Руны и серебро

«Как у тебя, Виклад, сумбурно всё получается! – размышлял Альгерд. – В одном списке запрещённые книги и людоедские пиры… надо же».

Воздух густел, липко касаясь кожи. Всё сильней слышался сладковатый смрад. Альгерд хорошо знал теперь этот запах – где-то неподалёку гнили мертвецы.

Волюнтарийским чутьём он ощущал, что чернокнижники тревожили покой мёртвых, что пытались вернуть их к жизни самым противоестественным и мерзким образом.

Летний жаркий вечер застал Альгерда и его соратников где-то в глубинке Ведена – богатейшего имперского королевства, граничащего с Летланном, огибающего Ольфанд с юга и востока. Веденские земли обширны, а рыцарский обычай здесь силён, как и местный Орден Игнингов. Веденские леса издавна служат прибежищем разным опасным тварям, в них же укрываются умбропоклонники, когда их ковены и ложи в городах раскрывают. Совет имперской коллегии волюнтариев направил Альгерда покровителем Добрина, небольшого городка в Ведене. Обязанность волюнтария-покровителя – оберегать людей, живущих на его земле, быть верным советником местному владыке, помогать Ордену в розысках и преследованиях чернокнижников, в охоте на чудовищ.

Это и делал Альгерд сегодня. Вместе со своей помощницей, которую отрядил ему совет коллегии по настоянию Фелана из Диварда, а также с отрядом командора Виклада из Ружи, он настиг наконец ковен тенепоклонников, что держал в страхе несколько веденских воеводств. Тёмных гнали из соседних земель, заставили искать убежища, бежать в глухие леса. И отчего-то они решили, что лес в полутора десятке вёрст от Добрина – хорошее укрытие. Альгерд полагал, что решили они так напрасно.

Он жаждал покарать их. Нисколько не страшась возможной искушённости своих врагов в делах тёмного аспекта Воли, Альгерд ждал, сосредотачивая силы.

«Наконец-то!» – подумал он, увидев приближающегося Виклада.

– Дозорные вернулись, командор? – спросил Альгерд, оперевшись на посох.

– Вернулись, мэтр. Всё как вы и сказали: логовище ублюдков совсем рядом, за теми холмами, ежели быть точным.

Виклад указал рукой в стальной латной перчатке на гряду холмов, виднеющуюся за жидким пролеском.

– И представьте себе, – продолжил командор, – у них там целая усадьба стоит! Высокая деревянная, за частоколом. Посмотришь на неё и не скажешь, что там прячутся от божеского закона лютейшие мерзавцы. Засели в усадьбе, будто господа на охотах, тьфу!

– Не волнуйтесь, командор, недолго им наслаждаться существованием, – взял в обе руки посох Альгерд и улыбнулся, переведя взгляд с Виклада на Алеену из Крайны. На её совсем юном лице проступали ещё детские черты, хотя, знал Альгерд, ей уже минуло девятнадцать. Для не обладающей Даром девушки солидный возраст.

Алеена смутилась, как всегда смущалась, когда он прилюдно обращал на неё внимание.

– Вы думаете, напасть на них сейчас? – удивился орденский командор. – Но уже вечер, скоро стемнеет. К тому же, по имеющимся у меня сведениям чернокнижников не меньше десятка. А у нас только вы и госпожа Алеена владеете Искусством.

– Вы так легко сбрасываете со счетов полтора десятка ваших латников и их оруженосцев, командор? – выгнул бровь Альгерд. – Не забывайте, кроме того, что мы нападём неожиданно.

Тут уже удивился Виклад:

– Как же неожиданно? Госпожа Алеена почувствовала ведь, что то вороньё на деревьях, вероятно, служит врагу? Вы согласились с ней, я хорошо это запомнил.

Алеена кивнула, ореол её волос отлил медью. Так красив был этот ореол в свете багрово-золотого заката, думал Альгерд.

– Верно, – кивнул Альгерд, отведя взор от Алеены. – Скорее всего, птицы подпали под их чары. И да, враги знают, что мы рядом. Но всё же нападение наше будет для них неожиданностью. Они полагают, что мы станем следовать предписаниям: доложим о них, уйдём отсюда, чтобы вернуться с подкреплением. Но, если мы так поступим, то они несомненно покинут это место, сольются с другим колдовским ковеном или призовут своих демонов. Они натворят много лиха, командор, если мы не остановим их прямо здесь и сейчас.

Альгерд грозно потряс изящным чёрным посохом в сторону тех холмов, за которыми находилась усадьба.

– Их логово, наверняка, окружено чародейскими ловушками. При всём уважении, мэтр Альгерд… я понимаю, вы талантливый волюнтарий, ощущаете в себе огромную силу, но меня вы тоже должны понимать. Я – командор рыцарей Ордена. И я в ответе не только за себя, но и за своих людей.

– Так и я в ответе, дорогой Виклад, – возразил, размахивая посохом Альгерд. – В ответе за Добрин, за целое воеводство и всех людей, что тут живут… в ответе с чародейской стороны, конечно. Поэтому я не могу упустить этих чернокнижников. Но вас я вполне понимаю. Однако замечу, что мы уже расправлялись с тёмными волюнтариями, уступая им числом. Это было у нас в Ольфанде пару лет назад. Нас вёл Фелан из Диварда. Я увидел тогда на что способна эта девочка… в смысле, госпожа Алеена.

Алеена потупила взор.

– В Ордене существуют строгие предписания на случай, подобный сему. Никакого проку в нашей гибели ни Добрину, ни Империи, ни всему Мид-Арду не будет.

– Понимаю, командор. Не впервой волюнтариям лезть в самое пекло, в одиночку. Предлагаю, прикрыть нас с безопасного расстояния, – Альгерд понимал, что слова заденут командора, и с удовольствием наблюдал на растерянность в его взгляде.

– Прикрыть? – недоумённо переспросил Виклад.

– Братья возьмут арбалеты, болты с серебряными сердечниками и встанут на тех холмах или, где там будет удобнее всего стрелять, и прикроют нас. Меня и Алеену.

– Надо понимать, если мы всё сделаем по уставу, вы вдвоём пойдёте на чернокнижников? – устало и ворчливо проговорил Виклад.

– Точно так, командор! – весело отозвался Альгерд.

Альгерд знал, что командор Ордена не оставит их одних.

«Соглашайся, Виклад. Ты прекрасно знаешь, сколь много твоих братьев нарушают уставы и предписания, чтобы обрести славу и почёт. И что всё у них прекрасно получается», – думал Альгерд.

– Ах, Морок, Сурт и Убмра! – выругался командор рыцарей. – В неловкое вы меня положение ставите, мэтр Альгерд. Правду молвят о том, как коварны чародеи! Что ж, приказывать я вам не могу, бросить вас тоже… неужели… Погодите! Вы не пытаетесь залезть в мою душу или разум?

– Мы искусны только в боевых чарах – в разрушении и Стихиях Воли, господин командор, – сказала нежным голосом Алеена и улыбнулась милой своей улыбкой, невинной и коварной в то же время.

– При всём коварстве чародеев, вы единственный подлинный сюзерен в своём разуме, – ухмыльнулся Альгерд. – Единственные чары, что я насылаю на вас – это доводы рассудка.

Четверо воителей Ордена со своими оруженосцами действительно заняли позиции на холмах. Самострелы в их руках грозно направляли жала болтов на усадьбу, где засел враг. Остальные с мечами и топорами спускались с гряды холмов.

Высокая бревенчатая покосившаяся усадьба не вызывала ни жути, ни отвращения. Дым шёл из отверстия в крыше, а через щели в ставнях виднелся мягкий свет. Должно быть, внутри зажгли лучины или свечи.

Вооружённые до зубов воины в красном шли без страха, как у них и заведено, ибо железная дисциплина исключала страх. Волюнтарии, шедшие с ними без лат, без щитов, без шлемов, без мечей выглядели такими беззащитными для тех, кто не ведал их силы. Альгерд в чёрном бархатном дублете и дорожном плаще с посохом в руках был не менее опасен, чем эти рыцари. А невысокая Алеена, в коротком платье и таком же дорожном плаще с жезлом в руке и вовсе в ярости становилась грозной, как дракон. В этом, по крайней мере, пытался убедить Виклада Альгерд.

Алеена воинственно шагала, держа в руке жезл так, будто собиралась орудовать им как шестопёром. Взгляд Альгерда скользнул с навершия жезла, позолоченного крылатого льва, на владелицу оружия.

– Сосредоточься на бою, я обеспечу защиту, – коснулся её плеча Альгерд.

– А как же Виклад и его люди? – спросила она, поднимая на Альгерда взор больших небесно синих очей.

Альгерд усмехнулся про себя:

«Всегда-то ты думаешь о других… при всей своей свирепости оставаясь девчонкой…»

– Не волнуйся, они под моей защитой, – отвечал Альгерд.

– Все?

– Кроме стрелков на холмах. Те уж как-нибудь…

– Ты привязал обережные заклинания к…

– К нему? Да, – прервал Алеену Альгерд, кивая на посох. – И ты не забывай пропускать Волю через жезл. Медиатор для нас, что для братьев в латах их мечи. И даже больше. Не бойся направлять силу заклинания через него.

Медиатором, посредником между заклинателем и осуществлением заклинания, мог быть и добрый клинок, если его хорошо зачаровали. Для искусного волюнтария медиатором мог стать и сторонний предмет, совсем не чародейский, а даже самый обыденный и профанический. Фелан, помнил Альгерд, хвастался одно время, что воспользовался обычной кочергой в схватке с навьим умервтием. Но верхом мастерства считалось обходиться без медиатора. Хотя постоянно творить заклятия без вещи, принимающей на себя ток Воли, не смог, пожалуй бы и сам Хранитель Мид-Арда.

– А ты? – посмотрела на него Алеена и ему показалось отчего-то, что она сейчас заплачет. – Выдержит ли твой посох обереги над всеми нами и сам бой?

– Должен выдержать. Но даже если нет, то я, в отличие от некоторых ведьмочек, ношу с собой ещё и кинжал. А кроме того, на тебя я сварганил двойной оберег.

Альгерд подошёл к ней ближе, поднял её подбородок пальцами, посмотрел в глаза.

– Когда будем внутри – нападай. Ты под моей защитой, Леена.

Произнеся это, Альгерд коснулся её уст своими.

Закатное солнце отливало золотистыми сполохами на багровом небосводе. Бог Ярган спешил на своей колеснице прочь, чтобы уступить место своим сёстрам-лунам. Серебряной, Малахитовой и Кровавой. У усадьбы уже сгустились сумрачные тени. Она стояла в низине, меж холмов и чащоб, укрытая, спрятанная от всего мира.

Альгерд и Алеена шли вслед за командором Викладом.

Альгерд ощущал подрагивание посоха. Чуждый умбрийский аспект Воли окружал их, облеплял, липко и заразно соприкасаясь с их аурами. Однако никто в усадьбе не предпринимал никаких действий.

«Чернокнижники как всегда осторожны», – думал Альгерд.

Тишиться было вполне в духе тенепоклонников. Даже очень могущественных.

Альгерд сделал ещё шаг к воротам, и посох дёрнулся изнутри. Шагнув ещё, он ощутил, что посох отводит в сторону. У них есть считанные мгновения, чтобы напасть. Тёмные ощутят их.

Альгерд хотел было взмахнуть посохом, но вперёд вышла Алеена. Посмотрев на него, она покачала головой и направила жезл на ворота. Альгерд не успел ничего сказать.

Ворота с грохотом разлетелись в щепки. Эбонитовый всполох, быстрый подвижный сгусток, вокруг которого кружила такая же чёрная пыль, отлетел от ворот и поразил одного из рыцарей. Прошив латы, кольчугу и поддоспешник насквозь, сгусток вылетел и ушёл в землю. Дыра в груди рыцаря дымилась, будто его прожгли раскалённым железом. Простояв миг в оцепенении, рыцарь пал.

Альгерд лишь успел ощутить, как нагрелся посох в его руке. Так стремительно защитное заклятье тенепоклонников пробило и оберег, и доспех брата Ордена.

Сохранять тишину теперь не было смысла. Бряцая оружием, с криком ворвались латники Ордена в усадьбу. Алеена юркнула с ними.

Альгерд забежал вслед. Сквозь пыль и дрожание воздуха, вызванное резким столкновением аспектов Воли, ничего было не разглядеть. Подавшись ещё вперёд, он увидел, как Алеена волной пламени ударила по усадьбе.

«Жаль, нельзя было поджечь всё с холма», – пронеслось в мыслях у Альгерда, хотя он и понимал, что с далёкого расстояния ещё лучше сработают защитные чары чернокнижников.

Двое воинов в красном отлетели прочь, будто от наката бури. Они пролетели мимо Альгерда, отвлекая от всех посторонних мыслей. Из горящей усадьбы медленно вышел высокий бледный человек с неровным черепом. Вернее то, что было человеком. Три затянутых мраком глаза увидел на его лице Альгерд. Он хотел было испепелить Трёхглазого, но за спиной Алеены возник, словно из-под земли другой чернокнижник. Как и Трёхглазый, он был облачён в кожаный колет и походный плащ. Он занял всё внимание Альгерда. Сосредоточившись на образе грозы, ощущении боли, смерти, развоплощения, Альгерд выпустил волюнтарийскую силу, накопленную в медиаторе.

Из посоха с треском вылетели змеящиеся, отливающие золотом, лучи. Они впились в чернокнижника, стоящего позади Алеены. Треск и гром заглушили его крики. Он горел заживо.

«Она бы не успела…» – с ужасом понял Альгерд.

Алеена ударила ливнем ревущего пламени, словно плетью, по фигуре Трёхглазого. Но защитные чары тёмного исказили пространство вокруг. Ливень пламени рассыпался, всполохи полетели в рыцарей Ордена.

Альгерд ощущал жар посоха, даже сквозь перчатки. Его обережные заклинания отразили часть всполохов. Один оруженосец горел. Его вой заглушил прочие звуки.

Трёхглазый воздел руки, раздался оглушительный свист, будто бы неподалёку бушевал ураган, и Алеена вместе с воинами отлетели от него прочь. Даже Альгерду, находившемуся в паре дюжин шагов от него, пришлось отвести удар. После оглушительного свиста послышался лязг железа да глухой гул ударов, отскакивающих от щитов. Альгерд оглянулся и увидел, что двор усадьбы заполонили хельны. Высокие плечистые существа, сильные и выносливые обитатели умбрийских миров.

«Откуда они взялись здесь? Неужели всё время были рядом? Почему колдуны не призвали их сразу? Надеялись на лёгкую добычу? Или тёмные открыли портал для них?» – Альгерд опасался, что последнее предположение окажется верным, ибо призвать столько умбрийских отродий способны были только весьма сильные тёмные волюнтарии.

А хельнов оказалось здесь не меньше полутора дюжин.

«Пусть рыцари рубят их, нам нужно сосредоточиться на колдунах! – подумал Альгерд и увидел, как Алеена, высекая искры из жезла, крушит хельнов. – Сурт дери эту девчонку!»

Он хотел подойти к ней ближе, но путь ему перерезал выскочивший хельн. На полторы головы выше Альгерда, он был крупным даже по меркам своего проклятого племени. Бездушные глаза цвета мрака, словно вырезанные на сером будто бы обгорелом подобии лица, смотрели на Альгерда. Одетый в шкуру хельн замахнулся на него грубо сделанным топором. Альгерд отвёл удар посохом, примысливая волюнтарийскую силу, а затем обрушил удар на врага. Посох едва коснулся хельна, но тот отлетел, будто незримый великан огрел его палицей.

Слева, ближе к середине двора смыкали строй ратники Ордена. Командор Виклад орал приказы. Глухо отскакивали дубины хельнов от красных щитов, стоял гомон, прерываемый лязгом железа. Хельнов во дворе становилось всё меньше, мракоборцы рубили и кололи из строя одного за другим.

Трёхглазый вернулся в горящую усадьбу. Алеена хотела идти за ним, но трое чернокнижников перегородили ей путь.

Алеена взмахнула жезлом, и незримая сила впечатала одного из них в горящую стену усадьбы. Направив жезл на другого чернокнижника, Алеена Волей разорвала его на части. Верхняя половина туловища улетела в сторону строя красных рыцарей, кровавая требуха разметалась по двору. Ноги отлетели в горящий дом.

Альгерд хотел было крикнуть ей похвалу, но не успел. Алеена ударила жезлом в направлении третьего мрачноокого, но удара Воли не вышло, силу поглотило защитное заклинание чернокнижника. Воздух вокруг него дрогнул, энергия Алеены развеялась по сторонам.

Черноокий занёс короткий кривой клинок, свой медиатор, в сторону Алеены. Альгерд направил посох на него, обращаясь мысленно к огню, желая спалить, выжечь его изнутри. Черноокий вспыхнул, словно промасленная тряпичная кукла. Бросив клинок, он с воем побежал по двору. Алеена проскользнула внутрь, за Трёхглазым. Альгерд, сокрушаясь про себя, бежал вслед за ней.

Внутри оказалось холодно и сыро. Пахло гнилью.

Огонь лизал стены, но не проникал за незримый барьер, окружающий убранство усадьбы. По углам чернели камни для зачарования, испещрённые умбрийскими знаками. Посередине зала стоял стол, на котором лежал серый мертвец с длинной гривой чёрных волос. Шкура неведомого существа скрывала наготу. Мертвец не был похож ни на человека, ни на великана – слишком огромен для первого, слишком мал для второго.

Трёхглазый воздел руки и мертвец, хрипя, начал вставать со стола. Из жезла Алеены вырвался поток пламени и поглотил Трёхглазого. Пара мгновений и огонь развеялся, а тёмный стоял как ни в чём не бывало. Трёхглазый щёлкнул чёрными когтями и жезл Алеены с громоподобным грохотом треснул.

«Она осталась беззащитной!» – прожгла нутро Альгерда мысль. А перед ним медленно вставало со стола огромное умертвие.

– Оцепеней! – повелел Альгерд, голосом помогая Воле, и коснулся умертвия навершием посоха.

Умертвие замерло, одеревенело на время. Посох налился изнутри жаром.

Альгерд побежал к Алеене, а Трёхглазый пророкатал что-то на умбрийском наречии и в углах, где лежали зачаровальные камни, сгустились тени.

Послышался далёкий чуждый шёпот. Тени уплотнялись, обретая вещество этого мира.

Алеена воздела руки, чтобы нанести удар.

– Нет! – вскрикнул Альгерд, подбежав к ней. – Держись за мной!

– Но…

– За мной!

Могучей фигурой закрыл её Альгерд от Трёхглазого. Он направил посох на чернокнижника. Бешеный поток золотых искр вырвался из навершия, он мог бы испепелить и тролля, и кикимору, но Трёхглазый отводил его от себя прочь. Он сдерживал поток, подняв бледные руки с чёрными когтями. Часть волюнтарийской энергии отлетала от него, попадая на формирующиеся в углах силуэты тёмных существ.

Альгерд понимал, что нужно не допустить их окончательного воплощения, но силы его таяли. Выиграет тот, кто сможет дольше выстоять. Пока чернокнижник сдерживал натиск. Без медиатора. Без песнопений или обрядов. Чистым умбрийским аспектом Воли удерживал заклятье Альгерда Трёхглазый.

Неподалёку застонало умертвие. Тени обретали плоть. А посох Альгерда раскалился до того, что стал трещать и дымиться. Наконец он треснул, оглушая и отбрасывая Альгерда прочь. Вставая, он увидел, как Алеена вышла вперёд, увидел, как сияли небесным светом её глаза. Он вскочил на ноги, вытащил из ножен кинжал и подался вперёд. Намерение защитить её пылало в его душе.

Он собирался бросить заклятье, спалить Трёхглазого, но тот повёл слегка когтистым подобием руки и кинжал вылетел из рук Альгерда. Для сомнений не оставалось ни времени, ни сил, потому Альгерд направил длани на Трёхглазого и помыслил образы молний, силы и смерти.

Молнии вырвались из его пальцев. Отбрасывая синие и лиловые отсветы, они заплясали вокруг Трёхглазого. Молнии быстро сужали свой смертоносный пляс и силы изменили тёмному колдуну.

Альгерд успевал краем глаза замечать шевеление в углах. Тени почти вступили в мир, а Алеена снова хотела нанести удар.

Тут Альгерд ощутил сопротивление Трёхглазого, умбрийский аспект коснулся огненного. Защитные чары Трёхглазого взорвались силой, Альгердовы молнии расползлись повсюду, ударяя Алеену и его самого. Сквозь нестерпимую сковывающую боль, он продолжал направлять Волю против Трёхглазого, пока тот не стал дымиться.

Альгерд перестал заклинать. Трёхглазый прижал к себе чёрные когти, стал таять и сворачиваться, будто умирающий паук.

Обессиленный Альгерд подошёл к лежащей Алеене. Она хрипела. Её отбросило волной, когда взорвались защитные чары Трёхглазого. И молнии…

Его молнии опалили второй оберег, что он сам сотворил для неё. Его молнии сняли защитное заклинание, обожгли её, как и его самого.

«Моя вина…» – подумал он, а вслух молвил:

– Леена, держись! Леена…

Он схватил её за плечи. Только сейчас Альгерд увидел сотканный из волюнтарийского мрака шип. Кончик шипа, размером с его ладонь, торчал из груди Алеены. Альегерд и не заметил, как Трёхглазый метнул его.

Тёмные существа исчезли. Огонь стал пожирать усадьбу.

Раздался свист.

Осколок мрака, величной с корд, холодный и ядовитый, впился в живот Алеены. Теперь два шипа, сотканных из иномирного мрака, торчали из тела девушки.

Холод пробрал Альгерда до самых костей. Он обернулся и ударил молниями по Трёхглазому, который всё ещё стоял на ногах. Без сосредоточения, без медиатора, без образов, без рун. Альгерд ударил одной чистой мыслью, желанием. Волей. Лишь примесь гнева, отнюдь не полезная для чародеев, примешалась к этому движению Альгердова духа.

Убранство горящей усадьбы потеряло очертания. Голова Альгерда налилась горячей тяжестью. Он упал. Перед взором оказалось навершие треснувшего Алеениного жезла. Позолоченный крылатый лев был последним, что он увидел внутри усадьбы. Тьма поглотила его.

***

Альгерд отвёл взгляд от фигурки в виде позолоченного крылатого льва. Созданная чарами копия навершия жезла, её жезла, отравляла его душу воспоминаниями о минувших днях. Он развеял их как дурное наваждение и принялся одеваться.

Сегодня его путь лежал, как ни странно, снова в Хенвальдский университет. Отчего-то его старому соратнику вздумалось устроить встречу там, где всего пару недель назад по вине Альгерда обезумевший учёный муж чуть не прикончил своих коллег.

«Добрин повторился. Почти», – решил про себя Альгерд, но тут же отбросил эту мысль.

Он спустился вниз, поздоровался с соседями и домовладелицей. Соседями его были состоятельные лавочники да ремесленники. Все они почитали за честь то обстоятельство, редкое и необычное, что чародей коллегии жил с ними под одной крышей. Но правда заключалась не в непритязательном характере Альгерда, а в том, что дела после того, как Максимиллиан отозвал его из веденского Добрина, не шли в гору.

– Куда это вы спозаранку, мастер Альгерд? – протянул дородный лавочник по имени Бирм, покручивая ус.

Бирм, его сосед и глава семейства, что занимало четверть дома, сидел за общим столом.

– В Хенвальд, – коротко ответил Альгерд.

– В университет? Ой, что-то страшно мне за тамошних наставников делается! Смотрите не перебейте всех! Ведь не все ж они, энти учёные, поклоняются бесам! – Бирм рассмеялся, лёгким смешком его поддержала жена, зато дети не сдерживали звонкого смеха.

Альгерда охватил гнев. Хотя, в сущности, гневаться причин не было. То, что Бирм дурак, Альгерд знал с самой первой их встречи. То, что большинство людей всех сословий дураки, Альгерд знал также, хотя и признавал, что в разных сословиях дураки и разумные люди встречаются в разных соотношениях.

Бирм не стоил его гнева.

Однако посох в руке едва ощутимо задрожал. Альгерд медленно развернулся и посмотрел недобро на Бирма. Затем чуть опустил посох. Так что навершие смотрело теперь на мещанина.

– Вы настоящий мудрец, в отличие от зазнаек в колпаках! – сказал Бирм.

Смеяться он перестал, от былой радости не осталось ни следа. Альгерд опьянел от гнева, но слова Бирма отрезвили.

– В самом деле так думаете? – спросил он у мещанина.

– Говорю как на духу!

Альгерд вышел из дома и побрёл в сторону университета. Он корил себя за подобные приступы гнева. Ведь репутация всякий раз может пострадать из-за этого, а мещанина всё равно не проучить. Таких Бирмов мириады, он знал это.

Ветер кружил жёлтые и красные листья, небо затянулось серой пеленой. Укутываясь в плащ от промозглого ветра, Альгерд думал о том, что раздражают его вовсе не болваны, с которыми приходится иметь дело. Раздражает собственная слабость. Он переносит на мещан, стражников и мелких чиновников свой гнев, хотя лучше бы переносил его на змей из коллегии. Вот кто истинное зло!

Площадь перед Хенвальдом пустовала. Альгерду открыли двери, и он оказался вновь в высоких сводчатых залах. Слуга Фелана ожидал его. Шаги гулко отдавались эхом в коридорах университета, вскоре они достигли дверей аудиториума.

– Ваша мудрость, – обратился к нему мерным холодным, почти искусственным голосом слуга, которого коллегия отрядила Фелану из Диварда, – его мудрость Фелан просил передать вам, что он будет очень рад, если вы посетите его лекцию, коль придёте ко времени. Как видно, вы пришли ко времени.

Альгерду стало не по себе от этого слуги. Он не помнил его имени, но знал, что перед ним бывший волюнтарий. Утишённый.

Бедняге ввинтили в череп небольшую пластинку из проклятого металла, авилмерилла. Альгерда пробрал холод при мысли о том, что глушащий проявления волюнтарийской силы металл, мерзкий вытягивающий жилы чародея металл, находится прямо в голове несчастного. Утишённые не могли взывать к Воле, чувства и мысли их притуплялись и жили они недолго. Они были живым примером для волюнтариев, идущих против коллегии и Империи. Своими бездвижными лицами, похожими на посмертные маски, своими холодными бесчувственными речами и потухшими взглядами, они напоминали Альгерду закоренелых преступников, которые всю жизнь проводят на каторге. Клеймо, выжженое на лбах, лицах и шеях таких безнадёжных служило знаком для опознания, знаком, устрашающим других потенциальных преступников. Авилмерилловая пластинка в черепе, пустой взгляд и размеренная речь бывшего чародея, теряющего последние проявления духа, должны были играть ту же роль.