Обитель боли и страданий

– На этот раз ты долго, Лотар, – весело произнес присоединившийся Марсель, демонстрируя белоснежные зубы на фоне шоколадной кожи.

Я познакомилась с ним несколько лет назад в свой единственный визит в Брикасл. Тогда наше довольно тесное общение прервалось не лучшим образом.

– Что этот придурок здесь делает? – прохрипел брат, задыхаясь.

Его руки дрожали, а лицо приобрело зеленоватый оттенок.

– Так не встречают лучших друзей, принц. Иди лучше обними друга, – Марсель раскрыл руки для объятий, но Алек лишь махнул на него рукой.

Насколько мне было известно, Марсель был единственным другом Александра в те редкие поездки на родину. Но я не знала ничего о том, насколько парни близки или о том, почему сейчас брат вел себя с другом, как засранец. Хотя, конечно, Марс и сам был тем еще идиотом.

– Я позвал Марса, чтобы он провел полномасштабное исследование, – пояснил Эмери, убивая равнодушным взглядом раскосых глаз. – Ты ведь знаешь, что Луис только ножи метать горазд.

– И что выяснил этот козел? – поинтересовался Алек и сел совсем не по-королевски на мокрые доски, принимая из рук Луиса фляжку с водой. – Черт, почему здесь так мокро?

Да, плохой нрав явно у нас в генах. Пусть у нас они и не совсем общие, о чем Алек и не подозревает.

– Пока ты грел косточки на солнышке, мы прохлаждались под дождем, – пояснил Луис, поправляя гнездо русых волос, ему не помешала бы стрижка.

Я уже видела Луиса раньше, но тогда он был сущим капризным ребенком. Теперь его худое мускулистое тело немного возвышалось над головами Алека и Марселя и оставалось только догадываться, как сильно он еще вырастет, если сейчас ему было не больше шестнадцати, о чем свидетельствовали игривые янтарные глаза и гладкое лицо без щетины.

– Марсель думает, что это темная магия.

– Не может быть, о ней не слышали сотни лет, – возразил Лотар, качая головой и жадно отхлебывая из фляжки.

– Поправочка, Марсель не думает, а уверен в том, что это она, – не уступил Марсель. – Наша магия не может ее нейтрализовать или даже засечь. Что еще это может быть? За последний месяц я видел много подобных случаев и каждый раз приходил к одному выводу, Алекс.

– Марс привез из Брикасла мои зелья и отвары и свои приборы и датчики, – продолжил Эмери свой рассказ, очевидно злясь, что его вообще посмел кто-то перебить. – Все время твоего отсутствия мы искали хотя бы какие-то следы или намеки, но ничего. За исключением этого, – он достал из-за пазухи какое-то письмо. – Думаю, они доставляли послание своему главарю, но задержались здесь и случайно обронили.

– И что там написано? – нетерпеливо произнес Алек, заставляя Эмери недовольно вздыхать.

Эмери в целом выглядел очень устрашающе. Его длинные волосы ниже пояса были заплетены в три тугие косы с вплетенными деревянными украшениями. Черная челка спадала на лоб, но не мешалась перед глазами, а лицо от носа до подбородка скрывал узорчатый платок. Добавьте к этому двухметровый рост и крупное тело, которое могло бы посоревноваться с живым львом голыми руками.

– Чернила тоже были скрыты. Я ослабил чары снадобьем правды, а дальше дело сделал Марс с тем крутым устройством проявления.

– Показывай, Драммонд, – приказал брат со стальными нотками в голосе. Он умел быть устрашающим.

Марсель протянул ему маленький черный экран, который при наведении на бумагу начал проявлять на ней слова.

И в унисон со мной Алек прочел короткое содержание письма:

«Скорее расправься с королем, Серп, пока у Тоба не кончилось терпение. – М.Б».

– О ком идет речь? И кто вообще это написал…

– Моя сестра Мор, – мрачно перебил Эмери и впервые на его лице отразились хоть какие-то эмоции.

***

Я отогнала это странное воспоминание годовалой давности, о котором непроизвольно задумалась, пока читала письмо от кузена. Забив на вчерашний разговор с отцом, я все-таки вскрыла конверт. Алек рассказывал, как случаев становится все больше и больше, и каждый из них отличается новой жестокостью. По моему телу пробежался табун мурашек, заставляя тело вздрогнуть. Это было немыслимо, что кто-то считал дозволенным поступать так с невинными людьми, среди которых теперь были и дети.

Брат со своей командой прочесал окрестности Тенебри. Им удалось проследить связь между совершенными убийствами. Все жертвы оказались членами могущественных кланов всех четырех королевств, обладающих невероятной магической силой, практически равной силе правящих династий.

Эти семьи входят в состав Советов и имеют право голоса при принятии важных решений, даже если последнее слово все равно остается за монархом.

Хотя, объединившись, можно оспорить решение своего короля или королевы, но на моей памяти еще никто не совершал подобного. Как бы кланы не были против того или иного вердикта, королевская кровь – это то, с чем надо считаться. Правящая семья отличается не только властью, мудростью и силой, она также имеет доступ ко всем видам чар и магии и при необходимости может лишить любого поданного магических способностей.

Наша магия умна и, разумеется, не позволяет манипулировать собой в алчных целях, или чтобы позабавиться, потому всякий, включая моих родителей, обдумывает каждый свой шаг, словно на шахматной доске.

Суть в том, что благодаря этой закономерности, моему брату и его команде удалось спасти несколько жизней. Включая Алисию Никсон, которую лично я не была бы против увидеть в списке жертв. Недолюбленная зеленоглазая шатенка со стервозным характером до сих пор травила Марию за то, кем является ее отец – то, что ей неподвластно. И лишь одна сила благоразумия держала меня от того, чтобы не вырвать все волосы на ее самодовольной башке. К ее счастью, Никсоны не так давно переехали из дворца в свой наконец-то отстроенный дом, подаренный моим отцом за долгую и верную службу Германа – отца Алисии.

Герман советник и правая рука короля. Я же называю его кротом. Он передает Дориану каждое слово, сказанное членами Советами или любым другим жителем Оркарии в его отсутствии, что, честно говоря, звучит гораздо хуже, чем придворный палач.

Судя по тому, с какой неприязнью упомянул девушку Александр, он тоже не был в восторге от перспективы нахождения в ее обществе.

Я прогнала из головы эту мерзавку и погрузилась в чтение, стараясь не упускать никаких деталей и скрытых смыслов.

«Мы успели спасти нескольких, спрятав их в пределах сильных чар, созданных Эмери. Но пока я был сосредоточен на спасении одних, они нападали на других. Успешно».

Через строки я чувствовала безмерную вину, которую испытывал Алек несмотря на то, что делал все, что в его силах. В этом был весь он. Взваливал все проблемы человечества на свои недостаточно мускулистые для этого плечи.

«Схватка с ними бесполезна, ведь они не играют по правилам. Темная магия не поддается никакой нейтрализации, но Марсель кое-что придумал».

Пи виде имени, мое сердце многозначительно екнуло. Кажется, я действительно ненавижу этого парня.

«Мы пока тестируем изобретение. Убедившись, что все работает так, как надо, я обязательно отправлю тебе и Марии экземпляр. Или приеду лично, потому что… сама понимаешь».

Я кивнула, будто брат мог видеть меня. Обмениваться письмами и оставаться незамеченными было нелегкой задачей. На всякий случай мы маскировали их содержимое магическим кодом, известным лишь нам двоим, но безопаснее было, чтобы о них вообще не знали. А передать что-то весомее бумажного конверта казалось практически невозможным.

«Пожалуйста, будь осторожна, Мила», – я поморщилась. Терпеть не могу это прозвище. Хотя, если подумать, что мне вообще нравится? Справедливо. – «Я знаю, тебе нечего терять. Понимаю, как не терпится выбраться из этой клетки страданий и ринуться в бой, дабы заглушить все остальное. Но я не могу тебя потерять, иначе мои действия будут напрасны. Ты единственная часть моей семьи, которой я дорожу. Та, за кого я сражаюсь каждый день».

Я ухмыльнулась самой себе. Едва ли нас связывали семейные узы.

Словно прочитав мои мысли, Алек добавил:

«И дело не в общей крови. В любой из версий этой вселенной ты будешь моей любимой маленькой сестренкой, даже если нас будут разделять миллионы световых лет. Однако, что бы ты не решила, я тебя поддержу и не стану винить или заставлять».

За это я и любила Александра. Большую часть нашего общения он был вредным и надоедливым, подкалывал меня и постоянно язвил. Что не было странно, ведь я делала то же самое и, надо признать, с бóльшим успехом.

При этом брат никогда не позволял усомниться в его любви и поддержке. Он осознавал, что мне нужно, поэтому проявлял чувства ненавязчиво и осторожно. В таком виде, в каком я умела их принимать и понимать.

Алек сам был разбит с самого рождения, что не мешало ему склеивать осколки моей черной сломанной души, кусочек за кусочком. И мне безумно хотелось отплатить ему хоть раз в жизни, но пока я лишь была для него обузой. Чертов придурок.

«Наша помолвка не состоится. Можешь не сомневаться. Однако произойдет кое-что, что сначала возмутит и покажется неправильным. Не могу сказать всего тебе сейчас, просто постарайся сильно не злиться, когда все случится, и ты поймешь, что виноват я. Это единственный способ, который я нашел, чтобы защитить тебя, даже если буду вдалеке.

Твой самый невообразимо потрясающий брат, Александр».

Мой единственный брат, если точнее.

Закатив глаза, я скомкала листки, подбросила их в воздух и, применив силу, подожгла, обращая в пепел, который испачкал мой идеально черный ковер, сделав его светлее.

Это меня сильно разозлило. Чтобы сбавить градус, я рьяно принялась писать ответ:

«Александр Лотар, ты чертов придурок, с каких пор ты стал такой размазней? Ты мне противен.

Возвращайся скорее, чтобы я сказала тебе это в твое надменное королевское лицо. Я скучаю…».

Что-то никогда не меняется.

Глава 8. Кэмерон

Глава восьмая

Кэмерон

– Да ты издеваешься, – произнесла моя новоиспеченная невеста после того, как я огорошил ее вестью. – Отец никогда этого не позволит. Он хочет, чтобы я вышла за Александра.

Я лукаво улыбнулся, радуясь, что смог застать врасплох эту девушку.

– Если не веришь мне, – я развернул ее за плечи лицом к центральному возвышению из золота, которое здесь использовалось в качестве сцены. – Послушай его.

На выступ поднялся король Дориан в хорошем настроении, а я в очередной раз попытался разглядеть в нем хоть какие-то отблески искренности, но тщетно. Его глаза безжизненно блуждали по залу, пока губы были растянуты в притворной улыбке. Возможно, долгие годы правления сделали из него того, кем он являлся сейчас и та же участь ожидала и меня.

– Он не скажет ничего нового, – уверенно прошептала принцесса, но выражение лица выдавало сомнения.

– Леди и джентельмены, рад сегодня приветствовать вас, – голос короля разнесся по огромному залу, увлекаемый магией. – Как всем известно, поводом сегодняшнего бала стала помолвка моей единственной дочери и вашей будущей правительницы.

Помещение разразило гулом радостных криков и аплодисментов. Но едва ли надолго.

– Я некоторое время держал это в тайне, чтобы наши враги ничего не разнюхали, но сейчас с легким сердцем официально объявляю, что младший сын погибшего короля Римуса Арвенделла Иларион Арвенделл женится на принцессе Камилле, чтобы наконец покончить с враждой наших стран, – он остановился, прощупывая реакцию своего народа.

Лорды, графы и герцоги, что бывали на тех нудных собраниях месячной давности, где обсуждалась эта помолвка, и входили в круг приближенных оркарийского короля, ничуть не удивились, только недовольно поджали губы, все еще не в силах принять решение своего правителя. Среди тех, кто выглядел скорее равнодушным или скучающим, чем недовольным, был Фридрих Пэрис. Он оказался единственным юношей в совете и водил дружбу с Александром Лотаром. Фридрих не внушал доверия, но был по крайней мере приятнее остальных.

Те, кто в курсе не был, начали презрительно кричать или молчали в недоумении. Им было невдомек, как король может позволить выйти их будущей королеве за бесчестного принца.

Вперед вышел богато разодетый мужчина средних лет. Его золотистые усы достигали плеч, а лысая голова выдавала возраст. Все в нем было такое неловкое и нелепое, что я не без стыда сознал, почему этот человек не присутствовал на встречах.

– Что случилось, герцог Пэрис? – король злился. – Как вы смеете меня прерывать?

– При всем уважении, король Дориан. Я понимаю, что мы многие годы пытаемся наладить отношения между странами. Но разве это справедливо делать нашим правителем зараданца после вековой истории угнетений? Они до сих пор без стеснения регулярно нападают на наши владения у границ. Обворовывают, пугают и калечат мирных жителей. К тому же такой вопрос должен быть предварительно обсужден на собрании Совета.

Я закатил глаза не в силах слушать этот бред и призвал все свое самообладание.

Заметив мою нервозность, Камилла презрительно фыркнула и шепнула мне на ухо:

– Вот, что я называю спектаклем, принц Иларион.

– Теоретически я король, – я невозмутимо поправил принцессу, даже не глядя в ее сторону.

– Фактически ты придурок, – подметила она и повернулась к своему отцу.

– Я не обязан перед вами отчитываться, Хэнк, но раз уж вы спросили, собрания по этому поводу были проведены еще в прошлом месяце. И каждый член Совета проголосовал «за».

– Не может быть! Вы не имеете права голосовать без меня!

– Смею вас поправить, дядя, – граф Фридрих вышел вперед, скучающе разглядывая свои ногти. – Свод законов Оркарии гласит, что голосовать запрещено без одного из шести основных кланов королевства, включая Савуров. В то время вы слегка приболели, так что в качестве единственного живого наследника Пэрисов, я участвовал в голосовании.

– Да как ты смеешь! Глава клана – я!

Фридрих лишь пожал плечами, поправляя длинные каштановые волосы до подбородка, и вернулся на свое место, снова заняв нейтральную позицию, которая делала ему гораздо больше чести, чем унижение несчастного брата своего скончавшегося отца.

Король разгневался и шикнул на герцога так тихо, что слышать его могли только те, кто находился поблизости:

– Фридрих верно говорит, Хэнк. Сейчас же успокойся, пока я не приказал страже вывести тебя из зала! – сделав небольшую паузу, он продолжил уже громче. – Иларион Арвенделл не претендует на правящий титул. Когда моя дочь взойдет на престол, он станет принцем-консортом. Давайте послушаем его лично, – король протянул ко мне руку, а я подавил желание снова закатить глаза, и, вежливо улыбаясь, прошел к помосту.

Прочистив горло, оглядел присутствующих и душное помещение. Со стороны я всегда казался уверенным и хладнокровным, но сейчас понятия не имел, что и как говорить. Но ложь была моей второй кожей, хоть каждый раз и оставляла неприятный осадок.

– Жители Оркарии, спешу вас заверить, что не имею никакого отношения ни к одному нападению, – я посмотрел на Камиллу, когда она недоверчиво скрестила руки на груди и приподняла брови. – Мой брат оказался жестоким правителем, который, продолжая наследие моего безумного отца, теперь разрушает не только оркарийские земли, но и земли Зарадана. С тех пор, как месяц назад я заключил сделку с вашим королем, мы сдерживаем силы Тобиана от границ Оркарии, но моих людей слишком мало для того, чтобы это продолжалось. И как только он покончит с нами, он придет за оркарийцами, и поверьте, его ничто не остановит. Поэтому я надеюсь на взаимную поддержку.

Я спустился, испытывая невероятное отвращение к самому себе. Кто бы не грабил этих людей в течение последнего полугода, это не был кто-то из Зарадана. Да, становилось все труднее бороться и защищаться, но специальные чары, которые я выкрал из Заркасла после смерти отца в сочетании с моей силой давали нам еще много времени форы.

Я вернулся к своей ненавистной невесте, решив, что это будет самым логичным стечением обстоятельств.

– Свадьба состоится через две недели в Тагоре, а после молодожены отправятся в Фири. На этом все, веселитесь, – Дориан завершил речь и удалился к своей супруге.

Какая-то дама с фиолетовой помадой покосилась в нашу сторону и загадочно скривила губы.

– Моя тетя Карен, – пояснила Камилла, встав бок о бок со мной. – Наверняка считает, что такой козел, как ты станет отличной парой для такой стервы, как я.

Я посмотрел на принцессу, не сводящую с меня взгляда. Дыхание перехватило при виде огромных глаз, самого невероятного синего оттенка – сапфирового. Мне показалось, что в них промелькнула уязвимость, но она тут же сменилась сталью, и я решил, что мне показалось.

Она с вызовом подняла маленький подбородок, ожидая моей реакции.

– Ох, так выходит, ты не очень-то и удивлена, – мой взгляд упал на ее пухлые раскрасневшиеся губы со вкусом персика. – Ты правда ничего не знала?

Сохранять трезвый ум оказалось сложнее, когда рядом находилась ослепительно красивая девушка, и я проклял себя за то, что поддался желанию всего несколько мгновений назад и узнал, какая она потрясающая на вкус, хотя в то же время убеждал себя, что это была просто небольшая игра.

– Если бы знала, я бы убила тебя, когда предоставилась такая возможность.

– Теперь говорим неформально? Я стал тебе интересен?

– Есть смысл в формальностях, учитывая обстоятельства?

– Ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос? – я скрестил руки, подражая ее жесту.

– А твои вопросы всегда такие глупые?

– Справедливо.

– Однозначно.

– И что будем делать?

– Становится тебе примерной женой я уж точно не собираюсь, дорогой, – она сделала небольшую паузу. – Но радует хотя бы то, что я не выйду за Алека.

– Успокойся, принцесса. Это будет фиктивный брак. Будь у меня выбор, ты была бы последней женщиной, с которой я бы провел жизнь.

– Славно, потому что ты в моем списке не значишься даже на последнем месте.

Я наклонился к ее белоснежному, почти фарфоровому лицу и коснулся губами щеки, на которой остался след от лакомства, что она уминала с аппетитом, несвойственным таким миниатюрным девушкам.

– Что ты делаешь? – возмутилась Камилла.

Я отстранился и незаметно облизал губы.

– Яблочный.

– Что?

– Вкус тех булочек, что ты ела со зверским аппетитом. На щеке осталось пятно, – я протянул руку и большим пальцем убрал остатки. – Ненавижу яблоки.

– А я тебя, – заключила девушка, отмахиваясь от моего прикосновения. – Это не булочки, а оладьи – великолепное блюдо с Северного материка. И мы не поженимся ни через две недели, ни когда-либо еще.

– В этом я очень сомневаюсь. Как бы мне не был противен этот брак, он состоится, даже если придется тащить тебя в Фири силой.

Сохранять самообладание и делать вид, будто Камилла не вызывает во мне бурю эмоций от ненависти до жажды оказалось труднее, хотя всю свою жизнь я великолепно отыгрывал роли, сменяя их одну за другой.

Она непринужденно стояла, одевшись в цвета в моей страны, что делало ее еще более привлекательной. Платье глубокого синего цвета подчеркивало ее необыкновенные глаза, а длинные перчатки пробуждали желание немедленно их стянуть.

От груди до самого таза ткань облегала, а ниже тянулись беспорядочные черные и синие волны, с которых свисали серебристые украшения и нити. Мое внимание привлек лотос, из которого она совсем недавно без труда извлекла маленький нож, способный на многое в ее умелых ручках. Она совершенно точно не была нежным цветком, скорее розой с шипами, хотя ее тонкая талия наверняка бы поместилась в кольцо моих рук, а небольшая грудь в мою ладонь.

Кожа девушки была полностью скрыта под одеждой, если не считать маленький обнаженный участок кожи между ключицами, который она почти спрятала кулоном. И даже несмотря на это, Савур была самой желанной дамой на этом треклятом балу.

Я видел зависть в глазах разодетых женщин, а мужчины не сводили с нее взоров, словно завороженные. Однако никто из них не смел к ней подходить и заговаривать, будто взгляд уже был чем-то недозволенным.

И теперь, когда рядом с ней находился я, чувствовалось еще больше страха, ведь для этих людей я оставался бессердечным зараданцем, хладнокровным убийцей, что бы не прозвучало в мое оправдание.

Я взял со стола бокал с какой-то шипучкой и сделал большой глоток в попытках успокоиться.

Я порвал с Соф месяц назад, как только заключил эту поганую сделку и вернулся с переговоров, но каждая мысль о моей любимой отдавалась неимоверной болью в сердце и заставляла ненавидеть ту, что стояла передо мной с новой силой, пусть даже я понимал, что ее вины в этом нет.

Парни оказались правы насчет того, что принцесса сногсшибательна и горяча, но и насчет того, что она может в любой момент откусить голову любому и даже не подавиться. Поэтому, сосредоточившись на негативном, я решил, что будет гораздо легче ненавидеть, чем любить, потому что третьего не дано, когда дело касается таких девушек, как Камилла.

– Хочешь взять меня силой? – усмехнулась принцесса. – Что ж, интересно на это посмотреть, только в процессе следи все ли части твоего тела на месте.

– Мне, честно говоря, тоже интересно, – послышался знакомый голос, что приближался к нам с каждым шагом. – За всю свою жизнь Кэм видел лишь четырех представителей женского пола, две из которых – члены семьи, а третьей дамочке кажется былл за семьдесять.

Я обернулся на звук, чтобы показать средний палец другу, но тут же опомнился, вспомнив, где мы находимся.

Стивен был единственным из моих друзей, кому не претило посещать подобные мероприятия вместе со мной, и за это я был ему очень благодарен. Но не за то, что он становился занозой в заднице. То есть, самим собой.

Карри привычно зачесал наверх короткие белые волосы, что выглядело слишком неформально для такой обстановки, однако парня мало что вообще волновало.

До этих пор Стив скрывался в задней части зала, занимаясь своим любимым делом – знакомился с девушками и очаровывал их. Точнее делал попытки. Я попросил его быть рядом только если ситуация накалится, но похоже он неправильно истолковал мои слова, или же ему надоело находиться в тени и скучать за очередным провалом.

Парень ехидно улыбнулся Камилле, аккуратно взял ее ладонь в свою и поцеловал.

– Я Стивен Карригган, – друг выпрямился и начал разглядывать мою невесту. – Для друзей Стив или просто Карри, но ты можешь звать меня домой.

Ноздри девушки зашевелились, а глаза прищурились, словно она пыталась сдержать улыбку. И мне это почему-то не понравилось.

– Камилла Савур, – она присела в игривом полуреверансе. – Но ты можешь звать меня замуж. Ах, постой, такой индюк тут уже есть.

Камилла недовольно оглянулась на меня, как бы спрашивая, какого черта кого-то занесло к ней по моей вине. Она явно не имела опыта в общении с людьми, учитывая, что никто и не смел с ней общаться, а судя по реакции на Стива, ей самой этого не хотелось.

– Смею заверить тебя, Кам, я не какой-то там индюк, как Кэм, – захохотал Стивен.

– Веди себя прилично, Стив, иначе я не воздержусь от смачного подзатыльника перед всеми этими людьми, – я использовал один из своих взглядов «убью, а может и не убью», который действовал абсолютно на каждого, кроме, конечно же, этого пубертатного болвана. – А насчет индюка мы с тобой еще поговорим.

– Папочка Кэл остался дома, поэтому ему на смену пришел кайфоломщик Кэм, – грустно заключил Карри.

– Так значит Карригган? – спросила Камилла, убивая меня взглядом из-под длинных ресниц. – Советник короля?

Стивен снова засмеялся, но уже более сдержанно.

– Упаси Боже! – наигранно воскликнул парень. – Ненавижу все эти титулы. Я просто помогаю другу.

Он почти по-отечески похлопал по моему плечу, и я в который раз удивился его наглости.

– Карри, я начинаю думать, что ты бессмертный.

– Жизнь не имеет значения, если я не могу делать то, что хочу.

Стив встал рядом с Камиллой, и они одновременно скрестили руки на груди с направленным на меня гневом в глазах, цвет которых был до невозможности похожим.

Мне всегда было интересно, как Карри удавалось скрывать эмоции при всей его открытости и беззаботности, но теперь я видел, что синие глаза этой странной парочки были одинаково непроницаемы и казалось, ничто не могло пробиться через эти барьеры.

– Тогда я исполню твое последнее желание перед тем, как испепелить, потому что ты не делаешь то, что хочешь, если я не хочу, чтобы ты это делал, – отчеканил я.

Я не собирался сдаваться этому ребенку, хотя понимал, что спорить с ним бесполезно. Ты либо принимаешь Стивена Карриггана таким, какой он есть, либо не принимаешь вообще, потому что он тот, кем является и его не изменить.

– Скажи, Стивви, этот придурок всегда такой идиот и зануда? – Савур невзначай коснулась плеча Карри, заставляя меня в сотый раз за вечер презрительно закатить глаза.