неСчастливая дочь

Дмитрий Егорович замолчал. Очевидно, проживая ещё свежие для него события. Я же пыталась сохранить профессиональное лицо, проще говоря, ловила челюсть. Не в каждом турецком сериале встретишь такую историю.

– Сейчас мы живём вместе. Притирок хватает, но я не вижу серьёзных проблем. Но… как педагог понимаю, что вся эта история не могла пройти бесследно. Знаю, что лучше разобраться с этим сейчас, чем оно всплывёт ей спустя лет десять, когда она начнёт строить свою личную жизнь. – Хмыкаю. Наивный папа, в двадцать три дочь ему уже может и внуков преподнести, а не начинать личную жизнь. Тактично молчу. Это осознание к нему потом придёт. – Не переживайте, я всё оплачу, только назовите цену.

– Не стоит. Со своих не беру денег, но у меня есть два условия. – Финансовая история меня мало интересует, но случаем воспользоваться стоит.

– Слушаю вас… – обречённо произносит директор, похоже, уже нахватался опыта работы с нашими дамами, понимает, за условиями может скрываться всё что угодно.

– Консультации с ней буду проводить в школе, после уроков. Обычно частную практику я беру в кризисный центр, но учитывая историю Мирославы, тащить её в здание, крайне похожее на детдом, откровенно плохая идея. – Максимально честно объясняю свою позицию.

– Без проблем. – Сразу соглашается Дмитрий Егорович. – А второе?

– Вы разрешите мне не соблюдать дресс-код. – А что? Отличный повод, я считаю.

– Джинсы, футболки и косухи – да, зелёные волосы и железо на лице – нет. – Не задумываясь, выдаёт мужчина, и, видя, мою таки упавшую челюсть, поясняет. – Я видел фото коллектива с прошлого года и понимал, что рано или поздно эта тема всплывёт. К сожалению, мой авторитет пока не столь …ммм… непререкаем, как статус Зинаиды Ивановны. Джинсы ваши я перед любой проверкой отобью, а вот пирсинг пока нет.

– Эм… ну спасибо и на этом. А в остальном будем работать. Я с вашей дочерью, а вы над авторитетом.

Под его раскатистый смех убегаю к детям. Спасать надо Палыча, спасать.

Не зря я переживала за информатика. К моему приходу восьмой класс, тот самый который с третьей попытки нашёл кнопку включения на системнике, разобрался со встроенными камерами и наставил своих прекрасных мордах на заставки всех компов. Игорь Палыч пышет ядом, дети ржут. Я клятвенно обещаю всем, что если они не уберут заставки, то на их аватарках в соцсетях появятся именно эти фотографии. Столько девичьего писка давно не слышала, они, видно, оценили злорадную улыбку информатика, предвкушающего развлечение.

· • – ٠ ✤ ٠ – • ·

Вечером, домучивая отчёт, прикидываю, что сейчас надо опять ехать в центр. Там пара консультаций осталась. Раздумываю над словами Татьяны Всеволодовны о звонке новому психиатру. По уму в зиму как раз надо начинать новый курс терапии. Но время же ещё есть?

Забавно получается, сегодня моя жизнь на восемьдесят процентов состоит из психологии. Либо веду консультации, либо сама как клиент, либо пишу отчёты, либо анализирую. В оставшееся время гоняю на мотоцикле и занимаюсь рутиной. Как шелуха осыпается, так из моей жизни ушло всё лишнее. Осталась только та страсть, что спасает меня эти десять лет. Хотя ведь был реальный шанс, что психологом мне не быть. Я с боем в своё время выбила себе право учиться не на управленца. Мысли мои уносятся в уже достаточно далёкое прошлое.

15 лет назад. Особняк Асташевых в Москве

– Я сказал, нет! – басит отец и стучит кулаком по дубовому столу в своём кабинете. От ярости его карие глаза наливаются кровью, а тёмные кудрявые волосы, казалось, встают дыбом, будто на глазах расцветая новыми оттенками седины. – Моя дочь не будет шарлатанкой!

– Пап! Ну какой шарлатанкой?! Я буду психологом! Не из шарашкиной конторы психологом! Я поступила в Пироговку! – в отчаянии почти кричу. Это первый раз в жизни, когда перечу отцу в открытую. Но речь ведь о моём будущем. Ну какой из меня экономист или управленец?!

– Как? Как ты могла втайне от меня сдать экзамены и подать документы? – не успокаивается отец. Сбрасывает дорогой брендовый пиджак на спинку роскошного кресла, снимает галстук и расстегивает пуговицы на рубашке, будто ему тяжело дышать. Взглядом препарирует меня в поисках ответа на свой вопрос.

– Да потому что тебе плевать на то, что сдаю я! – отец неприязненно морщится на эти мои слова. – У меня по химии и биологии почти 100 баллов, а по математике 52. Папа 52! Это еле-еле четвёрка! Ты меня хочешь засунуть на специальность, где надо считать всё время. Что я тебе там насчитаю! Я мечтала быть психологом с пятого класса! Я всегда об этом открыто говорила.

Моя длинная блондинистая коса растрепалась, и волосы лезут в лицо, судорожно отмахиваюсь от прядей. Меня несёт, я никогда! Никогда ТАК с отцом не разговаривала. В отчаянии чуть ли не рву рукава своей вязанной кофточки. Я не выдержу, если меня засунут считать многокилометровые отчёты с доходо-расходами.

– Мне не певать! Это всё детские бредни! В семье Асташевых не может быть каких-то лженаук! – бушует отец. Вновь стучит по столу, отпивает воды и продолжает негодовать. – Ты врала мне!

– Где? Где я тебе соврала? Я всё время говорила только правду! Даже водители знали, что я везу документы во Второй мед! Пересмотри отчёты! Тебе было просто всё равно, где учится твоя дочь до этого момента! Зачем вообще париться про неудачный проект? У тебя есть Алиса! Она прекрасно справляется. Ей нравится учиться в Академии при президенте. Она готовится к стажировке в Лондоне. Зачем в этом всем я!

– Ты – Асташева! И должна держать марку! – всё, что его волнует, – это только имидж семьи. Древний род. Дворянские корни. Мысленно язвлю, подражая его интонациям.

– Так, я и держу! Престижный вуз с конкурсом по двадцать человек на место. Я поступила сама на бюджет. Сама! Да, мы можем оплатить это обучение, но разве это не гордо, что дочь сама всё сдала. Без репетиторов, без помощи экзаменаторов? – я так пахала этот год, старалась. Понимала, что вряд ли мою идею одобрят, но надеялась, буду хоть немного достойна похвалы. Даже смела помечтать об этом, когда поняла, что после доклада охраны меня не вызвали «на ковёр» и не отчитали сразу. Оказалось, что это информация оказалась лишней для главы древнего дворянского рода, и отец просто-напросто не интересовался моей жизнью.

– Не смеши! У тебя были репетиторы! – отец не успокаивается, а только больше идёт вразнос. – Ты ходила в лучшую школу столицы, надо быть полной дурой, чтобы после неё не сдать экзамены.

– Да, конечно! Сын твоего обожаемого адвоката сдал, только благодаря помощи организатора в аудитории. – Не могу удержаться от яда. Мне так обидно. Половина моих одноклассников ничегошеньки не делали в этом году, их родители просто всё оплатили. Отец тоже так может, но мы с сестрой с детства привыкли всего добиваться сами, по-честному. – Я отлично видела, как Григоряну заносили готовые ответы. Бицову, кстати, тоже! А он, между прочим, тоже поступил во Второй мед. Совсем нет разницы?

Отец на секунду теряется. Неверяще смотрит на меня. Потом вновь пьёт воду и что-то прикидывает у себя в голове.

– В смысле? – говорит немного спокойнее. – Как это помогли организаторы?

– Ой, пап! – я тоже снижаю тон. – Сфоткали задание, вышли, отдали преподам, те прорешали и занесли ответ обратно. Григоряну на математике. Думаешь, откуда у него 98 баллов? Он же туп как пробка! До сих пор корень из 36 на калькуляторе вычисляет. А Бицову – на профильном предмете. На химии. А я сама! Сама, понимаешь.

Мой запал постепенно спадает. Я едва не плачу, держусь из последних сил. Понимаю, что как только свалюсь в сопли, отец прекратит со мной любой диалог. Я перестану быть для него адекватной единицей и стану неразумной девочкой, за которую всё можно решать. Пытаясь сдержать эмоции, не сразу замечаю, что после моих слов папа замолкает.

– Я, действительно, не знал, что ты сдавала химию и биологию. – Голос его уже почти спокойный. Взгляд тоже меняется, он выдыхает и откидывается на спинку кресла. Так бывает, когда решение принято. Вот только озвучивать его он не спешит. По моей спине бежит липкий пот страха. Сейчас решается моя судьба: смогу исполнить мечту или всю жизнь буду прозябать за скучными отчётами маркетологов.

– Сколько всего экзаменов ты сдавала? – наконец, спрашивает он, вот только совсем не то, что я ожидала.

– Шесть. – Отвечаю твёрдо.

– И самый плохой – это математика? – продолжает уточнять отец. Так непривычно. Обычно он моей жизнью только из отчётов охраны интересуется.

– Да. Всё, кроме математики, у меня на 5. – Говорю гордо. Я реально пахала этот год, чтобы сдать экзамены. И раньше особо не вела светскую жизнь, изредка выбираясь на тусовки «золотой молодёжи». В этом году у меня были только занятия и редкие обязательные мероприятия от мамы. Я мечтала быть психологом, понимала, что это право мне придётся отвоёвывать. Вот сегодня, когда официальное зачисление было подтверждено, и от родителей не было никакой реакции, пришла сама сдаваться отцу. Оказалось, что он был не в курсе и отреагировал ровно так, как я изначально ожидала. Надеялась на другое, но понимала, что именно такой расклад самый вероятный.

– Ну разве хоть раз в жизни что-то шло нормально, когда вы меня силком запихивали? – уже ни на что, не надеясь, прибегаю к последнему аргументу. – Я сломала ногу на фигурном катании, руку на художественной гимнастике, сломала клюшку об соперника на гольфе, чуть не убилась, падая с коня, а на пении и вовсе чуть не спалила концертный зал! Зато на рисование, бальных танцах и фехтование, куда я хотела ходить, всё прекрасно. Фехтование, пап! Шансы убиться со шпагой в руках, гораздо выше, чем с пюпитром!

– О да! По твоим злоключениям можно книгу писать, – по-доброму усмехается отец. Окидывает неожиданно цепким взглядом меня. Вся собираюсь под его взглядом: расправляю плечи, перестаю теребить края кофточки, поправляю подол плиссированной юбки и смотрю отцу прямо в глаза. – Я и не заметил, как ты выросла. Хорошо. Иди учись в свою Пироговку. Но! Первый же залёт и я найду способ зачислить тебя в ВШЭ!

– Да-да-да!!! – подскакиваю с места, обегаю стол и целую папу в щеку. – Спасибо-спасибо-спасибо! Я буду идеальной студенткой!

Порывисто обнимаю отца под его абсолютно растерянный взгляд. Ну да, обниматься с родителями у нас так же не принято, как и спорить.

И ведь я сдержала обещание. Ни одного нарекания за годы учёбы, красный диплом, лучшие характеристики. Умирала над учёбой, но марку держала.

Глава 5

«Ничто так не портит мою нервную систему, как всё».

Журнал «Наша психология»

Музыка: «Грязь» (Ария)

Примерно за полтора месяца до пролога

Егор

– Доброе утро, Егор Трофимович. – Голос в трубке был с характерным восточным акцентом. Ренат был спецом высокого класса, работал давно и отлично, и акцент у него проявлялся крайне редко, в минуты повышенной тревожности чаще всего. Мало что могло вывести Рената из себя. Сердце предательски ёкнуло. Пусть это будут хорошие новости.

– Доброе оно, если есть новости. – Бурчу вместо приветствия.

– Есть новости. Есть! – с силой растираю рукой лицо и тяжело плюхаюсь на кухонный стул. Звонок застал меня сегодня на кухне, но чувствую, что никакой завтрак не осилю теперь.

– Какие? – голос подводит меня, вопрос почти шепчу. Неужели сестру нашли? Почти пять месяцев поисков довели меня до отчаяния. Надежда с каждым днём умирала во мне, а отчаяние захватывало всё сильнее.

– Мы нашли вашу сестру. – Да-а-а-а! Слава тебе Господи! Мысленно ликую, а вслух вырывается лишь какой-то сдавленный хрип.

– Она в рабстве, – продолжает Ренат, быстро возвращая меня в суровую реальность. – В северных районах. Беременна. Срок месяцев шесть. Состояние очень плохое. Мы не сможем её переправить сразу на Родину.

В голосе Рената мало эмоций, то, что эти новости для него тоже важны, выдаёт лишь тот самый акцент. Какое-то время молчим. Я перевариваю информацию. Беременна? Это от этих ублюдков, что её похитили? Или нет? Насколько точный срок? Если шесть месяцев значит, когда её похитили, она уже ждала ребёнка. Как они выжили-то? Где отец ребёнка? Кто он? Почему не объявился? Состояние плохое – это как? Это насколько? Вопросов всё больше, но понимаю, что даже по защищённому каналу связи, ответы на них не получу. Да и не факт, что безопасник мой знает их. Паучью сеть против нас плели долго. Операция по похищению Раи – это не случайность.

– Есть варианты обеспечения её безопасности в каком-нибудь госпитале в Африке? – спрашиваю, когда немного прихожу в себя от шока. Понимаю, что начал щёлкать суставами левой руки. Привычка, родом из детства. Почти избавился от неё, но в такие минуты всё возвращается.

– Да, мы готовим эвакуацию с новыми вводными. Вам сообщим, когда… – собеседник делает паузу, подбирая как бы лучше объяснить мне ситуацию. Да никак. Никак. Хочу сестру домой! – Когда Раиса Трофимовна будет в безопасности. Убедительная просьба никому пока не сообщайте, что мы её нашли, любая утечка информации может помешать.

– Я понял. Жду новостей. – Жаль, деду бы я рассказал. У Рената, конечно, карт-бланш на использование всех связей и моих, и деда, но напрямую порой эффективнее. С другой стороны весов отец и брат, вот им сообщать точно ничего нельзя. Вообще, не представляю, как с ними теперь общаться.

Вешаю трубку не прощаясь. Разговор будто выкачал из меня силы, не могу заставить себя встать и идти на работу. Тело колотит от невыплеснутого адреналина. Сочувствую ближайшие дни моим оппонентам в суде. Эмоции надо куда-то слить и раскатать зажравшихся мудаков, отличный вариант. С усилием разминаю пальцы, но сдерживаюсь, не щёлкаю суставами. Жесть, как хочется в тир, а лучше на стрельбище.

Такие эмоции у меня были последний раз, когда исчезла Инна. Но в те воспоминания возвращаться нельзя, не выплыву. Весь измотан переживаниями за Раису, издёрган бессонными ночами, ложными ниточками и слухами-слухами-слухами. Мы с аналитиками сутками напролёт лопатили горы цифровой и не очень информации. Никогда не сознаюсь Инне, но не только моей любимой девочке пришлось пройти через психотерапию. Я тоже не вывез историю десятилетней давности. И чувствую, что сейчас под гнётом тревоги и усталости, опять скатываюсь в бездну собственных эмоций.

Казалось бы, стал старше, опытнее, заматерел. Известный адвокат, выигравший резонансные дела. Успешный бизнесмен, все мои финансовые вложения крайне удачны. Специалист в сфере обеспечения безопасности. Об этом мало кто знает, но дед уже лет восемь, как передал свои официальные и неофициальные дела мне. Однако одно дело с холодной головой искать, спасать или обеспечивать безопасность чужих людей. Можно сколько угодно мониторить информацию и добиться результата. А, как только дело касается близких, становишься беспомощным, как младенец. С похищением Раи нас с дедом сделали как щенков. Это больно и обидно.

Рая… Раиса… Как ты там, маленькая? Я даже представить не могу, что ты пережила за эти пять месяцев!

Моя младшая сестрёнка. Колокольчик, как в детстве тебя звала мама, за звонкий голосок. Доводила нас с братом до белого каления, купалась в бесконечной любви. Я бы никогда в жизни не ушёл из дома, если бы сомневался хоть на одну тысячную, что ты там в безопасности. Если бы у меня была хоть тень сомнения. Но когда уходил, всё было в порядке. Ты была обожаемой малышкой, с тебя сдували пылинки, носили на руках. Отец каждый вечер с удовольствием слушал рассказы о твоих школьных буднях, знал всех подружек, разрешал шалить и ни в чём не ограничивал. Оказывается, сестру растили на заклание. Как животное какое-то, которое берегут и кормят, чтобы потом с него получить побольше мяса.

Мой шок сложно описать, когда узнал, что отец совсем поехал крышей и собрался сватать Раю за престарелого князя. Его пафосная речь о том, что девочки в роду нужны только для выгодных браков, даже в пересказе звучит омерзительно. Неудивительно, что сестра сбежала от его матримониальных планов в Европу.

Умница, красавица, выпускница МГИМО. С лёгкостью заняла престижную должность в известной компании и вдруг исчезает. Средь бела дня, в центре европейской столицы. Это потом следы привели нас в Африку, но начиналось всё с центра Европы.

Пять месяцев… пять долбаных месяцев мы с дедом переворачивали почти весь мир, чтобы найти Раису.

Пока искали, разворошили отвратительно воняющую корзину грязного белья отца. Незаконные сделки, мухлеж с документами, использование опасного сырья. Мы с ужасом узнали, что исчезновение Раи – это не просто похищение. Отца предупреждали. С него требовали откуп. Какое-то стратегическое решение по бизнесу, которое стоило бы ну…с десяток миллиардов в лучшем случае. При оборотах его компании – это копейки. А он отказал, и, сука такая, даже не усилил охрану сестры. Даже не сказал мне! Ладно, от меня он отказался почти двадцать лет назад, так хоть деду бы сказал. Но нет. Решил, что это пустые угрозы.

Конечно, никто не отпускал Раису в никуда. Компанию проверяли несколько раз. За сестрой всегда негласно следили. Просто это была фактически официальная охрана, о которой все знали. Численность и примерные навыки, и даже парочка запасных ребят здесь роли не сыграли. Похищение было тщательно спланировано и реализовано.

На самом деле меня убило не это. К сожалению, война безопасников – это война информации и навыков. Здесь всегда бывают провалы. Это больно как брату. Оскорбительно как профессионалу. Но, к сожалению, вполне ложиться в жизненную схему. От этой мысли саднит где-то под рёбрами, но чтобы достичь результата, приходится держать это в себе.

Судорожно сжимаю, разжимаю кулаки. Меня убило то, как наш отец искал Раису. Сердце в груди шарашит с такой силой, что, кажется, прорвёт грудь. От мерзкого ощущения хочется помыться. Не так. Мыться пока не сдерёшь с себя кожу, чтобы исчезло это чувство родства с мразью, что тридцать пять лет считал своим отцом.

– Какой кошмар! Князь отказался от брака с потасканной девкой. Но я нашёл запасной вариант, главное – найти Раю до того, как изуродуют. Ну а если схуднет, то и к лучшему. Новый жених не фанат внешних извращений и, вообще, любит худышек. – Это были первые слова, что я услышал от отца о поисках Раисы. Не сдержался, вмазал ему от души. Из меня так себе боксёр, всё-таки огнестрел привычнее, но подправить нос смог. Еле оттащили. Предупредил тогда папочку, что если ещё хоть раз при мне заикнётся о договорном браке для сестры, то материалы в налоговую и СК будут отправлены в тот же час. Да, вот такой я плохой сын. У меня есть компромат на собственного отца, и я не погнушаюсь им воспользоваться.

Глава 6

«Поступай с другими так, чтобы они не успели поступить с тобой так же»

Журнал «Наша психология»

Музыка: «badguy» (BillieEilish), «Мёртвые звёзды» (СЛОТ), «AllTheRightMoves» (OneRepublic)

Инна

– Ну вот представляешь? Я его полгода прошу повесить этот карниз! Полгода. Вчера психанула, повесила сама. А он даже слова мне не сказал. Я ему как фоновый шум просто, – минут тридцать уже слушаю, какой у коллеги отвратительный муж. Сегодня в школе празднуют Хэллоуин, по этому поводу вечером дискотека, и мы с Татьяной Ивановной дежурим, с нами должна была быть ещё Ася Борисовна. Но она внезапно объявила всем, что увольняется, и укатила к своему мужчине. Вот поэтому пока «патрулируем» этажи, коллега пользуется бесплатными ушами.

– …а вчера уснул, зараза такая! Прям посреди фразы вырубился! Васильев! – без какого-либо перехода рявкает коллега. Получается у неё это так, что вздрагиваю даже я, не говоря уже о здоровенной тени у стены, которая при этом ещё и шуршит пакетом. – Васильев, у тебя не получилось мимикрировать под стену! Твои два метра безобразия не спасёт даже костюм ниндзя. Я тебе пять лет назад говорила, что не страдаю куриной слепотой и сейчас подтверждаю. Тащи сюда свой заряженный сок!

От стены отходит девятиклассник переросток, может, конечно, и не два метра, но очень стремиться к этому. Понурив голову, мальчишка чешет к нам.

– Давай-давай! Сдавай оружие. Пацанам скажешь, что угостил отвёрткой классуху.

– Ну, Татьянванна! Ну не надо. – Женщина, не слушая причитания, уверенно отжимает у пацана пакет. Достаёт оттуда двухлитровую упаковку сока, открывает и принюхивается.

– Ух, молодцы какие! Не поскупились! На дедовой самогонке развели. Кыш! Чтоб глаза мои тебя не видели. – Пацана сметает, как будто здесь и не было.

– Это мой выпуск позапрошлый. Такие шкодники были, ух! – Татьяна Ивановна разворачивается и направляется в учительскую. Там в шкафчике уже стоит бутылка шампанского, литра четыре пива, пару пачек «волшебного» сока и даже бутылка коньяка. Игра «перехитри препода» доставляет удовольствие всем участникам процесса. Дети развлекаются, а коллеги потом отрываются. Главное ни один несовершеннолетний организм от алкоголя не пострадает.

Занеся очередную добычу, продолжаем наш крестовый поход.

– Так на чём я там остановилась? – собирается продолжить шарманку моя напарница по патрулю.

– Татьян, – перевожу тему, – не хотите в субботу к нам в центр заехать? Нам волонтёры нужны на уборку территории. Барышень наших не хватает нынче.

– Зажралась, да? – быстро ловит посыл коллега, легко улыбаясь.

– Нет-нет, – спешу тут же разрулить вопрос, – я никоим образом не обесцениваю ваши переживания. Зная вас и мужа, это действительно, странно. Ваш муж никогда не страдал отсутствием внимания к вам. Более того, за годы брака вы оба обладаете той степенью супружеской мудрости, когда чётко ловите надвигающийся шторм и скругляете тему. Вам бы по-честному поговорить друг с другом. Прояснить, что происходит. Может, на работе что. Или сюрприз вам готовит. Знаете, мужчины иногда так делают. Настолько зависают на итоговом результате сюрприза, что совсем продалбывают период до него. Просто поездка в центр слегка снимет остроту вопроса для вас. И вы в диалог войдёте как человек, а не как бомба с часовым механизмом.

Татьяна внимательно слушает меня и кивает периодически. Как бы находя подтверждение в моих словах собственным мыслям.

– Это да. Истории ваших девушек знатно отрезвляют. – Соглашается она, после небольшой паузы. Какое-то время идём молча.

– Вы простите меня, Инна Вениаминовна, нашла здесь свободные уши. – Горько улыбается. – Просто выбесил меня с утра. Весь день бомбит. Вы к пятнице уже небось замучились всё это слушать.

Ответить мне не даёт Дмитрий Егорович, выруливая из-за угла прямо на нас.

– Дамы, как вы здесь? – оглядывается в поисках конфиската, но нет. В это игру учителя и ученики предпочитают не посвящать высокое начальство, оставляя все негласные правила в строжайшей тайне.

– Всё хорошо, – приветливо улыбается Татьяна Ивановна. Как более опытный педагог, она лихо льёт воду в уши директору. – Пока никого не выловили. Так, малышню только погоняли.

– Может, они просто ловко прячутся? – хмурит брови мужчина.

– О-о-о, поверьте, от КМС по спортивному туризму ещё никто не уходил. – Ого! Не знала, что увлечение туризмом коллеги так велико.

– Ого! Не знал, что у вас такие результаты. – Вторит моим мыслям директор. Татьяна Ивановна просто пожимает плечами, будто это что-то абсолютно обыденное. – Ладно, дамы, ещё полчаса погуляйте и перебирайтесь на первый этаж, посидите, отдохнёте.

Мы понуро киваем и обречённо смотрим вслед умчавшемуся директору. Ноги за день, конечно, устали адски, поэтому мы вяло переползаем в патруле, будто нам гири к ногам привязали, но сидеть на выходе… Бр-р-р. Поймать детей с алкахой не проблема. Никто из них ничего реально здесь не употребляет. В школе дежурит полиция, и никто не рискнёт пить. Все эти попытки пронести алкоголь, что-то вроде испытания на прочность для самых сильных. Они спорят друг с другом на слабо. Протащат мимо нас или не протащат. Все всё понимают.

А вот там бесконечный поток смолящих подростков. Ашки, электронки, вейпы, старые добрые сигареты, сигариллы весь спектр курильной дряни. Могли бы достать сигары и их бы приволокли. Я спокойно отношусь к курящим взрослым, но подростки… Каждый месяц хожу с беседами о вреде и последствиях. Учителя дежурят по туалетам. Родители на беседы ходят как по расписанию. И всё равно курят. Штрафуют, ругают, а толку никакого.

Мы же сейчас сидим для очередной ролевой игры. Подростки врут, что идут на улицу дышать воздухом, мы делаем вид, что не чувствуем вонищу, когда они возвращаются. Одна радость там. Прямо напротив пост охраны и всегда можно полюбоваться красивыми да здоровенными мужиками. Чисто эстетическое блаженство.