Тайга

– Папа?

– Да, дорогая, проснулась? Как себя чувствуешь?

Я мысленно пробежалась по телу. Пошевелила пальцами рук, ног, попробовала сесть, но коварная игла капельницы сорвала попытку.

– Вроде нормально. Я давно здесь? – хрипло прозвучал мой голос.

– Двое суток. Рассказывай, что помнишь.

– Гуляла по льду, – неуверенно начала я, вспоминая ужасный день на Унгари, – и случайно провалилась. Как-то все само собой получилось…

– Так-так, значит, память не восстановилась, – отец смотрел на меня, будто следователь на допросе. – Может, Белов помог «случайно» провалиться?

– Нет, Юрка всего лишь шел рядом, – я попыталась успокоить отца, еле сдерживаясь от нецензурного слова в адрес Белова.

– Миланочка, ты проснулась! Как она? – Мама тихо вошла в палату и с волнением взглянула на нас.

– Показатели в норме. Утром сделаем пару анализов и, думаю, можем забрать домой. – Отец заботливо поправил мою подушку и посмотрел на часы. – Простите, девочки, у меня операция.

Я проводила папу взглядом и оказалась в маминых объятиях.

– Лапушка, что случилось? Как ты? Места себе не нахожу.

– Мам, прости, пожалуйста. Я такая глупая…

Волна слез не дала договорить. Я горько заплакала, прижав мамину ладонь к щеке и сотрясаясь каждой клеточкой тела. Мне так хотелось рассказать обо всем: о наивных чувствах, предательстве, унижении и о том, как я счастлива снова видеть ее. А мама, будто читая мысли, осторожно гладила мою голову и понимающе молчала.

Это со стороны казалось, что в палате тишина. На самом деле со мной разговаривало ее сердце. Любящее сердце матери – неиссякаемый источник сострадания, заботы и теплоты. Не ладони вытирают слезы на щеках, не руки оберегают тело от боли, не губы целуют по утрам и перед сном – это мамино сердце. Оно такое сильное и в то же время чуткое… Когда на душе невыносимо тяжело и кажется, что мир вот-вот разрушится, подойди и прижмись к маминой груди. Послушай, поплачь, растворись в биении сердца. Мы всегда слышим его. С самого начала. Оно укачивало нас в колыбели, напевало космическую мелодию, которая вселяла надежду. Его можно слушать бесконечно. И сейчас оно окутало меня любовью, позволяя вырваться эмоциям наружу.

– Мама, ты простишь меня? – еле выговорила я и посмотрела на нее зареванными глазами.

– Лапушка, это ты должна нас простить. Давно надо было прекратить эти выезды…

– Мам, не надо. Не хочу, чтобы из-за меня…

– Потом все обсудим, – мама обняла, пытаясь успокоить. – Хочешь чего-нибудь вкусненького? Ты ведь два дня не ела. Ах да, возле палаты твой спаситель вторую ночь дежурит…

– А кто меня спас?

– Азаров. Ему что-нибудь передать?

– Нет! – выпалила я, но тут же смягчила тон. – Я хочу спать, давай утром договорим?

– Хорошо. Отдыхай, дорогая, и помни – мы рядом. – Мама поцеловала меня, выключила свет и скрылась за дверью.

Интересно, что ему нужно? Он что, до сих пор играет роль влюбленного? Бред. Больше не стану думать о нем. Я заново родилась, и теперь все позади. В те ужасные минуты на Унгари единственным желанием было провалиться сквозь землю – я и провалилась. Сейчас мне хочется жить! Больше никаких Беловых, Азаровых, позора… Больше никакой любви!

Но горькие мысли упорно не желали покидать голову. Что я им сделала?! Зачем они так унизили меня? В безумной жалости к себе я снова зарыдала.

***

Аромат куриного бульона разбудил, приглашая открыть глаза. Стены больничной палаты словно побелели за ночь, а воздух снова насытился кислородом.

– Доброе утро, доченька! Как прошла ночь? Удалось поспать?

Мой взгляд скользнул по маминой улыбке.

– Надо поесть, – тоном, не требующим возражений, добавил отец. – У тебя низкое давление. Если хочешь сменить обстановку и отправиться домой, без тарелки супа не обойтись.

Папа аккуратно снял с меня присоски электрокардиографа, вынул капельницу и вышел в коридор.

– Да, лапушка, поешь немного. – Мама села в изголовье и убрала с моего лица прядь волос.

Я не могла смотреть на еду. Всю ночь сознание находило спасение лишь в маленьких обрывках сна. Только там я могла расслабиться и забыться. Юркины слова сильно задели гордость, но в памяти постоянно всплывали карие глаза Алекса, голос…

Пытаясь скрыть свое подавленное состояние, я спросила:

– А где Кира?

– В коридоре. Хочешь, позову ее? Папа может устроить… – Мама взяла ложку куриного бульона и поднесла к моим губам.

В голове отчетливо, как на фотографии, проявились образы одноклассников. Их сочувствие, жалость. Наверное, им известно о моей собачьей преданности, аромате жасмина…

– Нет, не хочу никого видеть. Мне неудобно. Хочу уехать куда-нибудь, отсидеться, пока все не забудется.

Я с усилием проглотила бульон и спрятала лицо у мамы на коленях, ощущая, что слезы вот-вот хлынут потоком. Внезапно одна сумасшедшая идея пришла в голову, и она показалась единственным спасением.

– Можно я поеду к бабушке? – я с такой мольбой посмотрела на маму, что у нее не было шанса отказать в просьбе.

Она улыбнулась.

– Думаю, бабушке удастся хотя бы накормить нашу лапушку, – она окинула взглядом полную тарелку с бульоном и засомневалась: – Только через два дня у меня конференция в областном центре, а папу до Нового года с работы не отпустят. Может, подождешь нас немного?

– Зачем ждать, давайте я поеду с Миланой! – В дверях палаты появилась Власова. Белый халат, накинутый на ярко-розовый костюм, открытая улыбка, горящий взгляд… Точно фея, поднимающая настроение. – Делов-то! Сели на поезд – и через трое суток на Байкале. Соглашайтесь, Вера Николаевна! Там мы поставим Милану на ноги и к Новому году вернемся домой.

– Но как же учеба? К тому же поездку надо обсудить с твоими родителями, – сопротивлялась мама.

Кира подошла, поставила стул напротив мамы, села и посмотрела ей в глаза. В этот момент зрачки подруги вдруг стали вертикальными, превратившись в черную, как у кошки полоску.

– С Миланой все будет хорошо, – бесчувственным тоном робота произнесла подруга. – Ей нужно к бабушке. Дядя Володя просит вас спуститься к нему в кабинет.

Я открыла рот и застыла в оцепенении: мама, словно под гипнозом, встала и вышла из палаты.

Через секунду глаза подруги снова приобрели естественный вид, и она бросилась мне на шею.

– Миланка, как я волновалась! Ну? Что болит? Почему так долго дрыхла?

Подруга задавала много вопросов, но мои уши отказывались их слышать. Я судорожно пыталась найти объяснение произошедшему, но ничего не приходило в голову. Наконец Кира отстранилась и, правильно истолковав мой изумленный взгляд, хлопнула ладонью себя по лбу.

– Ой, прости! Не бойся, я совсем недавно научилась так делать! Внушение неопасно, через пять минут Вера Николаевна снова придет в себя и ничего не вспомнит. Ну Милана… – Подруга щелкнула пальцами перед моими глазами. – Да очнись ты! – крикнула Власова и больно схватила меня за нос.

– Ай, с ума сошла? – взвизгнула я и принялась растирать опухший от рыданий кончик носа. – Но как? Где ты научилась?

– Ага, понравилось? Теперь наконец-то поверишь, что магия существует? – торжествовала она.

– Кира, а можешь со мной вот так же сделать, чтобы я ничего не помнила? – робко протянула я.

Она сочувственно вздохнула.

– Нет, с тобой такие фокусы не работают, уже пробовала. Зато… – Кира залезла в карман пиджака, достала медальон на тонкой кожаной веревке и поднесла его к моему лицу. – У тебя есть он. Не знаю, откуда взялся этот кулон, но ты держала его в руке, когда волчара достал тебя из воды. Я взяла на хранение. Носи и не снимай!

Надевая на меня серебряное украшение, в точности похожее на ее кулон, только с красным камнем посредине, подруга насвистывала мелодию, но я не могла вспомнить, откуда она была мне знакома.

– Кира, ты давно узнала про спор Азарова?

– Да. Жаль, не хватило духу сразу все рассказать. Возможно, тебе было бы легче. Не думала, что этот, – она презрительно фыркнула, – сумеет тебя околдовать.

– Алекс колдун?

– Вот еще, пусть завидует в сторонке! Это мы с тобой колдуньи, точнее, скоро станем ими! – Власова жестом изобразила кошку, выпускающую когти и, оскалившись, игриво прорычала.

Это вызвало улыбку. Подруга заметила ее и добавила, как бы подтверждая свою теорию:

– Вот видишь, медальон работает! А когда все узнаешь, то и думать забудешь о случившемся! Просто слушайся меня. Ладно. – Кира встала с кровати и потянулась. – Мне пора. Нужно успеть подготовиться, собрать вещи. Завидуйте все! Мы едем отдыхать!

Власова махнула на прощание и грациозно выскользнула из моего больничного убежища, оставив наедине с новостями, которые вызвали нескончаемый поток вопросов. Я опустилась на подушку и укрылась одеялом.

Стук в дверь отвлек от мыслей. В проеме показался букет белых лилий, а за ним появился Алекс.

– Стой там! – брякнула я и отвернулась к окну. – Если подойдешь ближе – закричу.

– Хорошо… – растерянный голос Азарова дрогнул. – Тебе плохо? Позвать врача?

– Чего тебе?

– Хотел увидеться.

– Увидел? Не забудь поставить плюсик в графу зачетов и всей школе рассказать. Убирайся!

– Милая, что случилось? Как ты себя чувствуешь? – ошарашенно спросил он.

– Хватит разыгрывать комедию! – я резко повернулась к нему, не выдержав очередной лжи. Пелена слез застилала глаза. – Иди принимай поздравления и цветочки не забудь.

– Какой плюсик?! Ты о чем?

– Предупреждаю, если подойдешь – вся больница будет здесь!

– Плевать! Что случилось? – Азаров бросил букет на пол, сел рядом и обхватил мое лицо ладонями. – Скажи…

В этот момент в палату вошли родители, не дав ему договорить.

– Алекс? – удивилась мама, окидывая нас взглядом. – Кто тебя впустил?

– Мы благодарны тебе за спасение, – добавил отец. – Но сейчас Милане нужен покой.

Какое-то время Азаров держал в ладонях мое лицо и смотрел в глаза.

Это же надо! Такой наглости я не ожидала. Прекрасный актеришка!

– Уходи и никогда не возвращайся, – холодно произнесла я, убирая его руки.

Казалось, он сомневался и ждал, что я изменю решение. Вот гад! Моему негодованию не было предела.

– Алекс, давай в следующий раз, – сказал отец, подошел к кровати и положил руку на его плечо.

Азаров не двигался. Вместо того чтобы послушать отца, он сжал край одеяла так крепко, словно его ладонь превратилась в сталь.

– Любимая, не надо… – простонал он потерянным голосом.

– Уходи! – перебила я и снова отвернулась.

– Алекс! – окликнула мама. – В следующий раз поговорите с Миланой.

Из груди Азарова вырвалось что-то похожее на рык, но он взял себя в руки.

– Хорошо, в следующий раз… – с надломом в голосе повторил он слова мамы и вышел.

Глава 16

Бар «Тёмные волки», где собирались байкеры, находился на окраине таежного города. В голову нормального человека вряд ли пришла бы мысль посетить это заведение. Ходили слухи, будто иногда сюда привозили людей, которых после никто не видел. И это было правдой. Те, кто случайно стал свидетелем обращения человека в волка, исчезали в подвалах логова навсегда.

По выходным бар был забит небритыми амбалами. Они накачивались спиртным, не обращая внимания на удушливый смрад пота.

– Вас ждут, – хрипло пробурчал охранник в черной бандане, пропуская нас внутрь.

Он не был человеком – только оборотни могли охранять вожака стаи. Мы шли мимо соплеменников, сидевших рядом с людьми, и я заметил, с какой сочувственной настороженностью они смотрят нам вслед.

Минуя зал для посетителей, мы спустились в логово и быстрым шагом двинулись по темным коридорам. Мы не разговаривали, потому что знали: он и так слышит наши мысли. Вскоре огромные стальные двери преградили путь.

– Открывай, – взволнованно прошептал Серый. – Ты заварил кашу, тебе и расхлебывать.

– Не дрейфь, мы рядом! Он ничего не сделает своему племяннику! – подбодрил меня Дэн.

Я не любил бывать здесь и старался как можно реже наведываться в бар. Гораздо комфортнее мне жилось одному в квартире городской кирпичной многоэтажки, из окон которой открывался прекрасный вид на тайгу. Богатые апартаменты спален логова и соседство с коронованным родственником совсем не привлекали меня. Тем более последний месяц я вообще не спал, дежуря возле ее окон.

Почему я раньше не обращал на нее внимания? Куда смотрел все эти годы? Неужели только приказ убить ее открыл глаза? Убить! Мое сердце дрогнуло при мысли об этом. Я понимал, что за неисполнение приказа Марк уничтожит меня. Но не это беспокоило. Я боялся, что он отдаст приказ другим оборотням… Хрена с два! Я не позволю! Сегодня же увезу ее. Плевать на стаю.

Огромный зал, в котором мы оказались, сильно отличался от бара. Здесь, внизу, царствовали высокие прозрачные стены, позволяющие любоваться покрытыми снегом пушистыми елями, приглушенный свет и чистейший воздух. В центре зала стояла огромная кушетка. Вожак сам выбрал ее в столичном антикварном магазине и ревностно заботился о неприкосновенности кожаной мебели, устеленной шкурой черного медведя. Это был своего рода трон, к которому могла притрагиваться лишь подруга вожака – Азалия.

В дальнем углу комнаты потрескивали поленья в камине. Слева от него спиной к нам стоял вожак. Он был одет в хакаму3, на голове – черная повязка с японскими иероглифами. Она скрывала глаза, но мы знали: Марк Велозаров чувствовал страх всех, кто находился рядом. Его левая рука покоилась на ножнах, а правая – на кожаной рукояти цуруги4. Это было необычное, очень древнее оружие. Марк долгое время жил в Японии и в совершенстве владел кэндо5. Вожак мог с закрытыми глазами перерубить пролетающего комара или каплю дождя, не достигшую поверхности земли. Он часто тренировался, и иногда эти тренировки заканчивались смертью одного из нас.

Когда мы прошли вглубь комнаты, Марк не шелохнулся. Я посмотрел на его противника – на этот раз им оказался Михаил – и по обреченному взгляду оборотня догадался, каким будет исход борьбы. Михаил обходил Марка, крепко сжимая катану6. Он заметил нас и на мгновение отвлекся от поединка. В его глазах блеснула надежда, но в следующую секунду вожак молниеносно выхватил меч из ножен и отрубил Михаилу голову. Затем поймал ее плоской поверхностью меча и метким броском отправил в топку камина.

– Тюй7! – крикнул Марк и, не взглянув на труп, добавил: – Сорэмадэ8!

Велозаров вытер меч и вложил его в ножны. Совершив то-рэй9, он поместил оружие на подставку, покоящуюся на камине, снял с глаз повязку и повернулся к нам.

Марк был не просто жесток и силен – его хладнокровие и властолюбие не знали границ. В схватке с оборотнями ему достаточно было показать мощные клыки – и волки заискивающе поджимали хвосты, показывая беспрекословное подчинение. Жизнь, впрочем, как и смерть сородичей его мало беспокоили. Казалось, он ненавидел всех, кроме своей спутницы – волчицы Азалии, которая всегда была рядом.

Марк умел читать и внушать мысли. Эта особенность в сочетании с острым слухом и чутким обонянием почти не давала шансов соперникам.

Единственными обитателями тайги, которые могли причинить вожаку вред, были кошки, а точнее тигры. Тигров-оборотней осталось не так много. Они держались обособленно друг от друга. Волку в одиночку было сложно победить рыжего хищника, только стая могла его убить, поэтому наши предки много веков назад договорились о разделе территорий. Мы не вступали в конфликт с тиграми, а они не беспокоили нас.

Гарантами договора стали Хранители тайги – люди, владеющие магией. Казалось, сама природа наделила их неограниченной силой. Никто не смел причинить им вред. Они поддерживали равновесие между волками и тиграми и защищали территорию от других порождений хаоса. Тайга давала стражам нескончаемую энергию, а они защищали ее. Но уже много лет мы ничего не слышали о них, а значит, чувствовали безграничную власть. Именно поэтому я понимал: узнав о появлении нового Хранителя, Марк обязательно исправит ситуацию – убьет, пока та не обрела силу.

Рядом с троном лежали два огромных волка – Кайл и Роман. Оба черные, похожие друг на друга. Они не любили человеческое обличие и предпочитали звериную шкуру. Матерые телохранители, всюду следующие за своим хозяином, казалось, жили только одним желанием – разорвать любого, кто посмеет угрожать вожаку.

– Кого я вижу?! – наигранно удивился Марк. Его зрачки окрасились в цвет стали. Так случалось каждый раз, когда он читал мысли. – Значит, молодой наследник все-таки почтил присутствием дядюшку?

В следующую минуту Велозаров оказался рядом и угрожающе приподнял мой подбородок.

– Почему она до сих пор жива?!

Он испепелил меня долгим взглядом. Затем медленно убрал руку, подошел к столу, налил в бокал виски и повернулся лицом к стеклянной стене, за которой шумела тайга.

В зале повисла мрачная тишина.

По преданию, новые Хранители будут не просто владеть магией. Их возможности станут безграничными, – нарушил молчание Марк. Он говорил медленно, будто пояснял ребенку прописные истины. – А значит, мы не будем чувствовать себя свободными. Знаешь, в кого превращаются ведьмы в полнолуние? – он сделал паузу. – Правильно, в кошек! Ты хоть представляешь, что случится, если тиграм удастся перетянуть девчонок на свою сторону, пока те еще не понимают своего предназначения?

Велозаров пригубил виски и продолжил:

– Когда-то я пообещал своему брату присмотреть за тобой, и чем же ты отблагодарил?

– Милана неопасна. Процесс превращения не окончится, я не допущу этого… – я попытался оправдаться, переступая с ноги на ногу.

– И ты не обратил внимания на мой приказ, – Марк начал заводиться, – распустил розовые слюни и оставил в живых главную из них? Ты не просто ослушался – ты спас ее и почти нарушил договор, врезав тигриному ублюдку!

«Жаль, вокруг были люди и мне не удалось свернуть ему шею», – я вспомнил самодовольную ухмылку Белова возле реки.

– Считаешь, помешал ему?! Идиот, ты просто удачно завершил их план! – крикнул вожак. – Тигры не могли дождаться, когда девка окажется под водой и найдет там свой амулет! Им даже спасать ее не пришлось! Только из уважения к памяти твоего отца я дам тебе второй шанс. У тебя неделя. Иди!

Ладони вспотели, ком подступил к горлу, но мне удалось взять себя в руки.

– Я… я не стану убивать ее!

Кайл и Роман встревожились, мгновенно повернули морды в мою сторону и настороженно замерли.

В считаные секунды вожак оказался рядом со мной и схватил за горло.

– Тогда я убью тебя! – яростно прохрипел он и сильно сдавил пальцы на моей шее. На его лице от напряжения вздулись вены.

В этот момент я нащупал рукоять ножа в кармане. Роман и Кайл тут же обнажили клыки.

– Думаешь, поможет? – с усмешкой процедил Марк и оторвал меня от пола.

– Тише, тише… – Словно ниоткуда возникла подруга вожака, обняла его за плечи и попыталась успокоить. – Дорогой, мы же обещали твоему брату. Алекс запутался. Пылкость и недальновидность в таком возрасте – это нормально.

Азалия мягко освободила руку Марка и увела его на меховое ложе. Подобно пантере, она пристроилась рядом с вожаком, повернула голову в мою сторону и тихо сказала:

– Алекс, по преданию, Хранители будут иметь ледяное сердце, они забудут человеческие страсти. Ты никогда не сможешь обнимать и ласкать ее так, как делаем это мы – волки, – Азалия провела ладонью по щеке вожака и продолжила мягким голоском: – Девочка не вспомнит о чувствах к тебе. Только магия и рассудок будут управлять ее действиями. Ты не получишь Милану. Кажется, ее так зовут?

– Да, – ответил я, и волна нежности окатила сердце. – Я обещаю, она не станет Хранителем…

– Вот видишь, дорогой, – перебила волчица, – Алекс понимает свою задачу, – она заговорщицки подмигнула мне. – Ступайте! – махнула Азалия рукой в сторону дверей. – И вы тоже! – она толкнула ногой Кайла, не отрывая взгляда от вожака. – У нас с Марком важный разговор. И этого захватите! – волчица кивнула в сторону трупа.

Я выскочил на улицу и открыл дверь Чероки.

– Алекс! – окликнул Серый. – Ты куда? Давай обсудим! Хочешь, я сам решу проблему?

– Только прикоснись к ней! – Я схватил его за грудки и пригвоздил к джипу.

Он начал оправдываться, тщетно пытаясь ослабить хватку.

– Я не о Морозовой. У Миланы есть подруга, без которой она не сможет стать такой сильной. Убьем Власову…

Я взвесил все за и против, ослабил хватку и покачал головой.

– Нет. Они с рождения вместе. Я увезу Милану, мы уедем, исчезнем.

– Покинешь стаю? Ты же наследник! Марк не позволит!

– Пусть катится к черту! Больше я не подчиняюсь ему!

– Тогда надо спешить, – посоветовал Дэн. – Вроде у них сегодня поезд.

***

«Успею! Неужели Белов ей все рассказал? Нет, в ее глазах не было страха, скорее презрение. Что произошло, почему она так изменилась? Может, превращение началось, и я ей больше не нужен? – мысли набегали одна на другую. – Но я оборотень, я не могу покинуть ради нее стаю, я наследник… Может, постараться ее забыть? К черту! Всех к черту! Я люблю, и мне наплевать, что она Хранитель! Увезу ее, спрячу, а если будет надо, убью всех, кто посмеет причинить ей боль! А вдруг она не согласится уехать и возненавидит меня? – Кровь в висках громко отстукивала бешеный ритм. – Ничего, справлюсь! Сейчас я необходим ей!»

Глава 17

На улице быстро стемнело. Начиналась вьюга. Снежное глухое небо опустилось, покрывая мглой и ветром землю. Я стояла на подножке последнего вагона и смотрела на провожающих, которые спешили укрыться от стужи в здании вокзала.

Из-за срочной операции отец не смог проводить нас, мама была на работе, а со своими родителями Кира предпочла попрощаться дома.

– Долгие проводы – лишние слезы, – сказала она и, взяв наши вещи, зашла в вагон.

Поезд вот-вот должен был тронуться.

– Прощай, – прошептала я, обратившись к тому, кто до сих пор заполнял мои мысли, и стала подниматься по ступенькам.

– Значит, уезжаешь? Вот так? Без объяснений?! – прозвучал за спиной знакомый голос.

Я резко обернулась. Передо мной стоял Азаров. Тонкая ткань его серой футболки колыхалась на снежном ветру, словно тусклый флаг на северных ледоходах. Алекс схватил меня за руку и попытался остановить.

– Решила, что пора закончить с нами? – его голос срывался от волнения. – Выходит, все, что было, ничего не значит?

– Именно так. – Я поспешно высвободила руку.

Азаров яростно саданул кулаком по вагону, оставив вмятину.

– Молодой человек… – попыталась утихомирить его проводница, выглянувшая из тамбура. Но Алекс не обратил на нее внимания.

– Хотя бы можешь объяснить причину?! Что произошло на той чертовой реке? Что Белов тебе сказал?

– Какая разница? Прекрати, на нас смотрят.

Я была в отчаянии, но постаралась взять эмоции под контроль. Алекс встал на подножку вагона, и наши глаза оказались на одном уровне. В эту минуту его голос превратился в шепот:

– Дай мне возможность все объяснить. Поверь, это нелегко. Обещаю, мы найдем выход. Мы вдвоем, вместе.

Я испугалась, что смогу поддаться слабости и снова позволить причинить себе боль, поэтому резко оттолкнула его и спустилась на землю.

– Думаешь, мне было легко? – я повысила голос, стараясь не терять контроля и вспоминая литры пролитых слез. – Знаешь, сколько раз я умирала все эти дни? Сколько раз убивала свою собачью преданность?

– Зачем? Что случилось? Да в чем дело-то?! Если я не нужен…

– Не нужен! – перебила я, чувствуя, что сейчас разрыдаюсь. – Больше никогда не нужен, запомнил?

– Ты боишься? – его голос вдруг стал испуганным и глухим.

– Что?! – я ожидала чего угодно, но только не такого вопроса. – Кого? Тебя?!

– Да.

Я хотела рявкнуть что-то злое, но боясь расплакаться, безмолвно посмотрела ему в глаза. Мне нечего было больше сказать, поэтому я отвернулась и поднялась на ступеньку.

– Ты не уйдешь! – с надрывом в голосе крикнул он, резко развернул меня и притянул к себе, сильно сжимая в объятиях. – Прости, что сделал больно, прости, прости… – быстро шептал он, целуя мои волосы. – Я люблю тебя, очень люблю…

– Азаров, хватит! – заверещала Кира, выглядывая из тамбура. Она вцепилась в мое плечо и затащила меня в вагон, словно мешок с тряпьем. – Оставь Морозову в покое, мы все знаем! – рявкнула она, резко убрала ступени и захлопнула дверь.

Подталкивая меня, как паршивого котенка, в глубину вагона, Кира продолжала возмущаться:

– С ума сошла? Опять?! Хорошо, что я успела.

Поезд медленно тронулся, стуча колесами, звук которых отдавался сомнениями в глубине моего сознания. Мы зашли в пустое купе, и Кира посмотрела в окно.

– Надо же, какой настырный! Бежит…

Не раздеваясь, я села напротив подруги. Я смотрела в ее глаза, но видела печальное лицо Алекса. Сомнения, вызванные его дрожащим голосом, не давали успокоиться.