Кольцо желаний

Рэм тщетно пытался уловить новые интонации в знакомой фразе. Каждый раз один и тот же сценарий, как заевшая киноплёнка. Он знал наперёд каждое слово, которое скажет Василиса, и всё равно приходил.

Семь минут совместной прогулки. Трижды в неделю. Восемьдесят четыре минуты в месяц. Рэм радовался и этому.

Они добрались до знакомого подъезда. Рэм не спешил отдавать футляр, надеясь урвать лишнюю секунду вместе.

– Вот мы и пришли, – сказала Василиса и протянула руку. Рэм неохотно отдал скрипку.

– Может, прогуляемся ещё немного?

– Прости, у меня много уроков. – Вне зависимости от дня недели ответ был всё тот же. – Но мы можем увидеться в следующий раз в музыкалке, что скажешь?

– Конечно. – Рэм кивнул.

– Тогда до встречи! Спасибо, что помог. – Василиса помахала свободной рукой и подошла к двери.

– Я заставлю тебя меня вспомнить. Даже если придётся двести тысяч раз приходить сюда – заставлю! – пообещал Рэм. Василиса удивлённо обернулась, но ничего не ответила и нырнула в подъезд.

Рэм не боялся раскрыться. Даже если он прямо сейчас решит рассказать об их прошлом, Василиса его не узнает, а рассказу не поверит. Однажды он уже пробовал – в сердцах схватил её за руку и попытался напомнить о прорицателях. Она стукнула его футляром по голове. Тогда он впервые осознал, насколько скрипка тяжёлая.

– Опять страдаешь от несчастной любви? – услышал Рэм издевательский голос. Знакомый.

– Лучше бы тебе не вмешиваться.

Рэм повернулся, уже зная, кого увидит. Высокие скулы, острый подбородок, как у героев боевиков. Волосы чёрные, будто он их специально подкрашивал, и одежда такая же мрачная: кожанка, как у байкеров, нараспашку, чёрные джинсы. Настоящий ворон, даже вечная насмешка на губах присутствовала. Сидел на трубе подчёркнуто расслабленно, земли ногами не касался. Понтуется!

– Отстал бы ты от Васьки. Мне больно видеть, как ты страдаешь, друг.

– Не зови меня так. – Рэм сжал кулак, приготовившись к драке. Ворон не спешил нападать.

– Почему? Пару месяцев назад мы неплохо общались.

– Пока ты не решил стащить мой омен.

– Я сделал это не для себя. Для другого человека! Ты не сделал бы того же для Василисы? – В голосе ворона появились вкрадчивые интонации, хотя сам он с издёвкой улыбался.

Рэм прикрыл глаза, вдохнул и выдохнул. Ему не раз говорили, что вороны умеют обольщать и искусно лгать. За красивыми словами скрывалось только желание стать сильнее. Этот – бывший друг – тоже умел заморочить голову. Кому угодно, но не Рэму.

– Ты сам знаешь, что я для неё сделал бы всё что угодно, – пробурчал Рэм.

– Как и я для своего брата. Так почему ты винишь меня в предательстве? – Ворон спрыгнул с трубы и подошёл к Рэму. – Я всего лишь перестал спасать тех, на кого укажут. Теперь я помогаю людям, которые действительно этого достойны. Помнишь мальчишку, которого мы спасли от болезни? Он стал сильнее. Теперь его боится половина школы, ведь парень оказался не таким уж хорошим. Добывает себе на пропитание почти как ты. Грабит. Неужели ради таких людей мы вызвались менять мир?

– Хватит кружить вокруг да около. Что тебе нужно? – Рэм следил за вороном, пока тот медленно обходил его.

– Я чувствую, что у тебя есть кое-что, что тебе не принадлежит. Небольшой осколок чужой жизни. Или это омен от самой болтливой Жрицы в мире? Возможно, и так. Я чувствую сладкий запах силы. И я должен забрать омен, а то прорицатели опять потратят его силу на какую-нибудь ерунду.

– Только через мой труп! – Рэм поднял кулаки, готовый защищаться. Или атаковать – так даже лучше.

– Договорились.

Ворон вскинул руку. В лицо Рэма полетел песок, он зажмурился всего на миг и через боль открыл глаза – нельзя оказываться в темноте, иначе легко попасться в эфир!

Поздно. Они уже были во мраке.

– Ну что, Рэм, сколько продержишься без воспоминаний?

Рэм начал считать от ста до единицы. Нельзя сбиваться, нельзя думать ни о чём другом! Счёт помогал сосредоточиться и отогнать иллюзии эфира. Но это в теории – на практике у Рэма никогда не получалось.

– Не хочешь вернуться во времена, когда Василиса ещё узнавала тебя? – Вкрадчивый шёпот из ниоткуда.

Нужно продолжать считать! Восемьдесят восемь, восемьдесят семь…

Получилось. Темнота отступила, Рэм вновь оказался во дворе. Ворон исчез вместе с эфиром. Рэм усмехнулся – это было легко!

Дверь подъезда открылась. Оттуда неуверенно вышла Василиса, по-прежнему держа футляр со скрипкой.

– Слушай… Мне кажется, я всё-таки тебя видела. Ты точно из группы по фортепиано? Мы всегда пересекаемся перед сольфеджио, я бы тебя запомнила.

Рэм пытался найти в ней что-то несвойственное, поддельное, но Василиса была как настоящая. Серьги в виде скрипичных ключей, на чёрном футляре золотыми буквами выведено её имя. Даже родинка у правого глаза такая же. Настоящая!

– Ты Рэм, верно? Где мы встречались? Я всё пытаюсь вспомнить…

Её губы произносили такие желанные слова. Рэму хотелось подбежать, обнять её и всё рассказать, но если это был эфир, нельзя попадаться в ловушку. Вороны умели давить на больное место. И подделывать реальность они тоже умели. Как понять, иллюзия ли это?

Василиса смотрела преданно, будто стояла в шаге от воспоминания.

– Я вспомнила, Рэм!

Он засмеялся. Не могло это быть правдой! Бывший друг, предавший прорицателей, просто слишком хорошо его знал. И на что давить – тоже знал.

Василиса подошла и прильнула к его груди. Рэм поднял руку, чтобы оттолкнуть её, но на ладонь ему упала тёплая слеза.

– Как я могла забыть! Столько времени без тебя!

Рэм прекрасно понимал, что это всё не по-настоящему, но просыпаться от сладкого сна не решался. Он обнял её, обещая себе, что сразу после этого оттолкнёт. Вот сейчас… через пару секунд… ещё чуть-чуть…

– Мы можем всегда оставаться вместе, если ты этого захочешь, – прошептала Василиса. – Хочешь, чтобы этот счастливый эфир длился вечно?

Вороны были способны на это. Вечная иллюзия с согласия жертвы. Счастье в эфире, в реальности – смерть. Если не согласится – всё закончится минут через десять, не больше.

– Нет, я не могу…

– Тот ворон может поправить мои воспоминания, снять барьер. Я всё вспомню. И тебя вспомню.

Рэм пересилил себя и оттолкнул девушку –не Василису. Она положила ладонь ему на запястье. Губы неестественно искривилось, будто пластилиновые. Рука на запястье сжалась сильно, как тиски. Рэм отшатнулся – поздно.

Светлое личико начало меняться. Плавиться, падая на землю шипящими каплями. Рэм отвернулся, чтобы не видеть, как любимое лицо превращается в пластилиновую кашу.

– Мог бы просто превратиться в себя, козлина.

– Тогда это не причинило бы тебе столько боли, – отозвался ворон. Остатки лица Василисы он сдёрнул резким движением. В эфире ворон мог делать всё что угодно. Оставалось продержаться всего пару секунд, и иллюзия рассеется, он уже выдал себя.

– Что тебе от меня надо?

– Ничего. Ты уже отдал мне омен.

– Не отдавал! – Рэм хотел убежать, но ноги не слушались. Голос за спиной становился всё противней.

– Ты пожелал этого. Всего на миг, но поддался на уговоры Василисы. Мне этого достаточно.

Что-то звякнуло в руке ворона. Рэм рывком обернулся – браслет с наконечником стрелы!

– Потерял что-то?

Рэм ударил ворона. Тот даже не дёрнулся. Боли не было. Словно во сне, где каждый удар не сильнее дружеского хлопка по спине.

Ворон прикрыл глаза с блаженной улыбкой. В руках он сжимал браслет, не замечая, что тот ранит его. По краю ладони побежала кровь – проклятие омена сработало в последний раз, пытаясь отомстить обманщику. Но было поздно. Рэм увидел, как сползла улыбка с лица ворона. Как кот, которому дали попробовать сметану и тут же её забрали. Им всегда мало, сколько бы оменов они ни выпили.

На асфальт, звякнув, упал бесполезный браслет.

– Спасибо, что поделился силой, друг.

Вечерний двор, подъезд Василисы, радостные крики с детской площадки. Никто из ребят или их родителей даже не заметил, что только что произошло. У них под носом обокрали вора!

Ворон исчез, пока Рэм заворожённо смотрел на браслет. Он подошёл к омену, валявшемуся на потрескавшемся асфальте, но поднимать не спешил. Как ребёнок, который услышал звук разбившейся вазы, но пока не увидел рассыпавшиеся по полу осколки. Ещё горела слабая надежда, что всё не так страшно, что разбился какой-нибудь стакан, а не дорогой мамин сувенир.

Рэм взял себя в руки и склонился над браслетом. Протянул руку. Наконечник не отогнулся, стараясь не ранить хозяина. Наоборот, больно уколол палец. Рэм поднял браслет.

Ворон выпил все силы. Рэм прикрыл глаза, стукнул себя по лбу. У него и так слишком много проступков перед прорицателями. Теперь, наверное, больше не доверят ни одного омена. Раньше он всегда легко сбегал из иллюзий воронов, но от бывших друзей сложно что-то утаить.

Рэм вспомнил, что случилось три месяца назад. Василиса выкрала омен для Яра. Под удар попала вся тройка: Василисе стёрли память, Яр присоединился к воронам, и только Рэм отделался предупреждением и всеобщим презрением. Девушка и лучший друг выгородили его.

Рэм кинул бесполезный браслет в картонную коробку, которую поставили сердобольные соседи вместо урны.

– Дурацкая пустышка!

Недолго подумав, Рэм всё же наклонился и забрал омен.

Глава 6

Три дня прошли как в тумане. О чём-то пытались расспрашивать родители, зачем-то приходили учителя, что-то рассказывали голоса в аудиокнигах. Я разучилась понимать смысл происходящего и всё думала, когда же вернутся прорицатели, Рэм и Аня.

С их стороны это было нечестно: ворваться в мою жизнь, всполошить, рассказать, что где-то за углом есть волшебный и яркий мир, и исчезнуть.

Папа забрал часы после утреннего разговора:

– Аврора, ты не забываешь их заводить? – спросил он.

– А их нужно заводить?

– Да, примерно раз в сутки. Погоди-ка, они до сих пор у тебя работают? Дай посмотреть!

Папа взял их и долго не отдавал. Всё время что-то искал в интернете и даже позвонил другу, который разбирается в часах. Спустя два дня папа вернул омен, смущённо пробурчав:

– Ерунда какая-то. Работают исправно, хотя везде написано, что механические часы надо заводить раз в сутки.

Чтобы успокоить его, я тем же вечером сказала, что часы наконец перестали идти. Папа даже обрадовался – похоже, это действительно его волновало. Нужно будет спросить у ребят, вдруг это свойство омена. Может, они вообще не ломаются из-за заложенной силы?

Утром пятницы я, как обычно, встала, чтобы проводить родителей. Наверное, никто из сверстников не понял бы меня: добровольно просыпаться так рано, даже если не нужно в школу? Что за мазохизм?!

Но мне всегда нравилось именно утреннее время. Родители спешили, суетились, лишь минут на десять собираясь на кухне, чтобы позавтракать. Я с ними. Мама готовила что-нибудь вкусное, чаще всего – жарила колбаску. Аромат разносился по всей квартире и будил быстрее, чем самый громкий будильник. Я шла на кухню, чтобы перекинуться с родителями хоть парой слов, потому что вечером у них не хватало на меня сил.

Последние месяцы они совсем заработались. Прошлые выходные стали исключением, когда мы всей семьёй смогли съездить в торговый центр и хотя бы накупить вещей. В остальные же дни мама приходила поздно, а папа – ещё позднее. Оба говорили, что это временный завал на работе, но когда закончится это «временно», они не знали.

По ночам меня мучала мысль, что они берут дополнительную нагрузку и перерабатывают, чтобы накопить мне на операцию. Или хотя бы на достойное будущее. Стоило подумать об этом, и становилось необъяснимо стыдно. Иногда стыд достигал такой мощи, что я вставала среди ночи и начинала что-нибудь делать: решать уроки, зубрить английский, хотя бы слушать аудиокниги. Чем больше я старалась сейчас, тем больше шансов было в будущем. Хотя что меня ждало? Когда у меня ещё было зрение, я мечтала стать врачом. Ну или русалкой – на крайний случай. Теперь карьера врача для меня недостижима, а других реальных вариантов не нашлось. Кем может работать слепая девчонка? Точнее, не слепая. «Слабовидящая» – так меня называли. Можно подумать, это слово исправит моё зрение.

Пятничным утром мама суетилась, наспех делая все домашние дела и раздавая указания всем, кто оставался дома. То есть мне.

– Аврора, я ставлю бельё стираться, через час развешай по батареям.

– Хорошо.

– Предыдущее обязательно сними, но не разбирай. Я сама. В прошлый раз папа неделю искал свои носки вместо твоих, с цветочками. Посуду помой. В раковине нож, осторожнее! Хотя нет, я его сама… – Мама, оторвавшись от завтрака, подскочила к раковине. Вода лилась долго. Видимо, она увлеклась и перемыла всё. – Ладно, с посудой разобралась. Заправь постель! – зачем-то напомнила она, хотя знала, что я всегда это делаю без напоминания.

Не из-за любви к порядку, а ради удобства: старалась поддерживать систему во всём. Иначе, если что-нибудь потеряю, придётся звать родителей и просить найти. Обычно приходила мама, с громким вздохом делала вид, что ищет нужный предмет, а потом просто подавала его мне в руки – оказывалось, я искала в правильном месте, но на пару сантиметров левее. В последнее время почти не приходилось звать родителей на помощь – слепота приучила меня к порядку.

– Ира, ешь быстрее, уже пора ехать! – Папа ворвался на кухню, принеся с собой запах крема после бритья.

– Иду! – Мама оторвалась от раковины и помчалась в комнату забирать ключи.

Они оба уже стояли на пороге, когда раздался звонок. Я почти осязаемо почувствовала, как всё в доме на миг замерло.

– Кого там с утра пораньше принесло? – спросил папа и подошёл к двери.

Я затихла на кухне. Прислушалась.

В квартиру ворвался табор! Судя по звукам, именно так. Много шума, болтовни, какие-то счастливые возгласы. Я не выдержала и вышла в коридор.

– А вот и наша юная танцовщица! – Кто-то так сильно врезался в меня, что чуть не сбил с ног. Оказалось – обнимал. Да и голос я узнала – это же Рэм!

– Отойди от неё, – грозно приказал папа.

– Простите! Просто я не могу сдержать радости – Аврора такую замечательную историю написала! Мы читали и всем коллективом обливались слезами.

– Что за история? – подозрительно спросил папа.

Я пожала плечами и пробурчала:

– Да там… неинтересная…

– Очень даже интересная! – услышала я второй голос. И Аня здесь! – Это трогательная история о девочке, которая всю жизнь мечтала танцевать. Мы прочитали и решили, что даже слабовидящий человек обязан исполнять свои мечты!

– От всего нашего коллектива, – перебил Рэм, – мы жаждем заполучить вашу дочь к нам в ученицы! Поедем получать «Оскар» в области танцев, а потом и до Нобелевской недалеко.

Я пыталась сдержать улыбку, но получалось плохо. Рэм нёс полную чушь!

– Я ничего не поняла, – вмешалась мама. – Ты что, хочешь танцевать? А почему мне не сказала? Я бы отвела тебя к тёте Вере, она бальными танцами пять лет занималась.

– Окститесь, мадам, какие бальные танцы? – Голос Рэма переместился дальше по коридору. Даже не думала, что он может быть таким болтуном. – Наш ансамбль «Варежки» учит только самым модным и молодёжным танцам. Ань, подтверди?

– Мы очень бы хотели, чтобы Аврора присоединилась к нам. Мы готовы заниматься с ней в любое удобное время. Она писала, что после обеда к ней приходят учителя? Мы можем забирать её по утрам, если так будет удобно.

На секунду гомон смолк. Я почувствовала, что в этой дурацкой ситуации мой голос будет решающим.

– Мам, пап. Можно?

Папа ответил тяжёлым вздохом. Наверняка сейчас посматривал на часы и думал, как бы не опоздать на работу. Ребята выбрали удобное время, чтобы уговорить его. Сейчас он либо скажет твёрдое «нет» и выгонит их, либо…

– Признайся честно, ты их знаешь? – спросил он.

– Если честно, да. Виделись пару раз.

– Когда?

– Они… приходили к моему окну. А потом мы общались. – Я скрестила пальцы за спиной. Еле извернулась, чтобы не соврать! Ненавижу врать. Не знаю, что придумали ребята, но поддерживать их бред про танцы я не могла.

– И зачем был нужен весь этот концерт? – сурово поинтересовался отец.

– Чтобы повеселить вас, а то утром все такие хмурые, – тут же нашёлся Рэм.

– Простите, – добавила Аня. – Мы правда хотели бы помочь Авроре почаще выбираться из дома. Она ведь целыми днями одна, выходить не может.

– Ира, напомни, когда это люди начали быть такими добряками? Помнится, последние пару лет судьба нашей дочери всем была до лампочки!

– Игорь, успокойся, – вмешалась мама. – Это всего лишь дети! Пусть поиграют. Только вот выпускать Аврору… Может быть, будете приходить сюда?

– Пускать незнакомцев в дом? – возмутился папа. – Оставлять без присмотра?

– Мам, пап, отпустите меня! Мы с ребятами друг друга знаем, всё будет хорошо!

– Отпустить дочь с двумя обманщиками? Только через мой труп! – не уступал папа. Он подошёл ближе и положил руку мне на плечо, оберегая.

Рэм вступился за меня, Аня помогала, мама старалась всех успокоить. Но папа оставался непреклонен.

Я коснулась часов. Омен, ты будешь работать или нет? Сейчас так нужна твоя помощь!

За окном раздались звуки фейерверка. Сразу же вспомнился Новый год. С чего бы кому-то пускать фейерверки утром весны? Хотя нет, это кто-то взрывал петарды. Но главное – это явно сигнал! Я тут же сосредоточилась, считая ритм. Подсказка-морзянка!

Все замолчали, устав спорить.

– Пап, – тихо позвала я. Главное, всё правильно разыграть. Чтобы он поверил!

– Что, родная? – Его голос сразу смягчился.

– Они ведь правы. Я дома совсем одна. Вы уходите, а я сижу тут, брошенная. Читаю книжки о дружбе а со мной никто не дружит. У меня есть только вы, но вы ведь всегда заняты! – Морзянка петард твердила, что я должна заплакать, но я не актриса. Не получилось выдавить и слезинки, поэтому я отвернулась, прикрыв глаза рукой. – У меня совсем нет друзей! Я одна!

Папа неуверенно положил руку мне на плечо и что-то промычал. Я сбросила его ладонь.

Мне было стыдно за обман, но как иначе выбраться из-под опеки родителей? Да и не обман это. У меня действительно не было друзей, и мне правда надоело сидеть дома одной. Звон в ушах мешал сконцентрироваться. Я, наверное, вся покраснела от стыда! Как же неприятно пытаться так манипулировать родными людьми…

Родители шушукались о чём-то, но я едва слышала их. Только через тридцать секунд – я отсчитывала по тиканью часов – папа неуверенно проговорил:

– Телефон заряжен? Вы, оба, назовите свои номера и имена. И адреса мест, куда пойдёте. И чтобы в полдень ты позвонила из дома и отчиталась, что уже вернулась!

Я не поверила своим ушам. А когда поверила – нащупала в узком пространстве коридора папино большое тело и бросилась ему на шею. Я иду на свободу! К магии, прорицанию и загадочному Антиквару!

Мама долго говорила, стоя на пороге, как нужно меня держать и что нужно не забыть. Отец десять раз пригрозил Рэму, что с ним будет, если со мной что-то случится. Наконец родители ушли.

– Ух, Аврора! Ну у тебя и родня! – поражённо вздохнул Рэм. – Мы с Анькой всё просчитали. Лучшее время, лучшее настроение, идеальный день недели, даже одежду подобрали и оменами обвешались, чтобы сюда прийти! А твои родители едва разрешили тебя забрать. Их не прошибить!

– Хорошие люди, – сказала Аня. – Они боятся за тебя. И очень тебя любят.

– Я знаю. Ох, чёрт! – Я нащупала дверь ванной комнаты и спряталась за неё. – Рэм, я же в домашней одежде! Почему мне никто не сказал? Отвернись!

– Да ладно, я уже всё увидел. – Я услышала негромкий хлопок, словно его стукнули по затылку. – Ай! Я хотел сказать, что смотрел совсем в другую сторону! Иди одевайся, короче. Нас уже ждут в Антикваре.

Через пятнадцать минут я была готова. Ребята пили на кухне чай, доедая бутерброды с колбасой, я же собирала по комнате всё, что могло понадобиться: трость, очки, телефон, часы… Как же давно я не выходила на улицу без родителей!

– Готова? – уточнила Аня.

Я кивнула и открыла дверь. Остался шаг – и начнётся новая жизнь.

Глава 7

Я надела солнцезащитные очки, привычно отсчитала ступеньки в подъезде, на ощупь нашла кнопку домофона, распахнула тяжёлую дверь и в нерешительности остановилась. На этом зона, где я чувствовала себя комфортно, заканчивалась.

Аня не дала мне смутиться и тут же взяла под локоть. Второй рукой я привычным движением разложила трость. Больше я с ней почти ничего делать не умела.

– Как мы будем добираться? – спросила я.

– Пешком, – ответил Рэм. – Тут недалеко, минут тридцать идти.

– Тридцать минут? – Я застонала. Дальше магазина я ходила редко, обычно родители возили меня на машине.

– Не волнуйся, – поддержала Аня и тронулась с места, потянув меня за собой. – Ты и сама не заметишь, как мы доберёмся. За последние дни мы всю голову сломали, как тебя от родителей вызволить! Другие прорицатели наперебой говорили, что ничего не получится. «Не видят» они, что получится. Вероятность не просчитывается. Твои родители очень сильно тебя защищают.

– Как вы это определяете?

– Я, например, немного понимаю людей. Стоит взглянуть на них, проникнуться чувствами, и я в самом деле начинаю предугадывать их мысли и действия. Пока мы сегодня разговаривали с твоим папой, я просто стояла с опущенными руками и не знала, что делать. Он очень за тебя боится. Похоже, тебе повезло подобрать нужные слова, чтобы убедить его.

– Не повезло, – созналась я. Трость уткнулась в какое-то возвышение, и на следующем шаге я подняла ногу чуть выше. Бордюр. – Я опять услышала подсказку.

– Как они к тебе приходят? – полюбопытствовал Рэм.

– Разве не у всех прорицателей одинаково?

– Каждому по-разному. Кто-то будущее видит картинками, кому-то оно снится, кто-то чувствует всё на каком-то глубоком уровне и только в моменты опасности. Вот Анька в голову людям залазит, например. Причём в последнее время с трудом оттуда выбирается!

– Отстань! – шикнула Аня.

Она так разнервничалась, что забыла приостановить меня, а мне на миг показалось, что я шагаю в пропасть. Оп! Сошла с тротуара. Скорее, даже упала. После каждого такого неудачного шага я начинала усиленно прощупывать дорогу тросточкой, но это не всегда помогало. К тому же мы слишком быстро шли. Мне показалось, Аня невольно пыталась подстроиться под Рэма – сама-то она вряд ли так быстро носится.

– Да все твои последние превращения мне приходится прерывать. А если меня не будет рядом, а?

– Да ты мне и не нужен!

Мы остановились на перекрёстке, дожидаясь, пока запищит светофор. Аня тяжело дышала – злилась. Рэм с другой стороны от меня тоже явно сердился. Между ними повисло такое напряжение, что, казалось, меня сейчас раздавит. Да и в голосе Ани я уловила что-то едва заметное, непохожее на обычную злость. Скорее, на обиду – глубокую, наверное, даже ей самой ещё не осознанную.

– Ребят, вы говорили про прорицателей, – робко напомнила я, и они оба ухватились за этот вопрос, как за спасительную соломинку.

– В общем, способности у всех разные, – объяснила Аня. – Иногда такие странные прорицатели попадаются… Например, те, которые по расположению звёзд в момент рождения определяют будущее человека.

– Да это скукота, – вмешался Рэм. – До недавних пор у нас был пацан, который видел прошлое предметов. Даёшь ему древнюю ложку – и он рассказывает, что ей ели вплоть до пятнадцатого века. Или мог пофамильно назвать всех владельцев охотничьего ножа. А когда ему отдали труселя статского советника…

– Не было такого! – возразила Аня.

– Было! Я сам видел, как он хихикал, потирая в ручонках чужие подштанники.

– Ну ты и болван!

Они болтали о каких-то вещах, а я не понимала, шутят они или это всё правда. Омены, заглушающие голод? Прорицатели, предсказывающие программу телепередач? Антикварный магазинчик, вмещающий целый склад магических штук? Всё это звучало будто байки из чужого мира.

Это не было похоже на прогулку или поход с мамой в магазин. Мы шли быстро, и из-за этого мне не хватало времени задумываться над каждым шагом. Аня легко приспособилась вести меня и теперь притормаживала перед всеми неровностями и возвышениями. Я научилась этот жест понимать и старалась ступать аккуратно.

– Мы почти пришли! – сообщил Рэм.

– А где этот антикварный находится?

– Знаешь площадь Ленина? Он там ещё в центре стоит и рукой путь в светлое будущее показывает. Так вот, нам в другую сторону. Этот антикварный магазин стоит тут уже… в общем, его построили примерно одновременно с памятником. У него даже названия нет! И в этом его главная прелесть – стоит у всех на виду, но это настолько бесполезный магазин, что в него никто не заходит. Я слышал, что штаб прорицателей хотели разместить в ритуальных услугах, но там почему-то постоянно много клиентов.