Опиум

***

На следующее же утро я удостоилась чести познакомиться с этим человеком лично. Дани в клубе не было, и я одна отправлялась домой после смены, однако служба безопасности предупредила, кто отсиживается неподалеку от входа. Единственное, что сказал мне Князь по телефону: «не отпускай далеко ножей». У него не возникло ни сомнений в моей верности, ни в том, что я буду держать язык за зубами. Он не усомнился и в моих умственных способностях, понимая, что я не ляпну лишнего по глупости. Больше всего этого мне польстило только то, что Даня не запретил мне говорить с Шаховым, понимая как сильно моё любопытство.

– Маргарита? – окликнул меня голос из пустоты утреннего тротуара.

Я перевела взгляд на мужчину и прежде чем ответить, оценивающе разглядела. Выглядел он приятно, был одет опрятно. Его пальто скорее напоминало приталенный кафтан, разве что рукава были строже, прямые и не столь свободные. И сидело на мужчине так, будто являлось частью тела, росло вместе с ним. Мне захотелось такое же пальто. Я подумала, что найти такое, идеальное, можно лишь раз в жизни. Размышляя об этом, я утвердительно кивнула на вопрос, который мужчина задал почти минуту назад.

В этом великолепном пальто имелся ещё и внутренний карман, он держал удостоверение прокурора, которое мужчина достал и протянул мне в раскрытом виде. Я несколько раз скользнула от лица к фотографии, которая была сделана не меньше пяти лет назад. За это время темно-русые волосы успела осветлить седина. От широкого носа к симметричным губам потянулись глубокие морщины, лицо высохло, щеки впали, подбородок заострился. Я подумала, что эти годы прошли далеко не в спокойствии на тёпленьком месте. Тогда, может, минуло гораздо меньше времени.

– Рита, – открывая дверь авто, позвал Вадим, – можем спокойно пройти к машине.

Я не могла задушить своё любопытство, даже понимая все риски. Мужчина в пальто возразил моему охраннику:

– Она должна ответить на несколько вопросов.

– Ваша корочка не даёт вам права задавать вопросов посреди улицы. – Довольно дружелюбно ответил мой охранник.

– Это точно, – согласилась я, – но уж очень мне интересно, какие у меня могут быть ответы для ваших вопросов.

Успокаивающе похлопав Вадима по плечу, я кивнула человеку в пальто, призывая идти со мной. Всю улицу до поворота мы прошли молча. Остановились, дождались зелёного света на пешеходном переходе, и как добропорядочные граждане перешли пустую дорогу к скверу.

– В охране нет необходимости, – подметил мужчина, терпеливо ожидая, пока я выберу одну из скамеек.

– Мне так спокойнее. – Я добралась до своей счастливой лавочки, на которой беседовала однажды с псевдожурналисткой, а потом ещё несколько раз дышала свежим воздухом, подкармливая местных обитателей сухарями и орехами.

– Спокойнее в обществе людей с прошлым наёмников? – Без какого-либо веселья полюбопытствовал прокурор. Я задумалась, говорит ли он о Вадиме или открывает мне форточку в прошлое Дани.

– Я не понимаю о чём вы, и, знаете, понимать не очень-то хочу. – Я хотела. Но врала довольно правдоподобно, чтобы оставить этого человека ни с чем. Вадим, поймав мой спокойный взгляд, прошёл ещё несколько лавочек и замер, прожигая взглядом моего собеседника.

– Маргарита, – он выдохнул моё имя, теряя терпение, – хотите вы, или не хотите, это не важно. – Мужчина наклонился ко мне слишком близко. Я чувствовала его дыхание на коже, но не дернулась с места. А он, будто не придумал, что сказать, отстранился. Но затем на его лице мелькнуло сомнение, и уже спустя секунду снизошло озарение: – Так вы не знаете! – воскликнул прокурор. – Он вам не рассказал! М-да, вот вам и доверие.

– Вы не представились, кажется? – я поджала губы, будто меня это расстроило. – Пока мы шли, я забыла все слова из вашего удостоверения. – Конечно же, это было ложью, но мой собеседник заметно потерял уверенности и убрал с лица выражение превосходства.

– Шахов Анатолий Васильевич, советник юстиции. – Мужчина коротко кивнул отточенным офицерским жестом. – Думал, вы знаете хоть обо мне, если не в курсе послужного списка своего любовника.

– Послушайте, Анатолий, – начала я, стараясь выдать интерес за раздражение. Мужчина тут же меня перебил:

– Около пяти лет он был наемным убийцей. Убирал с пути всех без разбора, за кого только платили.

– А я пять лет была ведьмой и превращала людей в белок. Свои слова я могу подтвердить, в отличие от вас. – С абсолютно серьезным выражением лица, без проявления неуважения, которое в идеале научилась принимать перед смехотворными гостями, я встала. Подошла к треугольнику из высоких, почти черных елей, достала из кармана пальто несколько зёрнышек и вытянула руку. – Верочка! Костик! Бегите сюда, скорее! – я позвала тихим спокойным голосом, чтобы не спугнуть зверьков. Две белки задорно прошаркали с верхушек по стволам и схватили по семечке с моей ладони. – Видите, – обратилась я к Шахову, – даже имена свои помнят.

О том, что белок здесь слоняется много, я заметила много месяцев назад, когда каждый день ждала автобус на остановке напротив сквера. Сейчас оба грызуна сменили свои рыжие шубки на белые, но тот, которого я обозвала Костиком, ещё отличался пестрым ободранным хвостом.

– Маргарита, вам самой не стыдно от цирка, который вы устраиваете?

Я недовольно поджала губы, как городская сумасшедшая в костюме феи. Бросив взгляд на Вадима, чуть не расхохоталась, увидев на нём восхищённое веселье.

– А вам не стыдно, от того, что вы меня провоцируете? – Я мельком бросила взгляд на руки Шахова, убедившись, что на безымянном пальце есть кольцо. – Если к вам завтра подойдёт незнакомый человек и скажет, что ваша жена работала девочкой по вызову, вы побежите разводиться?

Прокурор поднялся с лавочки и одернул пальто:

– Вы любите, я понимаю, – он пожал плечами. – Но не стоит так его защищать, он гнусный человек.

– Чего вы хотите-то? – я нахмурилась, сунув ледяные руки в карманы.

– Всего лишь хотел открыть вам глаза и найти союзницу в борьбе за нравственность.

Наверное, уходя вперёд по аллее, он думал, что сработал как великий манипулятор – посадил во мне зерно сомнения, а позже придет и соберёт плоды. Но когда он вернётся за урожаем, обнаружит лишь пустые грядки. Ничего у него не вышло. Всё, о чём он мог рассказать, я уже давно представила как возможное.

– Слышал, Вадим? – я покачала головой, глядя прокурору вслед. – За нравственность.

Вадим позволил себе рассмеяться и поднял взгляд к дереву, где маячили наглые зверьки. Я скормила белкам все орехи, что были у меня в кармане, раздумывая о малосмысленном разговоре.

Вот она, слабая сторона добропорядочных людей. Шахов хотел напугать меня страшным, тем, что ему самому казалось отталкивающим и аморальным. Только вот для меня эта граница была отодвинута гораздо дальше, и это было странно. Неужели человек, которого жизнь сталкивала с ужасами этого мира, знал меньше меня? Мне казалось, прокуроры частенько имеют дело с запредельной жестокостью. Тогда почему Шахову не удалось меня запугать? Неужели я видела ужасов поболее его?

Я вкратце пересказала беседу Дане, не опустив и бред про белок, и намёки о его прошлом. Он сказал лишь, что я умница. Больше мы об этом не говорили. И вообще не говорили о будущем. Обсуждали только настоящее. Мы не говорили о нас. Обсуждали дела. Мы устраивали друг друга без словесных ориентиров.

Больше проблем с полицией я ждала только когда начнутся скандалы, когда он упрекнёт меня на бытовую тему или окажется недоволен моим к нему отношением. Но каждый мой жест, каждую глупость и сырую мысль он воспринимал спокойно. И он не скрывал недовольство под холодностью. Я могла бы подумать, что он вовсе не умеет злиться или же искусно выдает отрешение за сдержанность и стойкость. Но я знала, как выглядит недовольство этого мужчины. В Опиуме мне встречалось это выражение: тяжёлый взгляд, напряжённые ломаные губы, обострившиеся скулы. В нашем кусочке белостенного мира я никогда не натыкалась на подобную мимику.

Однажды, утопая в этих мыслях, я добралась до него и, стоя за спиной, обняла за плечи:

– Я тебя люблю. – Упали от моих губ к его коже тихие слова.

Даня повернулся, с лёгкостью прокрутившись в моих объятиях, дотронулся до моей щеки, призывая поднять на него взгляд.

– Что случилось?

– Разве я не могу об этом сказать, когда хочу? – я подняла глаза, добавив в них немного недовольства.

– Можешь, но ты будто говоришь это, чтобы успокоить себя.

– Я придумываю что-то в своей голове. – Тяжело вздохнув, призналась я.

– О чём же?

– О нас. Кто-то из нас двоих как будто неправильный. Иначе, почему нам так легко существовать вместе?

– Потому что мы оба неправильные. – Он прижался губами к моему виску. – И я тоже люблю тебя.

К этому времени в закромах моего разума всё чаще мелькала мысль, что может это и не плохо – увязнуть в человеке с головой. Как было со мной раньше? Я забывала о себе. Все мысли и ресурсы отдавала человеку, к которому испытывала чувства. Вся я тратилась на заботу, нежность, защиту и комфорт. Мне не оставалось себя самой. Так что же происходило сейчас?

Я отдавала себя, не жалея, не беспокоясь останется ли мне самой. Но мне оставалось. Сполна хватало сил, чтобы подниматься с постели каждый день, чтобы проживать все трудности, чтобы справляться с эмоциями. Шагать по серому городу с ощущением счастья, с наплывами нежности, с трепетом.

Это случилось ранним утром, которое я проводила в дороге домой и в мыслях о том, что происходит в моей жизни. Эта мысль, видимо, шагала по тротуару улицы, мимо которой мы проезжали. Я заметила её, ухватилась глазами и стала улыбаться словно сумасшедшая.

У меня было всё, что мне требовалось, потому что себя я отдавала человеку, который в то же время отдавал себя мне. Наша жизнь была полна черноты, в которую мы подливали чернил, грязи, которую сами же месили, но это была наша жизнь. Наша. С высокопроцентной примесью счастья, заботы, радости и нежности.

Всё проявлялось в мелочах. Каждый день я приятно удивлялась его заботе. К примеру, этим утром он спускался по лестнице, чтобы уехать по делам и застал меня у стойки администрации. Ольга и Наталья работали в зале, я стояла одна. Даня подошёл с серьезным сосредоточенным лицом и наклонился ко мне, будто хотел обсудить важный рабочий момент:

– Ты обедала?

– Нет ещё, – отмахнулась я, удивившись вопросу. – Обещала к четырём отдать характеристики.

– Брось всё и сходи, поешь.

Я улыбнулась, осмотрелась по сторонам в поисках наблюдателей. Никого не нашла и уложила свою холодную ладонь ему на руку, лежащую на стойке.

– С чего вдруг ты так беспокоишься? Хотя мне очень приятно, спасибо.

– Ты похудела за последнее время. – Он говорил серьезно, будто обсуждал сделку. – Слишком мало ешь и много носишься. Иди обедать. – Даня плавно вытащил руку из-под моих нежностей и непринужденно пошагал к выходу.

Ни одной плохой характеристики я не подала, всё официанты VIP зоны получили премию в этом месяце.

Так странно было для меня чувствовать эту его заботу. Она не сравнится с материнской, она не сравнится с заботой о чём-то бездушном, например о бесценном артефакте. Я не задумывалась об этом, когда представляла любовь.

Обо мне ведь заботились и раньше, укрывали одеялом во сне, приносили завтрак в постель, но сейчас, достав воспоминания, я поняла, что это была ложная забота. Это как спросить у меня, голодна ли я, когда я уже ем.

Сейчас, с ним, это была забота истинная. В большей мере она выражалась в защите, но это понятие тоже открылось для меня неожиданно широко. Он защищал меня от возможных угроз, буквально каждый раз напоминая моим охранникам их обязанности, которые они смиренно выслушивали, хотя знали наизусть. Он защищал меня от меня же самой, всегда находясь рядом и не позволяя мне пересекать границ. Он защищал меня от печалей, старался оградить от мелких неприятностей, давал мне в помощь людей, в которых я, в общем-то, не нуждалась, но если принимала их поддержку, то заметно экономила силы и нервы.

От таких небольших и банальных вещей, как холод, голод и жажда он тоже меня защищал. Насильно отправлял на обеды, подарил перчатки, заметив, что мои руки моментально превращаются в синие ледышки на холоде.

Он старался защитить меня от своего мира, но не имел такой власти, хотя бы потому, что я рвалась туда всеми своими силами, жаждала стать частью этой жизни и испытать все мерзкие чувства наравне с приятными.

Часть 4. Мы под защитой.

22 ноября, ср

Тот вечер понравился мне с первого же кадра. Как только я открыла глаза, увидела его. Хоть яркий свет заходящего солнца и заставлял меня зажмуриться, я сквозь слезливость наблюдала за своим мужчиной.

Даня, уже одетый в черные брюки с широким ремнём, натянул серый свитер, нырнув в него головой, распределил по рельефным рукам и спрятал широкую спину, освещенную резким солнечным светом. Затем уселся на краешек постели, аккуратно, чтобы она не прогнулась и не потревожила меня, и стал шнуровать ботинки. Это был кадр из какого-то оскароносного фильма, но никак не из моей жизни.

– Доброе утро. – Промямлила я, понимая, что сейчас ранний вечер, раз солнце ещё ходит по стенке напротив окна. Даня не оглянулся, но наклонился набок и опустил поцелуй на мою щиколотку, выглядывающую из-под одеяла.

– Ты в Опиум? – я потянулась, вытягивая затёкшие бока и довольно мурлыча. Он дождался, пока я утихну, чтобы услышать его ответ:

– Сперва на встречу, потом в клуб.

– Ладно. – Мои глаза, наконец, привыкли к свету. – Тогда я заеду в торговый центр перед сменой. Мне нужно купить теплое пальто.

Только сейчас Даня закончил затягивать шнурки, встал и обернулся:

– Парни будут ждать внизу.

– А ты?

– Это бизнес-встреча. Охрана ни к чему.

***

Мы остановились на подземной парковке. Торопливыми движениями я набирала сообщение Ире, чтобы поскорее отправить и пойти на поиски пальто. Оба охранника уже вышли из машины, оглядываясь по сторонам, Илья остановился у дверцы, готовый открыть её для меня. Я ждала, пока подруга ответит, сконцентрировавшись на строчке « Ирина набирает сообщение…». Не знаю, спасла меня её заторможенность или нет. Но я всё ещё находилась в машине, когда на полупустой парковке раздался визг колёс.

Паника и страх вовсе меня не сковали, их не было. Только лишь адреналин заставил думать ускорено. Сперва я надеялась, что охранники вернутся в машину, но как только поняла, что они не успеют, потянулась вперёд в попытке заблокировать двери. Не успела. Дверь распахнулась, и меня буквально вытянули на мокрый асфальт.

Я брыкалась изо всех сил, стараясь обернуться и разглядеть людей, которые на нас напали, пыталась найти взглядом Илью или Сашу, но меня держал за шею довольно крепкий мужчина.

Не знаю, как долго это всё происходило, но в какую-то секунду меня стали покидать силы. Слишком сильно сжималась на моей шее рука в перчатках, но у её обладателя не было намеренья меня задушить, он лишь держал меня и тащил к чёрному автомобилю, в котором приехал. Замерев на несколько секунд, я дождалась, пока хватка ослабнет, дёрнулась и захрипела, хотя намеревалась закричать. В эту секунду я увидела, как Саша скинул с себя двух мужчин в тёмной форме и дёрнулся ко мне. Ему удалось сбросить с меня моего захватчика, но он сам тут же был схвачен.

За эти секунды я заметила, как Илья качался из стороны в сторону, всё ещё пытаясь выхватить пистолет из-за пояса. Затем обернулась и снова заметила Сашу, который упал на колени и ждал последнего удара, чтобы стечь на асфальт. Такая длинная, такая осознанная секунда потребовалась мне, чтобы отыскать в голове собственный мысленный вопль: «Беги!».

Я бросилась в сторону. Вся парковка расплылась, разметка на асфальте рябила в глазах, стены будто сузились, но я, сделав осознанно глубокий вдох, побежала на свет, туда, где бетонная стена обрывалась. Стараясь не думать о том, что происходит у меня за спиной, я бежала, сосредоточившись на дыхании, движении ног и взмахах рук. Дёрнулась, лишь услышав очередной визг колёс, но даже тогда не остановилась. Через пелену моего адреналина до меня донёсся крик, практически утонув в стуке моего сердца.

– Рита, в машину, быстро!

– Артур? – я мгновенно узнала его голос и лишь на мгновение замедлилась.

– Быстро!

***

Я утонула на сиденье, чувствуя себя бесформенной оболочкой, расплылась по обивке со всеми своими чувствами и ощущениями. Было страшно взглянуть в окно, потому я посмотрела на Артура.

– Ты в порядке? – он сидел полубоком и беспокойно всматривался в мое лицо. – Напугалась?

– Да, – кивнула я сразу на оба вопроса и решила взглянуть назад. Только увидев позади пустую дорогу, снова стеклась в прежнюю форму, затвердела и выдохнула тяжесть из груди. – Какого хрена? – тут же обратилась я к мужчине справа от себя. Он нахмурился. – Не говори мне, что это совпадение! Как ты оказался на парковке?

– Ты в чем-то подозреваешь меня? – Артур откинулся на спинку сиденья и ослабил ворот серой рубашки, будто дышал именно с помощью жабр на своей шее.

– Артур, просто скажи, откуда ты узнал, и я спокойно тебя поблагодарю!

– Саша, который красавчик, обедал со своим сослуживцем, когда тот сорвался и поехал на задание.

– Как красавчик понял, что меня едут убивать?

– По фразе: пора проучить Княшича и его суку.

Моё раскрасневшееся, сморщенное от раздумий лицо наверняка напоминало сухофрукт. Я не могла доверять Артуру, но мне хотелось верить, что спустя весь пережитый ужас прошлой жизни, мне, наконец, так повезло. Такое совпадение было для меня чудом, если всё же являлось просто совпадением.

– Там мои люди, их убьют. – Пряча тревогу, выдохнула я.

– Не тронут. Это всего лишь солдаты, они не нужны им, только ты.

– Не понимаю, почему меня пытались увезти, почему прямо там не пустили пулю в голову?

– Не все в этом мире обладают безграничной свободой. Они не могли убить тебя под десятком камер, всего лишь дрались.

Я снова обернулась, чтобы увидеть пустоту на дороге за нами. Моя рука не спросила меня, прежде чем улеглась на его плечо:

– Спасибо. Что ты хочешь взамен?

Артур растянул губы в скромной улыбке и склонил голову на бок:

– А что ты готова мне дать?

– Прекрати, – я стянула ладонь с его плеча, – это тебе не нужно.

Догнав мою ладонь, он накрыл её своей теплой рукой.

– Ты ничего мне не должна. Я захотел это сделать.

Я смотрела на него с улыбкой.

– К тому же, – добавил мужчина, – твоим условием тогда было то, что я больше никогда не предложу тебе секс.

Я не знала, как реагировать, потому тихо и беззаботно посмеялась. Но моё тело вело себя низко. Внизу живота нарастало приятное саднящее чувство – желание. И это притом, что я ещё не выбросила из головы подозрений. Уж слишком гладко всё произошло, будто каждое действие подчинялось Артуру. Я решила, что над этим будет думать кто-то другой. И разбираться тоже.

– Куда мы едем? – я пригладила волосы на голове, увидев свое потрёпанное отражение в окошке.

– Я отвезу тебя к нему. Больше нигде ты не окажешься в безопасности.

– Ты рискуешь. Даня будет не рад вашей встрече.

– Я не боюсь. Мы с дофамином не прочь немного поиграть.

Тут я уже рассмеялась ярче и закрыла лицо руками, всё ещё чувствуя напряжение в каждой мышце.

– Могу я позвонить с твоего телефона?

– Конечно. – Артур тут же протянул мне свой гаджет, и я почувствовала себя странно. Когда в прошлый раз я смотрела на этот экран, там светилась моя обнаженная задница. Задумавшись о том, что у Дани наверняка есть номер Артура, я не решилась набрать ему, а позвонила начальнику безопасности Опиума:

– Степан Юрьевич, это Рита. Передайте Княшичу, что я еду в клуб. И двум нашим людям нужна скорая помощь. Они возле машины на подземной стоянке, отследите её. – Сбросив вызов, я наглейшим образом не спешила возвращать телефон владельцу. Вместо этого зашла в мессенджер и пролистала его в поисках нужного диалога, честно не обращая внимания на остальные сообщения. Наконец дошла до контакта «Княшич». В диалоге по-прежнему висело только одно сообщение – отправленное изображение. Оно сразу же открылось, не требуя загрузки, и это значило, что файл всё ещё жил на этом устройстве.

Я очистила диалог, удалила фото из галереи, в которой больше не было ничего, и только тогда протянула телефон владельцу. Артур, спрятав его в карман, тихо посмеялся.

***

Нас ждали. Как только автомобиль свернул на улицу под Опиумом, я увидела чёрное пятно из людей у входа. Насчитав за спиной Дани восемь охранников, я беспокойно сказала водителю, а не Артуру:

– Остановитесь здесь! Пожалуйста, остановитесь!

Меня, конечно же, не послушали. Машина медленно и томительно катилась к самому входу.

– Ты ведь не боишься его. Его гнева не боишься. – Тихо заметил Артур и ещё тише спросил: – Неужели переживаешь за меня?

Двусмысленность этой фразы развязала мне язык:

– А ты переживал за меня, когда отправлял ему то фото? – Я впилась в спасителя строгим взглядом. – Он мог убить меня из ревности или за предательство, но ты об этом не беспокоился.

Артуру было нечего ответить, чтобы казаться в лучшем свете, чем есть на деле. Может, в благодарность, что он не стал строить из себя святошу, а может, чтобы его замучила совесть, я всё же ответила на его вопрос:

– Я не переживаю за тебя. Просто не хочу, чтобы пострадал человек, который мне помог.

Как только автомобиль остановился, я поспешила выйти. Взглядом сразу же уткнулась в лицо Дани и облегчённо выдохнула, найдя на нём спокойствие. Но гнев внезапно окутал его глаза и скулы, потому что Артур вышел из машины и спокойными шагами подошёл ко мне.

Мне хотелось крикнуть Артуру, чтобы он исчез, спрятался, сбежал.

– Что ты здесь делаешь? – прорычал Даня и, не дождавшись ответа, занёс руку. Артур и не пытался увернуться. Тяжёлое прикосновение к его челюсти только включило скромную улыбку на лице мужчины.

– Даня! – я влезла между ними, не позволив ударить снова. – Даня! Он помог мне!

Его взгляд нехотя опустился ко мне и эти глаза не были способны меня напугать, а вот Артур неспроста сделал два шага назад.

– Меня хотели убить, слышишь? – сказала я тихо, наконец, удостоившись внимания. Его взгляд загорелся непониманием, затем к лицу подлетело осознание, и мелькнула паника.

Я понимала, что он ничего не мог спросить словами, в присутствии своих подчинённых. Потому сложила пальцы в знак «ок» и прижала к своей груди. Даня кивнул и постепенно вычел из взгляда беспокойство, но так и не погасил ненависть к человеку за моей спиной. Я обернулась и нашла беспристрастное лицо Артура:

– Спасибо. – Беззвучно проговорила я губами, Артур моргнул так, чтобы поняла только я, и нырнул на заднее сиденье своего авто.

Даниилу бесподобно удавалось глушить свой гнев, шагая по лестнице тяжёлыми ботинками. Я часто дышала носом и прятала в карманы пальто трясущиеся руки.

Оказавшись в кабинете, Князь невозмутимо сел в своё кресло и уставился в стену. Я смотрела на него и обижалась. Мне хотелось, чтобы он спрятал меня в тёплых объятиях, чтобы прижал к мягкому свитеру, который поглотил бы дрожь. Но вместо этого он искусно давил на лице нежность и даже не пытался скрыть ревность.

– Давай я покажу тебе кое-что! – разозлившись, я подошла к столу и без позволения выдвинула панель управления. Даниил терпеливо наблюдал, как я высматривала на экране картинки. И нахмурился, когда приблизила квадратик номер 6 с изображением лобби. – Видишь? – кивнула я. – И я почти каждый день вижу эту женщину. – Я смахнула с экрана видео с камеры, на котором Вера подошла к стойке, чтобы заступить на смену и мило улыбнулась сменщице. – И каждый раз вспоминаю, как она стонала, пока ты щекотал её своим членом. А ты увидел Артура лишь однажды и сходишь с ума.

– Я уволю её, сегодня же. – Сказал он, с осенившим его пониманием того, какие чувства я испытывала всё это время.

– Нет. Ты не сделал этого, когда я просила. – Я нервно сглотнула, растянув губы в болезненной улыбке. – Теперь ходи и, глядя на нее, представляй, что я чувствовала. Раз уж ты теперь имеешь представление, что это за чувство. – Я повернулась и, стараясь не стучать каблуками по тишине, пошла к выходу из кабинета.

– Рита! – окликнул меня Даниил уже у распахнутой двери. Я остановилась, поскольку в его голосе не было ни злости, ни упрёка. – Прости, за то, что не сказал, что люблю, как только сам это понял. И прости, что допустил то, что сегодня произошло.

Мне захотелось остаться, до боли в ребрах, но гордость, а может гордыня, велела идти вперёд.

Вадим, стоявший на посту у двери, спрятал взгляд на полу, будто невольно услышал что-то постыдное. Я вдруг уловила это смятение и смутилась сама.