Метла и чары

Транслокация, профессор Нисао Акари

Если волшебникам нужно попасть куда-то очень быстро или секретно или, скажем, швырнуть кого-нибудь в пруд с золотыми рыбками, они прибегают к транслокации. И, как всем нам известно, производят при этом колоссальное количество магических отходов.

Трансфигурация и превращения, профессор Надья Ска

Тоже оставляет после себя кучу магического мусора. А ещё ЗАПАХ. Скажем, если бы магия страдала поносом, это пахло бы именно так.

Магическое врачевание, доктор Селма Глимм

Пару лет назад моя сестра сломала руку, и ей пришлось проходить в гипсе целых два месяца. А когда Густо повредил ногу на тренировке, доктор Глимм вылечила ее за пять секунд. А вот устранение возникших при этом магических отходов заняло куда больше времени.

Уход за магическими животными, профессор Теодор Перрандор

По словам Юны, на этих занятиях изучают то, как правильно заботиться о своих животных-талисманах, а также, что немаловажно, как их дрессировать. Видимо, это единственный предмет, по которому Юна не выбилась в отличницы, учитывая, сколько раз Айи уже успела обгадить мою подушку.

Основы ясновидения, мадам Чандра Аслам

Включает в себя изучение пророчеств, так что этот курс вполне мог бы носить название «Как Харли Ву спасёт весь волшебный мир, потому что она – лучшее, что произошло в магии со времен изобретения котла».

Глава 6. Сверхурочная работа для веснушек

– Поговорим сегодня об амулетах? – обращается к нам профессор Там, когда мы вереницей входим в класс Магической этики. Сегодня это наша последняя пара.

С того происшествия в большой аудитории минуло уже два дня. Солнышко светит в окна, заливая помещение тёплым светом. Местечко очень уютное и приятное – вернее, было бы, если бы не дурацкая манера поведения профессора Тама. Он вечно говорит вопросами, а это жутко раздражает.

Густо садится в самом первом ряду, поближе к Юне. Поскольку мы с ним ЛЯПы, Магическая этика – один из немногих предметов, которые мы посещаем вместе с моей соседкой-отличницей. Но я садиться рядом с ней не хочу, первые парты – это не для меня. К тому же Густо явно неровно дышит к Юне, и тот единственный раз, когда я имела глупость усесться рядом с ними, стал самым мучительным часом в моей жизни. Когда Юна поблизости, Густо превращается в полного идиота, а она в упор его не замечает, а может, и нарочно «лепит ему бородавки»: старая поговорка, бывшая в ходу у волшебников, которую я решила реанимировать в своём сознании прямо сейчас.

Вместе с Зуки, который плетётся следом за мной, я устраиваюсь на своём привычном месте у стеночки, подальше от учительского стола. Поскольку класс расположен в башне, он круглый, так что мой «задний ряд» состоит из одной парты. Меня это полностью устраивает, тем более что я всё-таки не совсем одна, а вместе с Зуки. Как я и говорила, его злость на меня из-за внезапной контрольной быстро испарилась. Кстати, мастер Квиббл сказал, что мы все сдали, хотя наши оценки объявлять не стал – может, подумал, что я расстроюсь, узнав, что меня обставил по очкам говорящий лис.

А я очень благодарна Зуки за компанию, особенно теперь, когда семиклассники начали таскать на занятия своих животных-талисманов. Имея под боком волшебную лисицу, я могу делать вид, что ни в чем не отстаю даже от Юны.

Я устраиваюсь на стуле со всем удобством, то есть задираю ноги в ботинках прямо на парту.

– Вы уверены, что это подходящее место для ваших ног, мисс Мун? – осведомляется профессор Там, поглаживая свою бороду – такую длиннющую, что ему приходится обвязывать её вокруг пояса. Я бы сказала, что на вид ему не меньше семидесяти, хотя это всего лишь догадка. Волшебники редко выходят на пенсию, если только их не принуждают к этому обстоятельства, например, поражение в игре в гляделки с горгоной.

Джорджия Дирк и Симона Хантер, занимающие парту прямо передо мной, оглядываются через плечо и издевательски фыркают.

«ЛЯП», – беззвучно, но очень слаженно произносят они одними губами. Естественно, так, чтобы Там ничего не заметил. Я бы с радостью влепила по ним заклинанием для стекания туши – чёрные потеки отлично украсили бы их гладенькие личики с белой, как слоновая кость, кожей, – но во всех классах установлена противочарная защита, да и всё равно моё колдовство наверняка не сработало бы.

Спасибо Зуки: он вздёргивает морду и издает низкий угрожающий рык, от которого ёжик Джорджии испуганно взвизгивает и зарывается ей в волосы. Даже скорпион Симоны как будто трусливо поджимает свой ядовитый хвост.

– Спасибо, – шепчу я Зуки, покорно убирая ноги с парты. – Если бы я вручала Гадючий кубок, эта парочка выиграла бы даже у моей сестрицы.

– Что ещё за Гадючий кубок? – заинтересованно спрашивает лис.

– Награда на чемпионате, который я сама придумала. Составляю потихоньку список участников. И сейчас…

– Похоже на список врагов, – замечает Зуки.

Я пожимаю плечами. В сущности, он абсолютно прав.

Тем временем Там уже начинает урок.

– Итак, сегодняшняя тема для обсуждения: следует ли пользоваться магическим амулетом, чтобы спасти Блаженного, если при этом есть риск, что Блаженный его увидит? Каковы возможные последствия…

Он и дальше лопочет что-то в том же духе, но, поскольку мне подобная ситуация не грозит, я отвлекаюсь, блуждая глазами по увешанным полками стенам класса. Полки сплошь забиты книгами и бюстами выдающихся философов, причем порядка в их расположении нет никакого – ни алфавитного, ни хронологического, ни любого прочего. Я вдруг замечаю, что корешок какого-то объемного тома на ближайшей полке таращит на меня выпуклые круглые глаза, и до меня не сразу доходит, что это всего лишь питомец Тама, хамелеон по кличке Скимбл. Я наклоняюсь, чтобы разглядеть его поближе, и он вдруг выстреливает липким языком прямо мне в щеку.

– Ай! – вскрикиваю я от неожиданности.

– Мисс Мун, вы меня не слушаете? – спрашивает Там.

– А? О. Ага.

Джорджия и Симона ехидно хихикают. Скимбл, возможно, тоже.

– Тогда почему бы вам не просветить нас, что такое магические амулеты? – не отстает Там.

Что, серьезно? Более элементарного вопроса у него не нашлось?

– Это предмет, с помощью которого волшебник усиливает собственные врожденные магические способности, – отвечаю я. – Вспомогательный инструмент волшебника.

– О да, тебе понадобился бы самый здоровенный вспомогательный инструмент в мире, – ядовито шепчет Джорджия так, чтобы услышать ее могла только я.

– Ты сама самый большой вспомогательный инструмент в мире, – огрызаюсь я.

Весь класс дружно оборачивается и смотрит на меня, отчего мои веснушки начинают гореть не хуже летних светляков. Дразнить ЛЯПа – все равно что ловить пикси на подтаявшее мороженое: проще простого. Но я вечно попадаюсь в ту же ловушку: не могу промолчать в ответ.

Хорошо ещё, что хоть Зуки на моей стороне.

– Ловко ты её, Кара, – тихонько прыскает он.

– Мисс Мун, может, вы продолжите? – поощряет меня Там.

Я расправляю плечи и пытаюсь собраться с мыслями.

– Самыми распространенными амулетами являются волшебные палочки, кулоны и кольца. Хотя на самом деле это может быть что угодно. По преданию, Рива Драконица однажды отразила целую стаю гидр вареной лапшой.

Юна, как водится, не в силах сдержать распирающие ее знания и встревает:

– Некоторые амулеты способны производить лишь определённый вид чар, например, бывают волшебные палочки, которые обращают любой предмет в камень, или камни, гипнотизирующие животных. Самые мощные амулеты – это те, которые волшебник мастерит лично для себя.

Да, иногда Юна ведет себя как типичная всезнайка. Но Там, как я вижу, и не думает осаживать её за выступление вне очереди. Он только одобрительно кивает и прибавляет:

– Как я понимаю, большинство из вас как раз трудится над изготовлением собственных амулетов на занятиях с профессором Дрейк?

– Верно, большинство из нас, – поддакивает Симона, поглаживая плечо своей изумрудно-зелёной робы и тем самым выразительно намекая, что я ношу форму серого цвета и не посещаю уроки амулетологии профессора Дрейк. – Я как раз мастерю себе палочку из берёзы.

– А я выплавляю себе перстень с сапфиром, – вставляет Симона с явным оттенком превосходства в голосе.

Остальные ученики наперебой начинают рассказывать про свои амулеты:

– У меня ключ в виде скелета, – выпаливает Джош Грин.

– А у меня драконий клык. Мы с дедушкой его откопали, – не отстаёт Лакиша Стюарт.

Основная часть моей жизни в Академии: слушать, как другие ребята хвастаются всякими крутыми штуками, которые мне бы тоже страшно хотелось иметь: совы, талисманы и всё такое прочее. Густо наверняка испытывает те же чувства, что и я, но по нему никак не скажешь, что он сгорает от зависти. Он даже принимает участие в общей беседе, вставляя:

– А Юна как раз сегодня утром закончила свой амулет. Классный такой медальон.

– Ничего такого особенного, – бормочет Юна, потупясь и неловко ёрзая на стуле.

Странная она все-таки. Обожает хвалиться тем, чему ее учили, но когда дело доходит до того, что она сама сделала, то становится застенчивее дикого единорога. Вот если бы я смастерила собственный талисман, да ещё раньше всех в классе, я бы кричала об этом с каждой башни.

– Может быть, продемонстрируете его нам, мисс Бэнг? – поощряет её Там.

Айи ободряюще сжимает когтями её плечо, и Юна смущённо встает и вытягивает из-за воротника цепочку с медальоном: увесистым диском полированного металла с вделанным в него крупным самоцветом, в котором вихрятся пурпурные и золотые искры. Я вижу его впервые и догадываюсь, что Юна не хотела лишний раз на этой непростой неделе тыкать мне в лицо своими успехами. Медальон так прекрасен, что у меня перехватывает дыхание.

– Я бы воспользовалась им в первую же секунду, – выпаливаю я.

Юна вздрагивает и торопливо прячет своё сокровище обратно под одежду.

– Но ведь… Кара, ты не можешь – ведь каждый волшебник знает…

– Что? – спрашиваю я, чувствуя, как загораются мои веснушки. Опять…

– Как же мы забыли, что мисс Мун выросла среди Блаженных? – обращается к классу Там. – Стоит ли удивляться, что ей могут быть непонятны вещи, которые мы, выросшие в магической среде, интуитивно усваиваем в раннем детстве, и что для нас представляется совершенно ясным и несомненным? – Он делает драматическую паузу, оттеняя важность момента. – Связь между волшебником и его амулетом священна. Амулетом нельзя делиться, одалживать его или передавать по наследству. Это строжайше запрещено.

Когда Там говорит что-нибудь не в форме вопроса, это означает, что он изрекает нечто исключительно важное, вроде главной вселенской истины. Все тут же кидаются старательно заносить это в свои тетрадки. Кроме меня, конечно, – я не большая любительница конспектов. Зато у меня есть время подумать. А хорошенько подумав, я делаю то, чего раньше ни разу не делала на занятиях у Тама: поднимаю руку.

Там моргает на меня с таким видом, словно его сейчас хватит сердечный приступ.

– Хотите что-то спросить, мисс Мун?

– А почему именно нельзя использовать чужой амулет? – спрашиваю я. – В смысле, я понимаю, что таковы правила, но вообще это возможно?

Там ничего не отвечает, только теребит свою бороду, словно прикидывая, как можно ответить на столь глупый вопрос. А может, внезапно осеняет меня, он пытается что-то скрыть.

– Кара, – накидывается на меня Юна, – то, что ты говоришь, – кощунство. Амулет – это часть волшебника. Как рука или нога. Или другой орган.

– А мне кажется, это небольшое преувеличение, – возражаю я. – Некоторые волшебники даже и не пользуются амулетами, чтобы…

– Как Харли Ву! – восторженно выкрикивает Джорджия.

– В таком юном возрасте это просто неслыханно, – подхватывает Симона.

– Я слышал, она была ещё совсем младенцем, когда её сила проявилась впервые, – говорит Джош. – Однажды утром родители вошли в её комнату, а все игрушки кружились в воздухе вокруг её колыбельки. – Его тёмно-коричневые щёки с ямочками начинают светиться, когда он поднимает в воздух всё, что лежит перед ним на парте, чтобы проиллюстрировать свои слова. Ну и чтобы выпендриться, конечно. Очень невоспитанно, между прочим, ведь кому-то придётся убирать всю ту магическую пыль, которая останется в классе после подобной демонстрации.

– Это только подтверждает, что Харли – Избранная, – заявляет Джорджия.

По классу прокатывается восторженный шепоток. Вот такая я везучая: редкий случай, когда я пытаюсь поучаствовать в жизни класса, и тот заканчивается сеансом всеобщего поклонения Харли. Да, она действительно единственная ученица во всей Академии, которая не пользуется амулетами, но я-то говорила вовсе не об этом. Я хотела сказать, что есть и другие способы творить магию – например, готовить зелья.

Профессор Там, наконец, успевает очнуться от несвойственной ему молчаливости, и вскоре ему даже удаётся угомонить класс.

– Что такое амулет, если не невидимый и неосязаемый канал связи волшебника с Полем магической материи? – говорит он. – Волшебник, который не пользуется амулетом, способен устанавливать чистую и мощную прямую связь с Полем, которую невозможно разорвать. Мисс Ву пользуется чистейшей формой магии.

– В полную противоположность тебе, Мун, – шипит Симона поверх плеча.

– Чтоб тебе жабой подавиться, – буркаю я.

– Какой жабой? Твоим талисманом? Ах, нет. У ЛЯПов же не бывает талисманов! – хмыкает Симона, поглаживая своего скорпиона.

– Может, тебе стоит завести рыбку, – предлагает Джорджия. – Наверное, они тебе ближе, раз ты провела столько времени в пруду.

Так. Ну всё.

Я вскакиваю и рычу:

– Заткнись, ты, мешок с шалдраком!

Там выразительно вздыхает.

– Мисс Мун, полагаю, вы не против задержаться после уроков?

Если он считает, что форма вопроса здесь уместна, – что ж, ПРЕКРАСНО.

– А вы, полагаю, не против задержать и этих весёлых сестричек тоже?

– Разве это они позволяют себе бранные слова в классе? – осведомляется Там.

– Послушайте, – вскакивая на лапы, начинает Зуки, – она ведь всего лишь…

Там заставляет его умолкнуть, всего лишь подняв палец.

– Вы ведь знаете, куда следует сообщить о вашем взыскании, мисс Мун, когда мы закончим урок? – обращается он ко мне.

Я молча киваю, плюхаясь обратно на стул. Джорджия и Симона сияют, как парочка сирен, наблюдающих кораблекрушение.

– А сейчас, почему бы нам не вернуться к нашей дискуссии? – предлагает Там. – Приступая к изготовлению амулета, вы должны учесть…

– Эй, а тебе ведь скоро приниматься за новую метлу, – шепчет Зуки в довольно неуклюжей попытке поднять мне настроение.

Скрестив руки на груди, я мрачно гляжу в потолок. Моргане в душу эту новую метлу… Видите? Я настоящая волшебница, по крайней мере, владею профессиональным жаргоном. Я хочу амулет – и Там явно скрывает от меня что-то важное по поводу амулетов.

Но я непременно выясню, что именно.

* * *Учебная программа седьмого и восьмого класса академии «Песнь Дракона» (для бездарей – иными словами, для меня)* * *

Помните список всех тех увлекательных занятий, которые мне не позволено посещать? Можете сравнить его с моим собственным, удручающе скучным учебным планом.

Монстрология, мастер Торольф Тандрот

Ладно, согласна, курс не из худших, но учиться предлагается в основном по книгам. По окончании этого года «настоящие» волшебники перейдут к дрессировке и объездке разных магических существ, а я так и буду дальше читать про них. Вот так вот. Хотя, если бы мне дали прокатиться верхом на драконе – хоть разочек! – я бы умерла от счастья.

Спектрономика, профессор Касперин Д'Анвилл

Научная теория и физические основы функционирования Поля магической материи. В основном скукотища, от которой клонит в сон.

Магическая этика, профессор Куан-лин Там

Иначе этот курс можно было бы назвать так: «Всякие потрясающие вещи, которые вы не станете делать, если вы честный человек и высоконравственная личность, Кара Мун».

Овология, мадам Арабелла Стронг

Ура-ура, все посмотрите, как прекрасно сохранились эти древние мёртвые яйца. Хотя в прошлом году один шутник – ладно, хорошо, это была я, – подменил ископаемое яйцо живым, и из него вылупился драконий слизень – в тот самый момент, когда Мейсон Мэттьюс его исследовал. Его это так потрясло, что он так и упал на задницу и даже, кажется, слегка намочил штаны. Безусловно, для меня это было лучшим событием дня. До тех пор, пока мне не влепили взыскание.

Мёртвые языки, профессор Криспин Плюм

Было бы неплохо, если бы речь шла, скажем, о шершавых или раздвоенных, как минимум языках всяких вымерших чудовищ, но на самом деле курс посвящен всего лишь целой уйме уже не используемых наречий. Волшебники действительно часто используют слова из древних языков в своих заклинаниях, ну а уборщикам вроде меня знать их нужно, вероятно, лишь для того, чтобы, когда нас превращают в жабу, мы уже чуть заранее догадались, что нас ждет, – за пару секунд до того, как наша кожа покроется бородавками, а между пальцев вырастут перепонки.

История колдовства, мастер Перегрин Стил

На самом деле, я просто обожаю историю магии. Ну и пожалуйста, можете звать меня ботаном.

Рунология, профессор Эмили Леон

По сути, это умение расшифровывать колдовские символы – скажем, на случай, если в ходе магической уборки мы набредём на проклятую гробницу или что-нибудь в этом роде. Поверьте, это довольно-таки важно: знать, что расположенные определённым образом камни предупреждают, что не стоит тревожить некие ссохшиеся мумифицированные останки или труп королевы ведьм, которой недавно стукнуло две тысячи лет.

Тайная география, профессор Кейша Харт

Во многих городах есть тайные колдовские кварталы, о которых Блаженные даже не подозревают!

Колдовская йога, мадам Крессида Стоун

Сплошные медитации и нелепые позы. Показушницы вроде Джорджии и Симоны левитируют во время упражнений, что, по-моему, должно считаться жульничеством. К тому же левитация подразумевает применение магии, а это, в свою очередь, подразумевает – вы уже догадались, правда? – что после этого кому-то, мне, приходится помахать метлой. Так что, если вы любите жаловаться, как вам после урока физкультуры приходится убирать на место маты, – прекратите.

Нейтрализация явлений постмагии, мастер Патрик Квиббл

Область магической науки, известная как Искусство уборки, Колдовство для бесталанных, или просто ЛЯПство. Что я лично считаю самым подходящим названием для того, чем я занимаюсь под руководством Квиббла. Да, вы правы, я действительно намеревалась изменить своё отношение к учёбе, но процесс идёт небыстро. И можно ли меня в этом винить? Сами подумайте: большую часть своего учебного времени я провожу в подвале с учителем, который меня ненавидит.

Глава 7. И что такого плохого в капельке запретной магии?

Сразу после этики я тащусь к мисс Терс, отбывать наказание. Мисс Терс – это смотрительница школы, ей уже миллиард-с-чем-то лет, и её кабинет расположен рядом с департаментом ЛЯП. Как удобно.

– Уже? – усмехается она, едва я показываюсь у нее на пороге. – А ведь только вторая неделя пошла!

Да уж, смешно. А ведь я собиралась начать этот год как новый человек, а не как Кара-Шестиклассница, схватывающая одно взыскание за другим. Мисс Терс с ходу отправляет меня отрабатывать наказание, а именно – драить туалеты в учительской. Отвратительнейшее занятие, особенно учитывая пристрастие профессора Перрандора к сыру из молока морских кобылиц, та ещё штука, хоть тот и не слишком ладит с его пищеварением. Ага, я уже говорила, что наказания в школе волшебников – это сплошной кошмар.

Покончив с этим, я натыкаюсь на Зуки: он мирно дремлет на лавочке возле туалетных комнат. Руки у меня саднят от мозолей, а он, видите ли, спокойно дрыхнет. Пришлось мне «случайно» задеть его коленкой.

– Что? – бормочет он спросонок, поднимая голову. – О! Ты уже закончила.

– Тебя за это благодарить не приходится, – ворчу я.

– Это было твоё наказание, а не моё, – фыркает он, труся за мной к лестнице. – Куда направляешься?

– В библиотеку. А почему ты не с Квибблом? Ты же вроде как его питомец.

Зуки мотает хвостами из стороны в сторону – видимо, это его манера пожимать плечами.

– С тобой веселее, чем с мастером Квибблом. Ну, понимаешь, ты вечно влипаешь в какие-то неприятности.

– Мне от этого не очень-то весело!

– А мне – да, – ухмыляется Зуки. – Скажи, а когда ты училась в школе для Блаженных, было то же самое?

Теперь моя очередь пожимать плечами.

– Меня сестра выручала. Обычно.

– Тогда тебе стоило бы перетащить ее сюда!

– Нет! – отрезаю я. Возможно, слишком быстро. – Она же… м… Блаженная. И совсем не такая, как я.

– А какая?

– Красивая, умная… в общем, мы с ней разные. Ясно?

– Ясно, ясно, – соглашается Зуки. – Ну что, какое безобразие ты задумала на сегодня?

– Никакого. Просто хочу выяснить кое-что про амулеты. Тебе не кажется довольно странным, что Харли ими не пользуется?

– Она же Харли Ву! Супердарование! Наделённая исключительной си…

– Ну да, ну да.

Мы заходим в библиотеку – великолепное здание, которое я просто обожаю. В нем тринадцать этажей с учетом тех, что находятся под землёй, волшебники без подземелий никогда не обходятся, а ещё множество всяких ниш и укромных закоулков. Повсюду кругом всяческие артефакты, а в самом центре находится ротонда с замысловатой стеклянной витриной, в которой на всеобщее обозрение выложены вещи, принадлежавшие когда-то Риве Драконице. Есть в этой коллекции и волшебная палочка, и самоцвет в виде драконьего глаза, и даже книга ее заклинаний.

Как обычно, я застываю возле витрины, пожирая их глазами. Палочка особенно прекрасна: вырезанный из дерева длинный стержень с участками, извитыми, как штопор. То, что эскизы моей воображаемой палочки так напоминают палочку Ривы, – отнюдь не случайное совпадение.

Наконец, когда я насыщаюсь этим созерцанием, мы отправляемся наверх – туда, где, как мне известно, хранятся самые непростые книги. И едва мы одолеваем первый лестничный пролёт, как натыкаемся на мисс Эпиграф, библиотекаря.

– Кара! – тепло приветствует она меня. – На дворе такая чудесная погода. Почти все ребята сейчас в саду, любуются лунным сиянием – почему бы и тебе не пойти к ним?

– Нет, спасибо, – отказываюсь я. – Но вы, если хотите, можете пойти прогуляться, а я присмотрю тут за хозяйством.

Я частенько поддразниваю ее таким образом, потому что мисс Эпиграф никогда не покидает библиотеки. Она и не может, потому что она – книжная дриада и ее существование неотделимо от старинных гримуаров, заполняющих здешние книжные полки. Впрочем, она никогда не жалуется на своё заточение, и я, признаться, не нахожу в этом ничего странного. Если бы я оказалась заперта на всю жизнь в одном помещении, я, наверное, тоже выбрала бы для этого волшебную библиотеку.

– Ну тогда располагайся, – говорит мисс Эпиграф, зависнув передо мной в воздухе. Корсаж ее платья состоит из книжных корешков, а юбка – из листов пергамента. Хотя на самом деле я даже не знаю, одежда ли это или просто часть ее самой. Как там это устроено у книжных духов? Даже ее волосы лежат как будто слоями, напоминающими страницы старого, чуть потрепанного тома. – И не забудь, отбой ровно в час, – добавляет она. – Не хотелось бы снова застать тебя тут спящей.

Она упархивает прочь, а я продолжаю свой путь через библиотеку. Зуки жмётся ко мне, как ребёнок к родителям в ночь Хеллоуина. Вероятно, вам это место тоже могло бы показаться зловещим, хотя, на мой взгляд, оно создаёт вполне подходящую атмосферу для всякого колдовского учреждения. По словам мисс Эпиграф, если собрать в одном месте столько магических книг, они начинают влиять друг на друга и порой немного чудят. Охотно верю: мне и самой доводилось слышать, как книги шепчутся между собой, иногда поют… а однажды, задержавшись допоздна, я даже слышала в библиотеке крик. Ладно, признаю: это была скорее не поздняя ночь, а раннее утро, и это был тот самый раз, когда я случайно заснула в библиотеке, а мисс Эпиграф меня обнаружила. Собственно, она-то и кричала.

Ещё хорошенько покружив по лестницам и коридорам, мы оказываемся перед входом в башню, где надпись на дверях гласит: «Закрытая секция».

– Здесь блокирующие чары установлены, – извещает меня Зуки.

– Ага, – киваю я. – И как их разблокировать?

– Мне-то откуда знать?

– Ты же талисман мастера Квиббла. Хочешь сказать, что вы с ним никогда сюда не ходили? Даже когда он был Верховным Магом?

Зуки нервно облизывается.

– Я тебя туда не пущу. Это же верные неприятности!

– Ты же сам говорил, что шляешься со мной именно ради неприятностей!