Не надо боли

Губы увлажняю бесцветным блеском.

Поправив лямку белого кружевного корсета, скидываю в рюкзак антистатик и косметичку и вызываю такси.

Уже через пятнадцать минут я возле бара «Родео».

Баха встречает меня у входа.

– Выглядишь отпад, Эми, – одобрительно кивает, забирая рюкзак.

– Ой, скажешь тоже. Это все корсет… Он со специальными вставками по бокам, формирующими суперузкую талию. Без него все гораздо печальнее.

– Ты серьезно?.. – Баха усмехается и придерживает для меня дверь.

Смотрит на меня недоверчиво. Он – парень южный, горячий. Мне порой не очень комфортно, как он меня разглядывает, но при этом поведение абхаза – на пять с плюсом. Никаких поползновений или намеков. Мы друзья.

– Серьезно считаешь, что красивая из-за корсета?..

– Ну, в этом наряде – да, – озадаченно отвечаю.

– Ну ты и милаха!..

Фыркнув, закатываю глаза.

Первое, что замечаю в «Родео», – это яркие неоновые огни, отбрасывающие разноцветные отблески на толпу, собравшуюся возле сцены. Красные и синие оттенки создают иллюзию движения, и я чувствую, как перед выступлением горячий адреналин постепенно наполняет моё тело.

Как же я все это люблю!..

Довольно улыбаюсь.

Я здесь впервые, поэтому озираюсь. Обстановка напоминает декорации к старому вестерну. Деревянные стены с большими металлическими подковами и фотографиями ковбоев идеально сочетаются с современной барной стойкой, за которой работает рослый бармен с татуировками, вместо рукавов на футболке.

– Эмилия, ты только взгляни! – слышу сзади.

Петр приветственно кивает и указывает на сцену, где гигантская металлическая конструкция в виде быка становится центром всеобщего внимания.

– Это что-то новенькое, – замечаю я, усмехаясь. – Так мы еще не выступали.

Все волнение трансформируется в сладкое предвкушение.

Мы направляемся к специальному столику для артистов за сценой, но вдруг замечаем, что он занят. Группа из четырёх человек нас опередила. Парни в байкерских куртках не обращают на нас никакого внимания, а вот девушка с яркой фиолетовой стрижкой бросает на меня вызывающий взгляд.

– Это наш стол, – хмурюсь.

– С чего вдруг? – отвечает девица, жуя жвачку.

– Мы здесь выступаем сегодня.

– Вы что-то путаете. Это мы здесь выступаем.

– Да ладно?..

Ее спутники замолкают и уставляются на нас.

– Секунду, – вытягиваю палец и ищу глазами менеджера. Стараюсь сохранять спокойствие.

Это просто недоразумение. Так бывает.

Заметив администратора – высокого мужчину с бейджем, направляюсь к нему.

– Добрый день, произошло какое-то недопонимание? – складываю руки на груди. – Мы договорились с вашим руководством о выступлении на сегодняшний вечер, но, как оказалось, не мы одни…

Озираясь, киваю на компанию за столом.

– Добрый день, – улыбается он вежливо и посматривает за сцену. – Сейчас я все уточню.

Разместив руку на барной стойке, постукиваю по ней и нервно жду. Бармен, заметив меня, подмигивает и отдает честь двумя пальцами.

– Я поговорил с руководителем, – возвращается мужчина. – Он сказал, что возможно произошла какая-то накладка.

– И что нам делать?..

Бесит!..

– Ну… решите как-то между собой, кто из вас будет выступать. Или поделите гонорар пополам, потому что мне выделили ровно ту сумму, на которую договаривались.

– Вдвое сократить гонорар из-за вашей ошибки? – злюсь.

– Или не работать совсем, – пожимает он плечами.

Расстроенная возвращаюсь обратно.

– Нужно решить, кто из нас останется, – произношу так, чтобы фиолетовая слышала.

– Что тут решать? – спрашивает Петр, переглядываясь с Кензо и Бахой. – Естественно, мы!..

– Это ты с чего так решил? – поднимается с места высокий парень-байкер.

Мы с девчонкой переглядываемся и обе прищуриваемся, изучаем друг друга пристально. Она – примерно моей комплекции, но чуть ниже ростом. И эти волосы дурацкие… Щеки пухлые. Смешная.

– Интересно, а как насчёт честного соревнования? – вдруг предлагает она с ухмылкой и поглядывает в сторону того самого быка на сцене. – Кто из нас удержится дольше, та и выступит со своей группой.

Я не раздумываю ни секунды. Свое никогда не отдам.

– Вызов принят! – отвечаю, скидывая сапоги.

– Эми, – Кензо озадаченно оттягивает меня за локоть. – Может, не надо?..

– Все нормально, – оборачиваюсь и с вялой улыбкой посматриваю на свою юбку.

М-да, если я улечу с этого быка, то толпе будет на что посмотреть. На мне обычные белые стринги, видок еще тот.

Первой начинает моя соперница.

Я шокировано наблюдаю, как ее болтает из стороны в сторону, но девчонка стойко держится в седле, двумя руками вцепившись в ручку. И одежда для подобного соревнования у нее более подходящая – шорты с футболкой.

Результат фиолетовой впечатляет – сорок секунд!!!

Сорок!..

Мне кажется, я выпаду из седла уже на третьей…

Оператор включает раскачивающийся автомат.

Боже…

Когда я запрыгиваю на быка, чувствую под собой его механическое рычание. Собрав всю волю в кулак, удерживаюсь изо всех сил. Клуб наполняется криками болельщиков, и от острых ощущений, я будто теряю ориентиры.

Быстро качаясь, стараюсь сосредоточиться, чтобы не упасть. Обнимаю прохладный металл бедрами, стараясь не замечать ударов при резких поворотах.

Больно невыносимо.

Мое внимание настолько приковано к этой боли, что не сразу удается понять – все заканчивается. Я сваливаюсь с быка, прикрывая свой зад, и праздную победу, еще не зная, что случится дальше.

Неожиданно атмосфера накаляется, едва я успеваю застегнуть сапоги.

Один из байкеров начинает спорить с Петром. Их голоса становятся все громче, и в мгновение ока небольшая перепалка перерастает в драку.

Я пытаюсь всех утихомирить, моя соперница – тоже.

Только вот как утихомирить шесть взрослых мужиков?..

Всё выходит из-под контроля.

Люди, секьюрити, чуть позже – полиция…

– Эй, подождите! Это недоразумение! – кричу я, когда нас заталкивают в легковую машину.

Сердцебиение отдаётся в ушах. Этот вечер точно запомнится нам надолго, но совсем не так, как мы планировали. Петр, Кензо и Баха – иностранцы. За такой инцидент их могут депортировать из страны, это не шутки!..

– Черт, – бормочет девчонка. – Тебя как звать-то?

– Эмилия.

– Искра, – представляется.

Я улыбаюсь.

Искорка – самая фиолетовая пони из знаменитого мультфильма.

– Странное у тебя имя.

– Ну, ты тоже не Лена, – отвечает дерзко.

В отделении рассаживают с парнями – у нас с Искоркой отдельные апартаменты с окрашенными в синий цвет стенами. А еще здесь холодно и пахнет сыростью. Становится ужасно противно к чему-либо прикасаться.

– Ты не знаешь, надолго мы здесь? – испуганно спрашиваю.

– Ночь точно наша, – отвечает философски, прислоняясь к стене спиной и прикрывая веки. – Так что ложись и спи.

– Я не хочу… – округляю глаза от страха.

– Нас явно закрыли до выяснения личностей и обстоятельств драки. С утра начнут допрашивать, потом… черт… в универ сообщат. Бли-и-н!..

Фиолетовое настроение тускнеет.

– До выяснения личности… – повторяю, представляя, что информация об этом инциденте доберется до Сибири. – Ну уж нет…

Резко подскочив, одергиваю юбку и долблюсь в железную дверь. Вздрагиваю от лязга засовов.

– Можно мне поговорить со следователем? – спрашиваю.

– Следователи все дома спят, – отвечает мужик в форме. – Утром будут, но вам они пока не нужны.

– Тогда с главным… Хочу кое-что рассказать.

Еще около часа уходит на то, чтобы убедить старшего лейтенанта позвонить Аскерову. Слава богу, номер сохранен в моей записной книжке.

Уж лучше его насмешки, чем гнев отца – так я пока думаю.

На улице мы все оказываемся уже глубокой ночью. Забрав свой рюкзак у Бахи, замечаю знакомый автомобиль с выключенными фарами.

– Я сейчас. Попрошу, чтобы вас тоже подвезли. – говорю друзьям, не прощаясь с Искоркой и байкерами, и иду к машине.

Под юбку забирается холодный, ночной воздух. Я медлю…

– Здравствуйте, Ренат Булатович, – обращаюсь намеренно официально, склонившись к окну. – Спасибо большое, что… поспособствовали.

– Сядь, – произносит он четко и внятно.

Вздрагиваю, как от кнута.

Открыв дверь, падаю на ледяное, кожаное сидение и опускаю рюкзак на коврик. Почувствовав, что машина трогается, дергаю ручку, но дверь оказывается заблокированной.

– Эй, там мои ребята. Я не могу их тут оставить…

– Придется. Я вам не таксист.

– Ренат Булатович, – заметив пристальный взгляд на своих ногах, хмурюсь.

От «родео» на внутренней стороне бедра появились пугающие гематомы. Пытаюсь прикрыть их юбкой.

– Просто заткнись, Эмилия, – говорит он, отводя глаза и сжимая руль. – Лучше просто заткнись.

Глава 9. Ренат

В салоне так много аромата сахарной ваты, что приходится немедленно открыть окно и как можно глубже вдохнуть в себя воздух московской, летней ночи. Вытягиваю ладонь и проезжаюсь по лицу – от сухого лба до носа, который зажимаю большим и указательным пальцами и активно растираю.

Чтобы блокировать эту чертову вату.

– Правда спасибо, – шепчет Эмилия сквозь зубы.

– Молчи!..

– Простите.

Морщусь от боли в висках.

Двенадцать часов на объекте, но до поездки в отделение полиции голова варила отлично. Этому умению тоже учат. Ровно, как и тому, чтобы вообще ничего не чувствовать, включая физику тела. Я умею блокировать даже желание отлить, но сделать так, чтобы мозг перестали сдавливать тиски и не реагировал на эту девчонку, после нескольких планомерных попыток так и не удается.

Еще на учебной базе Управления СБ в Подмосковье меня учили находить контакт абсолютно с любыми людьми, вне зависимости от пола, вероисповедания или возраста. Это умение совершенно осознанно забываю, потому что находить общий язык с Литвиновой, я не собираюсь.

В идеале – с утра мне надо сделать всего один звонок.

Ее отцу.

– Не понимаю, почему вы так со мной разговариваете? – зло шепчет девчонка. – Я же извинилась и сказала «спасибо». Два раза.

– Я сказал тебе заткнуться три.

Блядь.

На светофоре перекрывают дорогу, в Кремль из Домодедово направляются важные, зарубежные гости и это тоже то, о чем населению не скажут в новостях по телевизору, а вот сотрудники с уровнем секретного допуска выше пятого круга осведомлены.

У меня, кстати, третий и я даже в курсе во сколько коснулся земли их самолет.

Стоять в пробке не меньше часа, поэтому двигаю ручку переключения передач на «паркинг» и отстегиваю ремень безопасности, прекрасно понимая, что это бред, так как люстра (проблесковый маячок – прим. авт.) именно на такой случай давно пылится в багажнике.

Развернувшись, осматриваю узкий, просвечивающий корсет, очерчивающий высокую грудь и тонкую талию, короткую, джинсовую юбку, практически не оставляющий пространства для мужского воображения и характерные синяки на бедрах.

Эта девочка любит жесткий секс? Как это укладывается с ее чистыми, лазурно-бирюзовыми распахнутыми глазами и румянце на лице?..

Снова затягиваюсь сладким воздухом.

Эмилия перехватывает мой взгляд и хмыкает.

– Снова будете жизни учить и рассказывать, какая я плохая?

– Я тебе не отец, – почувствовав жар в груди, стягиваю пиджак, случайно задевая острое, худое плечо. – Пусть он с тобой разбирается…

Зажав пиджак в правой руке, отклоняюсь, чтобы закинуть его назад.

– Черт, только не говорите ему! – Литвинова резко разворачивается и обхватывает мое запястье. – Пожалуйста. Не надо.

Перевожу взгляд на ее ладошку.

В среднем, мужчина думает о сексе восемнадцать раз за сутки. Я так много сегодня провел времени на службе, что последние десять минут просто добираю свою норму.

Как-то так,

То, что у девочки нет никакого «стопа», это я уже понял, но «стоп» зашит в меня вместе с чипом в левом плече.

– Я подумаю, – аккуратно разжимаю ее пальцы и с интересом наблюдаю, как она прищуривается и пытается прикинуть, стоит ли ждать от меня неприятностей.

Снова снижаю взгляд.

Это, твою мать, мужской инстинкт. Голый, мужской инстинкт.

Я разглядываю ее синяки, которые она пытается прикрыть юбкой и руками.

Я не хочу этого представлять, но воображение – хитрая штука. Оно давно нарисовало рандомного поляка между этих красивых ножек, разведенных в разные стороны. Уверен, что плоть у нее блестяще-розовая, похожая на лепестки нежного цветка.

Вычистив мозг, от смачно трахающего Литвинову поляка, снова смотрю на ее наивное лицо. В уголках глаз собрались слезы, тушь размазалась, от нее несет юной, еще даже не осознанной женственностью.

Когда она ее осознает, будет жонглировать всеми яйцами на птицефабрике.

Диссонанс вынуждает меня задать следующий вопрос:

– Ты… тебя… изнасиловали?

– Нет, – возмущенно выпаливает. – Мы соревновались с одной девочкой, как наездницы. Я победила.

– Поздравляю, – усмехаюсь.

Пиздец.

Лучше бы не спрашивал.

Отвернувшись, растираю шею и снова прогоняю через легкие московскую пыль. Автомобиль зажат с двух сторон абсолютно пустыми автобусами, по всей видимости, после смены не успевшими добраться до своего депо и застрявшими здесь вместе с нами.

– Послушай меня, – решаю провести время с пользой. – Я помог тебе в первый и последний раз. На няньку я не похож, на идиота, который будет вытаскивать тебя из передряг, тоже вряд ли тяну.

– Извините, это больше не повторится. Экстренный случай.

– Откуда у тебя мои цифры?..

– Папа отправил ваш номер, – отвечает, скашивая взгляд в сторону.

Врет.

Сучка малолетняя.

– Удали.

– Сейчас…

Тянется за рюкзаком, оголяя узкую поясницу.

Послушно удаляет контакт и показывает мне результат.

– И завязывай с этим, – киваю на ее ноги. – Тебе нужен хороший психолог.

– Зачем это? – тянет подол юбки к коленкам.

– Думаю, твои проблемы связаны с тем, что ты росла без матери. Чистая психология. Ты неосознанно тянешься за поглаживаниями и касаниями, думая, что в сексе получишь то, что нужно. Только вот время будет идти, а внутри будет образовываться черная дыра, которую латать намного сложнее…

– Вы… – злится и шипит, как змея. – Совсем больной, да?

– Просто совет. Можешь не пользоваться.

Опустив голову набок, рассматриваю ее возмущенное лицо. Как-то проникаюсь им. На самом деле девчонка хорошая. Чего только стихи ее стоят!..

– Ты красивая девушка, Эмилия, – произношу приободряюще. – У всех без исключения мужиков, глядя на тебя, в штанах дымится, но есть другие способы получить подтверждение собственной значимости.

– И какие же?

– Учеба, хобби, формирование здоровых отношений. Выбирай любой.

– Ах, вот как? – шепчет она зло и, наклонившись, распускает шнуровку сзади.

Тем самым ослабляет тонкий, кружевной корсет.

Блядь.

Это вообще должно быть нижнее белье. Кто ей сказал, что так можно ходить по городу?.. Как ее опера с пэпсами еще не оприходовали?

Эмилия тянется к замку на сапоге.

– Че ты творишь? – спрашиваю сердито.

– Чистая психология. Мне срочно нужно компенсировать отсутствие матери, – язвит и закидывает стройные ноги на панель.

Молча изучаю блестящую, загорелую кожу и крохотные пальчики. Педикюр сегодня красный.

– Оденься, Эмилия, – буквально отдираю взгляд от сочной, стоячей груди. – Не знаю, зачем ты это делаешь, но меня твои прелести не интересует.

– Это почему же?.. У вас какие-то проблемы?

– В смысле?

Она меняет положение таким образом, что я вижу ее белье – там тоже бело кружево, как и сверху.

– Вы сказали, что у всех без исключения на меня дымится в штанах. Может, – скромно опускает глаза на мою ширинку. – У вас какие-то проблемы с этим?..

– А ты хочешь проверить? – решаю ее проучить.

Кто-то должен.

– Я… – она замирает и нервно облизывает пухлые губы.

Резко подаюсь вперед и вытягиваю руку, чтобы намотать на нее тугую, шелковистую косу.

– Ай, – вскрикивает Эмилия, теперь полностью под моим управлением.

Тяну ее лицо на себя. Она тяжело и часто дышит, рот приоткрыт, корсет окончательно свалился, оголяя острые горошины нежных сосков.

Очень сексуально. До предела.

– Ну так что? – приблизившись, веду носом по теплой, гладкой щеке.

Литвинова – тающая в моих руках сладкая вата. Так бы и сожрал.

– Сделаешь мне приятно?.. – вкрадчиво спрашиваю, склоняя к паху.

Ее тело подкидывает от страха. Он животный и ощутимый.

– Отпустите… Ренат Булатович, – Эмилия просит испуганно. – Я ведь пошутила…

Марево в моих глазах сменяется реальной картинкой. Что творю?.. Аккуратно выпускаю косу и смотрю прямо перед собой.

Всхлип за всхлипом разносится по салону.

Перегнул?..

Возможно. Зато доходчиво.

К дому Литвиновых подъезжаю спустя сорок пять минут.

– У вас мой блокнот, – Эмилия тихо произносит. – Можно я его заберу?..

Я, не отвечая, тянусь к бардачку.

Ее реакция мгновенная и болезненная – она от меня отодвигается и всячески отводит глаза.

Вот это хорошо.

– Держи.

– Спасибо, – шмыгает носом и, прихватив рюкзак, медленно выбирается из машины. Свободной рукой придерживает свой корсет.

Не прощается.

Молча наблюдаю, как она идет к подъезду. В отблесках фонаря узкая талия и худенькая фигурка кажутся еще тоньше и сказочнее.

Убедившись, что свет в окнах зажегся, поправляю член в штанах.

Стискиваю зубы до боли.

У меня на Литвинову стоит. Железно.

А вот это плохо…

Глава 10. Эмилия

Ты взрослый, с мертвым, колючим взглядом,

Жестоко унизил жестом своим.

Пружина в груди… до сих пор крепко сжата,

И руки твои меня обожгли…

Любовь безответна, не требует света,

Я в сердце ее буду хранить.

Ты можешь не видеть искр лилового цвета,

Но я буду верить, петь и… любить.

Эмилия Литвинова, июнь

Отложив блокнот на тумбочку, активно растираю опухшее за ночь от слез лицо и сгребаю себя с постели. Понуро бреду в прихожую и поднимаю с пола корсет.

В телефоне несколько сообщений от парней, они добрались до квартиры, которую снимают в Зеленограде, на такси. Конечно, я и не думала, что Аскеров довезет их до места, но до метро подкинуть можно было?..

Сняв пижаму и стринги, забираюсь в ванну и включаю душ. Вода холодная, даже ледяная, но здорово остужает голову.

Весело вскрикиваю, когда становится совсем невыносимо.

Смеюсь сама с собой.

Может, я и легкомысленная, но предпочитаю не задумываться надолго о проблемах. Какой в этом смысл? У меня впереди целая жизнь: насыщенная, яркая, творческая.

А Ренат Булатович?..

Пусть будет как-то отдельно от меня.

Несмотря на то что вчера, от тяжелого, мужского дыхания, бьющего по моей щеке и губам, я испытала самые противоречивые и яркие эмоции за все свои восемнадцать лет, хочу больше не думать об этом жестоком, опасном мужчине.

Слишком опасном для таких неопытных девушек, как я.

Предложить мне такое… Отсосать ему…

Стыд.

А еще впервые почувствовала… сексуальное желание, о котором до этого только читала в любовном дарк-романе. В колледже много кто такие читал, и я попробовала. Вся эта жестокость – не мое, но я, кажется, поняла, что испытывала главная героиня.

Это… странно. Будто нутро разворотили и начали нещадно скрести его горячими, жадными пальцами. Жарко, нетерпеливо, капельку больно и щекотно одновременно. Что-то с чем-то!..

Я хочу это повторить.

Только не с Аскеровым.

После ванной комнаты, затянув потуже пояс на халате, направляюсь на кухню и ставлю чайник на плиту. В холодильнике пусто и это вынуждает вспомнить: последние деньги я потратила на концертный костюм. Жить целую неделю планировала на то, что мы вчера заработаем в «Родео». Получилось как получилось.

И что же делать?..

С отцом у нас уговор – никаких внезапных звонков, поэтому оставляю сообщение в мессенджере и спокойно пью чай.

Телефон вибрирует спустя час.

– Привет, пап.

– Здравствуй, дочь. Жалуйся.

– Не буду я жаловаться, – смеюсь.

– Наш человек!..

Он замолкает, а я, кажется, краснею от радости.

Наш человек.

Это ведь похвала?..

– Ну так что молчим?..

– Я… в общем, деньги закончились.

– Так бы сразу и сказала. Перестали платить за твои частушки?

– Просто получилось так, – оправдываюсь. – Через несколько дней еще концерт. Там уже заплатят.

– Ладно уж. Возьми в столе банковскую карту и сходи, сними сколько надо. Пин-код знаешь.

– Спасибо, пап, – улыбаюсь. – Сейчас чай допью, посуду помою и пойду.

– Дома-то как? Кран больше не ломала?

– Нет, – смеюсь. – Только вот посудомоечная машина снова полетела. Я пыталась почистить фильтр, но она все равно не работает.

– Без этого можно прожить…

– Конечно, пап, – тут же пугаюсь, что увижу здесь Аскерова вновь. После вчерашнего вечера как-то не хотелось бы. – Ты только никого не проси ни о чем, пап. Я руками посуду буду мыть, не переживай.

– Ладно. Давай уже. Не натренькивай. Некогда.

– Пока…

Закончив с домашними делами, надеваю легкий, длинный сарафан без рукавов и убираю волосы в шишку. Слишком жарко, чтобы оставлять их неприбранными. Закидываю в рюкзак банковскую карту отца и, прежде чем убрать телефон, долго смотрю на экран.

Все потому, что там пропущенный. Номер незнакомый.

Еще раз отправляюсь в кабинет отца, достаю блокнот и сверяю цифры с теми, что удалила вечером.

Это не Ренат.

Несмотря на тихое разочарование, усмехаюсь.

– Ну, конечно, – шепчу. – Зачем ему звонить тебе, дурочка?.. Он просто посмеялся над тобой.

Решаю все же перезвонить просто потому, что становится любопытно. Кто это может быть?..

– Привет, подруга, – слышится смутно знакомый женский голос. – Узнала?

– Нет, – отвечаю не очень дружелюбно.

Что за бред?

Нет у меня подруг.

– Это Искра… Вчера познакомились.

– Ааа… Ясно.

Мое дальнейшее молчание слишком красноречиво, поэтому она продолжает:

– Ты вчера смылась так неожиданно. Пришлось твой номер спросить у тех парней. Они из Польши?

– Да, – отвечаю на автомате.

– Класс.

– А зачем тебе понадобился мой номер? – недоумеваю, выглядываю в окно.

На улице адское пекло. Асфальт блестит, вот-вот расплавится.

– Просто… я извиниться перед тобой хотела.

– За что?

– За то, что предложила соревноваться. По-идиотски получилось. Надо было нам по очереди выступать и гонорар поделить, а то вообще без всего остались. Я теперь на мели. И бабка моя пенсию нескоро получит.

– Какая еще бабка?

– С которой живу, конечно.

– Понятно… – вздыхаю.

Образуется неловкая пауза. Вчерашнее не очень позитивное знакомство и два часа совместного времяпрепровождения в отделении полиции – это все, что мы можем обсудить. Только вот зачем?..

– А давай встретимся? – спрашивает Искорка, будто бы набравшись смелости.

– Зачем? – снова удивляюсь.

– Просто… поболтать. Ты ведь сама песни пишешь, Эмилия?..

– Ну… да.

– Я тоже. Можем обменяться опытом. Да и вообще… Просто поболтать.

Я хмурюсь и придумываю повод, чтобы отказать.

Дружить с девчонками у меня не очень получается, сколько бы я ни пробовала. Некоторые намеренно начинают принижать, а кто-то прекращает общение, когда встречает парня. Видимо, чтобы не сбежал ко мне. Разговор с Семой многие пазлы в моей голове расставил по местам. Теперь картинка кажется логичной.

– Ладно, ты не подумай, я в подружки тебе не набиваюсь, – Искра вроде как обижается, и я неожиданно чувствую себя виноватой.

– Я сейчас в банк иду. Можем там встретиться и потом… где-нибудь посидеть, – выпаливаю быстро.

Бью себя по лбу. Зачем я это сказала?..

Глупо.

Будто теперь я ей в подружки набиваюсь. Вообще, двадцать первый век – век общения короткими сообщениями. Так легче, меньше себя чувствуешь дурой и их можно всегда удалить. Главное, сделать это "у всех".

– А что за банк?.. – Искра заинтересовывается.

– Банк «Капитал». Недалеко от метро «Университет». В общем, буду там через полчаса.

– А я, кстати, живу всего в трех остановках. Я приеду.

– Хорошо… – пожимаю плечами.

В конце концов, просто поболтать – это ни к чему меня не обязывает.

Глава 11. Эмилия

Немного смущаюсь, когда у стеклянных дверей отделения банка замечаю ярко-фиолетовую шевелюру, и, обхватив лямки рюкзака, скорее направляюсь туда.

Когда эта жара закончится?

Плоская подошва босоножек прилипает к тротуарной плитке, а кожу на руках покалывает от воздействия активного солнца.