Шкатулка волшебника

Не воспарял тревогою земною,

Возможно, что остались бы со мною

Безумство ласк и пылких взглядов вздор.

Когда бы смех не лгал, а извинял,

И преданность могла судить и править,

Не обращаясь в полчища менял,

Я не спешил бы прошлое оставить.

Но мир давно свою утратил честь

И не способен этих строк прочесть.

* * *

…И не стесняясь прочих игроков,

В преддверье драмы подтасовок смены,

Актер играл, как только он и мог,

С безмолвной тенью на задворках сцены.

Сияли свечи в жути простоты,

Душа сгорала, но хватало воли

Держать себя за гранью пустоты,

За гранью отрешения и боли.

Актер играл, он не играть не мог,

Зал пустовал, но не нуждаясь в зале

Актер играл отчаянно и впрок,

Не отделяя радость от печали.

* * *

Еще звучит заснеженный вокзал,

И ночь в свои права вступает зябко,

И музыки стремительный провал

Вдруг зависает, как пустая тряпка.

Еще незнанье подменяет ложь,

Еще прощанье как-то не тревожит,

А сердцем вдруг овладевает дрожь,

И глупая тоска зачем-то гложет…

И ночь, и полустанок, и рассвет

Еще вернутся в сумраке неясном,

И через много зим и много лет

Ушедшее покажется прекрасным,

И лампы потревоженный накал

Вдруг заиграет мессой тени шаткой,

И поплывет заснеженный вокзал,

Где ночь в свои права вступает зябко.

* * *

В ночи

      шептала бабушка не раз,

И ухо детское

               сквозь сон ловило:

– Отец любимый,

                   заступись за нас,

Прости все то,

              что для тебя не мило.

Прости

      за все ошибки и грехи,

Прости

     за сожаленье и обиду,

Прости,

      что ноши наши не легки,

И что порою

            молимся для виду.

Прости за тех,

              кого когда-то спас,

Прости за тех,

              кого спасаешь снова,

Прости,

      и с нами помолись за нас,

И заступись,

            коль выйдет молвить слово.

* * *

Планета встрепенулась впопыхах,

За прошлого возврат обеспокоясь.

Ненужных карт обрывки на руках.

Зачем-то  потревоженная совесть.

Запутанный пробел и пустота,

Да солнца обнаженное страданье.

Наивные гаданья неспроста.

Случайных уз увядшие желанья.

Ужимок обветшалый маскарад.

Распахнутых дверей пустые звуки.

И вдруг,

      забытых глаз случайный взгляд,

Как твой предел за ангельские муки.

* * *

Вы плывете

            в нежном облаке

Как открытие,

В неприступно гордом облике

Сквозь события.

Небеса вокруг сужаются

Откровением,

Отраженья искажаются

Чьим-то мнением.

Но не ведая значения

Слов и знаний,

Вы плывете

           как течение

Мирозданий.

* * *

Как затихает солнце в облаках,

Мечтая новой ярости набраться,

Как замирает слово на устах,

Не понимая, плакать иль смеяться,

Как исчезают грозные снега

В нелепой крутизне лавины шалой,

Как вечность устремляется в бега,

Не ведая, что значит быть усталой,

Как пламя вспышкой освещает путь

Пред тем, как обратиться в темный пепел,

Так в миг последний просто рядом будь,

Чтоб этот миг был так же тих и светел.

* * *

Перебираю старые листы,

И нахожу в застывшем слое пыли

Разбитые надежды и мечты

Тех лет, что мы давным – давно забыли.

Они играли настроеньем дня,

Они манили откровеньем слова,

Но то, что было счастьем для меня,

Пустой предмет, ненужный для другого.

* * *

Когда б, познав чужих молений

Благую весть,

Я ожиданье ввел в сомненье

Тотчас и здесь.

И мне открылись тайны века,

И сквозь века.

И осознанье человека.

И снов рука.

И неприятия движенья

Невольный плен.

Я б проклял предостереженья

И встал с колен.

* * *

Ты –  океана

              звездная свежесть.

Нежность.

Ты – облаков

              кипучая снежность.

Нежность.

Снов сокровенных

              сторож беспечный,

Страстных объятий

                      ангел извечный…

Нежность.

* * *

На опрокинутом бокале

                    следы помады.

И Вы тому, что мне сказали,

                        уже не рады.

Беспечность на пороге встала,

                    порыв сломала.

И глубь души играть устала,

                       ей счастья мало.

В иные сны, в иные дали

                    звучат рулады.

На опрокинутом бокале

                    следы помады…

* * *

И откровенно бросят, заиграв

Пластинки незаживший перелом.

Ах, эти беспокойные снега,

Нависшие запутанным узлом,

В далеком позабытые слова,

Которые  никто не возвратит,

И памяти угасшей острова

Пронзительною вспышкою навзрыд.

* * *

Бесстыдство форм

                    пьянило страстной лестью,

Стихи покорно

               ластились у ног,

И был готов я

              поступиться честью,

А может и бесчестьем,

                         если б мог.

Кружилась мира

                  звездная громада,

Пространство

              обнажалось вдалеке.

И было все.

            И было все как надо.

Незримо.

        Бесконечно.

              Налегке.

* * *

Несостоявшийся роман -

Особая тревога,

Пусть сердце чувствует обман,

Его совсем немного,

И сладкой горечью грозит

Ненужная отвага,

А счастье – вот оно, стоит

На расстоянье шага.

* * *

Вначале зачитают приговор,

А лишь потом

              приводят в исполненье,

И тот разрыв –

             почти грехопаденье,

Иль восхожденье

                    на крутой бугор.

Полет и бездна,

                зной и холода

В нем собраны

                в разбивку и навалом,

И над души прощальным перевалом

Негромко плачут

                  мертвые года.

Свет гаснет.

            Ослепительный простор

Вбирает колебанья и сомненья.

Вначале

       зачитают приговор,

А уж потом приводят в исполненье.

* * *

Влюбляться надо до поры

Пока еще влюбляются,

И золотистые шары

Во взгляде появляются,

И время медленней бежит

Хоть маятник качается,

И звездный луч слегка дрожит

И в грезы обращается.

Влюбляться надо до поры,

И вплоть до бесконечности,

Приняв условности игры,

Запутавшись в беспечности,

Ища ответы на вопрос,

Но отменяя правила,

И устремляясь в бездну звезд,

Что вдруг в душе оттаяла.

* * *

Этот дождь мешает спать

Потому, что вял,

Потому, что возражать

Уж давно устал.

Одиноко не грешил,

Отправляясь в путь.

Одиноко не спешил

Прошлое вернуть.

Этот дождь мешает спать,

Душу теребя,

Потому, что время вспять

Длится без тебя.

Потому, что пройден путь

Истины во тьме,

И былого не вернуть

Ни тебе, ни мне.

* * *

На пятьдесят шагов в сторону,

На пятьдесят в глубину,

Линия жизни исторгнута

В странную тишину.

Всюду мерещится заговор

Брошенных глупых затей,

Не похороненных заживо,

А восстающих теперь.

Шут восхваляет грядущее

В ярких заплатах утрат.

Солнце, неистово жгущее.

Хаос, истлевший стократ.

Грозным знамением вороны.

Пристальный взгляд в вышину…

На пятьдесят шагов в сторону,

На пятьдесят в глубину.

* * *

Стихи прорывались

              сквозь толщу столетий,

Вулканом взрывались

                  и гасли во тьме.

Им свойственен был

                звездопад междометий

Сгоравших

           в неровном любовном огне.

Давно пожелтели забытые строки,

Случайных событий

              истлел переплет,

Но сладко бродили весенние соки,

И крылья стремили

              беспечный полет.

И в безднах

            безумных небесных соцветий,

Раскрытых

          в нечаянном утреннем сне,

Стихи прорывались

              сквозь толщу столетий,

Вулканом взрывались

                 и гасли во тьме.

* * *

Когда вдруг нечего сказать,

Не говори,

          останься слухом,

Вполсилы

          соберися с духом,

Испей

     молчанья благодать,

Когда вдруг нечего сказать.

      Когда вдруг нечего сказать,

      Поверь,

              твой путь еще не пройден,

      Не страшно,

                   что пока в исподнем,

      Не торопись

                    себя лобзать,

      Когда вдруг нечего сказать.

Когда вдруг нечего сказать,

Не рвись сжигать

                   чужие книги,

Их многотомные вериги

Пытайся духом обуздать,

Когда вдруг нечего сказать.

      Когда вдруг нечего сказать,

      Остановись,

                   исполни милость,

      Чтоб одиночество молилось,

      Стремясь извечное пронзать,

      Когда вдруг

                    нечего сказать.

* * *

ПОДРАЖАНИЕ КИПЛИНГУ

Истина

       откровенью претит

В словах мудреца

            и в слезах глупца,

А человек

          стремится пройти

Весь путь

         от начала и до конца.

Порой суетливо

                  начав расти,

Порой в задержке

                    виня Творца,

Упорно он

   полагает найти

Весь путь

         от начала и до конца.

Плетет коварство

            сомненья нить

В мечтах храбреца

              и в делах купца,

А человек

  продолжает плыть

Весь путь

  от начала и до конца.

Порывом

        ливень сечет в клети,

В сплошной пыли

    не стучат сердца,

Но он упорно

              спешит спасти

Весь путь

         от начала и до конца.

Сквозь пыл любви,

                     отрезвленья стынь,

В лохмотьях труса,

             в цепях лжеца

Зубами цепляется он

        за жизнь

Весь путь

        от начала и до конца.

Но где начало

       и где конец,

Утрачен смысл

        и неведом срок,

И шлет ему

    небесный гонец

Прозренье,

   чтоб разобраться смог.

Неповторимы

       изгибы рук,

Порыв страстей

          и овал лица,

Но человек

    прерывает вдруг

Весь путь

        от начала и до конца.

* * *

Мчится ветер озорной,

Мчится ветер надо мной,

Дует ветер озорной

       просто так,

Кружит ветер озорной,

Кружит ветер шар земной,

Кружит ветер шар земной

                      грусти в такт.

    Слов на ветер не бросай,

    Слов на ветер не бросай,

    Слов напрасных не бросай

                                 грусти в такт,

    И меня не обижай,

    И меня не обижай,

    И меня не обижай

                          просто так.

В море синяя волна,

В море синяя волна,

В море синяя волна

       просто так,

Но колышется она,

Но колышется она,

Но колышется она

                    сердцу в такт.

    Слов на ветер…

В небе звезды и луна,

В небе звезды и луна,

В небе звезды и луна

                 просто так,

На земле любовь важна.

На земле любовь нужна,

На земле любовь нужна

                   жизни в такт.

    Слов на ветер …

Под заснувшею звездой,

Над застывшею волной,

Вдруг зарницей озорной

                     вспыхнет свет,

Это добрый ангел твой,

Неизменный ангел твой,

Вдохновенный ангел твой

                      шлет привет.

    Слов на ветер…

* * *

А дождь нашептывал соблазны

То вкрадчиво, то обстоятельно,

То разглагольствовал о разном,

То клялся, что не обязательно.

Искусно притворялся нежным,

Страсть обращая в невоздержанность,

Но в обаянии небрежном

Таилась изгнанная преданность.

И нудно говоря о праздном,

Других он слушал невнимательно,

И все нашептывал соблазны

То вкрадчиво,

              то обстоятельно.

* * *

Червь, книгу пожирающий мою,

Спеши, пока не кончилась страница,

Не бесконечно пребывать в раю,

Бумажный век уже не повторится.

В глубинах строк искали мы приют

И враждовали за владенье ими,

Ты опасался, что тебя убьют,

И укрывался в самой середине.

Теперь мы исторический балласт,

Немодный, да и в сущности занудный,

Никто гроша затертого не даст

За книжный хлам, разрозненный и скудный.

Наш мир устал и безнадежно сник,

А червь в глуши компьютера томится.

Но как же славно было жить средь книг,

И как прекрасно вовремя родиться.

* * *

Как гладь воды причудливо тиха

В немыслимом забвении обрыва,

Как обреченно не дрожит рука

В предвосхищенье бешенства порыва,

Как не играет цвет на небесах,

Где радуга раскинулась привольно,

Так замирает слово на устах,

Хоть это так невыносимо больно.

* * *

Разлинована земля

На квадраты и мишени,

И разорвана стезя

Жизни стольких поколений,

Но проносятся порой

Сквозь запреты и границы

Птица-счастье,

        птица-боль

И Любви Великой птица.

  И летят сквозь армий строй,

  Сквозь раскинутые сети

  Птица-счастье,

           птица-боль,

  Птица-время,

          птица-ветер.

  И в надежде на успех

  Ищут Бога в поднебесье

  Птица-радость,

                    птица-смех,

  Птица-воля,

                птица-песня.

* * *

Осенний воздух смачно пьян,

Край неба просветлеть боится,

Слегка волнуется туман,

И вялый дым едва клубится.

Над отрешенною судьбой

Босые ангелы витают,

Как трудно стало быть собой,

Как рано птицы улетают.

Зачем невнятною тоской

Душа стремится насладиться,

Рассвет давным – давно чужой,

Чужие сны,

          чужие лица…

А помнишь

           первые цветы,

Наивной юности мечты,

Тот мир, в котором я и ты

Отдельно друг от друга были.

Сердец биение одно

Взрывалось,

    распахнув окно,

И развивая кимоно

Ночные призраки скользили.

* * *

В жажде не зря предела,

В страхе или любя,

Древняя моя вера,

Трудно мне без тебя.

Трудно,

      встречая утро,

Трудно,

       когда вдвоем

Средь заблуждений мудрых

Думаем о своем.

В жалких обрывках веры

Тщетно стремлюсь найти

Нудных дымков примеры

Средь угольков пути.

Но исчерпав премьеры,

Прокляв забытый день,

Призрачные химеры

Мир погружают в тень.

Каждому

        своя мера.

В высях

       или скорбя,

Страстная моя вера,

Трудно мне без тебя.

* * *

Чужая запись

              в постаревшей книге…

История,

        забытая давно.

Изъеденное жизнью

        полотно

И кем-то оброненные

                        вериги.

Истерты буквы,

                запись не прочесть,

Да и к чему ей

        эдакая честь

Пунктиром

          сквозь печатные абзацы…

И все-таки

          волнует чей-то стиль,

И почерк –

        шторм сквозь монотонный штиль,

И невозможность

    взять и отказаться.

* * *

В огненном танце цыганка

Правду поведать спешит,

Где-то играет шарманка

Болью озябшей души.

       Страстно танцует цыганка,

       Ночи весны хороши,

       Нежно играет шарманка

       В дальних пределах души.

В крыльях

           взметнувшейся шали

Тает заоблачный свет.

Сердце

       разбудишь едва ли

Памятью прожитых лет.

      Нежно рыдает шарманка,

      Слышится голос живой,

      Страстно танцует цыганка,

      Манит меня за собой.

Не прекращает струиться

Вечная жизни река,

А на забытые лица

Звезды глядят свысока.

      Томно рыдает шарманка,

      Звезды в ночи хороши,

      Страстно тоскует цыганка

      В пылких объятьях души.

Чувств беспокойных смятенье

Нам возвращает весну,

Чтоб в небесах откровенья

Молнией счастья блеснуть.

Через века и границы

Звезды уносятся вдаль,

В вихре цыганка кружится,

Прежнего счастья не жаль.

* * *

Утихло как-то незаметно,

Слова и образы пропали,

И клятвы лавою несметной

Куда-то в прошлое умчали.

Луна всходила над дорогой,

В неверье наспех снаряженной,

И притворялась недотрогой,

Невинной жертвой обнаженной.

Туман в низах еще клубился,

Но алчность нежности взалкала,

И горизонт слегка кренился,

И первая звезда упала.

* * *

Негромко музыка звучит

И прорастает слово,

Пока Господь

             не отлучит

Нас от пути земного.

И пусть наш путь

                  размыт дождем,

Извилист и нестроен,

Сквозь время

              по нему бредем,

И продолженья строим.

Боясь прозренья

                  чувств своих,

Безволья и порыва,

Не ведая,

         где тот обрыв,

И что в конце обрыва.

Теряя спутников своих

И новых обретая,

Не чтя развалов толстых книг,

А то и не читая.

Непониманье

              вспыхнет вновь

Волнением упрека,

Но если Бог и есть Любовь,

То мы – частица Бога.

И сердце бешено стучит

И замирает снова,

Пока Господь не отлучит

Нас от пути земного.

* * *

Взметнется в небо

            страстный жар твердыни,

И ты заплатишь за базар гордыни,

И всласть предавший

                        подойдет проститься,

И недодавший

                сможет расплатиться.

Но затаившие в себе обиду,

Они взойдут на плац надежд для вида,

И станут лютые враги отныне,

И ты заплатишь за базар гордыни.

* * *

Миг прозренья

                внезапно возник

И куда-то повел в одночасье.

Я душой

        совершенно поник,

Ощущая прозренья причастье.

Будет все

         на далеком веку,

Откровенья, ошибки, сомненья,

Но уже заплутать не смогу,

Пробираясь

            по тропке прозренья.

* * *

Жаркий промысел любви

                             не всегда понятен,

Откровений фонари

                      рвутся к благодати,

Лживых помыслов слова

                            дранью драпировки,

А соседская молва

                    требует обновки.

Невзирая на молву

                    и грехи мирские,

Ждут влюбленных на молу

                               корабли морские,

В алых откликах зари

                        нет фальшивых пятен…

Жаркий промысел любви не всегда понятен.

* * *

Волненье суетных тревог

Еще не улеглось у ног

Беспечных.

Но охраняет твой покой

Незримых духов сонный рой

Извечных.

Дыханье чувствую твое,

Но кружит в небе воронье

В тревоге.

И не дает уснуть молва,

Про чьи-то страшные слова

В остроге.

* * *

Неверью своему невольно лгу,

Ища чужих капризов облаченья,

Как будто я в запутанном кругу

Живу для назиданий обличенья.

Давно забыты прошлые долги,

А новые не облагают данью,

Но раздаются по ночам шаги,

И бродят тени по пустым желаньям.

Ненужных слов неистребима рать,

Чужие сны прощаются печально,

И сердце все торопится сказать,

И все не успевает изначально.

* * *

Но линия оборвалась,

И перекупщики явились.

И как-то даже удивились,

Сколь скудно ноша собралась.

Счета оплачены. Долгов

Не сделано. Беззубы тайны.

Нет торжествующих врагов,

Да и друзья не столь печальны.

Казалось, жизнь катилась всласть,

На комплименты не скупились,

Но линия оборвалась,

И перекупщики явились.

* * *

Где-то кого-то ждешь,

Смотришь в окно сквозь смех,

Видимо будет дождь,

А может быть даже снег.

Где-то сквозь суету

Рвется навстречу грех,

Кто-то обнял не ту,

Видимо будет снег.

Где-то, зачем-то, но

Отдан другой успех,

И на уме одно –

Видимо будет снег.

* * *

Коварный сумрак мысли мнет,

Зло побеждает в битве.

Пусть кто-нибудь упомянет

Меня в своей молитве.

Пусть даже всуе,

                 просто так,

Но все же скажет слово,

Пусть не на рубль, на пятак

Ко мне вернется снова.

Пусть не назавтра, а сейчас,

В сей злополучный вечер,

Вдруг вспомнит

                 неурочный час

Ненужной нашей встречи.

* * *

В алмазных краях

                   изумрудные реки

Полны небесами, на солнце сверкая,

И в их отраженье застыли навеки

То черная птица,

          а то золотая.

Над ними нирвана,

                     за ними пустыня,

Усталому путнику нет здесь привала,

Исчезли навеки в запретной пучине

И блеск позолоты,

            и чернь перевала.

Обряд отраженья,

            сомненья, расплаты

Ленив и коварен, как полночь в тумане,

И в нем без движенья застыли закаты,

Ветра перемен

        и цветы на поляне.

Их время не точит,

                    их дождь не ласкает,

Нет грез озарений и слез огорчений,

Огонь позолотою черною тает,

И черным очерчено

       золото тени.

И в том бесконечном

                        тумане промозглом

Вдруг высверлит воздух разбойная стая,

Предстанут невиданным

                              сказочным лоском

То черная птица, а то золотая.

* * *

Над крышами парит

                       зимы прощальный дождь,

Хрустальным каблучком

             вколачивая гвозди,  ,

Что делаю в стране,

         где я случайный гость,

И чем живет страна,

       где все сегодня гости?

Незримо солнца луч

                      скользнет издалека,

И радужным огнем

            взыграет в крыш просвете,

В тягучем полусне

            застыли облака,

Скучают старики,

          взрослеют чьи-то дети.

Все суета сует

       под солнцем и дождем,

На все один ответ –

      все было и все будет,

Но исчерпав себя,

     в надежде страстной ждем,

Что кто-нибудь придет,

          отмолит и отсудит.

* * *

Не любили, и впредь не любите,

Запретите и помнить о Вас,

Заскрипевшую дверь затворите

В неурочный полуночный час.

Свет случайной звезды изгоняйте,

Захлестнув плотной шторой окно,

И тревожные сны иссушайте,

Даже если уснуть не дано.

Память стынет в раскиснувшей сыти,

Опостылевший шут корчит роль…

Не любили, и впредь не любите,

Не тревожьте усталую боль.

* * *

Нет, не от мира этого дано

Нам ощущенье властного всесилья,

И за спиной распахнутые крылья,

И в светлое грядущее окно.

Нет, праздность наша все еще жива,

Жива трава, озера живы, дали,

А мы взамен другого ожидали,

Как минимум, вступления в права.

Нет, жаркое томление в груди

Толчками к горлу

                  в нежности охрипшей,

А ветер треплет старые афиши,

И их обрывки шепчут

– Тише, тише…

* * *

Когда нисходит истины восторг

И отрезвляет

              благостную весть,

Вокруг легенды затевают торг,

Стремясь урвать себе

                святую лесть.

И поглощая за куском кусок,