Гиппогриф Его Величества

Лицо Калеба закаменело, и он принялся перебирать бумаги на столе.

– Ничего не поделаешь, – сказал он холодно. – Ему придется потерпеть. У меня много работы.

Охранники снова переглянулись, и между ними завязался безмолвный разговор. Если бы Калеб так хорошо ни знал обоих, то решил бы, что они потеряли интерес к теме. Однако по едва заметным жестам и мимике ему удалось почти полностью понять, о чем они говорили.

– Давай, нужно сказать ему, – сверкнул глазами Кард.

– С ума сошел?! – безмолвно воскликнул Глед, дернув бровями. – Мы совершенно не готовы.

– Готовы! Давай, – просигнализировал тот правой рукой.

– Ничего не получится, я не продумал всё до конца, – покачал головой Глед и округлил глаза. – Это не сработает.

– Поздно отступать, – нахмурился Кард. – К тому же риск оправдан.

– Если Его Величество возненавидит нас, это будет на твоей совести, – вскинул подбородок Глед, на что получил сложенные на груди руки и вскинутую правую бровь:

– Если ты сейчас же не скажешь ему, я выкину тебя в окно!

Глед поджал губы, признавая поражение, и повернулся к Калебу. Тот подавил улыбку, грозящую вылезти на лицо, и притворился, что всё ещё занимается бумагами. Ему всегда нравились эти охранники, и он ни разу не захотел сменить их на других за более чем десять лет службы. Лишь им он доверял спину, особенно в свете последних событий, и их забавное поведение всегда поднимало настроение. Такие моменты, когда они без слов общались друг с другом, нравились особенно сильно. Когда Глед прокашлялся и с неуверенностью во взгляде посмотрел на него, Калеб разрешил высказаться.

– Ваше Величество, мы знаем, как вы переживаете за Бланша, – начал тот, поглядывая на Карда. – Это видно по тому, что вы доверили его именно нам, а не кому-то другому. Для вас он всегда был верным другом и помощником. Разумеется, мы тщательно следим за его здоровьем, пусть сейчас он совсем затосковал по вам…

Кард пихнул его в бок:

– Ближе к теме.

– Кхм, – смутился Глед. – Мы провели с ним достаточно времени, чтобы понять, что он почти не изменился, – сказал он и всполошился, когда Калеб нахмурился. – Ваше Величество, честно! Он стал более умным, но на этом всё. Он всё так же любит вас, ценит и ждет. Когда вы перестали к нему приходить, он настолько загрустил, что почти перестал есть. Мы смогли развеселить его только тогда, когда сказали, что вы всё ещё любите его. Может быть, вы сходите к нему ненадолго? Уверен, это поможет вам обоим.

– Мне некогда, – отвернулся Калеб.

– Душа – есть смесь воспоминаний, чувств и самосознания, – воскликнул Глед. – Она может измениться, если одно из трех состояний станет другим, но это не означает, что былое перечеркнется. Бланш стал умнее из-за того, что магия заставила его сознание расшириться, но его чувства и воспоминания остались прежними.

– Что ты пытаешься сказать? – бросил Калеб. – Результаты ритуала ошибочны?

– Вовсе нет, – покачал тот головой, и Кард искоса посмотрел на него. – Просто мы восприняли их слишком ярко и прямолинейно, не разобравшись до конца, что именно изменилось и каким образом, – Глед замялся, но всё-таки сказал, что хотел. – Может быть, всё не так плохо?

Калеб вздохнул и прикрыл глаза рукой, опускаясь обратно в кресло.

– Выйди вон, – сказал он.

– Ваше Величество…

– Выйди.

Глед поклонился и покинул кабинет. Кард напряженно застыл у двери, глядя на Калеба, однако тот лишь схватил со стола первую попавшуюся книгу и раскрыл её на середине. Это был журнал учета расходов дворца. Полностью забитый цифрами, графами и подсчетами, невероятно скучный и угнетающий. Калеб уставился на него, поджав губы, и стал переворачивать страницы каждые пару минут, делая вид, что читает. На самом деле его взгляд проходил сквозь страницы, а мысли летали не вокруг трат, а рядом с Бланшем. Тем Бланшем, который был до ритуала. Тем Бланшем, которого не стало в шестнадцатый день рождения Калеба.

В словах Гледа содержалось разумное зерно. Изменение души не обязательно означало, что гиппогриф стал совершенно другим. Его характер и привычки сохранились, и он всё так же ластился и игрался. Вот только в его взгляде больше не светилась искренняя и чистая любовь, и всё чаще там проскальзывало какое-то недоумение, подозрение и недовольство. Он словно понимал всё, что происходит, и противился этому. Раньше Калеб старался не обращать на это внимания, чтобы сохранить последнюю частичку прошлой жизни. Ту спокойную часть, где всегда было безопасно и уютно. Однако, когда тигиллы засияли, ему пришлось столкнуться с жестокой реальностью.

С его гиппогрифом что-то случилось: прежний он исчез, а его место занял другой. Новый Бланш мог сколько угодно ластиться и баловаться, но ему никогда не удалось бы стать тем, кем он был раньше. Для Калеба он умер в тот день. Как он не отправил верховного мага на плаху, ему и самому было непонятно, однако внутри всё рухнуло. Хуже всего было то, что ему до сих пор не удалось оплакать потерю. Бесчисленные дела страны, осада Рипсалиса, недоверие народа, покушение – всё это давило каменной плитой. Калеб пытался взять всё в руки, но чувствовал, как контроль песком проскальзывает сквозь пальцы. Мир вокруг рушился, словно карточный домик, а он пытался на руинах быстро воздвигнуть другой, хотя бы отдаленно похожий на старый.

У него ничего не получалось.

Он не успел научиться у отца всему, что должен знать император, и изматывался, сутками напролет занимаясь государственными делами. Ему физически не удавалось усвоить всё, что ему рассказывали советники и генералы, а потому принятие решений каждый раз вызывало сильную тревогу. Калеб с трудом держался, когда вновь и вновь видел презрительные взгляды и слышал шепотки за спиной. Казалось, будто из прекрасного, цветущего сада, полного дивных растений и милых животных, он вдруг переместился на черное болото, в котором обитали страшные, неведомые твари, только и ждущие, когда он ошибется. Каждый шаг следовало идеально выверить, ведь в противном случае можно было утонуть в холодной, темной жиже. Калеб изо всех сил осторожно ступал по болоту, но чувствовал, что погружается всё глубже.

Было тяжело. Страшно. Грустно.

Одиноко.

Хотелось крикнуть в пустоту:

– За что? Почему я должен справляться со всем один?!

И упасть на колени, опуская руки и заходясь рыданиями. Однако вместо этого Калеб стискивал кулаки, выдыхал сквозь плотно сжатые зубы и шел дальше. Вперед и вперед.

Шаг за шагом.

Калеб медленно выдохнул, снова собирая себя в единое целое, а затем закрыл книгу и отложил её на стол. Несмотря на то, что прошло больше часа, Кард продолжал стоять на том же месте, заложив руки за спину, а Глед в точно такой же позе находился за дверью. Стражники, охраняющие Калеба, пока эти двое отсутствовали, отправились на другие посты. В кабинете было тихо. Кард перевел на него взгляд, ожидая указаний, когда заметил движение.

– Идем к верховному магу, – сказал Калеб, поправляя отцовский перстень на пальце. – Если ещё раз услышу о Бланше, оба сядете на хлеб и воду до конца недели.

– Слушаюсь, Ваше Величество, – поклонился Кард, умолчав, что до конца недели оставалось всего два дня.

Когда они вышли из кабинета, стражник быстро передал второму предостережение, и тот придержал на языке всё, что хотел сказать. Они пошли по коридору в крыло, где работали ученые-маги, по пути встречая множество подданных, которые неглубоко кланялись. Кард и Глед, чувствуя атмосферу, даже не стали завязывать привычный для них веселый разговор. Они молча держались позади, как два верных сторожевых пса.

Когда впереди показалось полдюжины слуг с серебряными приборами, Калеб слегка вскинул бровь. Он подумал, что мать снова решила провести пышный прием, а потому потребовала принести все сервизы, чтобы лично выбрать лучший. Однако это не объясняло, почему слуги выбрали именно такой маршрут, ведь для них существовали специальные коридоры. Как только эта мысль промелькнула в голове, Калеб застыл. Кард и Глед, очевидно, тоже заметившие неладное, молча положили руки на клинки. Первый сделал несколько шагов вперед, закрывая собой Калеба, а второй остался за спиной.

– Ваше Величество, что-то не так, – шепнул Глед, несмотря на то, что слуги почтительно склонились и разошлись в разные стороны, освобождая проход. – Давайте, пойдем другим путем.

Калеб бросил взгляд через плечо. Слуги, которых они миновали совсем недавно, тоже выстроились вдоль стен и не двигались с места. Атмосфера вмиг потяжелела. Тело привычно напружинилось, готовясь к атаке, пусть в нем оказалось не так много сил, как хотелось. Калеб положил руку на кинжал, усеянный крохотными тигиллами, который с недавних пор носил на правом бедре, и нахмурился. Он только открыл рот, чтобы сказать что-то, как слуга с яростным видом кинул в него какой-то камень.

Кард молниеносно разрубил его клинком, и коридор утонул во тьме.

– Ловушка! – крикнул Глед и повалил Калеба на пол, закрывая собой.

Послышался топот, крики, а затем лязг стали. Кард завертелся на месте, отражая удары противников, скрывшихся во тьме, на слух. Судя по приглушенным ругательствам, его уже задело несколько раз, однако раны пока не представляли опасности. Глед оттащил Калеба к стене, продолжая закрывать собой, и стал быстро ощупывать карманы. Спустя несколько секунд он ударил чем-то о пол, послышался звон, и в коридор хлынул свет.

– Думали, я не догадаюсь, что кто-то притащит темную сферу? – крикнул он озлобленно, а затем вскочил на ноги и рубанул по первому попавшемуся слуге, вооруженному коротким зачарованным ножом. Тот рухнул, истекая кровью. – Не на того напали!

Калеб тоже рывком поднялся, выхватывая кинжал, и метнулся вперед, всаживая его по рукоять в горло ближайшему мужчине. Затем он резко развернулся, отпихивая ещё одного ногой, увернулся от летящего в глаз серебряного ножа и сделал подсечку убийце, подкравшемуся сзади. Быстро окинув взглядом коридор, залитый кровью, он крикнул:

– Взять двоих живыми!

Кард и Глед, не отвлекаясь от сражения, отозвались:

– Есть!

Кард схватил одного из них за горло, перекинув меч в левую руку, и ударил об пол, заставив того затихнуть, закатив глаза. Затем он пронзил ещё одного, который едва не снес ему голову коротким клинком. В это время Глед извернулся, с разворота впечатывая очередного слугу в стену, а Калеб кулаком сломал нос последнему, кто держался на ногах. Тот, теряя сознание, напоролся на один из ножей и мгновенно умер. Как только все нападавшие оказались обезврежены, Калеб лихорадочно огляделся и медленно выдохнул, унимая бешено колотящееся сердце.

На шум, наконец, прибежала стража.

– Как это понимать? – разозлился он, указывая на лежащие на полу тела. – Чем вы заняты на своих постах? Почему не оказались здесь сию же минуту, как начался бой? Возомнили о себе почетный караул, который только позировать горазд? Или захотели отправиться в карцер? Отвечайте!

Стражники рухнули на одно колено, склоняя головы.

– Ваше Величество, – начал один из них, очевидно, старший по званию. – Приносим глубочайшие извинения. Мы отправились сюда сразу, как услышали звуки боя. Мне жаль, что мы опоздали.

– Жаль? – Калеб стер с щеки кровь и зло стряхнул её с руки. – Мне всё равно, жаль вам или нет. Выполняйте свою работу, обеспечивайте безопасность дворца, иначе завтра же окажетесь на улице. Я не потерплю такую халатность.

– Мы понимаем, – ещё ниже склонил голову мужчина. Калеб отвернулся от него.

– Глед, где живые? – спросил он, указывая на тела, и мельком осматривая Карда, которому тот спешно перевязывал руку. Судя по тому, что оба стражника двигались довольно бодро, раны они получили не серьезные. К тому же Калеб прекрасно знал их выражения лиц, если им доставались тяжелые удары. – Нужно узнать, кто их послал.

– Вот этот, – Глед указал на одного. – И вот этот, но… – он пошел к мужчине, которого ударил о пол Кард, и ощупал шею. – Простите, этот мертв.

Кард замер и напрягся, словно пес, который укусил хозяина слишком сильно. Калеб вздохнул и махнул рукой.

– Ничего, – сказал он. – Допросите этого, – Калеб осмотрел себя, покрытого кровью, и направился обратно по коридору. Стражники, всё ещё стоя на коленях, расползлись в разные стороны, и он свысока посмотрел на них. – Приберите здесь.

– Слушаемся, Ваше Величество.

– Кард, Глед, за мной.

Охранники кивнули и пошли за ним, убирая мечи. Однако вдруг последний выживший убийца резко открыл глаза и кинулся к Калебу, пытаясь схватить его за шею. Кард среагировал первым. Он швырнул в убийцу валяющийся на полу серебряный нож, и тот попал ему точно в глаз. Мужчина умер, даже не поняв, что случилось, и в коридоре снова всё застыло. Калеб взглянул на охранника, и у того на лице промелькнуло столько эмоций, что за ними невозможно было поспеть. Сначала там появилась ярость, затем она сменилась растерянностью, после – испугом, за ним – стыдом, а и конце концов застыла вина. Кард ошеломленно уставился на него.

– Ваше Величество, я… – пробормотал он и рухнул на одно колено. – Мне нет прощения. Вы хотели допросить его, а я…

– Кард, – прошипел Калеб, стиснув кулаки. – Какой же ты идиот. У него не было оружия, ты мог просто вырубить его, а не убивать. Вечно ты сначала делаешь, а потом думаешь.

Кард молча склонил голову ещё ниже.

– Ваше Величество, – попытался вступиться Глед.

– Молчать, – рубанул Калеб. – Вы оба меня сегодня разочаровали, – сказал он, а затем перевел взгляд на стражников. – Как и все остальные. Хорошо же вы обеспечиваете мою безопасность. Я могу спасть спокойно, зная, что вы на посту.

Калеб оглядел их, стараясь не показать, насколько на самом деле разозлился. Он не просто рассердился. Он был в ярости. Понимая, что может просто взорваться, Калеб выплюнул:

– Больше я не потреплю подобных оплошностей, – а затем широким шагом отправился по коридору обратно к своему кабинету. – Глед, возьми это бесполезное существо, и за мной.

– Есть!

Охранник рывком поднял Карда на ноги, и они поспешили следом. Окровавленный коридор, полный трупов, остался позади, однако Калеб всё ещё чувствовал ледяную хватку на шее. Пальцы мелко тряслись, и ему удалось скрыть это, сжав кулаки, однако сердце всё никак не унималось. В голове крутились десятки вопросов, на которые не было ответов.

Как много наемников проникло во дворец? Откуда они знали, что он пойдет этим путем сегодня? Как долго находились рядом, притворяясь слугами? Кто заказал его убийство? Кем из приближенных мог быть предатель? И, что самое главное…

Кому здесь можно доверять?..

Глава 6. Единство и раскол

Бланш узнал звук шагов задолго до того, как человек показался в стойле. Он ни с чем не мог спутать их, и всё внутри затрепетало от долгожданной встречи. Хотелось радостно клекотать, бегать, махать крыльями. Животная часть возликовала и заставила тело подскочить, случайно сшибив Йерна крылом. Мужчина с удивлением уставился на него, но не смог ничего сделать. Бланш бросился на выход, ловко расправляясь с примитивным замкόм, и распахнул двери, боднув их головой. Когда он выскочил из стойла, тут же заметил Калеба, который уставился на него, замерев. Йерн выбежал секундой позже и низко поклонился.

– Ваше Величество, – поприветствовал он. – Прошу прощения, должно быть, Бланш узнал ваши шаги. Я не успел его остановить.

Калеб отмахнулся.

– Не страшно, – сказал он. – Я всё равно хотел его навестить.

Услышав это, Бланш пошел навстречу, достаточно медленно, чтобы не вызвать беспокойства, и достаточно уверенно, чтобы на него обратили внимание. Глед и Кард переглянулись, но промолчали. Калеб не шелохнулся. Он бесстрастно смотрел на него до тех пор, пока Бланш не подошел вплотную и не склонил голову, ткнувшись ему в грудь. Пространство наполнилось негромким клекотом. Однако люди продолжили молчать. Йерн не смел ничего сказать, а охранники Калеба по какой-то причине прикусили языки. Вечно болтливые, сегодня они выглядели подавленными и грустными. Бланшу даже показалось, что он почувствовал запах крови, но пока у него не нашлось времени, чтобы думать об этом.

Не дождавшись реакции от Калеба, который изваянием застыл месте, Бланш попытался заглянуть ему в глаза. Однако тут же натолкнулся на взгляд, полный подозрения и горя. В нем плескалось столько боли, что можно было утопиться, а потому Бланш невольно отступил. Он думал, что Калеб, наконец, решил сделать шаг к примирению, попытаться вновь наладить некогда прочную связь, но ошибся. Зачем бы он ни пожаловал, ему было тяжело даже просто смотреть на Бланша. О том, чтобы ждать ласки и добрых слов, не могло быть и речи. Из голубых глаз не уходил лед.

Бланш сделал несколько шагов назад, понурив голову. Даже крылья опустись. Стало больно в груди.

– Ваше Величество, – робко окликнул Глед. – Кажется, Бланш очень скучал по вам.

Калеб немного сощурился, и животная часть Бланша зашлась горьким воем. Человеческая же вспыхнула от раздражения, ведь они так долго старались над планом, а это ни к чему не привело. Напротив, Калеб отстранялся сильнее, чем раньше.

– Я вижу, – сказал тот спустя секунду. – Печально, но ничего не поделаешь. Йерн, через три дня я пройду по главной площади на официальном шествии, чтобы объявить о Великой Охоте. Подготовь Бланша. Он должен сиять.

– Как будет угодно, – поклонился тот. – Желаете прокатиться на нем сегодня?

Калеб на мгновение задумался.

– Нет, – сказал он. – У меня много дел.

– Но Ваше Величество, вы же… – начал Кард, но наткнулся на острый взгляд. Он замер, а затем опустил глаза. – Я ляпнул лишнее. Извините дурака.

– Глед, займись Бланшем. Кард, за мной.

Калеб развернулся и пошел прочь, не оборачиваясь. Кард, тяжело вздохнув и бросив на товарища говорящий взгляд, поплелся ко дворцу. Около стойла повисла тишина, которую нарушал лишь шелест ветра. На сером небе не было видно солнца, и пейзаж отражал состояние души Бланша. Внутри него разливалась такая же тоска и горечь, и не получалось узнать, когда всё изменится в лучшую сторону. Когда облака разойдутся? Когда теплое солнце вновь осветит его и согреет в своих лучах? К сожалению, пока можно было ждать только дождь – противные мелкие капли, стучащие земле и крышам домов.

– Йерн, запряги его. Мы пойдем на тренировку.

Мужчина помедлил.

– Его Величество собирался прокатиться на нём, я прав? – осторожно спросил он. – Почему же он ушел?

– Долгая история, – покачал головой Глед. – Но хорошо уже то, что он пришел. Верно, здоровяк? – он погладил Бланша по голове. – Это был первый шаг, понял? Скоро всё обязательно наладится.

Бланш с сомнением взглянул на него и повел крылом. На этом разговор закончился, и его увели, чтобы седлать. Йерн сделал всё даже аккуратнее и заботливее, чем обычно, ведь, наверное, пытался приободрить. Как никто иной, он знал, насколько грустил Бланш всё это время. Глед тоже попытался его развеселить, а потому предложил пройти новую интересную тренировку. Он заблаговременно распорядился расставить соломенные чучела так, чтобы они составляли длинную кривую линию. Бланшу нужно было бить первое чучело передними лапами, второе разрывать клювом, третье лягать задними лапами, а четвертое перелетать. И так до тех пор, пока тренировочная полоса ни будет пройдена.

Чтобы максимально приблизиться к реальному сражению, Глед находился в седле. Он почти полностью передал контроль Бланшу, и тому предстояло сделать всё, чтобы не сбить мужчину на землю. Если Глед падал, нужно было начинать сначала. Во время тренировки Бланш активно скакал, вставал на задние и передние лапы, а также резко взлетал. Простой наездник с трудом сохранял бы равновесие, особенно если сам в это время размахивал бы мечом. Бланшу требовалось научиться контролировать свои движения: делать их более плавными и осторожными, но не менее сильными. Именно это они и тренировали сегодня.

Правда, Гледу всё равно пришлось не один раз рухнуть на землю.

Бланш с извинением опускал голову, а тот ворчал, что рад стараться. Если бы Калеб так падал постоянно, было бы ужасно. К чести Бланша, через несколько часов он уже почти освоился, и даже научился ловить Гледа крыльями, если тот начинал сильно крениться в бок. К концу тренировки оба были взмыленные, но довольные, и повсюду валялись щепки от уничтоженных чучел.

– Отличная работа, – сказал Глед, вытирая пот со лба. – Думаю, на Великой Охоте проблем не будет.

Бланш недоуменно склонил голову вбок. Глед уже знал этот взгляд, ведь часто видел его, когда зачитывал им с Кардом выдержки из исследовательской тетради верховного мага, а потому принялся пояснять:

– Во время Великой Охоты наездники соревнуются друг с другом по количеству пойманных магических зверей. Разумеется, бόльшую часть добычи ловят именно они, но и ездовые животные могут помогать. Как правило, во время праздника знать редко появляется на обычных лошадях, ведь все пытаются показать свой статус. Вскоре ты увидишь ящеров, грифонов, саблезубых тигров и других зверей. Правда, в реальном бою никто из них не показывается. За исключением императорского рода, никто не рискует отправлять особое ездовое животное на войну. Оно скорее является признаком достатка и могущества.

Бланш захлопал глазами, не ожидая услышать настолько подробный ответ, и Глед, поняв, что увлекся, смущенно кашлянул.

– В общем, охотиться будет не только Его Величество, но и ты. Тебе тоже нужно будет ловить зверей, чтобы принести ему победу. Как правило будут выпускать мелкую живность, вроде кроликов, усиленных магией. Будет достаточно придушить их, но никто ничего не скажет, если ты случайно перекусишь одного пополам.

Бланш кивнул, принимая правила. Он подумал, что на этом Глед закончит, однако тот уставился на него со знакомым блеском в глазах. За время, проведенное вместе, Бланш понял, что в такие моменты он напряженно размышлял. Чаще всего мужчина хотел сказать что-то, но не решался. Либо считал, что ляпнет глупость, либо не был уверен, что информация придется к месту, либо не мог просчитать реакцию собеседника, а потому оценивал риски. Если Кард не пихал его в бок, веля выкладывать, как есть, Глед так и мог уйти, не сказав ни слова. К сожалению, сейчас они были одни. Следовало отвесить мотивационный пинок, и Бланшу пришлось импровизировать.

Он пихнул Гледа крылом, а затем склонил голову вбок. Тот нахмурился и поджал губы.

– Не хочу давить, но, думаю, нужно предупредить, – медленно начал он. – Каждый год побеждает император, и это неоспоримая истина. Борьба идет за вторые и третьи места. Во всяком случае так было при императоре Корнелиусе. Однако на этот раз конкуренция будет более жесткой, ведь в качестве императора будет Его Величество Калеб. Ему нельзя проиграть, понимаешь? Если кто-то обойдет его по количеству зверей, Его Величество превратится в глазах народа в слабого и недостойного правителя. В этом году Великая Охота станет не просто праздником, а проверкой. Вам ни при каких обстоятельствах нельзя ударить в грязь лицом.

Глед сжал кулаки и четко повторил:

– Проиграть нельзя, Бланш. Сделай всё, чтобы Его Величество выиграл. Либо победа, либо забвение. Ты меня понял?

Бланш, замерев на несколько секунд, кивнул.

Он давно чувствовал, что Великая Охота была не просто праздником, а чем-то бόльшим, но не подозревал, что под ней крылся такой подтекст. Глед верно говорил. После того, как император Корнелиус погиб, все обратили внимание на Калеба, который занял его место. На него ежедневно смотрели тысячи людей, и огромная часть из них ждала, когда он оступится. Теперь у них появилась прекрасная возможность окунуть его в грязь лицом. Если бы кто-то выиграл в охоте, то доказал бы, что сильнее, быстрее и способнее. Народ, который и так относился к нему с недоверием, мог окончательно разочароваться и посмотреть в сторону других кандидатов на престол. Более сообразительных. Более искусных. Более ловких.

Ситуацию осложняло то, что Калеб раньше всегда выступал на празднике на обычном коне. Это и так служило поводом для грязных разговоров, что он «неправильный» сын Непобедимого Корнелиуса, раз даже не ездит на родовом звере. Решив выступить с Бланшем, Калеб открыто заявлял, что является главой своего рода и действующим императором. В случае победы на охоте его могли признать, ведь он действительно показал бы себя отличным наездником и воином. Однако в случае поражения, он стал бы бахвалящимся юнцом, силящимся доказать, что достоин трона.

Не было ничего удивительного в том, что Глед нервничал. Наконец, Бланш понял, насколько важной для Калеба становилась победа, и настолько опасным – поражение. Так как в нем всё ещё жила привязанность и любовь, он не мог допустить, чтобы Калеб проиграл. Бланш твердо решил привести его к победе любой ценой. С этим согласились обе части его сознания. Первая хотела порадовать своего человека, а вторая видела в этом много выгоды, например, укрепление их положения, а, следовательно, и бόльшую безопасность.