Ученица Колдуна

– Спасибо, – сказала девушка и подумала: "Это стоило денег".

Должна ли она их отдать и как? Ведамир заметил её смятение и напомнил:

– Не думай об этом слишком много. Содержание холопа – обязанность хозяина.

Тома заметно напряглась, но колдун продолжил ровным тоном:

– По приезде во дворец, тебе выдадут кожаные сапоги и кафтан, сейчас же нам стоит попридержать монеты.

Сказал тот, кто отдал золотую гадалке, – подумала девушка, а потом вспомнила, что верховный тоже был холопом, а значит своих денег не имел. Все монеты в его кошеле, были выданы им с Вацлавом в дорогу. Это она поняла из их разговоров. Однако, то чего она не понимала, почему у опричника нет своих сбережений, ведь он должен был получать жалование, но спросить не решалась.

На эшафоте Вацлав сказал, что Томила принадлежит царю, а значит, что всё это было куплено на деньги из казны.

– Я подожду здесь, – сказал Ведамир.

– Хорошо, – ответила Тома.

– Не задерживайся, или мне придётся зайти внутрь.

– Ладно.

– Я могу попросить тебя не выскакивать в окно? Или мне стоит забрать твою одежду?

Девушка резко развернулась, закинув лапти на плечо, и направилась к двери.

– Томила, – бросил он ей в след, всё так же равнодушно. – Для твоего же блага.

– Я не собираюсь сигать в окно!

Ведамир нагнал её, схватил за запястье и развернул к себе. Всё её тело напряглось от неожиданности.

– Последний раз предупреждаю, сбежавшую колдунью будут преследовать охотники. Тебе повезло, что Купава оказалась там по другой причине. Чин позволяет им сразу отсекать голову, без какого-либо суда.

Они застыли в молчании. Из корчмы доносился задорный смех.

– В этот раз ты меня послушаешь? – спросил мужчина, и его голос звучал мягче чем обычно, так словно он просил об услуге.

– Зачем тебе это? – недоумевала Томила.

– Что именно?

– Зачем ты мне помогаешь?

Колдун ненадолго замер, собираясь с мыслью, а затем отпустил руку. Тома терялась в догадках. У него были какие-то планы? Возможно ли, что колдун хотел подарить её кому-то конкретному?

– Почему спас? Ведь я виновна, – спросила она, прижимая сумку к груди.

– Всё не однозначно. Ты защищалась.

– Тебя там не было.

– Почему ты так хочешь быть виноватой? – выпалил Ведамир слегка громче. Его брови опустились ниже, он начинал злиться.

– Я этого не хочу, я так чувствую.

– Приятно, что тебе не чуждо сострадание, Томила, но милосердие к себе не менее важно. Там, на эшафоте я увидел девушку, от которой отвернулась вся деревня, и я сострадал, – ответил мужчина и сложил руки на груди. – Я научу тебя контролировать эту силу.

– Научишь жить с этим?

Ведамир снова нахмурился. Эти слова заметно ранили его, но также казалось, что колдун неохотно согласился ответив:

– Ужиться с самой собой. – Он сделал паузу. – Но я не смогу сделать этого, если тебе отсекут голову.

– Я поняла.

– Женщинам налево.

Томила помедлила, перебирая оставшиеся вопросы, но так и не задав их, скрылась за дверью.

(1)Онýча – кусок плотной материи, навертываемый на ногу при ношении лаптей или сапог.

(2)Бóртник – тот, кто занимается бортничеством.

Бóртничество – примитивное пчеловодство в лесу, добывание мёда диких пчел и простейший уход за ними.

Глава 8

Когда девушка вернулась в комнату, мужчины по очереди тоже посетили баню. Вышибала внёс ещё одну койку, с трудом поместившуюся между двумя другими, иначе она просто не давала бы выйти.

Спутники легли рядом, оставив Томилу с краю.

Не смотря на то, что Тома была свежа, чиста и спала на кровати под крышей, сон её не был безмятежным.

Оказалось, что крепко засыпая, Вацлав начинал храпеть, да и такое близкое соседство пробуждало в девушке тревогу и воспоминания, приходящие в те редкие моменты, когда ей удавалось заснуть.

Оставшееся время Тома размышляла над словами Ведамира. Неужели он просто хотел ей помочь? Совершенно бескорыстно. Она не верила в это. К тому же тогда их разговор на берегу превращался в череду взаимных оскорблений и девушка не могла точно сказать, кто это начал. Ведамир нарушил естественные процессы природы, и Томила считала, что её гнев был оправданным. Однако мужчина рисковал, спасая убийцу и не получил ни благодарности, ни понимания.

Тома надела свежую белую сорочицу, украшенную красным орнаментом по краям квадратного выреза, и повязала такой же красный пояс. Но старую выкинуть не решилась, как смогла отстирала её в бане и сложила в сумку.

Пригодится в дороге, – подумала колдунья.

Её новый наряд вызывал приятное ностальгическое чувство обыденности, словно всё это было коротким увлекательным путешествием, которое должно закончится у ворот холодного, но уже родного дома.

Так и не отдохнув, девушка спустилась во двор в сопровождении опричника, где встретила верховного, ожидающего у небольшой колымаги, в которую были запряжены две уже знакомые лошади: рыжий Лис и вороная кобыла Вацлава, которую тот ласково называл Чернава.

Экипаж был украшен гербом в виде синей огненной птицы и выкрашен в чёрный, но выглядел слишком скромно для царских особ. Колдун рассказал, что конь Томилы был продан, однако колымагу покупать не пришлось, о чём она догадалась сразу. Уж слишком служебным выглядел транспорт.

По пути к выезду из города, спутники посетили лекаря. Старик закрепил на ноге Вацлава пару более крепких палок, а также успокоил, сообщив, что ранение несерьёзно и скоро пройдёт, но настаивал на питье настоя его собственного приготовления. И хоть цена была кусачей, опричник конечно купил бы его, если бы не Ведамир, заявивший, что стоимость слишком завышена, а польза смехотворна.

Под злостный скрежет зубов, опричник занял место кучера, колдун с Томилой сели внутрь колымаги. Трудно было представить более подходящий случай для разговора, вот только не смотря на тряску в дороге, мужчина почти сразу же заснул.

Тома слышала, как он иногда ворочался в кровати, и подумала, что верховного должно быть тревожил страшный сон. А быть может храп друга и ему мешал спать.

Девушка невольно пригляделась. Из под глаз Ведамира не сходили синяки, после бани волосы казались менее запутанными, но оставляли ощущение, что колдун особо не расчёсывался или не любил это дело.

Томила вспомнила, как вечером он коснулся её руки, и никакой боли она не почувствовала. Совсем запутавшись, девушка перешла к решительным действиям. На руках верховного были плотные кожаные перчатки, которые тот снимал лишь, когда собирался колдовать. Оголёнными оставались только шея и лицо.

Собравшись с духом, Тома протянула ладонь к мужчине и коснулась пальцами горячей щеки. Ничего. Ведамир поднял веки, посмотрел на неё и спокойно спросил:

– Что ты делаешь?

Томила стыдливо прибилась к другому боку колымаги.

Колдун сел ровнее и потянулся вверх, сгибая руки в локтях. Девушка расслышала тихий хруст.

– Просто проверяю… – ответила она.

– Меня?

– Живой ли нет. Здесь так душно, – отшутилась Тома.

Ведамир снял перчатки, согнулся и достал из сумки флягу.

– Пить хочешь?

– Да, спасибо.

Она сделала совсем маленький глоток, когда почувствовала жжение на языке. Девушка закашлялась. Вода оказалась ледяной.

– Что? Слишком холодная? – спокойно спросил колдун.

Он забрал флягу и взболтнул. Бултыхания не было слышно, словно внутри находился сплошной лёд. Ведамир отпил то немногое, что осталось жидким и скривился.

– Да, лучше подождём, когда сама растает.

– Это ты сделал? Заморозил.

– Хотел слегка охладить.

Томила растерянно замерла. Если бы у неё был выбор, после увиденного она бы задумалась, прежде чем выбрать его в учителя. Вчера вечером он говорил о контроле, а сегодня демонстрировал стихийность своей силы. Девушка задумалась, может он часто так делал? Может тогда был холод, а не огонь. Она спросила:

– Раз уж ты не спишь, могу я спросить?

– Разумеется.

– Что за свет был на моих руках?

Ведамир не отвечал, смотря куда-то вниз. Колымага качалась и дребезжала, нарушая тишину.

– Я хотел начать этот разговор несколько позже. – Он устало выдохнул через нос.

– Отчего же?

– В прошлый раз, у нас не задалось.

Тома вздохнула и сжала ладони в замок. Выбрав верные слова, он не вызывал в девушке желаете спорить дальше. Казалось, что её гнев стал сходить на нет, но она всё ещё придерживала свежими воспоминания.

– Я уже говорил тебе, что есть магия, о которой нельзя рассказывать.

– Но ты рассказал.

– Лишь немногие о ней знают.

Томила напряглась, количество тайн и их серьёзность только увеличивались, а она оказывалась в опасной к ним близости.

– То, что я скажу, должно будет остаться между нами… тремя.

– А царь, – вспомнила колдунья. Разве он не был одним из тех, кто хранит тайну?

– Будет лучше, если он не узнает.

Тогда в лесу Ведамир обещал ей жизнь, если она будет тихой, и теперь Тома понимала, что он имел ввиду. Для закона её поступок не был простителен.

– Мне нужно показать тебе. Вернёмся к этому, когда сделаем привал, – ответил мужчина, посмотрел на Томилу, а затем стал озадаченно хлопать себя по карманам. – Забыл.

– Что? – поинтересовалась девушка.

– Ленту. – Он вынул из кожаной поясной сумки короткую красную ленту.

– Спасибо, – поблагодарила Томила, растерянно смотря на подарок.

Первый раз с заключения она могла собрать волосы. Будучи приговорённой Тома лишилась своей косы, такова была местная традиция, лишить девушку волос – значило лишить её чести.

Проглотив горечь обиды Тома, кое как сплела короткую косу, вплетая в неё ленту. Новая причёска смогла скрыть неровные концы и создавая более опрятный вид. Всё это время колдун молча наблюдал, а затем сказал:

– Тебя не узнать.

– Это хорошо? – смутилась девушка, не зная как на это реагировать.

Вечером в предбаннике она наткнулась на зеркало и заметила, что синяк уже исчез с её лица, не оставив и следа своего присутствия.

– Отлично, – менее равнодушно чем обычно ответил Ведамир.

Лицо Томилы покрылось краской, она не рассчитывала на комплимент, если это вообще был он, однако отчего-то слова казались ей приятными.

Довольно долго они ехали в тишине, прежде чем Вацлав остановил лошадей. Когда все поели, девушка спросила не в силах больше молчать:

– Я опасна?

– Не больше чем мы все, – ответил Ведамир, устало выдохнул и протянул голую ладонь. – Возьми меня за руку.

– Зачем? – беспокойно спросила Тома и постыдно поймала себя на мысли, что не часто держалась с кем-то за руки.

Он многозначительно промолчал, и девушка опустила свою ладонь на его. Вацлав безучастно стоял в стороне и чесал затылок.

– Что чувствуешь?

– Тепло, – ответила Тома. Было сложно отличить его от жара солнца, но она чувствовала разницу, словно коснулась горячего, но не жгучего глиняного горшка с кашей.

– Вацлав, – позвал Ведамир.

– Чего тебе? – раздражённо откликнулся опричник.

– Возьми мою руку.

– Иди ты.

– Я провожу урок.

– Как это меня касается?

– Просто потрогай, или я тебя потрогаю сам.

Вацлав медленно неуверенно поднёс ладонь, а затем резко убрал её, не коснувшись.

– Я не хочу!

Ведамир молча сидел и ждал с протянутой рукой. Опричник метнул взгляд на Томилу, выпрямился и сказал:

– Ла-адно.

Быстро коснулся ладони, а затем молча сел и, сложившись пополам, зажал свою кисть под животом. Верховный остался равнодушен и объяснил девушке:

– Так бывает с обычным человеком. Теперь дай руку ещё раз.

Держа её ладонь в своей, Ведамир попросил снова:

– Ваца, дай руку.

– Ой, не доводи до греха, – рыкнул тот.

– Я почти уверен, что с тобой ничего не произойдёт.

– Почти?

Колдун воспользовался замешательством опричника и схватил его за руку. Всё повторилось.

– Прости я соврал, иначе бы ты не согласился.

– Чёрт бы тебя побрал,… Ведамир, – только и ответил Вацлав. Вены на его шее вздулись.

Тома поняла, что для него это было действительно очень больно, в то время как артистка на дороге, да и она сама реагировали гораздо спокойнее.

– Если бы ты была охотницей, он бы ничего не почувствовал, – сказал верховный, повернувшись к своей ученице и отпустил руку. – По крайней мере, так происходит в большинстве случаев. По какой-то причине, моя сила ранит людей.

Вацлав показательно кашлянул, прикрыв рот кулаком. Ведамир аккуратно сглотнул, стараясь скрыть это, но предложение не дополнил и продолжил свою речь как ни в чём не бывало:

– Боль – это сигнал, о том что что-то не в порядке. Она защищает нас. Это касается как меча, так и колдовства. Но ты её не чувствуешь, потому что моя сила на тебя не действует.

– Но мне было больно.

– Я говорил, что ведьмовской камень ослабляет колдуна, и дело не только в физической силе.

Ведамир снова замолчал, подбирая слова, а затем продолжил:

– Помнишь, я упоминал, что кроме магии стихий, есть ещё две.

– Жизнь отнимающая и жизнь дающая, – с тяжестью ответила Томила, вспоминая их разговор.

– Они неразрывно связаны. Если вода куда-то прибывает, откуда-то она должна убыть, – напомнил колдун, достал лезвие из ножен, скрытых в сапоге и повернулся к Вацлаву:

– Будь другом, подними левый рукав.

Опричник вопросительно на него посмотрел, затем мельком глянул на девушку, и с пониманием засучил рукав кафтана.

– Могу я попросить тебя сделать тоже самое, – спросил Ведамир, смотря на Тому, она послушно повторила.

Верховный взял нож и поднёс к её запястью, она отшатнулась:

– Что? Стой! Что ты такое удумал?!

– Больно почти не будет.

– Я на это не поведусь, – отрезала она, вспоминая произошедшее с Вацлавом.

– Тебе нечего бояться, – присоединился опричник и встал перед ней на одно колено, выставив руку. – Смотри, я приму удар на себя.

– Что? Вы должно быть сошли с ума.

Ведамир схватил кисть Томилы и вытянул запястье рядом с рукой Вацлава, а после провёл небольшой, но достаточно глубокий разрез в самой плотной и мягкой части запястья. По коже медленно расплылось небольшое количество крови, а под ней девушка увидела свечение вен, точно такое же как тогда на эшафоте, однако оно быстро исчезло.

Внезапно на запястье воина тоже показалась кровь, ровно столько же и в том же самом положении.

– Что происходит? – спросила Тома и с ужасом посмотрела на его рану.

Ведамир стёр своим рукавом кровь девушки и порез под ней оказался уже покрым корочкой.

– Зажил, – объяснил он.

– Как это возможно?

– Исцеление – не щедрость. Чтобы исцелиться самому нужно передать недуг кому-нибудь другому.

Вацлав демонстративно провёл пальцем поперёк пореза, убирая часть крови, но красная линия вновь заполнилась каплями, хоть и в гораздо меньшем объёме. Он встал, поднял флягу и пролил немного воды на рану, она стекала на траву, уже окрасившись в розовый.

Томила растерянно посмотрела на опричника, а затем на своё запястье.

– Тот парень, как его звали? – спросил Ведамир.

– Какой?

Колдун ответил, стараясь преподнести слова так аккуратно, словно это был фарфоровый сервиз, но это ему трудно далось:

– Тот… что был первым.

Тома нехотя ответила, у неё не было ни малейшего желания переходить к этой теме:

– Я… не знаю.

– Это же он был в рваной рубахе? Крепкий. Подумай сколько ударов бы понадобилось, чтобы положить такого кабана как Толстяк?

Девушка безучастно смотрела вниз, к её глазам подступали слёзы. Колдун снова говорил загадками, но медленно поступающее осознание, встало комом в её горле.

– У него был синяк похожий на твой? – повторил свой вопрос Ведамир. Вопрос, который он задал ещё при их первой встрече.

Томила вспомнила боль, и темноту, возникшую с очередным ударом. Когда она открыла глаза, то не смела думать ни о какой боли. Она отбивалась, крича и плача, ей было всё равно на то, как они выглядели. Но напрягая память, Тома разглядела смутный образ мясистой головы с фиолетовым пятном на глазу, которое казалось становилось всё больше и темнее.

– Подожди…, – сказала она.

– Колдовство забрало Третьяка вместо тебя, – перебил Ведамир, неожиданно обрушив на девушку столь печальную и тяжёлую правду.

Нависла звенящая тишина. Слова колдуна не сразу достигли Томы. Отрицание медленно сменилось отчаянием.

Защитила. Да, столь ненавистная ей магия спасла её жизнь. Но Томила, прокручивала в голове другую мысль: "Я умерла в тот вечер".

– Удары по голове могут быть очень опасны, – продолжал мужчина, но девушка уже не слушала. Она плакала, не в силах больше сдерживаться. Колдун услышал всхлип и замолчал. Они с Вацлавом растерянно переглянулись.

Ведамир тихонько встал и прошёл к сумке, оставшейся в колымаге, после чего долго ворошил её содержимое. Наконец отыскав простенький белый платок, он подошёл в Томе, протянул его и мягко сказал:

– Было бы неправильно, если б я тебе солгал.

Девушка взяла платок и попыталась тихонько высморкаться, прикрыв нос, но вскоре заревела.

– Пойду проведаю лошадей, – уведомил Вацлав и медленно попятился в сторону колымаги.

Томила ещё плакала некоторое время, перебирая тягостные мысли. Она получила второй шанс, испытывала горечь обиды и благодарность, чувствовала обязанность потратить его с умом и совершенно не знала как это сделать. Ведь жизнь колдуньи принадлежала другому человеку. Она смахнула слёзы рукавом и спросила:

– Ты знал? Ты сразу всё понял?

– Почти. Когда я поймал тебя, то подумал, что что-то не так. Обычная ткань не защищает от магии.

– Значит тот свет…

– Он появляется, когда колдун исцеляет себя или кого-либо другого.

Ведамир склонился к ней ближе и посмотрел девушке в глаза, однако она в свою очередь продолжала рассматривать что-то внизу.

– Ты под могущественно защитой, Томила. Я знаю, что твоё колдовство очень сильно и вырывается наружу.

– Откуда?

Колдун взял руку девушки и показательно перевернул ладонью вверх.

– Кожа мягкая словно младенца, не единого шрама. Эта не ладонь смердки, работавшей в поле с детства.

Совсем недавно, Тома думала то же самое про него. Мужчина повторял её мысли слово в слово, пробуждая подавленные воспоминания.

Перед глазами колдуньи появилась Бояна, заглядывающая ей в рот:

– Одно радует – ты хорошенькая. Подрастёшь, выдам замуж.

– Я думаю, что болезни ни разу не настигали тебя, – перебил образ Ведамир. Казалось он пытался придать словам утешающий характер, но они совсем не успокаивали, и звучали скорее обвиняюще.

Он продолжил, как можно мягче:

– Если ты и вредила людям, то лишь потому, что тебя страшно оберегали.

Но Томила слышала другое:

– Ты крала красоту и здоровье всей деревни, сама того не зная.

(Я смогла выжить только благодаря жертвам других людей.)

Перед её глазами снова появилась тётя с розгами в руках. Давно забытые воспоминания о первой порке. Девочка не знала, что произошло. Бояна была спокойна и рассудительна, пока однажды внезапно не вскочила с криками:

– Да сколько можно?! Ты нарочно мне это всё делаешь?

Томе сложно было понять о чём шла речь, в длинной тираде было и хлюпанье чая и грязь на подоле, которую девочка разбросала по полу. Кульминацией стала фраза:

– Щас я научу тебя уму разуму.

После последовали слёзы, сопли и боль. Томилу ни разу до этого не пороли и первый опыт казался нестерпимым, однако длился недолго. Теперь девушке казалось, что в тот день она испытала больше страха чем боли. Дыхание прерывалось, а сердце бешено стучало. Привычный мир рушился на глазах.

Весь следующий день Бояна пролежала на животе, странно посматривая на девочку. Тётя сказала, что потянула спину, и что вина за это лежит на Томиле.

В следующий раз, Бояна приложила больше усилий и вновь слегла, но не остановилась на достигнутом. Теперь колдунья вспомнила, где впервые увидела ведьмовской камень. На шее своей тёти. Порка стала регулярной, и продолжалась до тех пор пока ребёнок не был напуган до такой степени, чтобы наказывать себя самостоятельно.

Тома думала, что это лучше взбучки "любящей" тётушки. Однако сидение коленями на горохе не проходило легче.

Бояна активно посещала соседей, где гостила до позднего вечера. Вскоре дети в деревне стали отстраняться от Томилы и дразнить, называя ведьмой. Ей некуда было бежать, и некому было сказать о своих горечах и страхах. Она приняла такую жизнь, не только потому, что ей не предложили другую. Тома была уверена, что должна нести наказание.

Она всегда догадывалась, и всегда отрицала. Когда Ведамир напомнил ей о Черноустье, чувство вины поглотило девушку целиком.

" А вины твоей нет в том, что было давно", – промелькнули в сознании слова бабы Лепы, но Томила отмахнулась от них. Даже если провидица действительно видела прошлое и будущее, уста её по-прежнему могли лгать.

– А ты тоже так можешь? – спросила Тома.

– К сожалению, именно это и происходит, когда люди меня касаются.

– Почему сразу не сказал?

– Не хотел, – ответил колдун и не собирался объясняться.

Но девушка нетерпеливо посмотрела прямо ему в глаза, тогда мужчина сказал:

– Не хотел, чтобы… ты думала обо мне невесть что.

После этих слов, Томила стала чувствовать уже забытое чувство единства, родства душ. Ведамир понимал её и сочувствовал. Теперь она верила в это.

– Ты знаешь других колдунов, способных отнимать жизнь?

– Отнять жизнь может даже дурак с ножом.

– Ты меня понял.

– Я знаю лишь двоих.

– Только двоих?

– Это мы с тобой.

– А вед… колдунья из леса? Из Чёрного леса.

– Это было давно, такая магия очень редка.

(Они были знакомы. Он говорил об этом.)

Тома посмотрела в его серые глаза и они уже не выглядели такими холодными как раньше. Возможно ли, что Ведамир тоже испытывал желание быть понятым, найти кого-то схожего? И нашёл, вот только люди оборвали её жизнь. Тоже самое могло произойти и с Томилой, но он не позволил этому случиться, нарушая законы природы, этики и морали.

"Ведамир действительно хотел мне помочь. Он действительно хотел мне помочь. Он действительно хотел мне помочь", – крутилось в голове Томы, и она не заметила, что мужчина всё ещё держал её за руку.

– Если по-прежнему желаешь быть моей ученицей. Твой второй урок – Смирение. Я не говорю о подчинении. Прими этот мир и себя в нём, – сказал он и выпрямился. – Нам есть здесь место.

Глава 9

Дорога от Аглограда до столицы должна была занять неделю с остановками на ночь. Всё это время Ведамир собирался посвятить отдыху, но Томила попросила его начать обучение как можно скорее.

Хорошенько всё обдумав, она так ни к чему и не пришла. Ни на следующий день, ни через сутки. Тома не знала, чего хочет. Все её планы рушились один за другим. Она не сумела выйти замуж, и уже не была уверена, что действительно хотела отправиться в незнакомые земли ради пейзажей и еды. Такое путешествие обещало бесконечный риск, охоту элитных воинов за её головой, а верховный обещал тихую гавань, безмятежное существование, и даже любовь, в которую девушка давно не верила.

Томила решила начать с малого – научиться контролировать свои силы, чтобы не позволить кому-либо ещё пострадать вместе с ней или вместо неё.

– Для колдуна важна не только крепость духа, но и тела, – сказал Ведамир и отправил девушку тренироваться под руководством опричника, пока сам дремал в тени.

– Ты просто не хочешь меня учить? – возмутилась она.

– Я уже это делаю, – ответил колдун, устраиваясь поудобнее.

– Нет, ты лёг дрыхнуть здесь, а меня просто занял, чтобы я не приставала.

– Твоё стремление радует, но ты не усвоила урок.

– Тренировка должна мне как-то помочь? Я достаточно сильная.

– Тебя занимает гнев, а путь к смирению идёт через терпимость, – ответил учитель и зевнул.

– То есть я должна научиться терпеть и слушаться?

– То есть ты должна попинать камни и успокоиться.

Тома с трудом сдерживала порыв бессмысленной грубости и, решив больше не настаивать, отправилась к опричнику.

– Я никогда никого не обучал, даже не знаю с чего начать, – уведомил её Вацлав.

– Вы ведь тоже с чего-то начинали, – подбодрила его колдунья.

– Пожалуйста, не нужно больше официоза. Ну, когда мы… втроём. – Воин неловко посмеялся, а затем добавил шепотом:

– Чувствую себя старым.

– Извините, ой, – растерялась Томила, – извини.

– Ничего.

Лицо мужчины покрывали мелкие шрамы, части уха и вовсе не хватало. Жесткие черты лица и редкие морщинки у глаз и носа выдавали в нём возраст, приближающейся к тридцати, но гладковыбритые щёки и по-детски открытый взгляд, не давали сомневаться, что не смотря на тяжёлый боевой опыт, душой Вацлав явно был моложе.