Опиум

– Эм, – мужчина не сразу понял, о чём речь, но спустя секунду загорелся: – Оба живы.

Я выдохнула и подняла взгляд к мрачному потолку, восхваляя вселенную.

– Вы ведь не уходите?

– «Ты», Вадим, – исправила я. – «Ты не уходишь». И да, я еду домой.

– Понял. – Кратко ответил охранник. Я кивнула ему, раздумывая, что именно он понял.

***

Этой ночью мне не спалось. Наверное, к этому времени я ночами спать разучилась. Постель казалась мне деревянной. Я бесконечно ворочалась, собирая простыню под собой в канат, а затем поднималась и расправляла её. Трижды. В конце концов, мне захотелось сбежать из спальни, так я и сделала. Стала бродить по квартире, бесцельно и обречённо. Распахнув окно в кухне, я высунулась на ноябрьскую улицу и вдохнула полную грудь остывшего воздуха. Пахло уже не осенью, а зимой. Испарившаяся сырость заледенела и веяла морозом. Привкус печного дыма и смога стоял в носу, напоминая о скорых холодах.

Мне вдруг, несмотря на неостывшую злость, захотелось знать, чем дышит мой человек, где-то там. Я взяла телефон, вернувшийся ко мне после неудачной попытки похищения, и внезапно осознала, что мы ещё ни разу не созванивались по мобильникам. Хмурясь этому факту, я нажала на кнопку вызова.

– Да? – его голос, слегка искаженный расстоянием, звучал обеспокоено.

– Ты занят? – я уселась на кухонный пол, оперевшись на стену, в том самом месте, где любил сидеть он.

– Что случилось? – чётче выговорил Даня.

– Ничего. – Мне вдруг стало неловко, будто я звонила на незнакомый номер, совершая баловство. – Я просто почувствовала себя тревожно, не знаю, что со мной. Прости.

– Охрана с тобой?

– Да. У подъезда.

– Как только согласую импорт, приеду, хорошо?

– Нет-нет, занимайся делами, как должен. У тебя всё в порядке?

– В порядке. – Вздохнул он. – Что мне сделать?

– Я… Я не знаю. Мне теперь стыдно, что ноюсь и отвлекаю тебя от…

– Возьми книгу, – перебил он. – Под кроватью, справа, лежит книга, страница загнута. Прочти и расскажешь мне, когда приеду.

Пока я поднималась с пола, хрустели мои суставы, наверно это было слышно даже в трубке. Хруст повторился, когда я стала шарить под кроватью в поисках книги.

– Нашла?

– Нашла.

– Я приеду, как только смогу.

– Ладно.

Обида после этого разговора не стёрлась, но к ней присоединились тепло и спокойствие. Как только я начала читать, поняла, что мне первой доверено узнать, кто убийца. Рассказ близился к кульминации и захватил мой интерес, несмотря на то, что я плохо знала персонажей. Мне приходилось каждые несколько абзацев возвращаться на первые страницы к списку действующих лиц. Атмосфера накалялась, ловушки были умело расставлены и под самый конец сработали, раскрыв личность злодея. Им оказался один из прокуроров.

1 декабря, пт

На календаре началась зима, но только на календаре. На деле же продолжался ржавый мокрый ноябрь. Моя же жизнь перешагнула за черту окончательно и уже проживалась в совсем другом сезоне – сезоне грязи, холода и пелены безнаказанности.

Даня не стал говорить со мной о большем, но много всего начал решать на моих глазах. При мне думал и приказывал своим людям, не просил выйти из кабинета, слушая доклады, не отправлял прогуляться, когда давал им указания.

А спустя месяц, когда пришли рождественские снега, я могла распоряжаться мелкими делами, если Даня был занят. К примеру, принять курьера с данными о следующей партии и дать ему встречную информацию.

С каждым днём в моей голове появлялось всё больше деталей от этой темной картины. Уже были собраны уголки и рамка пазла, сошлись и легли на места яркие составляющие, к ним примкнули серые детальки с фона. Оставалось лишь воткнуть на место уже отсортированные кусочки размытых фрагментов и, таким образом решить, что же делать с получившейся картиной: заклеить пленкой и повесить на стену или же сломать, перемешать и вернуть в коробку.

Так, постепенно, я знала о прошлом каждого из приближенных гораздо больше, чем о самом Дане.

Никита Валерьевич оказался достаточно сильным звеном не только в цепи Опиума, но и в бизнесе. Он полностью перевернулся в моём представлении, открылся с расчётливой стороны. Решая дела, этот мужчина почти всегда тормошил какой-нибудь частью тела: подергивал ступнёй, покачивал ногой, тарабанил по бедру средним и указательным пальцами, или едва заметно качал темноволосой головой в такт музыке, даже когда она прерывалась. Я думала, что это всё от волнения, но быстро поняла, что мужчина так сопровождал ярый поток мыслей.

Наконец, мне стала известна и настоящая ценность Павла. Будучи бездарным заместителем, он творил чудеса, продумывая наперёд все заминки, которые могли возникнуть на границе. Он безупречно знал законы всех стран, которые были причастны к бизнесу, но ещё лучше знал лазейки, которые позволяли обойти эти законы. Павел уже не был так неприветлив со мной, не знаю, что изменило его отношение, но я тоже стала относиться к нему значительно лучше. Мне начали бросаться в глаза особенности его личности. К примеру, знаете, как человека начинает покачивать, когда он долго стоит? Иногда это связано со здоровьем, а может и без причины, но рано или поздно каждый начинает прилагать усилия, чтобы не склоняться чуть заметно на бок или не переминаться с ноги на ногу. Он стоял так, будто его заморозили. Контролировал каждый мускул, словно был вовсе не человеком, и держался идеально. Тогда я подумала, что и у этого мужчины за плечами военное прошлое, но даже часовые английского двора не обладают такой способностью. В противовес стойкости и спокойствию, он умел перевоплощаться в шута, талантливо пересказывать услышанные шутки, пародировать других людей. А спустя секунду снова сыпал оскорбительные грубости в чью-то сторону.

Так, постепенно, узнав этих мужчин, и найдя с ними общий язык, я стала кем-то не только для Дани, но ещё и для его мира. Я получила голос. Будучи ещё тихим и неуверенным, он всё же долетал до ушей и умов. И совсем скоро мне предстояло шагнуть ещё на одну ступень вверх.

16 января, вт

Я осмотрела клуб с высоты железной площадки и, убедившись, что все гости разошлись, отправилась в кабинет владельца. В дверях столкнулась с Павлом и Никитой. Мужчины спешили.

– Уезжаете? – полюбопытствовала я.

– Я – нет, – поднял руки Павел в знак капитуляции. – Лучше напьюсь и слеплю снеговика! – мужчина самодовольно хмыкнул и отправился в свой кабинет. Волохов почти осуждающе помотал головой вслед своему заместителю и выдохнул:

– Мы уезжаем, да. Есть дело, с которым давно пора разобраться.

Взглянув на его уставшее, раскрасневшееся лицо, я перебрала в голове все дела, о которых знала. Затем нахмурилась и спросила:

– Не помешаю, если поеду с вами?

– Он не возьмёт тебя с собой, – махнул головой мужчина. – Это связано с китайцами. Нет никаких прогнозов, как пройдёт встреча.

– Вы ведь берёте «ножей» в охрану? – обеспокоенно уточнила я.

Никита сделал несколько шагов к своему кабинету, хмыкнул и ответил:

– Почти всех, что есть. – Директор шагнул за дверь, а я нажала на звонок в кабинет Князя. Он открыл сразу, будто ждал, и принялся раскладывать по карманам вещи.

– Я поеду с вами. – Пройдя по кабинету, я уселась на стул, на котором пару минут назад очевидно сидел Павел, потому как отодвинул его аж к шкафу, в привычке вытягивать перед собой ноги.

– Мы едем на переговоры в ангар, Рит. Хочешь помёрзнуть и послушать про цифры?

– Хочу, – он удивил меня, не сказав категорическое «нет». – И хочу быть в курсе этого направления.

Даниил только сейчас поднял на меня взгляд и ничего не ответил. Всё же в его глазах вращались мысли, пока мужчина укладывал пистолет в кобуре.

– Разве не понимаешь? – наконец, заговорил он. – Это не дипломатическая встреча. Произойти может то, что тебя напугает.

– А что, по-твоему, может меня напугать? – я зевнула и посмотрела на настенные часы. Чёрные стрелки сложились в 6:30 утра.

– Рита, – он закончил сборы, снял с вешалки куртку и направил на меня серьезный взгляд, – некогда сейчас разбираться в личном.

– Княшич, – неожиданно для себя самой назвала его я, – ну что ты заладил? Я уже повидала рядом с тобой немало. Ты уже видел меня всякую, и всё ещё считаешь меня хиленькой деткой.

Мужчина глянул на меня ни то со злобой, ни то с пониманием моей правоты.

– Как хочешь, – сказал он, направляясь к выходу, – только не смей потом жалеть. На тебя и так свалилось слишком много нового за последнее время.

***

Одна машина с людьми осела у въезда. Остальные три миновали серый забор и кротко встали вдоль ржавых стен ангара.

Я держалась спокойно и уверенно. Шагала за Князем, чуть позади, рядом со мной шёл Никита, по сторонам отрепетированной цепью маршировали охранники. У клуба я не знала, как много людей будет присутствовать, теперь же сосчитала. Не беря в расчет полную машину с людьми у забора и такую же на парковке, охранников было шестеро.

В распахнутые ворота ангара задувал ветер, вместе с собой бросаясь в лица мокрыми хлопьями снега. Пройдя на середину, все заняли свои места: Князь стоял в центре, рядом по правую руку от него находился Волохов, по бокам от них заняли посты двое «ножей».

– Вадим, Саша, – Князь обратился к охране и жестом указал для них объект. Мужчины послушно встали у меня за спиной. Оставшиеся два человека заняли позицию в самом начале ангара.

Спустя минуту охранник, стоящий возле Даниила, прижал руку к гарнитуре и внимательно вслушался, затем произнёс:

– Одна машина.

Князь не пошевелился. Никита тихо выругался и, глубоко вздохнув, стал пальцами постукивать по бедру. Я мало что поняла, но тоже набрала полную грудь воздуха. Пахло сырым металлом, грязью и зимой. В ангар вдруг нырнули лучи пробившегося утреннего солнца и подсветили парящие снежинки.

– По тепловизору в салоне трое. – Снова заговорил охранник с гарнитурой. От входа послышался шелест колес по грязи. – Гонец. – Добавил спустя минуту мужчина. Никита чертыхнулся и бросил взгляд на спокойно стоящего Князя.

В ангар вошёл мужчина. Одет он был донельзя просто: серая дутая куртка, из-под которой любопытно выглядывал ворот белой рубашки. На коротеньких косолапых ногах висели брюки, не способные скрыть кривоту, и ботинки, военные, повидавшие жизнь. Я до последнего не хотела вглядываться в лицо этого человека, но он остановился в лучах восходящего солнца и нахмурился от света.

– Что решил твой босс? – как бы невзначай спросил Волохов и сделал шаг вперёд.

– То, что и должен был. – Ответил мужчина. Его дружелюбное лицо казалось приятным, но с каждой секундой на карие глаза набегала усмешка. – Как вы понимаете по его отсутствию – ответ отрицательный. Цена неоправданно завышена. Нет никакого смысла доверять вам. Нет доверия. – Он поджал тонкие губы, совсем спрятав их во рту.

– Доверия? – переспросил Никита и отшагнул назад. – С нашей стороны ни разу не проявлялось неуважения. Все условия выполнены! Так чем же мы не заслужили доверия?

– Я всего лишь посыльный. – Мужчина растянул губы в улыбке и выжидающе смотрел на Князя.

Я видела лишь затылок Даниила, но чувствовала, как через его спину сочилась ярость. Я думала, что же кроется за такими, безобидными на первый взгляд, переговорами.

Всё, что я знала о бизнесе с китайцами – они только недавно начали сотрудничество с Князем и были золотой рыбкой. Чтобы прийти к соглашению, Даня много раз шёл на уступки, не считая это слабиной, но теперь, когда азиаты обесценили его добросердечность, я могла только представить, как пострадала его гордость.

Князь, сцепив в замок руки за спиной, заговорил:

– Ты дословно передал информацию? Твой босс сказал именно так? Он не доверяет мне?

– Именно так, слово в слово. – В подтверждение своих слов мужчина утвердительно кивнул головой.

– Ты родственник? – поинтересовался Даня.

– Боссу? – удивлённо вскинул бровями посыльный. – Нет.

– Сколько лет ты ему служишь?

– Я работаю, – позволил себе исправить мужчина, – на его семью больше пяти лет.

Княшич медленно расцепил руки и спрятал их от меня перед собой. Стараясь не подавать виду, я нервно сглотнула, ведь уже тогда поняла, что будет дальше.

– Он ждёт тебя сейчас, верно? – скорее заключил, чем поинтересовался Князь. – Ждёт, как своего доверенного гонца, чтобы ты в подробностях рассказал ему об эмоциях на моём лице.

Улыбка сползла с лица мужчины. Его взгляд опустился ниже и сделался испуганным. Спустя секунду прогремел одинокий выстрел. Послышался шум с улицы, но его тут же пресекли ещё два хлопка.

Единственная мысль, которая поселилась в моей голове в то мгновение: пистолет стреляет громко даже с глушителем. Да, ощущения, что через барабанные перепонки вытекает кровь, как при обычном выстреле поблизости вы не почувствуете, но лёгкий шорох, который издает заглушенное оружие в кино – миф.

Какими бы ни были тяготы моей прошлой жизни, но прежде на моих глазах никто не умирал насильственной смертью. Моя мама долго уходила, я была с ней от начала болезни и до последнего хриплого стона предсмертной агонии. Это было страшно, тяжело, но это было другое. К смерти нельзя подготовиться, даже если этому предшествует болезнь, но это будто бы правильный порядок вещей. А как смириться со смертью, которая настигла человека внезапно?

Никита Валерьевич дёрнул головой, глянул на Князя удивлённо, но не посмел издать ни звука. Затем его взгляд переместился чуть правее, на меня, стоящую за спиной Даниила.

Следом и сам Князь повернулся ко мне и сверкнул веками. От его раскалённого взгляда из меня испарился шок, Даня будто вытянул из меня ступор. Уже потом, спустя время я поняла, что всего лишь увидела в этом взгляде человека, которого любила, а потому и забыла о его жестокости.

Всё же мне захотелось кинуться к машине и спрятаться, оказаться как можно дальше от этого места, от холодеющего тела на ледяной земле. Но обведя взглядом всех присутствующих, я поняла, что сбежать – значит сознаться в слабости. Причём, не только в своей, а ещё и в слабости Князя, подпустившего к себе слабую женщину.

– Парни, – раздался мой спокойный, гладкий голос, неожиданно для меня самой. – Так и будете стоять? – Я посмотрела на «ножей», окруживших мёртвого человека. Они уже давно занялись бы делом, если бы не наблюдали за моей реакцией. – Позаботьтесь о теле и о том, чтобы послание дошло до адресата.

Я гордилась собой, своим ровным и непринужденным голосом, отрешенным видом. Моё самомнение взлетело до крыши ангара, когда мужчины, не сказав ни слова, бросились выполнять приказ.

Казалось, я забыла не только о морали, но и о своих чувствах. Так я думала очень длительное время. Но в мои мысли, наконец, прокралась действительность. Я закрывала глаза на все ужасы, ещё и потому, что думала о себе. Именно страх потерять Даню управлял мной, заставлял жить по законам его жизни, лишь бы не лишиться возможности иметь этого мужчину в жизни своей.

Люди, которых сегодня убил Князь и его сопровождающие, могли прожить ещё и двадцать, и тридцать, и сорок лет до глубокой старости, а может, умерли бы завтра, перейдя путь кому-то другому. Они погибли от рук мужчины, которого я любила. Сочувствовала ли я, сожалела?

Я старалась убедить себя, заверить, что мне плевать на безымянных персонажей в этой истории и на скорбящих по ним родным людям. На самом же деле горечь сидела во мне. Глубоко, в ядовитой темноте. Сжавшись в сушёную фасолину, бренчала внутри меня при ходьбе, словно я оказалась железной и бесчувственной. Эта фасолина вот-вот пустила бы росток, добавь я немного воды в виде слёз, но этого не случилось. Мои глаза оставались сухими, пока из-за вселенской несправедливости не ушли бы люди с нашей стороны.

Я осознала, что не стану вопить о жестокости, пока погибал кто-то другой. Единственное, что мелькало среди собранности и безжалостности, это страх. Страх, что погибшими не всегда будут безымянные персонажи в моей истории.

Я всё думала, что же может такого произойти, чтобы моя душа вздрогнула и отвернулась от этого мужчины, хоть на время.

И вот он убил гонца с плохой вестью. Безжалостно, бесчувственно, из гордости, из выгоды. Убил, словно был вовсе не человеком, таким же, как все мы, а подобием всевышнему. Лишил жизни, и, казалось, ни одной минуты не терзали его мысли. Как же теперь я могла быть рядом с ним? Стоять по левую руку от него, так близко, что слышала его размеренное дыхание, без малейшего желания уйти окончательно, сбежать и не быть причастной.

И, после продолжительных раздумий, я отчётливо согласилась с собой, что смирилась бы со всеми смертями, кроме одной. К этому дню даже поставив себя перед выбором: увидеть его смерть или умереть самой, я без раздумий выбирала второе. Утвердилась во мне мысль, что пускай по крохотным кусочкам выбивают из меня бескрайнюю жизнь, пускай я приму самую страшную смерть, не выдержав последнюю каплю физической боли. Пускай. Но, моргнув однажды, распахнуть глаза и не найти в мире его душу, только мне принадлежащую, – самый мой большой страх. Это любовь?

***

В это утро я нырнула очень глубоко, как и хотела. В самые недра жизни этого человека. И снова не испугалась его, но оказавшись на глубине, захотела вынырнуть на поверхность для полного вдоха, что и сделала.

Всем составом мы вернулись в Опиум. Так было нужно, хоть смена и закончилась, но никто не мог отвезти меня домой. Держась достойно и контролируя эмоции, я оставила свою охрану, несмотря на возражения, и уехала из клуба одна. Уже по пути предупредила Даню, что отправилась на встречу с подругой. И не стала просить его не злиться, за то, что пренебрегла безопасностью – это было бы пустой тратой времени, ведь он без сомнения остался недоволен.

Эта противная женщина в трубке всё продолжала твердить, что Ира выключила свой телефон. Я взяла такси, поехала на работу к подруге и вспомнила, что та со вчерашнего дня греет свои косточки где-то на Занзибаре.

Стоя на широкой серой улице, я спорила с собой целую вечность. Этот спор не состоялся бы, будь Ира в городе. Он не состоялся бы, заведи я ещё хоть одну подругу вне стен Опиума. И его определенно не случилось бы, не просматривайся с улицы ресторана мрачное скопление башен Москва-сити.

Я шагала, в надежде, что заблужусь, что потеряю ориентир из виду и не окажусь у его подножия. Но все тротуары и дороги тянулись прямиком к башням, не позволяли свернуть, выстраивая путь оградами из даже зимой зелёных газонов и кованных черных заборчиков.

– Добрый день! – я посредственно улыбнулась секретарю и бросила взгляд на стеклянный офис.

– Здравствуйте! – костлявая блондинка за серой стойкой озарилась на всю приемную.

– Могу я увидеть Артура Вячеславовича?

– К сожалению, он выехал на встречу. – Секретарь взглянула на настенные часы, которые кричали красными ломаными цифрами о наступлении полудня. – Обещал вернуться к двум.

– Хорошо, спасибо, – я облегчённо выдохнула и направилась к выходу, сочтя это за знак.

– Всего доброго! – пожелала мне в спину блондинка.

– И вам! – Я нырнула в лифт, со стремлением скорее сбежать, будто снова пришла сюда под влиянием шантажа. Уставившись на своё отражение в зеркале лифта, я нравоучительно помотала ему головой. Затем показательно отвернулась и принялась рассматривать кнопки с номерами этажей, пытаясь понять, по какому алгоритму останавливается лифт. В моей голове мелькнула мысль, что будь это фильм или сериал, Артур обязательно оказался бы внизу. Вот сейчас, створки распахнутся, и мы столкнёмся друг с другом, бесподобно отыграв удивление. Окажется, что он забыл в офисе документы или встреча отменилась.

Я встряхнула головой, прогоняя правдоподобные картинки из мыслей. Когда лифт открылся на первом этаже, я уловила в себе каплю разочарования, ведь уже представила другой расклад. Однако у вселенной в этот день не было других планов, кроме как столкнуть нас. Сделав пару шагов, я замерла, услышав его недоверчивый голос:

– Рита?

Я обернулась и с удивлением уставилась на Артура, ожидающего второй лифт, возящий по четным этажам.

– Ты ведь не-е-е… – Мужчина сделал несколько шагов ко мне, нахмурив брови, и указал пальцем на лифт. – Не ко мне ведь приходила, так?

Я молчала. Бросила взгляд на его синюю рубашку, надетую под чёрное пальто, на фоне которой глаза горели ярче обычного. Затем, будто только это было доказательством того, что передо мной действительно Артур, отыскала глазами татуировку на шее, лишь слегка выглядывающую из-под ворота.

– Выпьем кофе? – спросил мужчина, так и не дождавшись ответа на предыдущий вопрос.

Ресторанчик на двадцатом этаже башни, в котором мы сидели, показался мне холодным и бездушным. Но спустя десять минут, когда официант принёс две чашечки кофе, за окном вдруг снова выглянуло солнце. Пространство вокруг тут же сменило оттенок с холодного серого на тёплый бирюзовый. Снег, пестрящий на газончиках, в считанные минуты растаял. Бесцветная Москва всё так же осталась бесцветной.

– Артур, ты хотел бы семью, детей? – Я опустила белоснежную кофейную чашку на блюдце и пальцем подхватила каплю, стекающую вниз.

– Почему спрашиваешь? – мужчина недоверчиво сдвинул брови к переносице, отпивая кофе с безлактозным молоком из своей чашки.

– Мне просто любопытно. – Солгала я, отлично понимая, что выискиваю нашу с ним несовместимость.

Артур опустил взгляд в пол, и некоторое время решал психологические задачки в своей голове, затем посмотрел на меня и на выдохе сказал:

– У меня есть сын.

– Сын? – удивленно переспросила я, не рассчитывая на такой ответ. – Вы живёте вместе?

– Нет, и мы почти не видимся. Он живёт с моей бывшей женой и её новым мужем.

– Сколько ему?

– Через месяц исполнится тринадцать.

– И как давно ты разведён?

– Десять лет. Ровно столько же он называет папой другого мужчину.

– Завидуешь тому мужчине?

– Уже не очень. – Он уныло мотнул головой из стороны в сторону. – Но когда-то с ума сходил от ревности.

– Тогда почему не бросил все силы на то, чтобы остаться в жизни своего ребенка?

– Так лучше для него. Чем меньше мы привязаны друг к другу, тем в большей безопасности он существует.

– Уверен, что ему нужно именно это? Быть может он хотел бы получить от отца нечто большее, чем безопасность.

– От меня он получает только деньги, всё остальное ему способен дать отчим, к тому же получается у него в разы лучше.

Я боялась, что Артур переведет стрелки на меня. Но он, договорив фразу, направил на меня пронзительный взгляд и ничего не спросил о детях. Я облегчённо выпустила из лёгких кислый от смятения воздух.

– Не хочешь рассказать, что случилось? – наконец, поинтересовался он.

Прикусив изнутри нижнюю губу, так, что зубы увязли в коже, я отрицательно пошатнула головой.

– Тебе нужна помощь? – он обеспокоенно нахмурил светлые брови.

– Нет. Мне было нужно вынырнуть на какое-то время из мирка, в котором я нахожусь без перерыва.

– Что ж, – мужчина растянул губы в улыбке, но не смог спрятать привкуса ухмылки, – я рад, что ты выплыла именно ко мне.

– Чтобы ты не ухмылялся, расскажу, что сначала я пошла к своей единственной подруге, но оказалось, что её нет в городе.

– Ладно. – Его ухмылка пробилась на лицо ещё ярче. – Не оправдывайся. Пришла и пришла. Это ведь ничего не значит. – Он скрестил руки на груди и шмыгнул носом, как будто замерз.

– Знаешь что? – тяжело вздохнула я. – У тебя не получится ни пристыдить меня, ни смутить. Потому что я не скрываю, что мне больше не к кому пойти.

– Мы с тобой, конечно, не так уж близко знакомы, если не брать в расчет то утро, – он сдвинул губы на одну сторону лица, будто хотел заставить себя замолчать, – но я хорошо уяснил, что смутить тебя не так-то просто.

– Ну, это не так. Тем утром ты видел меня смущённой.

На столе зажужжал его телефон. Мужчина, не глядя, нащупал на экране кнопку и сбросил звонок.

– Ты до сих пор думаешь об этом? – Артур снова увёл губы на одну сторону лица. Мне стало любопытно, кусает ли он их изнутри.

– А должна? – спросила я, стараясь не выдать никаких эмоций на лице.

– Полагаю, да. Потому что даже меня мучила совесть.

– Совесть? – его откровение меня удивило.

– Да. – Он легонько кивнул головой и дёрнул бровями. – Представляешь, ничто человеческое мне не чуждо. Не умею шантажировать людей без угрызения совести.

Опустив задумчивый взгляд на стол, я не меньше пятнадцати раз обвела взглядом каёмочку на блюде.

– Мне снились сны, – наконец, призналась я, подняв взгляд. – Ну, знаешь, эти банальные сны, где вместо твоего лица вдруг оказывается он и смотрит с таким укором, что приходится проснуться.

Артур покачал головой, не сводя с меня проницательного взгляда.

– А мне снилось, что он врывается в кабинет и пускает мне пулю в голову, пока я ещё в тебе. Мой труп падает на тебя, но ты не кричишь и не брезгуешь. Просто скидываешь меня, как что-то, чего не существовало.