Гиппогриф Его Величества

Бланш ещё раз окинул взглядом тренировочную площадку, думая, достаточно ли подготовился к охоте. Теперь начало казаться, что он плохо старался. Игр было мало, чтобы достойно выступить на состязании. Человеческая часть принялась предлагать идеи, как поднять уровень мастерства, пока животная с недоумением глядела на неё. Впервые за долго время внутри Бланша стала доминировать рациональность над эмоциями. Именно благодаря ей удалось заметить, что блеск в глазах Гледа не пропал.

Мужчина хотел поделиться чем-то ещё.

– Это не всё, что я хотел рассказать, – точно прочитав мысли, пробормотал он. Бланш склонил голову вбок. – Вчера на Его Величество напали во дворце. Не волнуйся, он не сильно пострадал, – поспешил успокоить Глед, заметив, как Бланш дернулся. – Всего лишь пара царапин, но это очень испугало всех нас. Стыдно признать, но я проглядел засаду и не обратил внимания на тех слуг, пока не стало поздно. Я должен был сразу догадаться, что что-то не так, но позволил им напасть… Я так подвел Его Величество…

Глед опустил голову и закрыл лицо рукой. Из его груди вырвался тяжелый вздох, а затем с губ стали срываться проклятья в свой адрес. Его ужасно задело нападение. Глед возненавидел себя за то, что не сумел обеспечить безопасность господину, и Бланшу стало его жаль. Мужчина так убивался из-за ошибки. Без сомнений, серьезной ошибки, но не приведшей к фатальным последствиям. Пока Калеб дышал, всё можно было исправить, а потому Бланш закурлыкал что-то успокаивающее и накрыл мужчину крылом. Калебу это всегда помогало. Точно очнувшись, Глед уставился на него и криво улыбнулся.

– Спасибо, – сказал он, смутившись. – Но я рассказал это не для того, чтобы найти сострадание, – он нахмурился. – Где-то в империи, возможно, в замке, сидит предатель. Он уже дважды пытался навредить Его Величеству: в первый раз, когда ему подсыпали яд в еду, а во второй – вчера. Нет сомнений, что будет и третий раз, однако я не знаю, как и когда это случится. Не исключено, что во время шествия через три дня.

Бланш повел крыльями и взрыхлил землю когтями.

– Нужно защитить его. Бланш, я знаю, что у тебя острый слух и зоркий глаз. Если заметишь что-то подозрительное: человека или группу людей, дай мне знак. Пусть это будет двумя ударами передней лапой и кивком, договорились? – Бланш согласился и повторил движения, показывая, что запомнил их. – И сделай всё, чтобы Его Величество не погиб. Надо будет – просто унести его оттуда по небу. Что бы ни случилось, мы всё исправим, но нужно, чтобы вы с Его Величеством остались живы.

Бланш закивал, принимая инструкции. Животная часть испуганно замерла, представляя, как на них нападут, однако рациональная, взяв бразды правления, осадила её. Она уже придумала несколько способов защитить Калеба.

– И ещё, – продолжил Глед совсем тихо. – Во время Великой Охоты смотри в оба. Уверен, что кто-нибудь «случайно» выстрелит в Его Величество. Не дай им попасть.

Вот теперь Бланшу действительно стало тревожно. Он знал, что Калеба подстерегали опасности во дворце, но не представлял, что угроза будет настолько большой. На каждом шагу его ждали убийцы, и пока не удавалось предугадать, откуда придет очередной удар. Глед рассматривал все варианты – возможно, излишне рьяно – однако Бланш не мог обвинить его в паранойе. Если на Калеба уже дважды совершили покушение, вполне логично, что за ними должно последовать ещё одно. И ещё одно. И ещё одно. В этом свете он нуждался в защитниках, и Бланш мог стать одним из них наряду с Кардом и Гледом.

Бланш согласно заклекотал, решительно кивнув. Даже если бы ему пришлось подставиться под удар ради своего человека, он бы сделал это. Глед немного расслабился и улыбнулся.

– Хорошо, – выдохнул он. – Тогда договорились. Я рассчитываю на тебя.

Он повел Бланша обратно к стойлу, закончив с тренировкой, и по пути стал делиться, насколько они продвинулись в том, чтобы примирить их с Калебом. Как оказалось, Бланш правильно понял, что тот сильно рассердился на помощников. Мало того, что они оплошали во время покушения, не захватив живьем ни одного из нападавших, так ещё и не в лучший момент попытались доказать ему, что Бланш остался прежним. В итоге, Калеб велел им заткнуться и не открывать ртов без разрешения. Карду досталось вдвойне, ведь пару раз он нарушал приказ и снова заводил об этом разговор. Простодушный и глупый, он не совсем чувствовал момент, поэтому Калеб в итоге посадил его на хлеб и воду на два дня. Глед потихоньку подкармливал его из солдатской столовой, где питался сам.

К сожалению, особого успеха они пока не достигли. Им удалось лишь убедить Калеба прийти в стойло, однако тот не решился на тренировку. Несмотря на неудачу, Глед видел в этом положительный момент. Во всяком случае, Калеб увиделся с Бланшем, а значит, вскоре мог тщательно обдумать всё, что было. Возможно, тогда он пересмотрел бы свое отношение к нему и понял, что результат ритуала, пусть и оказался правдивым, но воспринялся излишне прямо. Несмотря на то, что Бланш изменился, он всё ещё любил его и хотел проводить с ним время.

Человеческая часть сознания согласилась с этим и даже легонько похлопала по голове тоскующую животную часть, приободряя. Робкая надежда снова засияла в душе, даря успокоение.

В более приподнятом настроении Бланш вернулся в стойло. Глед попрощался с ним и отправился обратно во дворец. Несмотря на то, что погода ничуть не изменилась и темные тучи продолжали висеть на небе, сквозь них начинало проглядывать солнце. Устроившись на любимом месте, Бланш стал размышлять обо всем, что узнал сегодня. Дорвавшаяся до управления внутренняя рациональность жадно копалась в информации, с восторгом ребенка строя логические связи и делая выводы. Ошалевшая от такого напора эмоциональная предпочла на некоторое время скрыться в глубинах подсознания. Ничто не мешало Бланшу думать.

Он с упоением пользовался возможностью до самого вечера.

К ночи, когда усталость окутала его, как одеяло, Бланш закрыл глаза. Ему приснился странный сон. В нем он обрел человеческое тело и гулял по огромному залу, заставленному высокими черными стеллажами. Здание напоминало библиотеку, однако книг не было. Вместо них на каждой полочке виднелись тонкие пластины. Когда Бланш брал их в руки, они наливались синим свечением, а затем в голове появлялись воспоминания.

Много. Очень много воспоминаний.

Он видел город с высоченными зданиями, упирающиеся в небо. Слышал гул металлических карет, едущих сами по себе. Вдыхал странный запах сожженного топлива. Перед ним мелькали тысячи лиц, а в голове одно за другим появлялись знания. Разум переполнялся информацией, но почему-то не перегружался, как обычно. Напротив, он впитывал её, никак не насыщаясь. Человек, которым Бланш был во сне, перебирал странные карточки одну за другой, проглатывая знания, и внутри всё сияло и сверкало. Восторг переполнял его. Хотелось плясать, петь, веселиться, и он вприпрыжку шел дальше, разглядывая целое море пока не осмысленных знаний.

В какой-то момент Бланш подошел к огромному стеллажу, который почему-то не содержал в себе карточек. Он оказался зеркальным. С той стороны стекла взглянул кто-то, довольно ухмыльнувшись, и сердце Бланша пропустило удар.

Он резко проснулся.

– Тише, тише, – зашептал кто-то. – Я не причиню тебе вреда.

Спросонья Бланш затряс головой и отшатнулся, не сразу разглядев, кто пробрался к нему посреди ночи. Несколько секунд спустя удалось понять, что незваным гостем стал верховный маг Эдгар. Он облачился в черную мантию, из-за которой его почти не получалось разглядеть, и что-то сделал, отчего запах его тела пропал. Даже звук шагов померк. В голове Бланша щелкнуло, и он понял, что это была магия. Эдгар пробрался в стойло, используя какие-то заклинания, поэтому его никто не заметил. Однако оставалось непонятным, зачем он вообще пришел.

Бланш угрожающе заклекотал, раскрывая крылья, и тот замахал руками.

– Постой, дай помочь, – зашептал он торопливо. – Ты же хочешь помириться с Его Величеством? Я могу сделать так, что он снова будет любить тебя.

Услышав заветные слова, животная часть сознания настолько мощным пинком выкинула рациональную, что та не успела даже пикнуть. Бланш сложил крылья и уставился на мага. Тот ощутимо расслабился и поднял с пола несколько светящихся камушков, заключенных в ажурную металлическую сетку. Он прикрыл глаза, и свечение изменилось. Из ровного и тусклого оно стало прерывистым и ярким. Воздух задрожал от напряжения и невидимой силы, и Бланш с тревогой уставился на мага, низко заклекотав.

– Больно не будет, – прошептал тот. – Я только хочу понять, что с тобой произошло: почему в тот день кристаллы окрасились в алый, – он поднял взгляд. – Душа – есть смесь воспоминаний, чувств и самосознания, – пробормотал маг, и Бланш узнал фразу. Глед зачитывал её некоторое время назад. – Она может измениться, если одно из трех состояний станет другим. Посмотрим, что изменилось в тебе…

Бланш часто заморгал, когда зрение сузилось, а голова закружилась. На периферии засверкали искры. Тело ослабло. Голос Эдгара, читающего заклинание, стал отдаляться. Уши наполнились шумом, и вскоре мир подернулся пеленой.

Бланш оказался в необъятной темноте, где не было ничего: ни звуков, ни запахов, ни образов. Он попытался сделать шаг, и вдруг произошло странное. Он одновременно отошел и остался на месте. Одна часть него испуганно оглянулась и увидела величественного гиппогрифа, а другая так же ошарашенно застыла, уставившись на человека. Это было немыслимо! Он разделился надвое, но в то же время чувствовал себя абсолютно целым. Двойственность пугала и сбивала с толку, и обе его части синхронно сделали шаг назад, расширив глаза. Точно странное отражение в зеркале, они почти полностью повторяли движения друг друга. Было неуютно. Непонятно. Страшно. И…

Привычно.

С того дня, как над ним впервые провели ритуал, Бланш чувствовал, как его разрывает на части. В нем образовались две грани: рациональная человеческая и эмоциональная животная. Почти всегда они пребывали в конфликте, борясь за главенствующую роль в подсознании, и вынуждали тело совершать те или иные действия. В последнее время разуму удавалось доминировать над чувствами, однако при одном упоминании Калеба всё менялось на противоположное. В краткие моменты полной осознанности Бланш понимал, что происходит. С помощью ритуала в нем пробудили новые воспоминания, а с ними знания и опыт. На то, чтобы всё это слилось с изначальной личностью, требовалось время, а до тех пор они появлялись в виде подобных образов. Вот только осознавать это и увидеть, оказалось совершенно разными понятиями.

Как никогда прежде, Бланш чувствовал себя расколотым надвое. Обе части имели крепкую связь, пусть и невидимую глазом, однако это не сильно помогало. Внутри начинал нарастать ужас от своей нецелостности, ведь это было неестественно. Ненормально. Опасно. Бланшу хотелось обрести внутреннюю гармонию, но пока он не знал, как это сделать. Даже его подсознание – черная бездна, куда он погрузился – не давало ответов.

– Отставить панику, – сказала человеческая часть и резко обернулась. – Ты слышал?

Животная часть встрепенулась и резко раскрыла крылья, точно перед атакой. Внутренний мир содрогнулся, когда в нем появился чужак. Эдгар.

– Нельзя, чтобы он увидел меня, – воскликнула человеческая часть, мгновенно просчитав риски. – Спрячь меня, скорее!

Она метнулась к животной, и та заслонила ее собой, подняв крылья. Спустя несколько секунд из тьмы показался верховный маг, оглядывающийся по сторонам. Он неспешно пошел вперед, точно не в первый раз оказываясь в подобном месте, и казался более расслабленным, чем в реальности. Человеческая часть затаилась, боясь шелохнуться. Отзываясь на её желание, тьма подсознания поползла по ней, укрывая. В то же время животная часть встопорщила когти и издала громкий возмущенный клич. Она недобро взглянула на мага, посмевшего забраться сюда, и тот с улыбкой сказал:

– Я увидел достаточно. К счастью, мы лишь вынудили тебя осознать себя, а не пробудили глубинные воспоминания или призвали душу из другого мира. Ты – всё ещё животное. Более разумное, чем другие, но не настолько, чтобы это было опасно.

Бланш сделал шаг вперед, угрожающе топнув лапой, однако Эдгар лишь посмотрел по сторонам и беспечно закивал.

– Верно-верно. Черное пространство без намека на осязаемый внутренний мир. Прекрасно.

Он с облегчением выдохнул.

– Как же хорошо, что здесь не появилась инородная душа, как в прошлых экспериментах, – сказал он скорее для себя, чем для Бланша. – Боюсь, в противном случае меня ждала бы плаха, – он потер шею, скривившись. – Теперь я могу с уверенностью утверждать, что кристаллы засияли алым лишь из-за того, что ты осознал себя. Никто не поселился в твоем теле. Прекрасно. Просто прекрасно. Полагаю, на этом можно закончить.

Эдгар развернулся и тут же исчез. Человеческая и животная части Бланша ощутили, как внутренний мир опустел. Однако они успели только переглянуться, как что-то с силой потянуло их вверх, склеивая воедино. Несколько секунд спустя Бланш открыл глаза в реальности, в стойле, и от неожиданности затряс головой, пытаясь прийти в себя. Внутри оказалась мешанина из мыслей, образов, воспоминаний и чувств. Всё всколыхнулось, и он одновременно чувствовал себя раздробленным и абсолютно целым.

Верховный маг собрал камушки, снова сияющие ровным тусклым цветом, поднял книгу и поспешно удалился. Он выглядел воодушевленным и спокойным. В противовес ему, Бланш глядел перед собой растерянно и заторможено. Что-то начало меняться. Он чувствовал это. Вмешательство в разум запустило какие-то процессы, суть которых пока не удавалось понять. Однако Бланш знал, что с этих пор будет ещё больше отличаться от прежнего себя – того гиппогрифа, которого так любил Калеб. К добру это было или же к худу, пока оставалось непонятным. В голове продолжала крутиться фраза, которую он слышал уже дважды.

Душа – есть смесь воспоминаний, чувств и самосознания.

Бланш знал, что изменился не только потому, что осознал себя. Воспоминания. В нем жили воспоминания о том, как он когда-то был человеком. Однако об этом никто не должен был узнать.

Особенно Эдгар.

Глава 7. Атака и защита

– Гляди, вот он!

– Такой юный…

– Долгих лет жизни!

– Вот это да! Он на гиппогрифе!

Со всех сторон доносились голоса, и тысячи глаз глядели на них. На лицах людей отражались разные эмоции: восхищение, недоверие, радость, злоба, сомнение, предвкушение. Среди них не нашлось такого, на котором отражалась бы скука. Кто-то бросал на мощеную дорогу лепестки цветов, кто-то молча стоял, сложив руки на груди, кто-то бормотал ругательства под нос. Детишки толкались, желая рассмотреть всё поближе, а матери строго велели им держаться рядом. Людское море гомонило и шумело. Оно поглотило бы Калеба и его приближенных, но стражники выстроились живым заслоном, оттесняя любопытный народ.

Полуденное солнце ярко освещало город, и Бланш, гордо подняв голову, неторопливо шел вперед. Он свысока оглядывал толпу, сходу выхватывая недовольные лица, и быстро осматривал подозреваемых на предмет оружия. Не было сомнений, что враги Калеба захотят нанести удар. Как никогда четко, Бланш осознал, сколько существовало способов убить его. Он и сам придумал не один десяток, лишь раз взглянув на главную площадь. Не составило труда заметить наиболее вероятные точки для атаки: крыши домов, балконы, переулки. Убийцы могли притаиться там, готовя смертельный выстрел.

Калеб сильно рисковал, решив провести шествие.

Бланш понимал, что он хотел показаться народу и во всеуслышание объявить о начале подготовки к Великой Охоте. Таким образом создавалась иллюзия спокойствия, ощущение, будто ничего не изменилось со смертью бывшего императора. Всё было в порядке. Империи ничего не угрожало. Вот только Калебу предстояло провести много времени на открытом пространстве посреди толпы. Несмотря на то, что Глед проследил, чтобы приняли все меры предосторожности, этого могло оказаться недостаточно. Бланш уже видел дыры в обороне, поэтому ставил перед собой задачу проследить, чтобы ими никто не воспользовался.

До сих пор с трудом верилось, что Бланш теперь осознавал всё четко и ясно. Всего несколько дней назад он только учился строить логические цепочки и страдал от быстрой утомляемости. Было сложно. Непонятно. Страшно. В основном им руководили инстинкты, а не осмысленные желания, из-за чего он не раз попадал впросак. Однако с тех пор, как верховный маг проник в подсознание, всё изменилось. Внезапно разум очистился, будто мощный порыв ветра разогнал туман. Бланш в полной мере прочувствовал, что значило вновь мыслить, как нормальный человек. И хотя воспоминания о былом до сих пор не получалось раскопать, достижения уже радовали.

Оставалось загадкой, почему разумность вернулась именно в тот момент, когда пришел верховный маг. Возможно, ответ крылся в том, что лишь в подсознании Бланш увидел обе части себя: эмоциональную животную и рациональную человеческую. Он чувствовал, что с тех пор, как над ним провели ритуал, внутри появились две сущности, все время пытающиеся перехватить контроль над телом, но знал, что он – нормальное единое существо, а внутренние конфликты должны пройти со временем. Вот только увидев обе стороны себя и прочувствовав одновременно свою целостность и нецелостность, он по-настоящему осознал, насколько разными и сильными они были. Словно две личности, запертые в одном теле.

К счастью, они не пытались друг друга уничтожить, а лишь постоянно дрались и ругались. Когда пришел верховный маг, то стали работать сообща, чтобы их не раскрыли. Бланшу казалось, что именно тот момент стал переломным. Как только покинул подсознание, вернувшись в реальный мир, он перестал пытаться утихомирить обе свои части. Вместо этого Бланш сперва позволил эмоциональной занять главенствующую роль и посмотрел, чего она хочет и как собирается это получать. Затем подпустил человеческую, задав ей те же вопросы. Взвесив их желания, опасения и стремления, он с удивительной простотой и легкостью нашел решение, которое устраивало всех.

Правда, прошло немало времени до тех пор, пока он не научился быстрее осознавать потребности и придумывать, как их удовлетворить. Бланш всё равно был доволен. Теперь он мог четче мыслить, а значит, лучше реагировать. Это было бесценно на фоне того, что Калебу постоянно угрожала опасность, и Бланш всем своим существом хотел его защитить.

– Прошу, Ваше Величество, всё готово.

Калеб слегка натянул поводья, когда они прошли по главной площади и впереди показалось каменное возвышение, украшенное свежими цветами и яркими ленточками. На вершине располагалась трибуна, на которой стояло несколько артефактов на тигиллах. Позади находилось несколько дивных скамеек, где должны были расположиться мать-императрица Амелия, двое приближенных фрейлин, верховный маг Эдгар и некоторые советники. Всюду стояли стражники в отполированных доспехах и с оружием наперевес. Позади высилась гордость империи – Большая Библиотека, где хранились бесчисленные знания и мудрости.

Калеб спешился и взял Бланша под уздцы. По специальной лестнице с широкими ступенями они поднялись наверх и будто воспарили над толпой. Бланшу открылся вид на столицу, и внутри всё заискрилось от восторга, ведь главная площадь выглядела поистине прекрасно. Огромная, усыпанная лепестками цветов, с рассаженными тут и там кустарниками и маленькими фонтанчиками, она поражала воображение. От количества людей, собравшихся здесь, и вовсе замирало сердце. Их было так много, будто все жители столицы собрались в одном месте.

Засмотревшись, Бланш даже не сразу заметил, что дыхание Калеба участилось. Лишь когда к ним подошел Кард, и с почтением принял поводья, чтобы присмотреть за Бланшем во время речи, он обратил на это внимание. Вот только сделать ничего не успел. Его отвели в сторону, но не так далеко, как могли бы, ведь народ должен был видеть его. Калеб вновь громко заявлял, что является достойным приемником отца, а потому хотел всем продемонстрировать, что животное их рода и символ империи находится подле него. Осознавая, что на него возложена не меньшая роль, чем на самого Калеба, Бланш гордо вскинул голову и застыл.

Тем временем на площадь опустилась неестественная тишина. Люди умолкли, приготовившись услышать речь, и остался лишь шелест ветра. Бланш посмотрел на Калеба, и сердце подпрыгнуло от волнения. Тот стоял, распрямив плечи и вскинув подбородок, но его руки дрожали. Он был бледным. Темные круги под глазами стало видно четче, несмотря на то, что утром над ним хлопотали фрейлины Амелии. Он часто и неглубоко дышал, глядя куда-то поверх голов людей. Животная часть Бланша рванулась к нему, чтобы спрятать и защитить, однако человеческая, предвидя это, силой заставила её присмиреть. Как бы Калебу ни было плохо и страшно, нельзя было вмешиваться. Только не сейчас.

Только не так.

Молчание затягивалось. Кард нервно переступил с ноги на ногу, и Бланш кожей ощутил его волнение. Позади молчаливой стеной застыли стражники, среди которых притаился Глед, и никто не решался что-то сделать. Даже Амелия лишь сжимала веер, напряженно сверля спину сына взглядом. Солнце спряталось за облаками, бросив тень на Калеба. Почему-то в этот момент он вновь показался особенно маленьким и хрупким. Такой юный… Его едва было бы видно за трибуной, если бы туда заблаговременно не поставили подставку. Алый плащ струился по плечам, но казался слишком большим для него. Слишком тяжелым. По этой же причине Калеб не надел корону, хотя должен был – она была ему велика, и будто снова и снова напоминала, что он не дорос ещё до управления империей.

Внезапно Калеб сжал зубы, и что-то внутри него изменилось. Он опустил взгляд на людей, глядящих на него снизу, и раскинул руки в стороны, заставив плащ на миг взлететь.

– Приветствую вас, верные подданные империи! – громко и четко сказал он в полной тишине, воссияв в лучах вновь выглянувшего солнца. Артефакты усилили голос так, что его было слышно по всей площади. Бланш уставился на Калеба, не узнавая его. – В этот прекрасный день я собрал вас здесь, чтобы объявить о радостном событии. Каждый год империя устраивает Великую Охоту – состязание между выдающимися охотниками и их скакунами, и этот год не станет исключением! Напротив, праздник состоится, как дань памяти императору Корнелиусу. Нашему самому лучшему и храброму воину!

Народ возликовал. В воздух полетели шапки, лепестки цветов и ажурные платки. Тихая площадь взорвалась криком, полным предвкушения и радости. Как понял Бланш из прошлых разговоров, многие считали, что в этом году праздник не состоится. Люди думали, что смерть императора Корнелиуса стала тяжелым ударом для Калеба, а потому он не решится возглавить Охоту. Однако они ошиблись. Калеб оказался достаточно храбрым для того, чтобы бросить вызов всем умелым бойцам империи и доказать, что достоин трона. К тому же этим он вновь говорил, что со сменой власти традиции не изменились. Не нужно было бояться, что империя развалится на части.

Калеб продолжил говорить, рассказывая о том, как пройдет Охота. Его голос звучал громко и твердо. Казалось, будто не он пару минут назад не мог сдержать дрожь, а кто-то другой. Этот Калеб выглядел сильным, красивым и решительным – именно таким, каким должен быть правитель. Бланш ощутил прилив гордости за него, пусть она немного затмилась тревогой. Он знал, насколько трудно Калебу далось это нарочитое спокойствие и уверенность, и внутренне огорчался, что пока не может его поддержать. Впрочем, на нем сейчас лежала иная задача.

С того мига, как они покинули дворец, Бланш постоянно осматривался, ища угрозы. Однако пока замечал лишь недовольный народ, кривившийся при виде яркой процессии. Никого подозрительного не было, и хотелось верить, что стража действительно смогла обеспечить безопасность Калебу. Впрочем, это не мешало Бланшу продолжать следить за всем вокруг. Внезапно, после того, как он в очередной раз обвел взглядом балконы на площади, внутри него что-то вспыхнуло. Точно искра, упавшая на стог сена, неприятное ощущение начало разгораться, поглощая его. Однако оставалось непонятным, почему вдруг стало так страшно. Человеческая часть сознания рванулась, перехватывая контроль, и заставила снова осмотреть балконы и крыши домов.

Движение! Бланш заметил странное движение на одном из балконов. Цветы не могли так колыхаться от ветра – он знал это, а потому внимательно вгляделся туда. Убийца! Кто-то замаскировался, используя украшения из лепестков и ленточек, и почти слился с обстановкой. Если бы он не пошевелился, то так и остался бы незамеченным. Впервые Бланш обрадовался, что его зрение было острее людского. С такого расстояния ни Кард, ни Глед, ни Калеб не смогли бы увидеть стрелка. Бланш дернулся, когда убийца взял в руки усеянный маленькими камешками лук, и обернулся.

– Тише, тише, – зашептал Кард, пытаясь его успокоить. – Ещё немного осталось. Потерпи.