттуда тянуло свежим прохладным воздухом. Я оглянулся. Стражи снаружи сомкнули строй, и я почувствовал, что назад как раз дороги теперь нет.

Не сговариваясь, мы шагнули вперед и двинулись навстречу неведомому…

х х х

Глава XXXX

Агата Кристи «Корвет»

явь

Предчувствие психоделики

…Это когда пришел на концерт психоделической музыки, все уже в зале, а музыка собственно еще не начинается. И музыканты уже на сцене и по проходам никто не шоркается, а музыки еще нет. Сидишь и чувствуешь, вот еще одна, ну максимум две секунды и начнется… Но эти секунды еще не прошли, а музыка еще не началась…

Третий укол за месяц, и все от гриппа, не до хуя ли? Понятно дело, что в честь такого события взяли. Сидим теперь дезинфицируемся. Спать не могу совершенно, как забрала Клемента Крепость, так у меня и сон пропал совсем. И не хочется. Всю ночь лежал, ворочался, как перед праздником каким-нибудь ответственным.

Кстати, я давно заметил, что есть люди не равнодушные к праздникам. К любым. У некоторых это прямо в фобию некую развивается.

Вот один наш общий знакомый, не буду приводить фамилию. Не зачем это, так вот у него даже календарь специальный был. С Самантой Фокс. Там все все дни рождений были указаны. Друзей, знакомых, родственников, начальников и сослуживцев. Целый год сплошного праздника. Если дней рождений не хватало, их места занимали праздники религиозные и государственные. Если пересекались… Это было просто замечательно.

А по производству… Лучше всего старый анекдот подходит. Про то как из Японии приезжает инженер, ну по обмену опытом. Его повели по заводу. «Сколько цехов у вас?» – спрашивает.

«Десять».

«О, и у нас десять».

«А людей сколько работает?»