Шкатулка волшебника

Солнца глоток.

Над частоколом

                 пустой повседневности

Близится срок,

Сердцу клянется охваченный нежностью

Солнца глоток.

Птицей весеннею,

                    сладостным пением

Прямо сейчас,

И околдован восторгом томления,

Светится вальс.

* * *

      ПАМЯТИ И.БРОДСКОГО

Полет стрелы

              безнравственно жесток.

Незримо, оголтело и умело

Стрела собою

               знаменует рок

Стремящийся пронзить живое тело.

Чужая плоть

            враждебна ей всегда,

Особенно встающая из праха,

Невыносимо

             мчатся поезда,

И музыка хрипит в объятьях страха.

Еще душа

          не выжжена дотла,

И точно в цель направлено мгновенье,

Но пущена жестокая стрела,

И вычеркнуто жизни продолженье.

* * *

С самим собой наедине,

Без опасения навета,

Я замираю на волне

Стихии

       слова, звука, цвета.

А музы древние стихий,

Не чтя надуманных оказий,

Роняют легкие стихи

В почти молитвенном экстазе.

И растворяются во сне

Вопросы злые без ответа,

И льстиво ластятся ко мне

Все чудеса и тайны света.

* * *

A камелек огнем играет,

А Мастер Маргариту ждет,

А ничего не умирает,

Любовь вчерашняя взойдет.

И невзирая на наветы,

Косые взгляды, вой толпы,

Любовь отбросит все запреты

Как прошлогодние цветы.

Она вбежит нетерпеливо

В давно забытые права,

И сердце трепетным порывом

Увидит, как она права.

* * *

В холодных отблесках огня

Она касается меня,

Усмешкою играя.

За нею черной бездной лжи

ее бессменные пажи -

Изгнанники из рая.

И в складках платья, в складках губ

Огонь заклятья вял и груб,

Беспечен и коварен.

Но вот Восток зарозовел,

Смерть четко знает свой предел,

И я ей благодарен.

* * *

Паруса в лохмотьях усталых,

Солнце отсырело, остыло,

Ты – моя запретная память,

Уголок отжившего мира.

Лунный свет тепла не прибавит,

Проступает стынь сединою,

Ты – моя последняя заводь,

Промерзаешь рядом со мною.

Ветер затерялся в страницах,

Век смыкает тяжкие веки,

Ты – давно мелькнувшие лица,

Разом предъявившие чеки.

* * *

А ты легко найдешь другого,

Без обжигающих вопросов,

Без ночи, откровений полной,

Сомненья страждущей пресечь.

Его полюбишь. Обращений

Луны таинственной и томной

Ты не услышишь. И забудешь.

И впредь не дашь себя увлечь.

А ты легко найдешь другого.

Раскрашенность карандашами

Стандартных форм его запросов

Невольно приведет в восторг.

Его полюбишь.

               Ради Бога,

Скажи мне, что случилось с нами.

К чему раскрытая страница

И этот неуместный торг.

* * *

Срез алмаза мнимым благородством

Защищает Черную дыру.

Наше безраздельное юродство –

Ощущенье счастья на бегу.

Мир, закрытый на замок пудовый.

Недопонимание впотьмах.

Тишина.

      Рождение Сверхновой.

Обретенье.

        Отреченье.

              Страх.

* * *

Дракон заигрался

                    и выронил ключ

Златой от заветного града,

И ключ обратился

                    в сверкающий луч

Волшебных ночей звездопада.

В безмолвной глуши

               бормотала вода

О чем-то родном,

                   неприметном,

И с неба к ногам

                  покатилась звезда

В своем откровенье запретном.

* * *

Угасших звезд далекие миры

Давно забыты и невосполнимы.

Мы принимаем правила игры,

Переставляем звездные шары,

С небрежной зарисовкою

                              сравнимы.

Ах, как хотелось тем,

               кто был до нас,

Пространство одолеть

                  и нас коснуться.

Но свет исчез

               в глубинах чьих-то глаз,

И недоступен играм

               Божий глас,

И невозможно

                к прошлому вернуться.

Вселенная

          давно угасших звезд

Волнует наши страждущие души.

Но лишь вопрос

                  ответом на вопрос.

И странный мир опорой в бездну врос.

И прошлое

            чем старее, тем суше.

* * *

А ты любовь ценить умеешь

Вот так,

      по каплям, по глоточку,

И пить ее,

          не узнавая

Знакомый вкус забытых губ.

Бояться,

        вдруг да не успеешь,

Утратить равновесья точку.

Упасть в песок

                изнемогая,

Заслышав глас небесных труб.

А ты любовь ценить умеешь,

Сумев понять,

       что кем-то проклят,

Остановиться,

              задыхаясь,

И молча повернуть назад.

Когда уж

         ни во что не веришь,

Прервать слабеющие вопли,

Последним вздохом причащаясь,

Щадя тускнеющий закат…

* * *

Жизнь полна

             восторга и печали,

Может я

        не вовремя родился,

Может я

        запутался вначале,

Может я

        неправильно влюбился.

Я живу

      не понимая сути,

Не стыдясь,

            не затевая торга,

Потому

      что в бесконечной смуте

Жизнь полна

              печали и восторга.

* * *

Коварным нетерпением огня

Играют шаловливые бравады,

И жадно пьют завистливые взгляды,

И отдаляют небо от меня.

Далеких молний росчерки давно

Уж не тревожат гаснущие дали,

И страстным откровением не стали

Порывы ветра, бьющие в окно.

Но жизнь, сквозь воскрешение пройдя,

Вдруг остановит бег свой у ограды,

Где грозным нетерпением огня

Играют шаловливые бравады.

* * *

Грусть-тоскою чаша переполнена,

Стороной гуляют мысли где-то,

Я хочу, чтоб ты меня запомнила

Посреди распахнутого лета.

День спешил в счастливой бесконечности,

Солнце ошалевшее светило,

Как легко жилось нам в той беспечности,

Как давно, увы, все это было.

* * *

Oбнаженной жизни вязь

Тянет

    строчку из клубочка,

В бесконечное стремясь,

Пляшет точка,

               пляшет точка.

То ль идея коротка,

То ли дрогнула рука,

Зыбким

       призраком клубочка

Пляшет точка,

        пляшет точка.

Чей-то памятник забыт,

Но навек застыл,

                  в гранит

Облаченный одиночка,

Пляшет точка,

               пляшет точка.

А клубок вокруг оси

Кружит,

       только попроси,

Вьется нитка,

             льется строчка,

Пляшет точка,

              пляшет точка…

* * *

…А назавтра, став ненужным хламом

Жизни, предназначенной на слом,

Высится заброшенным курганом

То, что прежде создавало дом.

И утратив теплоту дыханья,

На последнем к смерти рубеже,

Вещи растеряют обаянье,

Никому не нужное уже.

* * *

Какие были времена,

Мы обрывали стремена!

Кипела молодость в крови,

Кричала молодость

– живи.

Горячий пот слепил глаза

И множились объятья…

Как вдруг садилась стрекоза

Над самою кроватью.

Мы прерывали свой разбой

Под всплеск дождя о кровлю,

И наслаждались стрекозой

Не меньше, чем любовью.

* * *

Когда б ты выбрал

                    именно меня,

Тебя увидев,

             сразу сна лишилась,

В сумятице,

            но все-таки решилась,

Когда б ты выбрал -

             выгони меня.

Когда б ты выбрал

             именно меня,

С душой,

       тобой истерзанной, незрячей,

Я миру не нужна,

                  а это значит

Когда б ты выбрал -

             выгони меня.

Когда б ты выбрал

                    именно меня,

За то,

    что поступаешь ты жестоко,

Я погибаю

         странно и до срока,

Когда б ты выбрал -

             выгони меня.

* * *

Ночь черной пантерой

                  играла с луной

То злобно урча, то ласкаясь,

То ввысь устремляясь

                беспечной волной,

То в бездны земные спускаясь.

Котенком

         резвилась с упавшим клубком,

Счастливые сны вспоминая,

А после срывалась

                    и гневным клыком

Касалась небесного края.

Хозяйкой вселенной

                       себя возомня,

Смыкала объятья стальные,

Но знала,

        что в свете грядущего дня

Развеются чары ночные.

* * *

В расселине Стены Плача

Деревце

        к Богу взывает.

В расселине Стены Плача

Время

     бесследно тает.

В расселине Стены Плача

Горечь

      да пыль несусветная.

В расселине Стены Плача

Даже роса

          бесцветная.

В расселине Стены Плача

Нет палачам

            прощения.

В расселине Стены Плача

Тысячелетья терпения.

В расселине Стены Плача

Ропот толпы

             стихает.

В расселине Стены Плача

Прошлое

         угасает.

* * *

Вновь Круг Вселенский

                    плоскость изменил,

Она осенней сердцевиной стала,

В ней не было весеннего запала,

Который бесконечностью манил.

Но простота изысканности форм

Легко скользила в танце листьев бывших,

И зависала на ветвях поникших,

И предрекала неизбежный шторм.

Душа светлела, как прозрачный лес,

И тайное вдруг явным становилось,

И солнце как-то холодно садилось

На фоне проступающих небес.

* * *

Завтрак подан.

               Музыка пошла.

Для нее достаточно пространства.

В этом мире лишь непостоянство

Достигает круглого числа.

Счет закрыт.

           Давно приглушен свет.

Откровеньям впору представляться.

Замер зал в преддверии оваций.

Снят на заблуждения запрет.

Заявленьям пошлым нет числа.

Все прикрыто позолотой чванства.

Завтрак подан.  Музыка пошла.

Для нее достаточно пространства.

* * *

В оглушительном покое

                   бесконечного молчанья,

В оглушительном покое,

                      не вступая в разговор,

Мчится белая карета

                      одиночного венчанья,

Мчится белая карета,

                   словно жизни приговор.

Важен первый шаг условный,

                    остальное все неважно,

Важен первый шаг условный

                          отреченья и стыда.

Мчится белая карета,

                  и становится нестрашно,

И становится нестрашным

                   вновь вернуться в никуда.

И вспорхнет желаний стая,

                вдруг подхваченная ветром,

И вспорхнет воспоминаньем,

                невзначай поникшей веткой,

И умчит меня карета

                       одинокого венчанья

В бесконечные покои

                      бесконечного молчанья.

* * *

Быть молодым

                и продолжать бежать

Сквозь тайный смысл неведомых реалий,

Сквозь прошлое, сокрытое вуалью,

И будущее, что не удержать.

Сквозь города,

               кричащие в ночи,

И влажную траву зари багряной,

Уже впитавшей первые лучи,

Еще в беспамятстве от ночи пьяной.

Ход времени,

              увы, не удержать,

Но как прекрасно, соблазняясь далью,

Быть молодым и продолжать бежать

Сквозь тайный смысл,

                подернутый вуалью.

* * *

Хотите –

      возьмите на полке каминной

Частицу удачи и чая с малиной,

И первого снега салазки,

И добрых улыбок из сказки.

А платы не надо,

                  не будет в ней толка,

Вы лучше взамен положите на полку

Немного ушедшего детства

И память счастливого сердца.

* * *

Великий Шелковый Путь.

Надежды юности свет.

Разрывы радужных пут.

Другого выхода нет.

Дорога и караван.

Пустое мельканье верст.

И жажда далеких стран.

И игры безумных грез.

Что юности смерти жуть,

Когда лежит перед ней

Великий Шелковый Путь

На тысячи страстных дней.

* * *

К чему, отчаяньем давясь,

Искать случайных линий связь

Пристало.

Не проще ль преступить закон

Непостижимейшей из форм -

Кристалла.

Взметнутся вихрем в вышину,

И нервно оборвав струну

И душу,

В безумие внезапной мглы

Остросюжетные углы

Обрушить.

* * *

Звезды падали, падали,

Не было им числа,

Над беспечными далями

Лодка

     и два весла.

Сквозь капризы весенние

Стаи кружащих птиц,

Жизнь текла наваждением

Чьих-то

      счастливых лиц.

Жизнь текла медоносами

Первой весны любви,

Меж черемухи косами

Прятались

          соловьи.

И укутаны лавою

Первых наивных строк,

Звезды падали, падали,

Счастье

        дарили впрок.

* * *

Бог бросил в раскрытое море надежд

Свои золотые скрижали,

И тотчас нахлынули волны невежд,

А волны другие бежали.

И в хаосе страсти познанья добра

И ужаса самопознанья

Лишь ширилась волн беспокойных игра,

Лишь множилось непониманье.

Эпохи сменялись смежением вежд,

И души безмерно устали,

Но грезилось странное море надежд,

А в нем золотые скрижали.

* * *

Ах, как нестерпимо пахнет снег.

Осыпая лица кружевами,

Снега круговерть вдруг оживает,

Устремляя в будущее бег…

Разорвав пространства и столетья,

Миг застыл в немом великолепье,

Мы совсем юны,

                  совсем юны,

Мы из грез,

           из снега, из весны.

* * *

Черный лебедь не гордился цветом

В хаосе бессмысленной родни,

И трубил как все перед рассветом

Дальний путь в бесчисленные дни.

Память возвращала неохотно

То, что взято запросто взаймы,

И неслись разбитые поротно

Облака в преддверии зимы.

Гулко отражалась неизбежность

В инее пустеющих пространств…

Черный лебедь.

                Проклятая нежность.

Вечных истин опьяненья транс.

* * *

Едва законченный рисунок

Был совершенен, но размыт,

Так гром нечаянный манит

И беспокоит наш рассудок.

Прозрачных линий крутизна

Вдруг обрывала связь ревниво,

Но заполняла мир весна,

И это было так красиво.

* * *

Было все

         еще почти как прежде –

Юности страх,

Но витали

          тайные надежды

В мыслях и снах.

И качалась

    лодка у причала

Жаждой отплыть,

И сплеталось

       музыки начало

В тонкую нить.

По ночам

          играли небосводы

Пылким огнем,

И водили

         феи хороводы

Ласковым днем.

И будила

         юность в наших жилах

Сладкую боль,

И парила

         в ветреных порывах

Главная роль.

Опьяняла

           музыка начала

Страстным огнем,

И качалась

          лодка у причала

Ласковым днем.

* * *

За темным окном глаза,

Мои

   или чьи-то,

И все аргументы "за"

Банально избиты.

И страх откровенных слез

Безвестностью душит.

И цепкая боль заноз

Измучила душу.

…А юность жила весной,

Дурманом манящим,

И бешеный дух лесной

Сиял настоящим,

И небо, как бирюза,

И были забыты

За темным окном глаза,

Мои или чьи-то.

* * *

Когда б смеясь и плача говорил

Я о любви ненужных слов миллионы,

Тебя любовью б я не одарил,

Поскольку у нее свои законы.

Любовь безмолвно сердце опьянит,

Возьмет в полон и целиком захватит,

Любовь азарт и мужество вселит,

И жесткой прямотой тебе отплатит.

Любовь полна безумия и лжи,

В ней лицемерье рядом с откровеньем,

Ее в узде попробуй удержи,

Не расслабляясь каждое мгновенье.

Любовь не ждет, а жаждет,

И строка не ластится, а манит за собою…

И потому дрожит моя рука,

В ней все, я ничего уже не скрою.

* * *

Небесных сплетен скрытная волна

На брег пустынный

              вынесет событье,

И насладится празднеством сполна,

Запутавшись в реальности небытья.

И чей-то образ в откровеньях грез

Предстанет

            и продолжит ветвь живую,

И чей-то незатейливый вопрос

Взорвет догадкой тайну роковую.

* * *

Снег падал тихо и отвесно

В безветрии.

И сердцу становилось тесно

В безверии.

И просыпался дух решений

Без правила.

И появлялось отношений

Бесправие.

Но страх  сомнительной надежды

Предчувствия

Рядился в белые одежды

Присутствия,

И обращался слишком лестно

В преддверии.

Снег падал тихо и отвесно

В безверии.

* * *

Когда народ Машиаха приход

Всеобщим ликованьем счастья встретит,

Он ненароком мимо нас пройдет

И очевидно даже не заметит.

На фоне ослепления толпы

И здравниц нескончаемых потока,

Возложим наши души и цветы

К ногам усталым странника– пророка.

Он возвышался где-то в небесах,

Он славил имя Божье издалека,

А мы, не разбираясь в чудесах,

Его веками ждали без упрека.

* * *

Так зарождаются поэмы –

Строка срывается в объятья

И рушит двери, окна, стены,

И восстают врагами братья.

И день, вчера еще вчерашний,

Вдруг в завтра смеет оказаться,

И смех заученно– всегдашний

Начнет неискренним казаться.

И разъяренные арены

Пахнут укором и раздором,

Потребуют себе замены,

Умрут с невиданным позором.

И человек в бессилье темы

Проявится всесильем воли.

Так и рождаются поэмы.

Все остальное блажь, не боле.

* * *

Путь кочевника

                долог.

Путь кочевника

                 злой.

Оглушающий холод.

Обжигающий зной.

Звезды

      слева и справа.

Умиранье в седле.

И безумие права

Жить на этой земле.

* * *

Времена по полочкам расставят

Блеск трактовок, остроту углов.

Что-то позабудут, что-то сгладят

Под прощальный звон колоколов.

Тени растворятся в неуменье

В памяти вселенской сохранить

Те страданья, радости, сомненья,

О которых следует забыть.

Но звезда вернется в час решений,

И восстанут в памяти тотчас,

Блики фейерверков прегрешений,

Тех, кто навсегда покинул нас.

* * *

А годы все плыли и плыли,

Вначале неспешно, затем

Неспешности вдруг изменили

Вбирая мелькание тем.

Им некогда стало взбираться

К вершинам, манящим вдали,

Настала пора собираться

Покинуть пределы Земли,

Прибрать все, что стало излишним,

Забросить, забыть, раздарить,

И думать о встрече с Всевышним,

И все говорить, говорить…

* * *

Ты тогда  туманом стала

Там, где расплескалась воля,

Где кричали стаи птичьи

Про ушедшее давно.

Опоясанная славой,

Лживой славою раздолья,

В бесконечности безличья,

Коль такое суждено.

Стала ты тогда туманом,

Затворилась, растворилась,

Не осталось в сердце пьяном

И следа любви былой.

А оно живое было

И отчаянно забилось,

А потом остановилось

Меж туманом и тобой.

* * *

Несовершенством граней и цветов

В предутренней росе крадутся тени,

И сокровенных снов парящий гений

Готовится покинуть свой альков.

Застывшие признания лучей

Живительной зари не ощутили,

И день, уже живя, еще не в силе,

Еще в прелестной неге и ничей.

Но вспыхнули небесные сады

Жемчужным светом гаснущей звезды.

* * *

Лист бумаги

             небрежно смят,

Смят и брошен

                эффектным жестом,

Понимаю,

         что я не свят

По сравнению

              с этим местом.

Жизнь забросила

                   в мир святой,

Где святого

           нет и в помине,

Понимаю,

          что не герой,

А скорее

        пророк в пустыне.

Но в отчаянье

              сны не спят

И в груди

        становится тесно …

Лист бумаги

            небрежно смят,

Смят и брошен

                эффектным жестом.

* * *

Мы говорим о странностях любви,

Но чтим любовью образы желаний,

И тени обнаженности легли

На обрамленность прошлых предсказаний,

И сладких слез давно забытый вкус

Нам с непривычки солон,  даже горек,

И всуе возникающий искус

Вдруг предъявляет сумму неустоек,

И скрыв воспоминания свои

В кострах давно угасших вех и знаний,

Мы говорим о странностях любви,

Но чтим любовью образы желаний.

* * *

Дом наполнялся духами лесов,

Но постепенно приобщаясь к дому,

Они уж назывались по-другому -

Хранители Желаний и Часов.

Им нравились полночная звезда,

Искавшая приют и вдохновенье,

Неведомых событий череда,

Неторопливость каждого мгновенья.

Их дух лесной уже не бунтовал,

Охваченный истомою уюта,

А лес сердился и конфликтовал,

Ведя свой счет желаньям и минутам.

* * *

На переднем плане

                музыка и ветер,

На переднем плане

                      солнечный развал,

Если бы тебя и не было на свете,

Я бы все равно тебя нарисовал.

Жизнь листопадом

              осени кружится,

Стылый лист ложится

            там, где цвел дурман,

Даже если б знал я,

              что померкнут лица,

Я бы все равно тебя нарисовал.

Грани безрассудства

               не всегда смеются,

Гранью безрассудства

                  нежности овал,

Даже если б знал я,

              что снега вернутся,

Я бы все равно тебя нарисовал.

Ветер листья кружит,

                не дает покоя,

Ветер заметает

                прошлого обвал,

Даже если б знал я,

                     что это такое,

Я бы все равно

                тебя нарисовал.

* * *

Как странно,

            что ты до сих пор влюблена,

И нежностью мир прирастает,

В небесных садах

                    заплутала луна

То вспыхнет, то снова растает.

Как странно,

              что вышел душевный лимит

Для вздохов и томных желаний,

Как странно

            пустотами бездны гремит

Сердец опоздавших звучанье.

Как странно,

            что сердце взрывается вдруг,

Взрывается с каждым биеньем,

Как странны

             мелодии прежних разлук

И вечной весны опьяненье.

Как странно,

            что пройденный солнечный путь

Коварен и так же прекрасен,

Как странно спешит он

                          зарницей блеснуть,

Как взгляд этот мил и опасен.

Как странен

            осенних призывов обряд

Стай птичьих в далекие страны,

А гроздья рябины

                    так странно горят,

Так странно, так странно, так странно.

Как страстно

             натянута жизни струна,

Как властно объятье желанно,

И чувство

          полета на все времена

Так странно, так странно, так странно.

Как странен нам пепел

                  угасших костров

И звон телефонов случайный,

Как странен нам сумрак

                          уснувших дворов,

Хранящих забытые тайны.

Как странно

             внезапно окутать строку

Огнем искрометного танго…

Кто знает,

          что выпадет Вам на веку,

Как странно,

            как странно,

                   как странно….

* * *

За место под солнцем