Метла и чары

Я уже подумываю, что самое время вернуться к лестнице, спуститься вниз и бежать на поиски первого попавшегося учителя. Говорится же в учебнике, что именно так полагается действовать при столкновении с любой незнакомой магической сущностью. Ну, то есть я думаю, что именно так говорится в учебнике.

Чёрт. Наверное, все-таки стоило его почитать.

Теперь-то, конечно, уже поздно – и читать учебник, и наверняка делать кучу других разумных вещей вроде нормального освоения учебной программы седьмого класса, потому что в этот самый миг я вижу раскрывающуюся надо мной огромную пасть.

Из неё даже слюна капает. Вот, значит, откуда берётся эта чёрная слизь. Однако пасть не имеет ни лица, ни тела. Чем бы она ни была, она просто висит в воздухе, и видеть я могу её лишь потому, что полость позади неё – или глотка? – слабо светится ядовито-пурпурным светом.

Я слышу, как Густо и Зуки с воплями мечутся внизу, от этого, ясное дело, нет никакого толку. И это означает, что действовать мне придётся на свой страх и риск. Протянув метлу, я ловлю на неё потеки слюны, пока они не шмякнулись на перекрестье балок или на помост внизу. Слизь продолжает пожирать прутья – того и гляди, от них совсем ничего не останется.

– Что там такое? – раздаётся вдруг снизу чей-то голос, который не принадлежит ни Густо, ни Зуки.

Ага. Харли Ву вернулась. Я так часто слышу его на всевозможных собраниях, что узнала бы теперь где угодно.

– А ну-ка вон отсюда! – приказывает она.

– Я тут немного занята! – огрызаюсь я.

– Я не тебе, а этим двум! – рявкает она мне. – Ведут себя, как психи!

От этих слов я сама готова взбеситься. Конечно, Густо и Зуки ведут себя как идиоты, но они мои идиоты. И вообще, кто она такая, чтобы ими командовать? Но сами они, видимо, только рады подчиниться приказу, потому что через мгновение я слышу, как они поспешно улепётывают прочь.

– Пойду поищу электрический щиток, – объявляет Харли.

Я продолжаю размахивать метлой, ловя ею потёки едкой слизи, но прутья её отчаянно дымятся, а черенок раскалился чуть ли не докрасна. Наверное, зря я не надела рукавицы… хотя сейчас они вряд ли помогли бы. Можно было бы просто бросить метлу, но это означало бы, что неведомая чёрная пасть одержала победу, а меня это здорово раздражает. Но ещё пара секунд – и я уже не смогу её держать. Надо что-то придумать…

Неведомая тварь под куполом рыгает на меня, и это подаёт мне идею. Если есть пасть, значит, должна быть и глотка, и эта глотка должна куда-то вести – хочется верить, что к каким-нибудь важным органам. Размахнувшись, я швыряю в пасть дымящиеся остатки своей метлы, и тварь заглатывает её целиком. Следом раздаётся громкое недовольное ворчание.

Есть! Очко в пользу команды Кары! В порыве вдохновенной ярости я принимаюсь доставать из рабочего пояса всё подряд – флаконы с нейтрализующим зельем, пятновыводителем и прочим – и швырять всё это в раскрытую пасть. В раскатистом ворчании слышится разочарование, потом гнев, потом, возможно, боль… а потом пасть сцапывает бутылочку с молотым рогом цилиня и резко исчезает.

В это самое мгновение в зале вспыхивает свет. Внезапная вспышка резко бьёт меня по глазам, я оступаюсь, покачиваюсь…

И падаю.

Судя по ощущениям, моё тело сначала распалось на отдельные атомы, я потом кое-как собралось из них снова. Больно, не так, как я ожидала. И ещё до меня вдруг доходит, что рот мой полон воды, и я вот-вот захлебнусь.

Ничего не понимая, я бьюсь и молочу руками, пока кто-то не хватает меня за шкирку и не выдёргивает из воды. Мне требуется несколько секунд, чтобы сообразить, что я лежу на земле возле декоративного пруда в саду у стен аудитории. Надо понимать, именно из него меня только что спас Густо. А сейчас они с Зуки стоят рядышком, тараща на меня выпученные глаза, словно пара мультяшек.

– Что случилось? – спрашивает Густо.

– Понятия не имею, – хватая воздух ртом и откашливаясь, отвечаю я и, кое-как приподнявшись на локтях, пробую сесть. Вода льет с меня ручьем.

Хотя, на самом деле, я уже всё поняла. Харли Ву транслоцировала меня, так что вместо того, чтобы разбиться в лепёшку о помост в зале, я плюхнулась в садовый пруд. И этот фокус она исполнила, надо думать, едва моргнув своими прекрасными карими глазами. Вообще-то, будь я на её месте, я бы не поскупилась начаровать большую пуховую перину или батут – но нет, она предпочла окунуть меня в заросшую ряской воду.

Метлы моей больше нет, как и большей части моего запаса нейтрализующих зелий. Мокрые волосы прилипли ко лбу, сестрина заколка болтается где-то возле уха. Хорошо, что хоть не потерялась – сестра меня убила бы, тем более что я взяла ее вещицу без спроса.

Тут я замечаю, что в саду есть и другие ученики: из ближайшего класса на шум высыпала кучка мелких волшебников, судя по жемчужному цвету роб – пятиклассников.

– Ну вылитая крыса-утопленница! – вякает кто-то из них, и я живо опознаю в нём Лукаса – младшего братца другой моей неприятельницы, Джорджии Дирк. Мелкий самодовольный монстр, весь в сестрицу. Его, конечно, услышали, и скоро уже вся кучка малолеток тыкает в меня пальцами и заливается развесёлым смехом. Есть что-нибудь более позорное, чем сделаться посмешищем для козявок младше тебя?

– Эй! – оскорблённо ору я. – Да вы хоть знаете, что там было? Я только что убила…

Раздаётся громкий хлопок, и прямо возле меня в облаке алого дыма возникает Харли Ву. Черт, эта девица знает толк в эффектных появлениях. Тут надо отдать ей должное.

– Ты в порядке? – спрашивает она меня.

– Э-э-э… – Я так удивляюсь, что ко мне обращается сама Королева Академии, что начисто лишаюсь способности к членораздельной речи.

Впрочем, Харли и не замечает, что я не ответила. А может, ей наплевать. Отвернувшись от меня, она тыкает пальцем в Густо и Зуки и заявляет:

– Вы оба можете идти и закончить работу. Сейчас там вроде безопасно, только всё сплошь в магической пыли.

– И кто же, интересно, в этом виноват? – бурчу я себе под нос. Как я уже и говорила, транслокация – жуткая гадость.

Харли переводит взгляд на меня и сморщивает нос:

– А тебе лучше пойти в душ.

Можно подумать, я всю жизнь избегала соприкосновения с водой и мылом. От кучки школяров донеслись приглушенные смешки. Я и в лучшие-то времена не имею шансов смотреться выигрышно рядом с Харли Ву. Волосы у меня дурацкого рыжеватого оттенка, а лицо сплошь усыпано веснушками – мамин «ирландский подарок», как она сама любит приговаривать. И у меня нет никакого чувства стиля, опять-таки, в отличие от Харли и половины других девочек в Академии. Ну и пребывание в пруду с золотыми рыбками обычно никого не украшает.

– Что тут случилось, мисс Ву? – осведомляется у Харли профессор Плюм, это его класс высыпал на садовую лужайку. На Харли ему приходится смотреть снизу-вверх: во-первых, она очень высокая, а во-вторых, он сам приземистый и коренастый, как садовый гном. И его острая бородка только усиливает это сходство – честное слово, ему стоило бы как-нибудь посмотреться в зеркало… хотя, наверное, ему для этого пришлось бы взобраться на табуретку.

– Гм… я кое-что забыла в актовом зале, – говорит Харли, показывая вынутый из кармана потрепанный блокнот. – Вернулась, чтобы забрать, и тут увидела, как она поскользнулась и свалилась со стропил. Поэтому я транслоци…

– Что?! – негодую я. – Ничего я не поскользну…

– Ты спасла ее! – восхищенно ахает Лукас. – Ты… ты герой, Харли Ву.

– Она не просто герой, – сдавленным голоском пищит рядом с ним его одноклассница, Алеа Фархад. – Она Избранная!

Все тут же кидаются вперед, едва не затоптав меня насмерть, и обступают Королеву Академии тесным кружком. Каждый мечтает прикоснуться к ней, добиться хоть слова, хоть взгляда – а может, и разжиться лоскутком её одежды. У Лукаса даже хватает наглости попросить у неё автограф.

Вот что бывает, когда ты – кто-то вроде Харли Ву, то есть нечто совершенно противоположное мне. Она звезда, а я – так, деталь обстановки. Она – обладательница наград и премий, а я никогда не выбьюсь из отстающих. Она – волшебница, а я?..

Я всего лишь скромненький серенький ЛЯП.

* * *Так себе звучит? Оно и в остальном так себе.* * *

Да, я ЛЯП. Будь у меня свой аккаунт в соцсети, я бы там звалась «Кара_Мун_ЛЯП». Но мне нельзя пользоваться соцсетями – и не потому, что мама не велит, а из-за волшебников, поскольку они образуют тайное сообщество, насчёт соцсетей у них отдельный пунктик.

ЛЯП означает «ликвидатор явлений постмагической природы». Так длинно, конечно, никто не говорит – все говорят просто «ЛЯП». Ну, или «магический уборщик», что звучит даже отчасти круто, или просто «скребок», что уже просто унизительно. Но официально – ЛЯП. Хотела бы я высказать пару слов тому волшебнику, который додумался до такой аббревиатуры.

И в том, чтобы быть ЛЯПом, нет ровным счетом ничего привлекательного. Я не могу обращать вспять время, не могу удалить вам прыщик с подбородка или стереть память, чтобы вы забыли, как по дороге в школу видели дракона, навалившего кучу на соседской лужайке. Всё, на что я способна, – это убрать эту самую кучу драконьего навоза и магический мусор, который останется после того, как с упомянутым драконом расправится настоящий волшебник.

И под настоящим волшебником я подразумеваю кого-нибудь вроде Харли Ву.

Глава 3. Даже в школе волшебников уборщикам место в подвале

Когда Харли удаляется, уводя за собой толпу обожателей, я остаюсь в саду одна. И прекрасно. Школьные окрестности нравятся мне такими гораздо больше: без ученического шума и гама они такие безмятежные и величественные. Даже, можно сказать, волшебные, что, конечно, звучит немного глупо, ведь речь идет о школе волшебников, но сейчас я говорю скорее в эстетическом смысле. Академия «Песнь Дракона» – это царство шпилей, башенок и высоких каменных стен, украшенных горгульями. У нее много корпусов, флигелей и прочих строений, где проходят разные занятия и размещаются вспомогательные службы. И здесь есть всё, чему полагается быть в таком месте: извилистые дорожки, террасы и внутренние дворики, есть даже весьма хитроумный лабиринт из живых изгородей. И разумеется, тихий, обнесённый стеной сад, в котором я сейчас и нахожусь.

Я кое-как соскребаю себя с камней и поднимаюсь на ноги. Отсюда прекрасно виден купол главной аудитории и колокольня над ним; глядя со стороны, никак и не догадаешься, что там таится неведомая тварь с огромной пастью, которая чуть было не сожрала меня.

Странно это всё.

Я плюхаюсь на ближайшую скамейку, стягиваю мокрые ботинки и устремляю взгляд на статую Ривы Драконицы, которую Харли действительно вернула на пьедестал. Статуя взирает на меня в ответ с выражением, в котором мне видится легкое осуждение.

По легенде, Рива «сотворила» этот остров столетия назад, пролетая над проливом Хуан-де-Фука на своём драконе. Из моря вынырнул исполинский кит, чтобы схватить её, но Рива отбилась, превратив его в камень. Даже думать не хочу, сколько магической пыли при этом образовалось. Так сказать, остров быстрого приготовления. Позднее сюда явились другие волшебники и построили школу. Со временем Академия «Песнь Дракона» разрослась и стала одним из ведущих магических учебных заведений в мире. Фактически она находится в Канаде, ближайший город – Виктория, но волшебники не придают большого значения формальным границам. «Волшебник есть волшебник», как любит изрекать мастер Квиббл, так что здесь принимают учеников изо всех уголков света.

Я? Ну, я-то здешняя. Отсюда до дома в Сиэтле, где живет моя семья, всего час драконьего полёта. Но, конечно, никто не даёт нам пользоваться драконьим транспортом, чтобы повидать родных при виде здоровенной летающей ящерицы, припарковавшейся у вас на лужайке, соседей-Блаженных может хватить инфаркт, так что я добираюсь до дома обычным путём: на пароме и на машине. В итоге, чтобы поесть домашней еды, нужно провести в дороге часов пять, не меньше.

Я повожу ладонью над своими ботинками, надеясь высушить их чарами, но они остались такими же сырыми. Состояние моих мозгов ничуть не лучше. Можно было бы попробовать ещё разок, но я чувствую себя слишком измотанной для таких упражнений – в конце концов, я же правда только что сражалась с какой-то опасной тварью, способной проглотить меня целиком. Но разумеется, тут же заявилась Харли и забрала себе всю мою славу. Думаете, кто-то признает, что я победила монстра? Ха! Но вот бы все эти пятиклашки видели меня в деле! Тогда сейчас все говорили бы только обо мне, а не о Харли.

– Что ты тут делаешь?

– А-а-а! – взвизгиваю я, внезапно обнаружив сидящего передо мной Зуки. Я так глубоко задумалась, что и не заметила, как он проскользнул в сад. – Не смей так ко мне подкрадываться!

Зуки виляет своими длинными хвостами.

– Мастер Квиббл желает знать, почему ты не вернулась в класс.

– Хмм… может, потому, что я чуть не умерла?

Хвосты снова качаются из стороны в сторону.

– Ничего подобного. Харли спасла тебя!

– Я не про падение. Я про монст…

– Ну-у, – перебивает меня Зуки, – если тебе просто охота похныкать, можешь делать это и в классе. Кстати, куда подевалась твоя метла?

– Сожрали её, – буркаю я, подбирая свои мокрые ботинки и бредя следом за Зуки к школе.

– Сожрали? – недоверчиво переспрашивает он. – То есть ты ее потеряла, да? Свою метлу? Самый важный инструмент убо…

– Отстань, – огрызаюсь я. – Хватит с меня на сегодня всяких злобных жуликов.

– Я не злобный! – протестует Зуки. – И не жулик!

– Ты же оборотень. Разве это не жульничество?

Зуки оборачивается на меня, показывает в ухмылке белые зубы и мгновенно превращается в пушистого белого пуделя.

– Наверное, ты имела в виду, что я очень милый оборотень?

Я только глаза закатываю. В Японии, где мастер Квиббл подобрал Зуки ещё щенком, подобных ему созданий называют кьюби но кицунэ – девятихвостыми лисицами-оборотнями. Когда у такой лисицы вырастают все девять хвостов, она получает способность превращаться в человека, но у Зуки их пока всего три, поэтому самое большее, что он умеет, – это превращаться во всяких других псовых. Интересно, а каких способностей у него прибавится, когда хвостов станет четыре? Надеюсь, не занудства и приставучести.

Зуки возвращается в привычный лисий образ.

– Что с тобой сегодня, Кара? – любопытствует он. – Ты что, перебрала пузырящего зелья? Так и шипишь… Прямо как драконья газировка! Как…

– Слушай, я вся мокрая. И не в настроении. Я просто хочу пойти сейчас к себе в комнату. Принять душ.

– Но я же сказал: мастер Квиббл ждет тебя. Сейчас.

– По крайней мере, мне нужно переодеться. У меня есть запасная униформа в шкафчике. Я обернусь быстрее, чем горгона моргает.

– Да уж, лучше обернись, – бурчит он.

Мы расстаёмся с ним у Перекрёстка – так у нас называют главный вестибюль Академии. Это огромный круглый холл с вогнутыми стенами, которые уходят так далеко вверх, что теряются в сумраке, и пересечь его не так уж просто, особенно когда спешишь на занятия. Винтовые лестницы ведут на разные уровни, а стены украшены картинами разных форм и размеров, причём все они висят немного кривовато, так сделано нарочно – очередная причуда волшебников. Раньше, ещё учась в пятом классе, я была уверена, что изображённые на картинах персонажи двигаются, когда на них никто не смотрит, собственно, разве не так должны вести себя картины в школе волшебников? Как-то я даже проторчала полдня перед полотном, изображающим снежного человека, рассчитывая застать его врасплох, но единственным моим открытием в тот день стало то, что мой учитель рунологии, профессор Леон, вовсе не считает подобные эксперименты уважительной причиной для опоздания на урок.

– Ничего, однажды я тебя подловлю, – говорю я снежному человеку, торопливо шагая мимо.

Кажется, он подмигнул мне в ответ. Хотя ручаться нельзя.

Мой шкафчик тоже высокий и узкий, но на этом все сходство с обычным школьным шкафчиком заканчивается. Его массивная дверца сделана из тёмного дуба и покрыта прихотливой резьбой в виде цветочного узора, а декоративные металлические петли наводят на мысль о каком-нибудь старинном гардеробе. Никаких цифровых замков тут нет: отпереть шкафчик можно только персональным заклинанием. Обычные ученики произносят его мысленно, и дверцы тут же открываются. Но у бездарей вроде меня такое получается редко, и обычно мне приходится проговаривать заклинание вслух, что довольно унизительно и даже малость рискованно. Например, шкафчик Эллы Макинтайр находится рядом с моим, и я прямо-таки уверена, что она пытается подслушать меня при каждом удобном случае. Представляю себе, какую гадость она замышляет.

К счастью, сейчас перекрёсток совершенно пуст, так что я произношу кодовое заклинание вполне безбоязненно. Снимаю пояс с инструментами, вешаю его на крючок и достаю запасную униформу. В целом она выглядит так же, как у всех прочих учеников: белая блузка, плиссированная юбка и роба по типу длинного кардигана с капюшоном. Разница только в том, что у меня она цвета грязи.

Беру заодно пару сухих носков и белья, спасибо за мудрый совет, мама, туфли на плоской подошве, сгребаю все это в кучу, бегу в туалет, переодеваюсь, а потом запихиваю мокрую одежду обратно в шкафчик, от души радуясь, что рядом нет ни души, потому что сегодня утром я надела свои любимые розовые трусы с единорогами. Согласна, уже немного не по возрасту, но я всегда считала, что они у меня счастливые.

Поправка: до сих пор считала, что они счастливые.

Приведя себя в более или менее презентабельный вид, насколько это возможно после того, как тебя окунули в пруд с перекормленными карпами, шагаю в департамент ЛЯП: вниз по ближайшей лестнице и дальше в подвал. Сумрачное местечко, где каменные стены сочатся сыростью, а по тёмным закоулкам шмыгает всяческая мелкая живность. Я прохожу мимо учебного класса ЛЯП, нечто среднее между лекционной аудиторией и мастерской, и оказываюсь перед кабинетом нашего наставника.

Табличка на двери гласит: «Патрик Квиббл, начальник Департамента ликвидации явлений постмагии». Другие преподаватели для краткости зовут его просто «Трик», но это, конечно, чересчур легкомысленное имя для такой мрачной личности, как наш учитель. Характер у него такой, что, уже взявшись за ручку двери, я медлю, чтобы тщательно восстановить в памяти всю последовательность сегодняшних событий в главной аудитории и подготовиться к их связному изложению. Квиббл как-то так на меня действует, что в его присутствии я начинаю сбиваться и мямлить, но сегодня я не допущу ничего подобного. В кои-то веки я не облажалась! Я действительно решила не самую простую проблему, так что на этот раз он будет впечатлён моей находчивостью, и…

Дверь резко распахивается с другой стороны, и я чуть не падаю, неуклюже ткнувшись в Квиббла собственной персоной.

– Карадайн, – негромко изрекает он. – Можешь объяснить, каким образом ты лишилась метлы?

Глава 4. Поднимем кубки мы во славу королевы

Разумеется, единственное, о чём беспокоится мастер Квиббл, – это моя метла. Не я. Никаких тебе «С тобой все в порядке, Кара?» или «Может, отпустить тебя со второй половины занятий, чтобы ты отдохнула?». О нет. Его заботит только моё дурацкое рабочее оборудование.

Сказать по правде, Квиббл никогда не хотел, чтобы меня приняли в его программу. Ну, то есть я тоже не хотела в неё попасть, но я, по крайней мере, могу смотреть ему в глаза, в то время как он делает это крайне редко. Даже сейчас, когда он задает мне вопрос, его взгляд устремлен куда-то поверх моего плеча. Я смотрю ему в лицо, надеясь увидеть в нём хоть проблеск сочувствия, но вижу только, как пульсирует красная отметина в форме ладони, пятнающая его в остальном весьма бледную физиономию. Долгое время я думала, что это родимое пятно, но потом Густо сказал, что это шрам, полученный Квибблом в давние времена, когда он был Верховным Магом Академии, в одной колдовской битве. И одним этим шрамом он тогда не отделался: ему пришлось покинуть свой пост и уйти в трехлетний запой. Когда же он вернулся в Академию, его ожидало сильное понижение в должности, так что теперь он всего лишь начальник департамента ЛЯП.

Неизменное разочарование, с каким Квиббл смотрит на меня, действует угнетающе. Но сегодня? Что ж, как выразился Зуки, сегодня я хлебнула пузырящего зелья, поэтому я вздёргиваю подбородок, решительно шагаю через комнату и усаживаюсь на свободный стул между Густо и Зуки, лицом к массивному письменному столу преподавателя.

– Если хотите знать, мастер Квиббл, мою метлу сожрал монстр, которого я в одиночку победила в главной аудитории. – Делая своё заявление, я продолжаю сидеть с задранным вверх подбородком – как утверждает моя сестра, это способ показать свою уверенность в себе.

Дядька Кви закрывает дверь, шаркая, обходит свой стол и усаживается за ним. Он не говорит ни слова, только таращится куда-то в пространство. В этом нет ничего для него необычного, но мне это действует на нервы. Иногда я даже думаю: может, у него прутиков в метле не хватает? Похоже, у него сегодня выдался скверный денёк, раз он даже не явился на общее собрание. А может, он нарочно хочет вывести меня из равновесия.

Нервно ерзая на стуле, я смотрю по сторонам, пытаясь хоть на что-нибудь отвлечься. Вы наверняка думаете, что кабинет волшебника должен быть битком набит всякими необычными штуками, но Квиббл, похоже, не удосужился ознакомиться с какой-нибудь памяткой на этот счет, потому что в его кабинете нет ровным счетом ничего магического. Никаких тебе оскаленных черепов или сваленных грудами томов с заклинаниями. В конце концов, мог бы он держать на столе хоть одну-две оплывших свечи или, скажем, банку с плавающим в ней драконьим когтем. Но нет, ничего, совсем ничегошеньки. Если не считать стола, стульев и нас – его кабинет абсолютно пуст.

– Монстр? – наконец переспрашивает Квиббл. – О чём ты говоришь, Карадайн?

– О здоровенной слюнявой пасти, которая вдруг появилась и попыталась сожрать меня. И это не была дикая магия, это было что-то другое, чего я никогда раньше не видела, и…

Не слишком похоже на сдержанное и хладнокровное изложение событий. Меня несет, но мне уже все равно, остановиться я не могу. Никто меня не перебивает, даже Зуки. Наконец, я выдыхаюсь, и Квиббл откидывается на спинку своего кресла, теребя пальцами единственный седой волос на подбородке. По всей видимости, он упустил из виду не только то, что приличному волшебнику положено иметь захламлённый кабинет, но и то, что его важным атрибутом является густая спутанная борода. Тут назревает вопрос: а хоть что-нибудь о правильном образе волшебника он читал? Этот одинокий волос действительно длинный, этого у него не отнять, но своему хозяину он придаёт вид отнюдь не мудрый, а скорее неряшливый.

Кажется, проходит целая вечность, прежде чем Квиббл заговаривает снова.

– Казуки и Августо не видели ничего, соответствующего твоему описанию, – изрекает он. Он всегда и всех называет только полными именами, и неважно, нравится им это или нет.

О, какая неожиданность: он мне не верит. Вероятно, меня засунули в программу ЛЯП, потому что я из семьи Блаженных, но, на взгляд Квиббла, мне едва хватает магической квалификации, чтобы махать метлой, не говоря уже о том, чтобы распознать ядовитого монстра из остаточной магии, даже если он попытается вцепиться мне в лицо. В его глазах я всегда буду строптивой неудачницей, которая пробралась в его департамент против его воли. Но сейчас я не намерена сдаваться без боя.

– Их не было со мной наверху! – протестую я, после чего оборачиваюсь к моим так называемым товарищам и обжигаю их пылающим, как пасть дракона, взглядом. – Хотите сказать, что я все это выдумала? Тогда куда же, по-вашему, подевалась моя метла?

– Не знаю, – хмурится Густо.

– Насколько я тебя знаю, ты могла ее просто выкинуть, – не остаётся в стороне Зуки.

– С чего бы мне это делать? – возмущаюсь я.

– Может, с того, что ты любишь полодырничать? И часто врешь? – парирует тот.

– Ничего подобного, – не соглашаюсь я.

– А кто в конце прошлого года подсунул дикую магию в шкафчик Райана Канга? Не ты, что ли? – напоминает мне Густо.

– Я этого не…

– Я сам видел, – перебивает меня Густо. – А потом шкафчик взорвался.

Я пытаюсь сдержать смешок, но он все-таки прорывается.

– Ладно, пускай, но он это заслужил. Он дразнил нас ЛЯПами.

– Мы и есть ЛЯПы, – вздыхает Густо.

– Тут важно, как он это говорил, – пожимаю плечами я.

– А потом ты всё свалила на Густо, – влез Зуки.

– Потому что он выдал меня! – возмущаюсь я. – А ведь мы должны действовать как одна команда!

– Вот именно, – буркает Густо. – А потом мне пришлось убирать. Только потому, что ты была слишком занята, пытаясь пробраться в конюшню единорогов…