Гиппогриф Его Величества

– Дурак! – Глед врезал ему по голове. – Мы пытаемся показать, что Бланш остался прежним, а ты хочешь кинуть Его Величеству в лицо факт, что он кардинально изменился? – Кард захлопал глазами. – Тогда он точно не примет его нового. Встань рядом и замолчи. Мне надо подумать.

Кард послушно замер по стойке смирно и закрыл рот на замок, пока товарищ принялся усердно размышлять о чем-то. Бланш с интересом уставился на них. Внутри него начала разрастаться надежда на возвращение прежних отношений с Калебом, и крикам рациональности об осторожности там не было места. Тоскующая, преданная, животная часть сознания полностью перехватила контроль над телом, ведь слишком устала от раздирающей сердце боли.

С тех пор, как две недели назад тигиллы вспыхнули алым, всё пошло наперекосяк. Калеб, разочаровавшись, ушел, ведь душа Бланша изменилась, а значит, изменился он сам. Стал другим. Чужим. Несмотря на то, что Бланш сохранил все воспоминания о прошлом, чувства к Калебу и прежние привычки, этого оказалось мало. Мышление действительно преобразилось в более человеческое, и, хотя Калебу не довелось заметить этого самостоятельно, магия раскрыла все тайны. Это вбило клин между ними. Пустило трещину раздора по их отношениям. В тот миг, когда Бланш увидел спину своего человека, быстрым шагом покидающего стойло, внутри всё замерло. Страх и боль проникли под кожу, однако в то время в груди горело пламя надежды.

Вскоре от него остались лишь искры.

Калеб полностью пресек связь. Он перестал приходить на утренние тренировки, посылая вместо себя охранников, и исключил душевные ночные разговоры. Если сперва Бланш просто не понимал, что происходит, и послушно играл с Гледом и Кардом, то позже его стали одолевать сомнения и тоска. Человеческая часть сознания настаивала, что ничего страшного не случилось. Подумаешь, хозяин перестал приходить – не трагедия! Однако животная – горько выла, скучая по нему и не понимая, чем заслужила наказание. Она страдала, принимая вину за случившееся на себя, и горевала, когда день сменялся днем, а Калеб всё не показывался.

Теперь, когда появился план – слабый и непроработанный – надежда вновь вспыхнула. Бланш ухватился за нее и даже решил рискнуть, чтобы вновь увидеть улыбку дорогого человека.

– Нельзя рубить с плеча, – сказал Глед некоторое время спустя. – Сначала поговорим с верховным магом, потом будем выяснять степень разумности Бланша. Кард, можешь привести мага сюда?

Тот подобрался.

– Сейчас? – воскликнул он, напружиниваясь. – Я мигом!

Его как ветром сдуло ещё до того, как Глед кивнул. Как только он скрылся среди деревьев, Бланш ощутил на себе пристальное внимание. Он повернулся и недоуменно склонил голову вбок.

– Пока Кард занят, предлагаю немного пообщаться, – тихо сказал Глед. – Согласен?

Бланш кивнул, в который раз затолкав орущую в ужасе человеческую часть сознания, и заметил, как в глазах мужчины зажегся огонь. Его взгляд наполнился интересом, радостью и ожиданием.

– Как давно ты поумнел? – первым делом спросил он. – Месяц назад? – Бланш покачал головой. – После первого ритуала? – он кивнул. – Из-за этого твоя душа изменилась?

Бланш издал неясный клекот и повел крыльями.

– Хм, тоже не знаешь? – спросил Глед, и тут же получил утвердительный ответ. – Хорошо, тогда поговорим о другом. Ты всё ещё предан Его Величеству Калебу?

Бланш встал на дыбы, широко раскрыв крылья, и кивнул несколько раз. Увидев настолько бурную реакцию, Глед посветлел лицом и улыбнулся.

– Я понял, понял, – сказал он, погладив его по голове. – Ты хочешь вернуть с ним прежние отношения? Он так доверял тебе и так ценил тебя… – Глед вздохнул, и Бланш снова кивнул, грустно опустив крылья. – Страдаешь, что он перестал приходить? – тяжелый вздох стал ответом. – Всё будет хорошо, не волнуйся. Мы найдем способ помирить вас.

Глед погладил его, а затем снова о чем-то задумался. Облака закрыли солнце, и тень упала на землю. Прохладный ветер всколыхнул листву.

– Мне сохранить в тайне то, насколько ты поумнел? – спросил он. – Кард – дурак, даже если проболтается, ему не поверят. Но то, каким ты стал, может навредить Его Величеству. Тебя посчитают чудовищем катастрофы – сородичем монстров, прогнавших богов. Повезло, что ты открылся мне, а не кому-то другому. Но будь осторожен, не все такие понимающие и добрые, как я.

Человеческая часть Бланша, наконец, сумела перехватить управление телом и заставила его кивнуть. Глед улыбнулся, мягко и снисходительно, словно ребенку. Бланш расслабился и заклекотал, обрадовавшись. Впервые за долгое время он почувствовал прилив сил. Надежда расправила крылья, захотелось летать, играть, бегать… Однако вдруг холодный металл коснулся шеи. Бланш замер. Глед с острым, как тысяча стрел, взглядом приставил клинок, и в воздухе запахло кровью. Стало опасно. Страшно. Бланш четко понял, что любое неосторожное движение могло стать последним, а потому полностью перестал шевелиться. Внутри подсознания человеческая часть в негодовании пинала животную, коря её за глупость и поспешность, а та, признав ошибку, заходилась горьким воем.

– Запомни, гиппогриф, – тихо, но твердо сказал Глед. – Если ты хоть когтем тронешь Его Величество, я вырву твои кишки, обмотаю их вокруг твоей шеи и буду душить тебя ими до тех пор, пока ты не сдохнешь. Знай, что я буду следить за каждым твоим шагом. Тебе не удастся скрыть от меня ничего, будь то злость, обида или план убийства. Не делай глупостей, будь предан Его Величеству, и твоя жизнь останется в безопасности. В противном случае ты не просто станешь моим врагом. Ты будешь трупом. Усёк?

Глед немного опустил меч, и Бланш медленно кивнул.

– Славно, – всё тем же угрожающим тоном сказал мужчина. – В таком случае, пока мы союзники, но я не спущу с тебя глаз, – сказал Глед, а затем вернул клинок в ножны. Темная аура рассеялась. Стало легче дышать. – Теперь предлагаю дождаться Карда. Хочешь ещё немного поговорить?

Бланш покосился на него с тревогой и недоумением, а затем медленно и крайне осторожно кивнул. Глед улыбнулся и устроился под деревом, предлагая лечь рядом. Следующие полчаса он задавал разные вопросы, спрашивал названия предметов и рассказывал истории о том, каким прекрасным ребенком был Калеб. Оказалось, он служил ему больше десяти лет, а потому видел все его взлеты и падения. Он всегда был рядом: и в мирное время, и в бою, и даже когда прошлый император погиб. Именно Глед и Кард взяли на себя обязанности по подсчету раненных и убитых, а также организовали оборону лагеря и разыскали выживших командиров. Они были лучшими слугами Калеба – преданными ему до глубины души.

Бланш между строк прочел посыл, который закладывал в слова Глед. Он говорил, что отдаст жизнь за Калеба и уничтожит любую угрозу, что встанет на пути, даже если это будет стоить ему жизни. В эти слова верилось. Впервые с тех пор, как осознал себя, Бланш ощутил дыхание смерти. Наконец, до животной части сознания дошло, насколько нужно быть осторожным, чтобы голова не покатилась по земле.

– А вот и я! – прокричал кто-то совсем рядом, и солнце снова вышло из-за облаков. Лучи осветили Карда, который несся к ним, потрясая какой-то тетрадью и широко улыбаясь. Глед закатил глаза. – Правда, я быстро?

– Тебе нет равных, – протянул он. – Где верховный маг и что это за тетрадь?

Кард плюхнулся на землю.

– Верховный маг сказал, что не может прийти, потому что пытается понять, как вернуть Бланша в прежнее состояние, – протараторил он. – Его Величество очень зол. Он и впрямь может отправить его на плаху, если в ближайшее время тот не добьется успеха. Я смог выпросить у него записи исследований. Там всё о том, как менялись души других животных, над которыми работали до того, как решили провести ритуал над Бланшем. Верховный маг сказал, что должно помочь.

Кард протянул тетрадь, и Глед стал быстро листать её, пробегая глазами по строчкам. Бланш переглянулся с Кардом, и они оба захлопали глазами, не зная, что делать дальше.

– Так много всего… – пробормотал Глед, листая. – Мне потребуется время, чтобы прочитать. Как долго мы можем использовать тетрадь?

– Верховый маг не сказал, – пожал плечами Кард. – Не думаю, что она ему скоро понадобится. Он возится с другими записями.

– Отлично, – сказал Глед и решительно встал. – В таком случае, я быстро прочитаю всё, а потом вам перескажу. Тогда и подкорректируем план. Согласны?

Решение приняли единогласно. Завершив тренировку на более позитивной ноте, они выдвинулись к стойлу, ведя Бланша под уздцы. Время близилось к полудню. По обыкновению, мужчины разговорились, но на сей раз не стали шутить.

– Пока был у верховного мага, случайно подслушал один разговор, – сказал Кард, понизив голос.

– Случайно, точно, – протянул Глед, ухмыльнувшись, и они понимающие переглянулись. Впрочем, легкость слишком быстро стекла с Карда, и это не осталось незамеченным. – Что там обсуждали эти чудики?

– Осаду Рипсалиса, разумеется. Столько времени прошло, а город до сих пор не взяли. Они считают, что глупо тратить ресурсы, поддерживая осаду, и нужно отступить.

Глед закатил глаза.

– С каких пор маги стали экспертами в военном деле? – сказал он. – Их задача – создавать артефакты на тигиллах, которые помогут нам в быту и в бою, а не лезть в политику. Лишь болтать горазды.

– Я тоже так думаю, но… – Кард отвел взгляд и потер шею. – Ты же знаешь, что не только они так думают?

Глед раздраженно уставился на него.

– Не я, клянусь! – поспешил откреститься Кард. – Я всецело поддерживаю Его Величество, не сомневайся. Вот только среди простого народа пошли всякие разговоры, а некоторые даже опустились до открытого осуждения. По правде говоря, это коснулось даже знати, и меня это беспокоит.

– Знати? – переспросил Глед и крепче сжал поводья. – Это плохо. В казармах тоже перестали держать языки за зубами. Боюсь, как бы империя не разделилась из-за этой беды, и на Его Величество не обрушилась критика. Он и так работает на износ, пытаясь взять всё под контроль. Если против него выступит агрессивно настроенная фракция… страшно представить, к чему это приведет.

Кард закивал, а затем осмотрелся по сторонам, проверяя, нет ли кого поблизости.

– Кое-кто уже вспоминает прошлое, – совсем тихо сказал он. – Первый брак императора Корнелиуса.

Бланш повернулся, чтобы лучше видеть их, и попытался понять, о чем они говорят. В памяти не нашлось ни единого воспоминания о первой жене бывшего императора, и перед глазами вставал только образ Амелии. Интуиция подсказала, что нужно внимательно прислушаться к мужчинам. Они могли дать ценную информацию о состоянии дел, и в ней нуждалась человеческая часть сознания Бланша. К счастью, даже Глед не посчитал его достаточно разумным, чтобы скрывать политические дрязги. Не стоило удивляться, ведь никто не ожидал, что гиппогриф, пусть и весьма смышленый, будет понимать что-то в военном деле, престолонаследовании и внутренних делах страны. По большому счету, Бланш с трудом осознавал, о чем шла речь, а потому пытался лишь запомнить столько информации, сколько получится. Позже, когда он научится мыслить лучше, ему предстоит переосмыслить всё и сделать выводы.

– Брось, это наименее вероятное событие, – отмахнулся Глед, но нахмурился, когда не встретил ожидаемой реакции. – Постой. Твоя семья перестала поддерживать Его Величество?

– Нет. Вернее, не полностью, – сказал Кард и отвел взгляд. – Просто в них есть сомнения, причем не беспочвенные, поэтому они рассматривают все варианты.

Глед цокнул.

– Когда ты начинаешь говорить так витиевато, я начинаю нервничать.

– Ну, прости. Воспитание дает о себе знать.

– Но я понимаю беспокойство твоего рода, – вернулся он к теме. – Его Величество так молод, но в его руках оказалась целая империя. Даже учитывая помощь советников, ему приходится решать очень много вопросов. В том числе, связанных с войной, истощением тигилловых шахт и осадой Рипсалиса.

– А учитывая то, что город не смог взять даже Непобедимый Корнелиус, дела выглядят особенно паршиво.

– Знаешь, я думаю, что госпожа Амелия права, – сказал Глед, потирая подбородок. – Если удастся взять Рипсалис, это решит многие проблемы. Как минимум, Его Величество утвердится на престоле и его право на трон перестанут так оспаривать. Народ поверит в него и сплотится, и тогда никакая сила извне не сломит его.

– Точно! – кивнул Кард. – Осталось только понять, как победить то странное заклинание.

Мужчины пустились в обсуждение битвы при Рипсалисе, и Бланш перестал вникать, ведь у него заболела голова. Он настолько сосредоточился на том, чтобы запомнить разговор, что забыл об ограничениях тела. Пока ему не удавалось надолго передавать контроль разумной человеческой части, жадной до знаний. Привычным было существование в эмоциональной животной части. Из-за этого он довольно быстро перенапрягался. Ему требовался отдых, чтобы уложить полученную информацию. О том, чтобы осмыслить её, пока речи не шло.

Утомленный, Бланш пропустил мимо ушей остаток разговора. Он обратил внимание лишь на то, что с недавних пор во дворце стало много новой прислуги, и это показалось Гледу странным. Кард припомнил, что все ожидали прибытия скульпторов, которым предстояло сделать бюст почившего императора. Больше ничего интересного не было, и вскоре они вернулись в стойло. Бланш позволил погладить себя на прощание. Глед заверил, что они вернутся завтра утром, и передал его появившемуся из неоткуда Йерну. Как только тот взял поводья, охранники Калеба поспешили вернуться к своему господину. Из последних сил Бланш сделал мысленную пометку подумать, почему те постоянно покидали дворец, если должны были каждую секунду находиться рядом с Калебом в целях защиты, а затем вернулся в спокойное бездумье. Он насладился купаньем, свежей водой, вкусной едой и завалился спать.

Остаток дня прошел размерено, как и вся следующая неделя.

Глед читал тетрадь, добытую у верховного мага, а Кард занимался тренировками с Бланшем. Иногда они обсуждали положение дел в империи, какие-то военные события и волнения простого народа. Не единожды упоминалось, как Калеб изматывался, ведя дела, но сам он так ни разу не появился. Тоска продолжала разъедать сердце Бланша, однако надежда расправляла крылья с каждым разом, когда Глед зачитывал особенно важные, по его мнению, страницы исследований. В такие моменты он наставительно поднимал палец вверх и смотрел на них так, будто ждал, что они всё поймут. Кард и Бланш лишь переглядывались, а затем недоуменно склоняли головы вбок. Как правило, после этого слышался смачный шлепок ладонью о лоб, а затем Глед на протяжении пары часов объяснял, о чем говорилось в том или ином абзаце.

Постепенно план примирения обрастал подробностями и уточнениями и переставал напоминать странную идею. Животная часть Бланша ликовала, предчувствуя успех, пока человеческая осаживала её, напоминая о возможных неудачах. К счастью, шанс претворить план в жизнь вскоре появился…

Глава 5. Тяжесть короны

Калеб слушал советника, но никак не мог сосредоточиться на теме разговора. Голова потяжелела, и в неё будто забили гвозди. В глазах застрял песок. Прежде всегда наполненное энергией тело ослабло, и приходилось прилагать немало усилий, чтобы держать спину прямой. Последний раз Калеб чувствовал себя подобным образом много лет назад, когда заболел чужеземной хворью после подарка послов, но присутствовал на балу по приказу отца. Как и тогда, мысли разбегались в разные стороны, сталкивались друг с другом, а затем бесследно исчезали. Ухватиться ни за одну из них не получалось.

– Вы слушаете, Ваше Величество?

– Разумеется. Но мне хотелось бы узнать ваше мнение. Что требуется предпринять в такой ситуации?

Советник Брайан перечислил варианты.

Блуждающий взгляд Калеба остановился на большом настежь открытом окне. Утренние лучи солнца проникали в комнату, обволакивая мягкие кресла, садились на крепкий стол и с любопытством заглядывали в бумаги. Благодаря им комната наполнялась весенним теплом. Легкий ветерок приносил запах трав, кружась среди мебели, и манил выйти на улицу. Где-то там, в саду, сейчас резвился гиппогриф – Бланш, которого тренировали к Великой Охоте верные стражники – Кард и Глед. Вероятно, они играли в догонялки или разрывали в труху соломенных чучел. Им было весело.

Калеб хотел бы присоединиться, но не мог. С тех пор, как тигиллы засияли алым, а верховный маг сказал, что душа Бланша изменилась, что-то внутри с треском разбилось. Кажется, это была последняя опора. То немногое, что поддерживало после смерти отца, – самое близкое существо, с которым он делился страхами и тревогами. Раньше Калеб не задумывался, насколько на самом деле нуждался в общении с Бланшем, однако теперь не мог игнорировать черную воронку тоски. Он скучал по своему гиппогрифу. Как на зло, память подкидывала воспоминания о душевных моментах с ним: о вылуплении из яйца, о первом совместном полете, о грандиозном параде в честь дня основания империи, о тихих ночных разговорах. В каждом из них они были вместе – счастливые и беззаботные.

Как легко всё перечеркнула жизнь.

Теперь Калебу было не до забав. Он взял на себя управление империей – огромной страны, находившейся в состоянии войны и испытывающей трудности с ресурсами. Требовалось в кратчайшие сроки вникнуть во все сферы, включая экономику, политику, судебные процессы и военное дело. Голова разрывалась от количества информации, и он не понимал, как отец умудрялся справляться с этим. Разумеется, ему помогали советники, однако всё равно количество дел для личного рассмотрения каждый раз вводило в состояние ужаса. Не меньше сил отнимали бесконечные аудиенции.

Отец стал привлекать Калеба к государственным делам с тех пор, как тому исполнилось двенадцать. Он брал его с собой на переговоры, знакомил с иноземными послами, объяснял значимость ресурсов и показывал на карте тактики ведения боя. Уроки были сложными, но интересными. Калебу действительно нравилось разбираться во всем, пусть он часто допускал ошибки из-за невнимательности и незрелости. Рвение радовало отца, и порой он даже хвалил, говоря, что не зря выбрал в качестве наследника именно его. На протяжении нескольких лет Калеб планомерно погружался в тонкости ведения дел. Он стал участвовать в военных походах, чаще появляться на переговорах и даже осмеливался предлагать идеи для решения тех или иных проблем. Несмотря на то, что сперва его присутствие на важных мероприятиях воспринималось с долей насмешки и иронии из-за возраста, вскоре люди перестали недооценивать его.

Умом, упорством и смекалкой Калеб заслужил право стоять подле от отца.

Однако это не означало, что он заслужил право на престол.

Насколько бы сообразительным, сильным и находчивым он ни был, до императора ему было далеко. Калеб прекрасно осознавал это. Видел по глазам приближенных и слуг. Несмотря на то, что открыто никто не критиковал его и не противостоял ему, не заметить, с каким холодом на него глядели все вокруг, не получалось. Он был слишком юным для трона и слишком неопытным. По мнению всех вокруг, мальчишка не мог управлять империей, поэтому оставалось вопросом времени, когда он сдастся и скинет дела на советников, предавшись развлечениям и разврату.

Калеб стойко выдерживал давление. Он прекрасно видел насмешливые взгляды слуг, четко слышал пренебрежительные разговоры знати и остро чувствовал дыхание смерти за спиной. К сожалению, последняя воля отца не помешала многим вспомнить порядок наследования и обратить внимание на следующих кандидатов. Притихшее пламя недовольства императорским родом стало набирать силу, из-за чего Калеб оказался в крайне шатком положении.

Пока его воспринимала императором лишь малая часть народа, преимущественно молодые юноши, с которыми он тренировался и воевал. Старшая знать не верила в него, небезосновательно опасаясь, что он не сможет удержать страну под контролем. Советники и генералы, видевшие, как он растет, вспоминали его ошибки и трудности, а потому ожидали поспешных решений и необдуманных шагов. Послы не уважали его и даже позволяли себе дерзость в разговоре, на что Калеб всегда старался отвечать жестко и твердо. Простой народ боялся, что со смертью императора Корнелиуса падет и остальная страна. Если уж непобедимый правитель сложил голову в бою, жди беды – так они считали.

Калебу нужно было заслужить доверие людей.

Существовал вариант, который мог помочь в этом, но он казался слишком опасным. Калебу предстояло сделать то, чего не смог отец. Взять Рипсалис. Только в случае, если бы он победил там, отомстив за прошлое поражение, а также добыл для империи тигилловые шахты, народ мог признать его. Как минимум, как военного генерала, а следовательно, и сильного лидера, который обеспечит неприкосновенность границ. С остальным можно было разобраться позже, когда первые проблемы утихнут.

К несчастью, сказать было проще, чем сделать. Как именно взять город, Калеб не знал. О заклинании, заставившем войска в панике бежать, до сих пор информации не нашлось. На каких принципах оно работало? Как наводилось на цель? Сколько выстрелов могло сделать за раз? Ни одного ответа не было. Калеб велел ученым-магам разобраться в этом, однако те лишь разводили руками и предлагали накрывать магическими щитами командиров. Больше никакой внятной контрмеры пока не нашлось.

– На этом у меня всё, Ваше Величество, – сказал советник Брайан, нарушая размышления. – Будут какие-то приказания?

Калеб перевел на него взгляд и на всякий случай осуждающе нахмурился.

– Занимайтесь этим, – приказал он. – Жду отчет завтра утром.

Советник Брайан неглубоко поклонился.

– Как вам будет угодно.

Он вышел, закрыв за собой дверь, и Калеб подошел к окну. Перед ним раскинулся красивый сад с ровными рядами кустарников и деревьев. Отсюда открывался отличный вид на большой фонтан, вокруг которого высадили клумбы. Весенние цветы поднимали головы к солнцу, наслаждаясь теплом, и слегка покачивались от порывов ветра. Где-то там, в саду, находилось стойло. Калеб одновременно хотел пойти туда и не хотел. От мысли, что он увидит, как изменился Бланш, всё внутри переворачивалось. Решительно помотав головой, он вернулся за стол и придвинул к себе бумаги. Ему предстояло ещё много работы, и она неплохо помогала забыть о разъедающей внутренности тоске.

Следующие несколько часов он провел в кабинете, изучая расходы империи на военное дело. Осада Рипсалиса и раньше тянула слишком много средств, но теперь стала почти неподъемной. Боевой дух воинов ослабел, и никто уже не надеялся, что город удастся взять. Советники по финансам предупреждали, что в ближайшие полгода придется увеличивать налоги, если так продолжится и дальше. Однако народ уже начинал роптать, не понимая, зачем вкладывать столько средств в проигранную битву, а потому за таким решением должны были последовать волнения. В худшем случае – бунт. Калеб хотел избежать этого любой ценой.

Бесконечно прокручивая в голове битву, он пытался понять, как действовало то странное заклинание. Каким образом из толпы людей оно находило человека с офицерскими погонами и наносило удар? Где были его глаза? Никто из бойцов Рипсалиса не видел императора Корнелиуса, когда на того обрушилась магия, ведь Калеб лично погнал остатки их отряда к городу. К тому же, среди них не было людей, способных творить заклинания, как маги древности. Уже как полтысячелетия не рождались те, в ком энергия текла бы достаточно бурным потоком, чтобы исторгать её в мир. Сейчас маги могли лишь использовать концентраторы – тигиллы, которые на протяжении столетий напитывались энергией, лежа под толстым слоем земли.

В таком случае, как? Как защитникам Рипсалиса удалось сделать это? Неужели им действительно помогала богиня?

– Ваше Величество, мы вернулись.

Коротко постучав, в кабинет вошли Кард и Глед. В последнее время они вели себя странно, и Калеба это беспокоило. Глаза Гледа почти постоянно были красными, иногда он клевал носом, когда думал, что его не видят, и часто о чем-то напряженно размышлял. Зная его не первый год, Калеб предполагал, что тот снова нашел какую-то умную книгу и теперь не мог оторваться от неё. С тех пор, как Глед появился во дворце и дорвался до знаний, его за уши не получалось оттащить от библиотеки. Мало кто ожидал такого рвения от бывшего голодающего сироты, но Калеб никогда не запрещал ему пропадать с книгой в руках и делал вид, будто не замечает, что тот снова не спал всю ночь. Пока Глед хорошо нес службу, к нему не было претензий.

– Хорошо, мне как раз нужно к Эдгару.

Охранники почему-то переглянулись.

– Вы хотите поговорить с верховым магом о Бланше? – спросил Кард, и Калеб недоуменно уставился на него.

– Почему тебя это волнует? Бланш заболел? С ним что-то случилось?

– Он здоров, Ваше Величество, – поспешил заверить Глед, пихнув товарища в бок. – Правда, тоскует по вам сильно. Не хотите его навестить?