Ученица Колдуна

Лена Султанова

Ученица Колдуна

Пролог

Пока человек чувствует боль – он жив. Пока человек чувствует чужую боль – он человек. © Франсуа Гизо

Никто не знает, когда это началось. Но много-много лет назад помимо обычных людей на земле жили те, кого звали колдунами. Они выглядели как люди и рождались от их союза, но обладали редким даром – колдовством, позволяющим управлять силами стихий.

Такое превосходство неумолимо делило общество надвое, возвышая одних над другими. И пока люди прятались, колдуны возводили горы, обрушивали молнии в яростных битвах, и вызывали ураганы, раскалывающие острова.

Не известно, что произошло, и кто был первым, но со временем все, кто был способен к колдовству пришли к решению объединиться. Они обучались друг у друга, постигали тонкости концентрации, уделяли время изучению окружающего мира, дисциплине, накапливали опыт, брали учеников и передавали знания следующим поколениям.

Через века их стали называть жрецами мудрости, детьми матери природы.

Колдунов боялись и уважали, обращались за советом и наставлениями, просили защиты и помощи. Потому они вскоре, неминуемо пришли к власти. Обозначив границы, они поделили земли поровну, создали совет старейшин и возглавили людей.

Мудрецы обосновались в храмах, и дали обещание – служить народу, если народ послужит им. Каменные стены заполнили мольбы, дары и последователи, склонившиеся к полу. Так началась первая эра.

Когда ребёнок начинал проявлять свои способности, все понимали – он избранный. Семья гордилась им, а соседи завидовали. Юного колдуна забирали в храм, где давали новое имя, титул, необходимые знания, а самое главное – привилегии, часть из которых доставалась его семье. Почитатели окружали ребёнка восхищёнными взглядами и окунали во всенародную любовь.

Жизни людей зависели от милости земли, а потому те, кто обладал возможностью управлять ею, считались благословлёнными самой матерью природой. Жестокая, но справедливая она вверяла судьбы одних людей в руки других. Народ полагался на колдунов, просил о чуде, но те стали всё реже отвечать на их мольбы, всё больше отдаляясь от человеческого, превознося себя к чему-то большему.

– Стихия безжалостна, – сказал старейшина. – Гляди, как бы она не обратилась против тебя.

И тогда все поняли, что бездействие оказалось их милостью.

Но не смотря на возвышённые образы в глазах поклонников, были те, кто порицал подобное отношение и относил колдунов к ряду простых смертных. Имя им – охотники.

Никто не помнит, когда они появились. Мудрецы предполагали, что с первым колдуном на земле появился и первый охотник, но никому доподлинно не известно насколько их стороны равны. Эти люди тоже обладали даром, но совершенно иным. Охотники были не просто невосприимчивы к колдовству, они обладали способностью его рассеивать.

Это перевесило чашу весов и предоставило последователям возможность самим выбирать себе лидера. Охотники быстро пришли к единству, объединились и отправились к воротам храма – просить аудиенции совета. Требовали, чтобы колдовство использовалось на общее благо, и не терпели неравенства.

Колдуны не восприняли слова всерьёз и выставили несогласных за двери. Тогда мир погрузился в тёмную пучину неизвестности и радикальный перемен – началась великая охота.

Был создан тайный орден, задачей которого стала смена власти. Охотники видели единственный способ борьбы – полное уничтожение.

– Без колдовства, не будет благ, что оно может дать, но и притеснений тоже не будет, – говорил их предводитель. – Когда все будут равны, не будет иного выбора, кроме как справляться своими собственными силами, на что люди всегда были способны, пока ожидали чудо.

Охотники действовали слаженно и скрытно, обучались военному искусству, выжидая момент, и вскоре колдуны перестали появляться в храме. Стоило слуху о необычном ребёнке пройти в деревне, как тот таинственным образом исчезал.

Когда орден уже открыто пришёл за головой последнего старейшины, совет был окончательно свержен. Назвав храмы дворцами, они повесили над ними новые флаги, а троны снесли, все кроме одного, оставив его для нового правителя.

В землях именуемых Вечнозимьем это место занял охотник по имени Пикульник, нарекая себя царём.

К сожалению или счастью, когда казалось, что орден достиг своей цели, колдуны появились вновь. Рождаясь в самых разных семьях и государствах, они делали дальнейшую охоту бессмысленной. Среди охотников поселилось сомнение, и первым, кто отказался от борьбы, стал сын Пикульника.

Юный царевич встретил девочку по имени Лесана и безнадёжно влюбился в неё. Заняв трон, он отринул убеждения своего отца, надеясь на будущий союз.

Лесана оказалась дочерью последнего старейшины. Колдуньей, которой удалось скрыться. Она выросла в лесах, жила тихо и мирно, но обладала невероятными способностями к колдовству. Обретя достаточную силу, девушка перестала прятаться. Она гнала недоброжелателей и помогала тем, кто к ней обращался. Мужчины восхищались её красотой, а женщины доблестью.

Но перемены коснулись не только Вечнозимья. Обретя власть, охотники по всему миру нарушили перемирие, и государство оказалось втянуто в борьбу за земли, в которой не сумело бы выстоять. Народ просил о защите и колдунья возвела цепь вулканов, который позже назвали Огненным хребтом. Ночь засияла как днём. Земля извергала из себя яркое голубое пламя, лавиной обрушившееся на леса в округе, пожирая деревни соседнего государства. Воины отступили. Но никто не благодарил Лесану. Теперь, некогда уважаемые колдуны, вызывали ещё больший страх и неодобрение. Люди отвернулись от колдовства.

Так наступила новая эра. Эра Тёмного Пламени.

Глава 1

Липец(1) охватил Чёрное озеро безжалостным пламенем. Тянулись бездождные дни. В мутной воде, уровень которой опускался всё ниже с каждым днём, плескались перегревшиеся дети.

– А ну вылезайте, ироды! – ругался старик, безуспешно пытавшийся выловить рыбу.

На центральной площади прибрежной деревни намечался праздник. Колдунью вели на эшафот. Наконец-то беды Черноозера прекратятся.

Висельная петля неподвижно свисала с нагретой деревянной балки. Преступница медленно поднялась по ступеням, задыхаясь от летнего зноя. Её губы скрывала чёрная ткань, руки были закованы в железные кандалы, а на глазу расплылось пятно глубокого фиолетового цвета.

Она внимательно вгляделась в румяную и загорелую толпу. Разглядывая собравшихся вокруг помоста стариков, женщин, детей и калек – её соседей, знакомых и недругов.

Палач помог ей забраться на старую качающуюся табуретку. К краю деревянной конструкции подошёл чёрнобородый мужчина, девушка узнала его – это был староста местной сельской общины.

– Пламенный люд! Взгляните. – Он указал на девушку. Её выгоревшие на солнце, светлые волосы, взмокли от пота и прилипли к лицу. – Взгляните в глаза той, что трудилась с вами на одном поле, ела за одним столом, пила из одной кружки и забирала жизни ваших детей, пока вы спали.

Женщины ахнули, послышались шепотки.

– Ужас какой, я ж её вот такой помню, – сказала одна из старушек, приставив ладонь к своему колену. – Прикормили ведьму.

– Ой, не говори, – ответила её подруга.

– Та, которую вы вспоминали добрым словом, – продолжал мужчина на помосте, пока в это время на площадь въезжали двое всадников.

На угольно чёрном коне восседал опричник – воин личной гвардии царя. Он сопровождал мужчину, скрывавшего лицо под капюшоном шелковой епанчи, узоры на которой также сообщали о принадлежности царскому двору.

– Томила Тихомира племянница приговорена к смертной казни через повешение за сокрытие ведьмовского дара, ведьмовство в собственных целях, убийство, убийство при помощи ведьмовства, порчи, приворот, кражу молока и урожая.

Новоприбывшие подъехали ближе, народ перед ними возмущённо разошёлся, спасая стопы от тяжёлых копыт.

– И прежде чем привести приговор в исполнение, мы дадим деве последнее слово.

Вооруженный мужчина развязал повязку и вытащил изо рта девушки комок мокрой ткани. Все затихли. Что же скажет она в своё оправдание? Да и можно ли здесь оправдаться?

Человек в епанче и опричник спешились, а затем громко прошагали на эшафот по ссохшейся траве.

Приговорённая смотрела куда-то в толпу и томила соседей в ожидании. Палач подошёл к ней с раскрытым холщовым мешком.

– Я колдовством не владею, – тихо произнесла она.

– Что? – рассмеялся чернобородый. – Тебя не слышно, милая.

– Я колдовством не наделена! Но мой беспокойный дух будет преследовать каждого кто там был и не будет знать покоя Бояна, что продала меня!

Поднялась волна недовольства. Мужчины окружили девушку, заталкивая тряпку обратно в рот. Преступница взвизгнула от боли. Палач крепко затянул повязку, надел на её голову мешок, а на шею накинул петлю.

– Немедленно прекратите самосуд! – рявкнул таинственный мужчина, снимая капюшон.

Люди снова зашептались. Они узнали острый профиль и взъерошенные длинные рыжие волосы.

– Он же или не он?– спрашивала юная девушка свою подругу.

– Не может быть, – не верила та.

– Что вы себе позволяете? – возмутился староста. – В моих полномочиях…

– Без решения верховного колдуна, казнь по обвинению в колдовстве не может быть совершена.

– А вы кто, собственно, будете?

– На ваше счастье, я – Ведамир, верховный колдун.

– У нас есть признание и свидетели.

– Это я буду решать – свидетели они или ябедники, – сказал Ведамир, стягивая кожаные перчатки.

Вперёд вышел мужчина в некогда дорогой, сейчас же рваной, рубахе. Его глаза были красными, а на обкусанных губах запёклась кровь.

– Она – ведьма! Соблазнила нас, а когда мы её в дом впустили, напала. Она сказала Третьяку лечь замертво и он упал!

– Снимите, – рутинно приказал колдун, указывая на мешок, – и повязку тоже.

Чернобородый помедлил, опричник равнодушно взялся за рукоятку меча, и староста, сняв мешок, вынул кусок ткани. Девушка жадно задышала, яркое солнце слепило глаза.

– Ты откуда? Чьих будешь? – спросил Ведамир, словно не слышал речи на помосте.

– Я-я…, – она замолчала, собираясь с мыслями, а потом продолжила, —… из нижнего Черноустья. – Люди возмущённо зашептались. – Отец был рыбаком. Мы люди простые. Но дед мой был отсюда. Агап – кузнец.

Колдун опустил взгляд, переступил с ноги на ногу, медленно сложил свои перчатки, после сунул их за пояс и продолжил:

– Как звать?

– Томилой.

– Сколько лет?

– Двадцать.

Свидетель в рванье нервно заходил из стороны в сторону, задавая немые вопросы своим друзьям внизу. Те лишь озадачено поднимали плечи. Происходящее раздражало не его одного. Староста тяжело вздыхал, сложив руки на груди. Потная толпа плохо вслушивалась в слова, бормоча что-то своё, и не желала дольше оставаться под солнцем, с нетерпением выжидая решение.

– А Бояна кто?

– Тётка моя, они с дядькой Тихомиром меня ребёнком приютили, а когда сушь настала, она меня продала, тому и его дружкам, – указала Томила на нервного мужчину.

– И проклинает и лжёт. Язык бы тебе отрубить, ведьма! – ответил он.

– Да чтоб ты… – не успела договорить колдунья, потому как один из вооруженных мужчин закрыл ей рот ладонью.

Ведамир махнул ему рукой, и мужчина отошёл.

– Ты сказала, что колдовством не владеешь. Зачем беду кличешь?

– Это просто брань, а то была кара божественная, не иначе. Они меня в дом затащили, этот одежду порвал, – говорила она, смотря на свидетеля, – а затем силой взял. – Девушка шмыгнула носом, её глаза заблестели от слёз. – Остальные смотрели до поры до времени.

Женщины возмущённо заговорили между собой, поднялся шум.

– И не стыдно ведь, при всём народе, – крикнула одна.

– Да помолчала бы, старуха, – ответил ей молодой мужчина, опирающийся на палку.

– А ты чего мне рот то затыкат? Небось, сам то и…

– Тихо! – рявкнул Ведамир.

Все звуки в толпе стихли. Вдалеке послышалось блеяние козы.

– Что потом было?

Томила потупила взгляд, и прижала ладони к груди, на худощавых руках обжигающие кандалы опустились почти до самых локтей.

– Я сопротивлялась, но это не помогло, а после он разозлился и ударил.

– По лицу? – Колдун указал на синяк.

– Да-а, а потом ещё раз… и ещё… В глазах потемнело. А когда боль ушла был уже другой – Третьяк, я его знаю, все зовут его – Толстяк. Я попробовала отбиться снова, ударила по голове блюдом, бросалась горшками, кричала, чтобы они не подходили.

– Что именно?

– Я не помню. Бранилась по-всякому. Один схватил меня, угрожал, что убьёт, я сказала, что его ждёт кара и он упал на меня. Остальные стали кричать, что я – ведьма, я сказала, что прокляну их, если подойдут.

– На суде признавала себя колдуньей?

– Нет. Меня там не было.

– Тебя судили без твоего присутствия? – с удивлением спросил Ведамир.

– Признание бы не смягчило приговор, – присоединился к разговору староста.

– Я не ведьма! – крикнула Томила, слегка шагнув в сторону неприятеля.

Потная голая стопа соскользнула, стул качнулся под ногами, и девушка стала стремительно терять равновесие. Колдун успел обхватить её ноги, и поднял, не дав петле сойтись на горле. Не выделяющийся высоким ростом опричник подбежал и поправил табуретку. Ведамир поставил Томилу на прежнее место и убрал с её плеч злополучную верёвку.

– Ух, спа-сибо, – поблагодарила напуганная девушка, потирая шею.

– Словно дикое животное, – бросил чернобородый.

Томила недолго помолчала, унимая бешеное сердцебиение, а затем ответила со слезами на глазах:

– Ты давно на себя глядел, скот?!

– Ах, ты…

– Все узнают о твоих деяниях!

– Протяни ладонь, – тихо попросил колдун, его голос дрожал.

– Потаскуха! Я не намерен терпеть это!

Глаза Ведамира округлились, а зрачки забегали в стороны.

– Томила, дай свою руку! – крикнул он, прерывая ругань.

– Что?

– Давай!

Девушка настороженно протянула закованные руки. Колдун аккуратно сжал её ладонь в своей и внимательно всмотрелся в лицо. Её брови были хмуро опущены от усталости, встретившись с ним взглядом, она смущённо посмотрела в сторону. Ведамир ошарашенно поднял рукав Томилы, продолжая держать её за запястье. Люди на помосте ахнули, когда увидели как под кожей на руке девушки расплылись тускло сияющие линии, словно по венам блуждало жидкое золото.

– Больно? – спросил верховный.

– Горячо, – честно ответила она, но продолжала стоять спокойно.

Он коснулся второй руки и на ней тоже образовался золотой поток.

Мужчины стояли в недоумении.

– Что это значит? – спросил староста.

– Я сам не уверен, – тихо ответил колдун.

На его лице читалось напряжение и взволнованность.

– Что?

– Мы забираем её.

– Чт.. ка.. ты не имеешь права!

– Нет, имею, – ответил Ведамир и помог девушке спуститься со стула.

– У тебя нет никаких прав!

Опричник подал разгневанному мужчине грамоту и сказал:

– По распоряжению бывшего государя Александра Пикульникова, верховный колдун имеет право брать учеников. По распоряжению его потомка нынешнего государя Кирилла Пикульникова, верховный колдун имеет право сам выбрать ученика, им может быть подданный из любого сословия и положения. А также вне зависимости от возраста, судимости, холопства, мужчина это или женщина. Процесс не требует обоюдного согласия. Её судьба теперь в руках хозяина и это царь-государь.

Отчеканив заученную речь, он жадно вдохнул горячий воздух.

– Ученика? – недоуменно произнесла Томила.

Староста вырвал свёрток из рук опричника, раскрыл и стал судорожно читать.

В это время Ведамир оценивал ржавые кандалы. Скромная деревня на окраине государства, не располагала современными замками, а потому девушке необходимо было дождаться кузнеца, чтобы освободиться. Но напряжение повисшее в воздухе, заставило колдуна поторопиться. Он сжал в ладонях приваренную заклёпку и слегка повернул. По площади пронёсся металлический лязг, браслеты расстегнулись. Затем он сделал тоже самое на другой руке. В память о заключении на запястьях девушки остались красные полосы.

– Значит, что я всё же – ведьма? – спросила она.

– Узнаем во дворце, если так, тебя будет судить царь.

Ведамир надел перчатки и потянул Томилу за локоть, но она не сдвинулась с места.

– Это абсурд! – возмутился чернобородый, маша грамотой. – Ты извращаешь законы! Это бумага защищает её государевым именем и не обещает никакого суда!

– Какая неслыханная дерзость! – крикнула крупная женщина из толпы и встала у лестницы, ведущей на эшафот.

Томила сделала шаг назад и сжалась, узнав свою тётю.

– Двадцать лет эта девчонка губила нашу скотину. Оклеветала, а теперь ещё поедет плакаться в царёвы ноги?

– Это ещё нужно доказать, – ответил Ведамир и посмотрел на опричника, тот снова ухватился за рукоять меча.

– Да что же это делается то? – сказала она и спешно отошла.

– Значит, я действительно его убила? – не унималась девушка.

– Узнаем во дворце.

Ведамир приобнял Томилу за плечи и повёл к лошадям. Две юные девчушки захихикали, обсуждая что-то между собой, остальные в толпе загудели. Опричник помог Томиле забраться коню на спину, а сам сел в седло впереди. Женщины осыпали колдуна и его стражника неприличными словами, медленно надвигались, готовясь вершить самосуд.

Кто-то плюнул Ведамиру в ноги. Он замер, посмотрел в безоблачное небо, вновь снял перчатки, а после закрыл глаза и поднял руки ладонями в стороны. Люди неуверенно застыли, в полнейшей тишине послышалось завывание ветра вдали.

– Быть не может, – пробормотал старик.

Томила почувствовала как холодок пробежал по потной шее. Ведамир развёл руки в стороны, зашелестела листва, петля закачалась, солнце скрылось, женщины схватились за юбки, мужчины за шляпы.

– Нет, – ужаснулась Томила.

На горизонте сверкнула молния. Колдун ударил в ладоши, и хлопок этот обернулся раскатистым громом. В то же мгновение на людей обрушился ледяной дождь. Раздались крики. Бабушки похватали детей, визжащих от радости. Старики поковыляли прочь. Женщины уводили калек.

Ведамир снял епанчу и накинул её на плечи Томилы, а затем в спешке надел перчатки и забрался в седло.

– Держись крепко, тебе не понравится эта поездка, – сказал он и девушка обхватила руками опричника со спины.

(1) Липец – июль

Глава 2

Едва вдохнув свежего воздуха, путники снова погрузились в бесконечную знойную духоту. Томилу трясло и качало, а на глаза наворачивались слёзы и она не могла понять от ветра они или от страха. Она оглянулась назад лишь раз, чтобы разглядеть пасмурное небо со стороны. Густые тучи окружали не только Черноозеро, но и поглощали округу поблизости, закрывая небосвод.

Что же теперь будет? – думала девушка. Её плечи дрожали от холода мокрой сорочицы, а кисти от слабости.

Всадники продолжали безостановочно гнать уже изрядно уставших лошадей, даже когда деревня скрылась из виду, даже когда они проехали ещё две. Солнце и не думало опускаться к закату, как непривыкшая к поездкам Томила совсем выбилась из сил. Ей приходилось с силой вжиматься в спину воина, чтобы не оказаться на земле. Ветер развивал её растрёпанные, грубо отрезанные волосы. Сердце билось всё чаще, пытаясь угнаться за топотом копыт.

Когда на горизонте показалась незнакомая девушке река, Ведамир замедлился, подавая сигнал о привале. Томила с благодарностью вложила последние силы, крепче вцепившись в торс опричника. Она боролась с мыслями о том, чтобы спрыгнуть и добраться до берега на своих двоих.

Ведамир вновь сбавил ход, сравнявшись с девушкой, он спросил:

– Ты как?

Но в ответ получил лишь озлобленный уставший выдох. Она не просила о спасении. И хотя страстно желала, представляла его совсем иначе. Впрочем, спасением это сложно было назвать, ведь колдун не обещал ей свободы, а лишь отложил её дело до рассмотрения государем. Которое, как Томила думала, она непременно проиграет. Одно дело, когда обвиняют невиновного, и совершенно другое, когда виновный отрицает свою вину. Можно было бы хвататься за надежду о справедливости, но выходило, что справедливость требовала её головы.

(Так ради чего всё это?)

– Ещё чуть-чуть, – подбодрил колдун.

Когда они проехали ещё немного, голос пленницы всё же прорезался.

– Они не будут благодарны, – тихо сказала она.

– Конечно не будут. Ты следующий, кого черноозёрцы потребуют на суд, – подхватил опричник.

Наконец заговорив, он напугал Томилу. Она почти было отпрянула, разжав руки словно забыла, что держится за живого человека. Тот заметил это, но не успел ничего предпринять.

– Пусть царь разбирается, – отмахнулся Ведамир.

– И как он терпит твои выходки? – усмехнулся стражник.

Его голос был низким, густым и под стать суровой внешности молчаливого солдата, но то как он говорил, напоминало ребячество.

– А ты хотел бы прорываться с боем?

– Я не говорил, что твой план – плох.

Всадники подъехали к реке, расположенной у кромки леса. На ближнем берегу рос большой старый дуб, а под ним так кстати, лежало ветхое бревно. Опричник помог Томиле спуститься с коня. Девушка не сразу совладала с собственными ногами. Она разминала руки, спину и сердито что-то бормотала. Стражник засучил штаны, снял сапоги и повёл лошадей в воду – охладиться и попить.

Ведамир устроился на бревне, подозвал Томилу и достал из кожаной сумки их дорожный перекус. Девушка сняла епанчу, быстро, но аккуратно, сложила её и положила рядом с такой скоростью и равнодушием, что любой бы понял, она делала это уже множество раз.

– Мы не смогли закупиться припасами, так что нужно заехать в город до темноты, – сказал колдун и протянул сухарь с кусочком сыра, и кожаную флягу, возможно его личную, поскольку опричник в это время наполнял другую.

– Вы обрекли деревню на кару небесную. Погоду менять нельзя, – мрачно сказала Томила, но еду приняла, жадно положив её в рот.

Ведамир замер, смотря девушке в глаза.

– Похоже, от тебя благодарности тоже ждать не придётся. Те люди решили, что ты наслала сушь. Я всё решил, – ответил он и поднёс ей кусочек вяленого мяса.

– Нет, они думают, что боги наказывают их из-за меня. И потому мне нужно было нести наказание. Но дворянам не известно, как живут смерды, – напирала девушка, выхватывая мясо.

В глазах пламенцев колдуны были грешниками, чьи души поглотило тёмное божество из нижнего мира. Они нарушали естественный баланс, а потому никакой милости, как и последнего блюда, не заслуживали.

Так к чему манеры, когда твоя жизнь висит на волоске, – подумала Томила и вцепилась зубами в кусочек мяса.

Последнее чего ей хотелось это умолять кого-либо о спасении, а потому скверная натура, годами сидевшая глубоко внутри, вырывалась наружу. Не важно что говорил колдун, и были ли шансы на милость, девушка злилась с поводом и без, не до конца понимая происходящее.

– Если тебе так будет легче, то в том была не их вина. С чего бы богам гневаться? Разве что на меня.

– Я точно знаю, что такое не останется без ответа.

– Откуда же?

– Чёрное озеро когда-то окаймлял лес. Оттого и название. – Томила замолчала ненадолго, а затем продолжила чуть тише. – Говорят, там жила ведьма.

Ведамир тяжело вздохнул и разломил сухарь.

– Она помогала земледельцам по соседству, лечила болезни, управляла погодой. А потом, в одну ночь, не стало ни её, ни леса.

– Соседи же её и сожгли.

Девушка озадаченно застыла, впившись в колдуна круглыми карими глазами. В стороне послышался всплеск воды, затем ругань, а после довольное фырканье коня.

– Прямо в избе. И лес загорелся.

– Откуда тебе знать? – спросила Томила.

Ей было неловко обращаться столь неформально к мужчине, выглядевшему лет на десять старше, но она знала, что каждый колдун, даже верховный, являлся холопом, а значит сословием ниже неё. Девушка решила воспользоваться возможностью осадить собеседника. Но тот спокойно ответил:

– Мы были знакомы.

– Это было очень давно.

– Я несколько старше чем выгляжу, – сказал он и сунул в рот сухарь.

Томила присмотрелась к его лицу. Теперь достаточно близко, она смогла разглядеть три бледные вертикальные полосы на его правой щеке – клеймо ведьмака. Она видела похожие, но те выглядели куда хуже.

Ведамир сидел, устало почёсывая грубую щетину, и плохо изображал равнодушие к её пристальному вниманию. Он создавал впечатление хорошо сохранившегося зрелого мужчины, с гладкой и светлой кожей, украшенной веснушками, но лохматые волосы с поселившимися в них колтунами, и синие круги под глазами, со стороны, казалось, делали его, напротив, сильно старше.