Последний поцелуй жнеца

– Мне неприятно это признавать… Но здесь ты не ошибся.

Девушка толкает меня на спину, заставляя свободно повалиться на кровать, и забирается на меня сверху, проворно, словно кошка.

– Тебе следовало начать с этого, птичка. – мурлычу я, когда ее холодные пальцы пробираются под мою наполовину расстегнутую рубашку.

Я хочу притянуть ее к себе для погружения в ее губы, но она застывает, когда ее взгляд падает на что-то рядом со мной.

– Что эта штука делает в твоей постели, Эс?… Означает ли это то, что я думаю?

Сощуриваю глаза, чтобы получше рассмотреть предмет в ее руке. Что-то маленькое и черное…

– Письмо к жнецу. Здесь. На твоей кровати, Эскар. Ты наконец-то решил вернуться к работе?!

– Прости, птичка, но… Нет, черт возьми, – горько усмехнулся я.

– Тогда… Тогда и я скажу тебе "нет"! – быстро поднявшись, она поправила свое платье и сердито воззрилась на меня. – По крайней мере, на этот раз, когда ты умудрился напиться, как последний пьяница с Безымянного переулка!

– Да брось! Я видел и не таких пьяных личностей. И уверен, ты тоже! – протестую я, пытаясь приподняться на локтях. Только когда мне удается задержать взгляд на несколько секунд, замечаю новую необычную татуировку на руке подруги.

Уроборос… Змея, поедающая свой хвост. Символ вечности. Для обычных людей это просто змея. Но посвящённые знают, что столь древний символ – это, скорее, архаичное чередование природы, постоянное возрождение и смена мерности всего живого. Это бесконечный цикл, в котором души обывателей обретают все новые и новые тела, забывая о своей прошлой жизни с молоком матери. И только души несменной элиты, их приближенных и жнецов, помещаются в тела с доступом к прошлым воплощениям по желанию. У меня такого доступа нет. Вероятно, не вышел рожей.

– Нравится моя татуировка? – усмехается приятельница, заметив мое внимание.

– …Уроборос? Серьезно, птаха?

– О!… Смотрю, ты неплохо разбираешься в этом вопросе, да?

– Трудно не разбираться, будучи жнецом. – приподнимаю бровь, указывая на ее кисть. – Особый знак Совета VIII. Знаешь поди?

Она медлит с ответом, ее пальцы скользят, чтобы коснуться татуированного места.

– …Знаю. Поэтому и сделала. Чтобы выразить свою преданность Ордену. Ведь если в нашем городе наступят новые темные времена – ты пожалеешь, что эта татуировка была не на твоей руке, Эс.

Я утомленно выдохнул, локти наконец подвели, и я завалился на спину.

– … А ведь ты можешь просто прикончить меня. Это было бы величайшим доказательством твоей преданности Ордену. Помочь им стереть один сломанный паззл, который никак не хочет укладываться в их единую схему…

Некоторое время я не слышу ее ответа и начинаю подозревать, что, возможно, случайно подкинул ей наилучшую идею, чтобы на деле продемонстрировать лояльность к этим ублюдкам из Совета.

– Очень смешно, Эс, – рассеянно шепчет девушка, и я слышу, как поворачивается оконная ручка. Свежий, дождливый воздух моментально заполняет комнату.

– …Я лишь озвучил пьяные мысли.

– Но письмо… Похоже, кто-то хотел, чтобы его получил именно ты, Эскар.

Я не придаю значения ее последним словам, погружаясь в серый сон без сновидений.

…

Утром, подняв тяжелые веки, первым делом направляюсь в уборную. В воздухе витает лавандовый шлейф, напоминающий мне о подруге.

В зеркале отражается мое бледное лицо – остатки бурной ночи, проведенной под воздействием терпких травяных отваров. Я проклинаю свое безрассудство и мысленно отмечаю, что мне следует отказаться от напитков, настоянных на одурманивающих травах богульника.

Мои черные, непокорно-прямые волосы успели отрасти аж плеч. Но я не собирался остригать их. Перед кем красоваться?

Решив смыть с себя прегрешения минувшей ночи, я потянулся к крану. Но прежде, чем успел предаться ритуалу, мое внимание привлекло нечто другое.

Под пояс моих брюк был подсунут небольшой красный конверт.

Не думая, надрываю его и осторожно смотрю содержимое.

Черные скорописные буквы пляшут по пунцовой поверхности. Из них складывается имя – "Лорелей".

Я вспоминаю, как еще вчера наткнулся на нечто похожее в беспорядочной куче остальных писем. Это была весьма загадочная находка, которую я собирался изучить более тщательно, но отвлекся на ночные перипетии.

Должно быть, именно этот конверт Эльвира нашла на моей кровати вчера.

Возвращаюсь в покои и начинаю лихорадочно выискивать хоть какие-то следы того красного конверта. Но усилия тщетны: единственное, что окружает, – всепоглощающий запах лаванды.

Меня постигает понимание. Это не обычная просьба об услугах жнеца, а личная просьба. Способность письма менять цвет, становясь черным в чужих руках и красным в нужных, говорит о том, что это нестандартное прошение. Вот почему в наманикюренных ручках пташки оно было черным. Тот, кто отправил его, несомненно, был умен и обладал деньгами. Такая бумага из красного дерева… Весьма дорогая.

Опускаюсь в путы кресла и закуриваю трубку с травами шалфея. Ароматный дым овевает меня, создавая ощущение затишья перед бурей, грядущей в моей голове.

"Лорелей"… – эхом отдается в моих думах. Где я уже встречал это имя?…

Внезапно все встает на свои места. Вчера в кабаке кто-то из местных вскользь обмолвился о некой зажиточной дворянской семье, ищущей личного секретаря – секретаря в дом Лорелей.

Но что это может означать? Зачем кому-то из Лорелей понадобилось обращаться ко мне через личное письмо? Богачи редко обращаются к жатвенникам с просьбой о смене мерности, так как эта их вполне подкупает…

Конверт, теперь снова черный, с одной строчкой текста внутри, дразнит меня своим загадочным содержанием: "Сандрина Эрналин Лорелей".

Делаю отрывистый вдох трубки, выпуская струйку шалфейного дыма, и готовлюсь отправиться в дорогу, которая сулит раскрытие некоторых подробностей и изменение хода моего бесцельного существования.

Поместье Лорелей

Сжимая в перчатках злосчастный конверт, я устало смотрю в окно кареты. Перед глазами открывается интересная картина: высокие снежные горы, густой фасад леса. Мост, по которому мы едем, окружен серостью зимней бездны и не замерзающим водопадом.

Вид его завораживает, и я не могу удержаться, чтобы не наклониться к окну, желая ощутить туманные брызги на своем лице.

По мере того, как грохочет карета, пейзаж становится все более чарующим.

Горы простираются насколько хватает глаз, их вершины украшены чистым белым мерцанием. Деревья в окружающем лесу стоят высокие и гордые, их ветви усыпаны снежной пылью.

Затерявшись в великолепии сей природы, я не смог позабыть о своей ноше. Но жалкая бумажка в моей руке теперь ничтожна. Она не властна над этим мгновением чистой благодати.

Чем дальше уезжала карета в темный лес, тем теплее становилось.

Через час, когда мы уже остановились у ворот поместья, снег совсем сошел, и погода стала похожа на весеннюю.

Я попросил кучера высадить меня заранее, чтобы немного прогуляться. Головокружение, возникшее после перехода по мосту, подтолкнуло меня к поиску утешения в окружающей природе.

Через десять минут ходьбы я оказался в уединении дубовой рощи. Трава пахла поздней осенью, а ветер был теплым, как в начале апреля. Это было необыкновенное место, туманное и безмятежное.

Мне стало интересно, находится ли поблизости усадьба Лорелей или я удаляюсь все дальше в глушь.

Пока я рассуждал, вдалеке мелькнуло что-то белое.

Человек? Здесь, в глуши?…

Любопытство взяло верх, и я двинулся к той белой точке.

Осторожно раздвинув кусты шиповника, чтобы не нарушить уютную тишину, я вдруг остолбенел.

Все шумы в голове стихли, и я стал свидетелем самого завораживающего и прекрасного зрелища, которое видел за последнее время.

На другом берегу хрустального лесного озера на ветке дуба сидела молодая женщина. Она прислонилась спиной к коре, ее пепельные волосы слегка колыхались на ветру. Безмятежное выражение лица и полузакрытые веки свидетельствовали о ее умиротворенном состоянии.

Мое внимание привлекло ее белое платье. Кто в здравом уме наденет такой наряд в лес? Или травы шалфея окончательно опьянили меня до галлюцинаций?

Как бы то ни было, я не мог отрицать привлекательности сия видения.

Налетел порыв ветра. Ее юбка затрепетала. И я не мог не заметить ее прозрачности, обнажившей изящные ножки.

Я стоял, затаившись, и изучал ее, как хищник, которым я и был. Бледная, гладкая кожа, едва прикрытая тонкой вуалью подола, завораживала меня. Странно, но сердце учащенно забилось, а ладони вспотели. Это была необычная реакция для моего тела.

Волчий интерес, должно быть…

Я напомнил себе, что я не аристократ и даже близко не джентльмен. Да и нормальным жнецом я уже давно не был… Поэтому, я решил, что могу смотреть сколько захочу.

С неопределенной ухмылкой я оставил странную даму и вернулся на дорогу.

Продолжая свой путь, я не мог не задаваться вопросом, останется ли в моих мыслях ее неземная красота или исчезнет, как туман, окружавший ее.

…

Тимадра Лорелей была известна в городе как зажиточная виконтесса особняка Лорелей. Ее короткие белокурые локоны слегка подрагивали, когда она притворно смеялась, придавая немного теплоты ее в остальном холодному и высокомерному образу. Ее хищные серые глаза, казалось, хранили в себе тайны многих своих знакомых, создавая вокруг нее атмосферу интриги.

– Виконтесса, рад быть гостем в вашем изысканном доме, – сказал я, позволяя своим глазам с любопытством блуждать по ее чертам, пытаясь разглядеть глубину, скрытую за этими надменными глазами.

– Спасибо за добрые слова, – ответила она, не переставая натянуто улыбаться. – Чем могу быть Вам полезна, господин…?

– Позвольте выразить вам свою благодарность за гостеприимство, виконтесса. Однако, моя сегодняшняя цель, возможно, не столь грандиозна, как можно было бы предположить из моего короткого письма Вам. Я здесь в поисках возможности попытать судьбу на должность, которая недавно представилась в вашем поместье.

Удивленно приподняв бровь, женщина пристально изучала меня.

– …Должность? – повторила она. – Вы не похожи на человека, который претендует на обычную должность. Вы, наверное, пришли моделировать одежду для моего мужа? Хотя, – ее губы изогнулись в озорной улыбке, – Вы-то гораздо стройнее его… Намного.

Забавляясь ее игривым поведением, я ответил: – Я ценю ваши комплименты, виконтесса, но, уверяю Вас, я здесь не для того, чтобы подработать моделью. Напротив, я здесь, чтобы подать заявление на должность личного секретаря. Насколько понимаю, эта должность все ещё вакантна?

Глаза Леди Тимадры слегка сузились, словно она выискивала признаки обмана. Не найдя таковых, она спокойно поправила свое чёрно-жемчужное ожерелье.

– Что ж, это неожиданно, – призналась она с оттенком удивления. – Но, тем не менее, это приятный сюрприз. Вы обладаете и молодостью, и обаянием – качествами, которые редко ассоциируются с ролью личного секретаря.

Как раз в тот момент, когда наш разговор начал входить в нужное мне русло, спокойствие зала было нарушено детским смехом.

На лестничной площадке появились два маленьких светловолосых мальчика – близнецов, их игривое поведение противоречило строгому взгляду виконтессы.

– Мальчики!! – рявкнула она, на мгновение опешив от их появления. Как и я, опешил от её истеричного вопля.

Быстро опомнившись, женщина вновь обрела спокойное выражение.

– Я же вам говорила о том, что нельзя бегать по дому? Не так ли?

Близнецы виновато переглянулись, но промолчали.

Наконец, один из них набрался смелости.

– Извините нас, пожалуйста, тетя Тимадра, – сказал более старший на вид.

Повисло молчание. Я прочистил горло, не зная, как и поступить.

Старший близнец, похоже, не впечатленный моим присутствием, вскинул голову.

– Еще один? – нагло вопросил он, заслужив суровый взгляд тети.

Не обращая больше внимания на детей, виконтесса вздохнула и обратилась к ним уже не глядя: – Ступайте в свое крыло поместья и играйте там сколько влезет! Но помните, – она сделала паузу, встретившись взглядом с каждым из близнецов, – только там. Не среди антиквариата и раритетов в других залах. Ясно вам?

Оба мальчика торжественно кивнули, их одинаковые лица были полны невинного азарта.

Они бросились прочь, исчезая, как листья, уносимые порывом ветра.

Повернувшись ко мне, виконтесса снисходительно заулыбалась.

– Прошу прощения за этот спектакль. Дети бывают очень шаловливы.

– Понимаю. Но эти дети придают живой оттенок этому великолепному дому.

– Пожалуйста, забудьте же о них!… О чем это мы говорили?

– О том, что я привлекательный, умный молодой человек… Самый необычный кандидат на вашу должность, но лучший из всех, кого вы когда-либо найдете, уверяю вас, – плавно отвечаю я, скользя взглядом по ее изящным изгибам и роскошному дорогому платью с изумрудами.

– Не припоминаю, чтобы я заканчивала свою речь таким образом, но что-то мне подсказывает… Что Вы, должно быть, читаете по глазам, – хихикает она, слегка прикусывая губу, после чего подходит к столику у окна и берет маленькую золотую табакерку.

Леди Тимадра прикуривает и делает первую неспешную затяжку, после чего снова обращает внимание на мою персону.

Ее остекленевшие глаза сужаются, изучая мой наряд, на лице проступает полуулыбка.

Она – лисица, и, несмотря на все прошедшее время, по-прежнему хороша собой.

– Добро пожаловать в поместье Лорелей! – наконец пропела она, проходя мимо меня. – Но, прежде чем Вы начнёте работу, вам придется дождаться приезда самого виконта, чтобы проверить способности секретаря в Вас. Если он одобрит, то вы точно можете начинать.

– Пардон, но разве не Вы здесь принимаете на службу?

Полупечальная улыбка, которую она мне дарит, говорит о многом.

– Если бы только это зависело от меня… Вы уже знаете мое решение относительно Вас. Но в данном случае, виконт нанимает секретаря одному из членов нашей большой семьи. Я обычно совсем не интересуюсь такими вопросами, поэтому, к сожалению, не располагаю точной информацией о том, зачем и для кого нужен секретарь, – поясняет женщина, ее лицо выражает одновременно обиду и скуку. – Хотя, конечно, я догадываюсь кому.

Вдруг в памяти всплывает необычная встреча в лесу.

– …Могу ли я спросить о даме, которую я имел удовольствие встретить в лесу у озера? Является ли она членом семьи?

Виконтесса поднимает искренне удивленные глаза от своих забот.

– Ах, это… Должно быть, Вы встретили Сандрину – молодую баронессу нашего дома.

Тимадра на мгновение замешкалась, в ее глазах мелькнула неуверенность. Казалось, она раздумывает, стоит ли рассказывать больше о таинственной госпоже, которая, судя по всему, и прислала мне письмо, лежавшее сейчас у меня в кармане.

– Единственная Лорелей по крови. Наша Сандрина, – пробормотала она.

Меня не могли не заинтриговать ее слова. Кем была эта призрачная девушка, которой потребовались услуги жатвы именно от меня?

– Что ж… Интересно, – подбодрил я ее, надеясь, что она еще поделится секретами своей семьи.

– Позвольте мне объяснить, – начала виконтесса, ее голос был мягким, но полным авторитета. – Изнеженные близнецы, которых Вы видели ранее, – это сводные братья Сандрины. Видите ли, мать баронессы, старшая сестра моего мужа, к сожалению, покинула этот мир, когда Сандрина была еще младенцем. Ее отец, потрясенный утратой, женился вновь, на этот раз в соответствии со своим более низким для нас – рыцарским – статусом, и вскоре родились близнецы. Как глава Дома Лорелей, мы с моим мужем, виконтом Обероном, взяли на себя ответственность заботиться об этих мальчиках, пока их отец служит на фронте.

Осиротеть в столь юном возрасте. Это печально… Ибо никто не возвращался с пограничной войны. Люди, посланные защищать наши восемь территорий от малоисследованных порождений из Тумана, стремящихся пересечь Великую Стену и захватить наши города и деревни, пожирая все на своем пути… Именно эту историю Совет Восьми рассказывал нашим жаждущим иллюзий ушам все эти века.

– Простите за любопытство, но разве юная баронесса уже не достаточно взрослая, чтобы самой править поместьем и принимать решения о найме? – я не мог не спросить.

Выражение лица виконтессы стало каменным, глаза стали еще холоднее.

– Думаю… Она, возможно, и созрела для этого.

Как только ее слова прозвучали, фойе пронзил уверенный женский голос.

– Вполне.

Я повернулся к источнику столь прекрасного тембра.

Сандрина Эрналин Лорелей. Молодая хозяйка поместья.

Ее присутствие приковывало внимание. Ее пронзительный взгляд серых глаз встретился с моим.

Секретарь Смерти

Нет больше белого платья. Коричневые кожаные брюки с высокими сапогами для верховой езды, белая свободная блузка. Длинные пепельные волосы аккуратно собраны в хвост, что очень выгодно подчеркивает фарфоровые черты ее лица.

– Следуйте за мной, – тихо говорит Сандрина, обращаясь ко мне и сразу же покидая фойе.

Бросаю взгляд на виконтессу. Она слабо кивает, пожимая плечами.

Тимадра еще раз затягивается трубкой и тоже удаляется.

– Как обычно, никаких прелюдий, – слышу я ее удаляющийся голос.

Я же последовал за молодой баронессой.

Мы шли по тускло освещенным коридорам, мерцающие свечи отбрасывали жуткие тени на стены. Тишина окутывает нас, нарушаемая лишь тихим шорохом шагов.

Я наблюдаю за ее покачивающимся силуэтом, за стройной спиной. В ней есть что-то неземное. Определенно.

– …Вы знаете, зачем я здесь, мисс? – начинаю я диалог, понимая, что девушка уже давно не замечает меня.

Мы остановились посреди темного коридора, который, похоже, вел в какое-то древнее подземелье.

Баронесса молча посмотрела на меня с пугающей точностью.

– Что вы имеете в виду?… Я не имею ни малейшего представления… – наконец заговорила она, едва шевеля губами. – Должна ли я знать о вас что-то важное, господин?

– Важное?… Как посмотреть, мисс. Как посмотреть.

Я ухмыляюсь, окидывая ее взглядом. Хочу, чтобы она поняла, что я могу видеть сквозь ее обманчивый фасад – за ее ангельской внешностью скрывается холодная расчетливость единственной наследницы одной из самых влиятельных семей в Дэсмуре.

Девушка горько выдохнула, наконец, отводя взгляд и вглядываясь в темноту.

– По правде говоря, я не знаю, зачем Вы здесь, господин. Но раз уж Вы здесь, то я буду очень признательна, если Вы поможете мне кое в чем.

Она легонько касается своей руки. Эта девушка – словно фантом, еще больше подтверждающий мое безумие.

– …Чем я могу помочь? – выпаливаю эти слова, не успев понять, что нормальный "я" никогда бы так не сказал.

– Где-то в особняке есть дверь. Помогите мне ее найти.

Ошарашенный такой глупостью, я громко прочищаю горло, разом отбросив все любезности.

– …А Вы не знаете, где эта дверь находится в вашем же собственном доме. Это как?

– Это не обычная дверь, господин. – ее глаза загадочно блестят в полумраке. – Эта дверь скрыта от обычного зрения. Вот почему. Я, к сожалению, утратила способность ясно видеть все вокруг. В здравом уме, я бы нашла сама… Вы же, напротив, кажетесь мне человеком, который мог бы мне в этом помочь.

– А зачем Вы вообще ищете эту дверь? Если это только ради веселья, считайте, что я не участвую. – раздраженно констатирую я.

– О, значит, Вы помогли бы мне, если веселье не было бы в приоритете?

Что я здесь слышу – игривость или насмешку? Трудно сказать.

– У нас разные определения "веселья", я уверен.

– …Нет. Это не просто чистое любопытство. – она легко пресекает мою попытку разрядить мрачную атмосферу. – Мне нужно найти эту дверь… Потому что она особенная. Она может быть открыта независимо от того, каким ключом ее открывают.

Баронесса колеблется, смотрит на свои руки с эмоцией, которую я не могу прочитать… Презрение? Печаль?

– Все ключи мира подходят для того, чтобы отпереть эту дверь. Вы можете в это поверить?

– Значит, внутри нет ничего особенного. – равнодушно пожимаю плечами я. – Если все случайные ключи могут отпереть эту вашу дверцу.

Мой комментарий творит чудеса, поскольку послужил эмоциональным спусковым крючком для этой странной девушки.

– Нет! В этом-то и заключается вся его уникальность! – восклицает она, подходя ко мне чуть ближе. – О существовании такой двери знает только семья Лорелей. Точнее, только три человека.

– Потрясающе. Знает ли виконтесса, что Вы раскрываете драгоценный секрет семьи?

От раздраженного выражения на ее кукольном личике, мне становится почему-то стыдно.

– Я не скажу Вам, кто знает, кроме меня. У меня есть свои причины на это.

Только сейчас осознав, какую близость она создала между нами своим эмоциональным выпадом в мою сторону, девушка заметно смущается.

Тем не менее, она не отходит.

– По моей просьбе они тоже ищут эту дверь. Чтобы Вы знали.

– И что же находится за этой вашей таинственной дверью? – хитро улыбаюсь, специально наклоняясь к ней поближе. Это вызовет у нее либо еще большее замешательство, либо раздражение. Я рассчитываю на первое.

– Я не знаю. – холодно заявляет она презрительным тоном. – Я ищу эту дверь с восьми лет, когда впервые услышала о ней. То, что ты увидишь внутри, зависит только от ключа, который ты используешь, и от твоих намерений.

Моя улыбка постепенно меркнет.

– …И у Вас уже есть конкретный ключик?

Вместо того чтобы отойти, девушка снова делает стремительный шаг вперед, оказываясь теперь на расстоянии одного дыхания от меня.

– Да, есть. – глядя мне прямо в глаза, она быстро берет мою ладонь. И, замешкавшись на мгновение, словно о чем-то задумавшись, осторожно увлекает за собой по коридору.

Головокружение от утреннего похмелья чудесным образом начало отступать, а рассудок потихоньку возвращаться, хотя я до сих пор не имею ни малейшего представления, почему я слушаю каждое слово этой сомнительной женщины и что вызывает во мне такое послушание…

– Просто прекрасно… – шепчу я, шагая за ней в самодельной дымке.

…

– Мой отец говорил: "Если не можешь найти иголку в стоге сена, просто сожги стог". – небрежно бросаю я, разглядывая свои ногти, пока Сандрина в расстройстве достигает апогея.

Мы уже, кажется, час бродим по одному из мрачных мест особняка в поисках той потайной двери.

– Мы не будем сжигать усадьбу! – восклицает она, и ее волосы разлетаются, когда она поворачивается ко мне личиком.

– Остыньте, дамочка! Я всего лишь шучу.

– …Во-первых, не называйте меня "дамочка". Для Вас я леди Лорелей. Во-вторых, – она подходит ко мне ближе, я не могу не почувствовать смесь благоговения и изумления от ее напора.

– Никогда больше не шутите в моем присутствии. У Вас явно нет чувства юмора. – добавляет она.

– Вы думаете, что у Вас есть… Леди Лорелей? – мой тон дразнящий, но наполненный теплотой.

– Я никогда не шучу… Догадайтесь, почему.

С этими словами Баронесса снова начинает идти, ее изящная тень грациозно скользит по стенам в поисках каких-либо признаков заветной двери.

– Скоро должен вернуться дядя Оберон. Мы должны поторопиться и закончить исследование этого крыла к вечеру, – шепчет она.

Я тихонько хихикаю, не в силах побороть искушение. Это заставляет баронессу на мгновение замереть.

– Полагаю, Ваш дорогой дядя не из тех доверенных лиц, которые ищут дверь?

– Нет. Он не из тех, – останавливается она, ее голос становится тише. – И он не должен узнать о ее существовании. Я надеюсь… я могу Вам доверять?

– Не волнуйтесь, леди Сандрина. Вы можете на меня всецело положиться.

Ее серые глаза ищут искренности и находят ее. На бледных губах мелькает улыбка.

…

– Приказом Праведного Совета 8!… Вы, должно быть, тот самый новый личный секретарь, которого мы так долго искали! Господь знает, как долго мы ждали! – взволнованно восклицает пухлый мужчина средних лет, одетый по последнему писку странной моды, как только я появляюсь в дверях его кабинета.

– Действительно, сэр. Хотя виконтесса обмолвилась, что именно Вы, виконт поместья, принимаете все решения в этом доме.

Я украдкой оглядываю комнату, отмечая экстравагантное убранство – золотые украшения, мебель из красного бархата, поверхность из темного дуба.

Сам мужчина, сидящий в кресле, похожем на трон, сжимает в пухлой руке бокал с виски.

– О, да! Это действительно так, молодой человек. – он усмехается, его кустистые усы подергиваются.

– Тем не менее, Вы приняты на работу! Все решения я доверяю своей интуиции и своей жене… Ну, почти все. – он подмигивает мне, удобно устраиваясь.

– Благодарю.

– Скажите, пожалуйста, Вы уже выяснили, к кому будете приставлены в этом вопросе?

– Я втайне надеялся, что Вы мне расскажете, сэр. – отвечаю я, внутренне закатывая глаза от его театральности.