Шкатулка волшебника

                  сражаются тьмы,

А место под солнцем одно,

К нему день за днем

                возвращаемся мы,

Хоть занято место давно.

Но чудится в страхе безумных элит

Прозренья запретного гул,

И тщится покинуть оживший гранит

Незримых жрецов караул.

И вновь прорастает

              из споры одной

Огонь распалившихся снов

И вдруг замирает

            застывшей струной

Над бездной беспечных миров.

И тьмы отступают в затворы веков,

Утратив надменность и спесь,

И миг избавляется вдруг от оков,

Чтоб место под солнцем обресть.

* * *

Сквозь поникшее жизни жнивье,

Заклинаньем запретного слова,

Время жадно съедает свое

И отнюдь не желает чужого.

Отрицая вселенский обвал,

Воскрешенье не путая с раем,

Время хищно сжимает овал

Своего бесконечного края.

* * *

Лес ранней осенью объят,

Точнее,

      сонным позднолетьем.

Покуда листья не горят

Внезапной вспышки междометьем,

Но зелени беспечный строй

Утратил утреннюю свежесть,

И пенья птичьего настрой

Уже не пробуждает нежность.

Слегка поблекшая трава

Без опьяненья, без участья,

Как одряхлевшая вдова,

Давно забывшая о счастье.

* * *

Ей захотелось

              суматохи дня

Чужого.

Ей захотелось

              капельку огня

Другого.

Ей захотелось

              повторить весь путь

Сначала.

Ей захотелось

              истину вернуть.

Смолчала.

Ей захотелось

               выучить урок

До встречи.

Ей захотелось…

              Да уж вышел срок

В тот вечер.

* * *

Были кони без лишних заплат,

Словно только сошедшие с вывески,

И они без особых затрат

По-над гребень души меня вынесли.

И помчались ватагой шальной

Над кривыми души поворотами,

И остались навеки со мной,

Только славы в том не заработали.

Были кони отличных мастей,

Хоть сейчас обзавесься дипломами,

Да запутались в блеске страстей

С их цепями и всплесков изломами.

Понесли непонятно куда,

Непонятно зачем на попятные,

Привнесли в непонятное ''да''

Непонятное ''нет'' необъятное.

Был полет их слегка жутковат,

Экспонатом запретного выставлен,

Были кони без лишних заплат,

Словно только сошедшие с вывески.

Мчали кони отвагой хмельной,

То изгибами, то изворотами,

Пролагая дорогу домой,

Только славы в том не заработали.

* * *

Когда бы нам не по годам,

Не по речам, не по премьерам,

Когда бы воздавалось нам

Лишь по деяниям и верам.

Когда б невинный переплет

Не обвиняли в преступленье,

Когда б души ночной полет

Не прерывали в исступленье.

Когда б не ставили на вид,

И не сдавали на поруки,

Когда б без лжи и зла обид

Звучали голоса и звуки.

Когда б исполнилась земля

Благоуханьем слез и смеха,

Тогда б и я обрел тебя

Наверно до скончанья века.

* * *

Чужие грехи как чужие стихи,

Аттракцией страсти скандала.

Чужие грехи непомерно легки,

В них все   несуразно и мало.

Чужие грехи так легко сосчитать,

Дав номер, оценку и имя.

Ах, если бы нам

                 суждено было знать,

Что делать

          с грехами своими.

* * *

Вершины совершенства Божий дар

Доступен лишь в глухом воображенье,

Как ненавистно вечное скольженье,

Как неизбежен призрачный удар.

Мы все в кольце неведомых стихий,

И не дано нам вырваться из круга,

Лишь ненароком нервные стихи

Внимают обнищанием друг друга.

Туман смертей сгущается вокруг,

В нем нет рационального исхода,

И тысячи затянутых подпруг

Мешают откровенью год от года.

Жизнь мнимой бесконечностью пьяна,

Но даже в этом не ее вина.

* * *

Твое дыхание во мне

Движеньем тени на стене,

Движеньем тени на стене

В прозрачной тишине.

А нежность голову кружит,

А сердце вырваться спешит,

На волю вырваться спешит

В прозрачной тишине.

И сквозь биение сердец

Вдруг постигается Творец

Движеньем тени на стене,

Дыханием во мне.

* * *

Над Хевронским нагорьем

               крадется луна,

Освещая печальные вади.

Над Хевронским нагорьем

                      пылает война

Оборвавшейся искрой во взгляде.

Устремляется в небо

               шальная строка,

В ней все те же сомненья и страсти.

Над Хевронским нагорьем

               пылают века,

Оборвавшейся линией счастья.

02.07.2014

* * *

Когда порыв взлетевших стай

Судьбу и смерть смешает,

Пусть каждый заполучит рай,

Который он желает.

Пусть будет этот рай из снов

В забвении туманов,

Пусть будет рай для хвастунов,

И рай для интриганов.

Пусть правит бал мельканье лиц

В беспечной неге майской,

И пусть не будет в нем убийц,

Готовых к жизни райской.

* * *

Под небом пасмурно сомкнутым

Незримый рок струит поток,

А в нем, расписан по минутам,

Спешит неверия челнок.

      И распускается мгновенье

      Сквозь суетно застывший дым,

      И остается отреченье

      С самим собой собой самим.

Сквозь разночтения препоны

Забытых дел, пропавших лет,

Спешат заполниться перроны

Коварных снов, ненужных бед.

      И распускается мгновенье

      Смешенья судеб, но заклад

      Уж не способен,  к сожаленью,

      Ушедшее вернуть назад,

Вновь бесконечности минуты

Ломая строй взывают к нам,

Не понимая почему-то

Сколь мир бесчестен и упрям.

     Туман рассеется, но скалы

     Отчаяньем осколков дня

     Сомкнутся вдруг виденьем шалым

     Вокруг меня, вокруг меня.

Молитва, сердцу подчиняясь,

Окуталась в мечтаний дым,

Но вновь стремится, задыхаясь,

К тем,  кто любили и любим,

    И непонятные минуты

    Молчаньем алчущей толпы,

        И мы с тобою почему-то

        Почти на ты, почти на ты…

* * *

Бродит в сутолоке дождей

Осень поздняя и незрячая,

Клин задумчивых журавлей

Объявляет сезон безбрачия.

      Я готов вновь сойти с ума,

      Заблудиться в ушедшем месяце,

      Я готов сочинить тома,

      Ради счастья с тобою встретиться.

Ах, какая весна ждала,

Ночи жаркие, слезы сладкие,

Ах, какая луна плыла

И подмигивала украдкою.

      Я готов вновь сойти с ума…

Пусть планет неизменный круг

Совершает свое кружение,

В сердце чувствую, милый друг,

Я грядущей весны брожение.

      Я готов вновь сойти с ума…

* * *

Сквозь неясности тревог

          проступает продолженье,

Сквозь набор пустячных фраз

                          и вселенский джаз,

И опять, в который раз,

            остановлено мгновенье

Снов, раздумий и дорог

                          тех, кто любит нас.

Нетерпение надежд

          неизбежно, безгранично,

В нетерпении надежд

                         завтрашний успех,

Но неведомый запрет

    к тем надеждам безразличен,

И навеки отречен непрощенный грех.

Продолжение всегда

            жестко и неотвратимо,

В продолжении всегда

                          обнаженный рот,

Проступает городов

              и событий пантомима,

И напрасно всплеск души оправданья ждет.

Сквозь запретные тома

              пробираются мгновенья,

Сквозь набор пустячных фраз

                            и вселенский джаз,

Навсегда любовь забыв,

                умирает в отраженьях

Свеч

   дыхания порыв тех, кто любит нас.

* * *

    КОЛЫБЕЛЬНАЯ

На стене часы стучат

Тики-тики-

          так,

Телевизоры молчат

Тики-

    тики-так,

Спи, малыш мой, до утра,

Маме дай поспать,

Всем давным-давно пора

Лечь в свою кровать.

Спят дома и спят сады,

Тики-тики-

          так,

Спят дороги и пруды,

Тики-

    тики-так,

Полон мир дневных забот,

Смеха, слез и драк,

Ночь подарки раздает,

Если что не так.

Пробираются сквозь сон,

Тики-тики-

          так,

Храбрый лев и добрый слон,

Тики-

    тики-так.

Приведет их за собой

Снов волшебных маг,

В сон, малыш мой дорогой,

Сделай первый шаг.

Под биение часов,

Тики-тики-

           так,

Дверь закрылась на засов,

Тики-

    тики-так,

Спи, малыш, закрой глаза,

Мир усталый спит,

В небесах горит звезда,

Сон твой сторожит.

В тишине сердца стучат,

Тики-тики-

          так,

Телевизоры молчат

Тики-

     тики-так,

Спи, мой сладкий, до утра,

Не спеши вставать,

Всем давным-давно

                        пора

Крепко-

        крепко

               спать.

* * *

Пусть пустота во мраке,

                    что с того,

В ней вечности объем и бесконечность,

И время,

        образующее вечность,

Что в данности зачем-то истекло.

Сквозь жизни запотевшее стекло

Пытаясь разобрать знаменья истин,

Лишь отдаляем пониманья пристань

На миг, когда становится светло,

Где гордый нрав

                  впадает в забытье

И в сладкий сон

                 срывается беспечность,

Где истина

           презреет бытие,

И возвращает время в бесконечность.

* * *

Когда любовное томленье

Перерастает в страстность струн,

И оглушительный Перун

Вздымает молний обрамленье,

Безвольно ластится волна

И усмиряет громовержца,

И боль распахнутого сердца

Вдруг ощущается сполна.

Дух замирает, пустяки

Вокруг уж не снуют устало,

Незримо покрывало пало

На непрощенные грехи.

Грозой встревоженный эфир

От счастья плачет и смеется,

И нежность заполняет мир

И через край потоком льется.

* * *

Заблудившись в дебрях декораций,

Ждешь прикосновения руки,

Но давно не слышен всплеск оваций,

И живые души далеки.

Стынет свет на грани восприятья,

Пыльный угол освещая вдруг,

И незавершенные объятья

Разорвать стремятся света круг.

Разметалось на подмостках действо,

Обнажив запретной страсти дно,

Где слились блаженство и злодейство

В драме, что разыграна давно.

* * *

В черных дырах нашего сознанья

Навсегда сокрыт бесчестья яд,

И кипят жестокие желанья

Без надежд души на райский сад.

Сны, блуждая в замках наслаждений,

Заглянут за занавес на миг,

Но безмолвен безрассудства гений,

Тот, кто дыры черные постиг.

Ускользают тени– предсказанья,

Как на чутких струнах не играй…

В черных дырах

                 нашего сознанья

Звездных тайн сокрыты ад и рай.

* * *

Вся жизнь в преддверии свидания

Снегами белыми навзрыд,

Но брег высокий ожидания

Как видно был навеки скрыт.

Мечты роились в отдалении

И растворялись в суете.

Ночами мучили сомнения

В своей извечной прямоте.

Шептали что-то мысли беглые

О временах, которых нет.

И все снега ложились белые

На затухающий рассвет.

* * *

Он всходил на канат

                десять раз на дню,

Только шест и алчущий зал.

И холодный гнев

                  тянул ко дну,

Закипал и вновь затихал.

      Десять раз на дню из ада в рай –

      Целой жизни тонкая нить,

      И незримый ангел

            хранил печаль,

      Помогая жизнь сохранить.

Но однажды

             лопнули струны жил

И исторгла толпа восторг,

И печальный ангел

              долго кружил,

Сберегая души росток.

      Но стремилась чернь

               урвать кусок

      Чтя проклятьем тех, кто распят,

      И печальный ангел

             в пришедший срок

        Вновь взошел на шаткий канат.

* * *

Слоеным пирогом запретный мир,

В нем рваным срезом

                 стадии времен,

Миллиардов лет

                  бессмысленный вампир

Пьет голоса исчезнувших племен.

Незримо нам

      глубин падений дно,

Но даже у неведомой черты

Мы пыль времен,

           осевшая давно,

А потому вернувшая мечты.

Нам не понятен

                 свыше данный код

Материй, вихрей света, звездных дыр,

О временах не зная наперед

Мы посещаем

               виртуальный мир.

Но погружаясь в этот странный срез

Мы видим

          небо, речку, поле, лес.

* * *

Судьба обрушит

                  хладный звездопад,

И изогнется твердь земная болью,

И в гневе необъятном,

                  но с любовью

Гремучий хаос обратится в клад.

Мирское  в глубь грядущего уйдет,

Алмаз уснет

            в безмолвном ожиданье,

И ненасытен пересудов счет

В нависшем бесконечьем

              мирозданье.

Небесный странник искажает суть

И продолжает откровений путь.

* * *

Коварство форм твоих прельщает взор,

Ты заблужденье, созданное Богом,

И оправданий несусветный вздор

Тревожит душу нежности упреком.

Живя в угоду слабостям земным

И расцветая в буйстве аллегорий,

Холодный взгляд предпочитает дым

Несовершенства нравственных теорий.

Учтиво воспевают райский сад,

Не замечая проступивший яд.

* * *

Как пепел и алмаз

             являют суть

Великолепья всплесков потрясений,

И неизвестен

              их дальнейший путь

В пучинах недр и страждущих мгновений.

Как в небеса возносится игла

Прозренья

          нерешенною задачей,

Но высь небес невидима с угла

Пустых земных

                раскаяний и плачей.

Как не способен верить атеист

Ни в Господа,

              ни в пустоту без веры,

Алмазной гранью

           будет пепел чист,

Разверзнув мрак распахнутой портьеры.

И обратится

            беспокойный век

Лишь в пепел и алмаз

                 незримых вех.

* * *

Я умолкаю.

          Дальних сцен

Еще возможны отраженья,

Но в странной легкости скольженья

Они затихнут.

              Перемен

Уже не ждешь. Века грядут

И грянут новые сомненья,

Но в них не будет оскорбленья

Давно отринутых минут.

И робость нынешнего дня

Так и останется нежданной,

И мир застынет

                 в вспышке странной

Всего,

    что будет без меня.

* * *

Еще легко взмываем в глубь небес

И там витаем в солнечном экстазе,

Но пробуждается сомненья бес,

Как ненасытность в пресыщенья фазе.

Огонь души озолотился чуть,

Не просится у прошлого прощенья,

Но проступает утомленность чувств,

Как ненасытность в фазе пресыщенья.

* * *

Время исцарапало стекло,

Ход часов давно уже не плавен,

На душе и улице светло,

Но прикрыта кем-то створка ставен.

Тени распластались на полу

В простоте убогости рутинной,

Сумрак, затаившийся в углу,

Нехотя играет с паутиной.

Все течет,

        как ранее текло,

Но вода раскалывает камень,

Время

      исцарапало стекло,

Ход часов

          давно уже не плавен.

* * *

Мой Бог намного ближе и добрей

Других богов. Порою замечаю,

Что он смеется над бедой моей,

Иль плачет, если я не отвечаю.

Привычный образ деда с бородой

Идет ему – он мудр на полуслове,

Он помогает справиться с бедой

И на вопрос любой ответить внове.

Отнюдь не чужд сомнений и причуд,

Он не жесток в даруемом ответе,

И потому он лучшее из чуд,

И лучший из богов на целом свете.

* * *

Нечайно полюбил тогда,

Когда любовь уже нечайна,

Когда полынные стада

Вокруг колышутся печально.

Когда горчат слова слегка,

И куролесить не желают,

Когда ведут свой счет века,

А птицы к югу улетают.

Когда немыслим беспредел

Непониманья, что с тобою,

Когда нечаянно взлетел,

Чтоб вспыхнуть новою звездою.

* * *

Угасает прежняя страстность,

Холодком неверным пахнуло,

Это называется – ясность,

Время перемен караула.

Дождь несет бесцветную серость,

На ветру трепещутся птицы,

Это называется – зрелость

У времен бескрайней границы.

Проступает прошлого проседь,

Все живое тянется к дому,

Это называется – осень,

Как ни называй по-другому.

* * *

Так зарождается игра,

                        огню сродни.

Томительные вечера

                       тревожат дни.

Забот обыденный поток

                    разносит весть.

Неторопливости глоток

                          зачем-то здесь.

Рулетка. Покер. Домино.

                    Каскад удач.

Давно забытое кино.

                       Ненужный мяч.

Слова. Намеренья. Шаги.

                    Подсчет потерь.

Уж не друзья и не враги.

                           Закрыта дверь.

Интрига таинства стара,

                  мы вдруг одни.

Так зарождается игра

                огню сродни.

* * *

Брошенная пригоршней в толпу,

Вы взовьетесь золотыми искрами,

Почему-то выбирают ту,

Что должна беспечно быть неискренней.

Почему-то небо тяжелей

К облакам отвергнутым привязано,

Почему-то все как у людей,

А ничто хорошее не сказано.

Искры гаснут на ветру разлук

Тающей строкою предсказания…

Нет сильнее бесконечья мук

В этот поздний час непонимания.

* * *

Из глыбы мрамора резец

Извлек прекрасной девы тело,

Оно дыханием горело,

В нем был творения венец.

Из глыбы звуков чей-то слух

Смеясь извлек парад гармоний,

И средь божественных симфоний

Творенье завершило круг.

Но Боже, как явил ты взор

В своем величии боренья,

Для извлеченья слов Творенья

Создав непроходимость гор.

* * *

Мальчишка

            с женщиною пел,

А женщина смеялась.

Он глаз своих

              поднять не смел,

А женщина смеялась.

Беспечный день

                  давно остыл,

А женщина смеялась.

И над Землею

               месяц плыл,

А женщина смеялась.

Меж ними

          не было любви,

А женщина смеялась.

И каждый

          пел слова свои,

А женщина смеялась.

И знала, что наступит срок,

И в том не сомневалась,

И из мальчишки будет прок.

И женщина смеялась.

* * *

В незримом восхождении светил

Таится тайный свет уединенья,

И непреложность собственного мненья

Умножена неистовством стихий.

Невнятный путь кончается, и сон

Лишь навевает сладкие напевы,

Где под луной танцующие девы

Выходят на торжественный поклон.

Где демон, возносясь к подножьям туч,

Готов разверзнуть бездны бесконечность,

Где празднует коварная беспечность,

В которой тонет снисхожденья луч.

Где гений оскорбленьем освятил

Все прошлые обиды и сомненья…

В незримом восхождении светил

Таится тайный свет уединенья.

* * *

Мужчина и женщина

                плыли сквозь луч

На звездном костре.

И тьма отражалась

            в движении туч

Все слаще, острей.

И искры забытых сомнений

                не жгли,

А таяли прочь.

Мужчина и женщина.

                Страстный изгиб.

Бессонная ночь.

* * *

Вот так и закрываются счета.

Забытой дверью.

                  Блюдами на скатерть.

Причина поминания проста -

Небытие,

        взошедшее на паперть.

В прихожей ждут.

                    Воспоминанья жгут.

Небрежно створы

                    тайны раскрывают.

Играет шанс

             дыханием минут,

И своры в нетерпении внимают.

Над трауром довлеет суета

Бурлеском ожидания концессий.

Вот так

      и закрываются счета -

Особым блеском траурных процессий.

* * *

Сны не решались опровергнуть крах

И не пытались души отскрести,

Но тщась надеждой обезличить страх,

Шептали чье-то горькое "Прости".

И было небо ближе и синей,

И стыли ночи, сердце леденя,

И зимы становились холодней,

И не хватало страстного огня.

И осыпался старый бастион,

И травы прорастали вместо стен,

И лишь небесных сфер невнятный стон

Повествовал о сдвиге перемен.

Но резал уши ада диссонанс,

И толпы, в вожделенье обрести,

Все не решались на последний шанс

И не пытались души отскрести.

* * *

Смотрю и не вижу

            больших разногласий,

И все-таки мы вдохновенно блефуем,

А солнце сегодня

            в монашеской рясе,

И в лоб награждает своим поцелуем.

Неведомы тропки

            былых заблуждений,

И были они или не было это,

Мы рады соблазну

             мирских пробуждений,

Мы рады словам, что душою согреты.

Мы снова вдвоем

          в опустевшем вдруг классе,

И с солнечным бликом беспечно танцуем,

А солнце сегодня в монашеской рясе,

И в лоб награждает

              своим поцелуем.

* * *

Ночная тьма сгустилась за окном,

Вобрав остатки брошенной гордыни.

Ненужных слов слезливый бурелом.

Молчанье, отчужденное отныне.

Весь мир вместился в груду зыбкой тьмы,

И только звезд далеких очертанья

Напоминают, сколь ранимы мы

В безвременье пустот существованья.

* * *

Небрежна простота высоких чувств,

В ней выверено каждое мгновенье.

Какая красота.

              Какая чушь.

Какая ложь. Какое вдохновенье.

Играют чувства вечные с огнем,

И не находят выбора свободы.

Какая чистота

              весенним днем.

Какие сны. Какие небосводы.

Извечности дилемма -

                быть не быть,

И ревность оглушительным потоком.

Небрежный приговор взрывает быт,

Ты гол и нищ, опустошенный роком.

Но ненавистных заблуждений глушь

Скрывает буффонаду откровенья.

Какая красота. Какая чушь.

Какая ложь.

           Какое вдохновенье.

* * *

У нас осталось прошлое, но свет

Звучит все неприветливей и глуше,

Несоразмерны брег пустынной суши

И волн неукоснительный разбег.

Завесу туч пронзает солнца край,

Но занавес прощания с тобою

Давно опущен, и отпущен в рай

Тот ангел, что служил для нас звездою.

Счастливых птиц умолкли голоса,

А птиц печальных прошлому не надо,

И ластится осенняя отрада

Шуршанием опавшего листа.

Мир засыпает до весенних дней

И умирает в памяти моей.

* * *

Звезда, запретностью маня,

Очерчивает путь.

Не отрекайся от меня,

Но обо мне забудь.

Пылает, музыкой звеня,

Утерянная суть.

Не отрекайся от меня,

Но обо мне забудь.

И миг беспечный обвиня,

Чтоб прошлое вернуть,

Не отрекайся от меня,

Но обо мне забудь.

* * *

Но все поспешно, чтоб успеть,

А что там дальше, непонятно.

В копилке собранная медь

Еще трезвонила приятно.

И пестрых планов разнобой

Грозился празднеством свершенья,

И сохранялся жизни строй,

Гоня ненужные решенья.

Еще хотелось знать и сметь,

Слова произносились внятно,

Но все поспешно, чтоб успеть,

А что там дальше, непонятно.

* * *

О Господи,

          лица,

В груди горячо…

Позволь мне влюбиться

Хотя бы еще.

Позволь

        ненароком

На локон взглянуть,

Позволь мне упреком