Мосты судьбы

– Ён, нолик, – начали ехидно подпевать близнецы. Мальчик тихонечко вздохнул, понимая, что соседи дразнили его нарочно. Выводили из себя, чтобы сверху тумаков он получил еще и выговор управляющего. Тогда б они веселились целую неделю, развлекая подробностями школу, в которой учились.

– Парни, поздно уже, – попробовал образумить. Спокойно, не дергаясь лишний раз. – И Вон Сику спать давно пора.

От стола что-то пробубнил Им Бён Хо, и Ён понял, что тот опять сидит в наушниках и прикидывается занятым. Поддержки с того бока ему не дождаться. Прикрыл глаза. Как раз вовремя: один из близнецов включил фонарь и направил ему прямо в лицо, рассчитывая ослепить. Засмеялся, тихо так, гаденько.

– Отличился, да? – прошипел его брат справа. Толкнул в шею. – Думаешь, твой проект лучше, чем До Юна?

Си У ткнул фонарем Ёну в лицо, мальчик отшатнулся. Стиснув зубы, пытался вспомнить, что за проект.

– Какой проект? Мы ничего не сдавали на этой неделе…

– На прошлой неделе! – выкрикнул Си Ву. – Хёна не выбрали лучшим, потому что ты влез со своими идиотскими каракулями!

Ён вздохнул громче: тут он действительно постарался, уж очень хотелось получить финансовую поддержку на дополнительные занятия. Математика легко ему давалась, как и черчение, только вот денег не было оплатить учителей. Понадеялся, что его проект заметят и заинтересуются.

– Послушай, Си Ву…

Си У размахнулся и врезал ему фонариком. Металлическим ободком точно по щеке, обожгло скулу. Ён пошатнулся и схватился за лицо.

– Си У!

Зубрилка Бён Хо забормотал быстрее и согнулся над столом. Что он там только видел в потемках…

От стены отлепился До Юн. Одного возраста с Ёном, он умудрился вырасти раза в два больше него, массивнее. Кулаки как у взрослого, и били так же. Молча он размахнулся и всадил их в ребра Ёна, пока тот мотал головой, пытаясь увернуться от луча света.

Мальчишка резко выдохнул и упал на колени, прижал локоть к боку.

– До Юн…

До Юн нагнулся, схватил ненавистного ему соседа за волосы и дернул голову вверх. Услужливый Си У тут же ослепил противника.

– Я тебе не До Юн! – зарычал сосед. – Друга нашел?

О Господи, подумал Ён, силясь сдержать слезы. Перед глазами плясали уже не точки, а черные солнца, такие огромные, что не разбирал вообще ничего. Замер, дышал поверхностно, чтобы не хрипеть. Если сейчас разозлит здоровяка сильнее, тот точно сломает ему что-нибудь, потом треснет себя по макушке и позовет учителя, ходившего неподалеку. Два свидетеля подтвердят любые слова До Юна, и тогда вместо кровати придется ползти к управляющему. Бён Хо без сомнений ничего не видел и не слышал, а маленький Вон Сик трясется от ужаса, его спрашивать ни о чем не стоит. И без допросов кричит по ночам.

До Юн окинул Ёна задумчивым взглядом, почесал свой подбородок. Похлопал по багровой щеке, после чего сделал знак Си Ву отпустить руку соседа, которую тот заломил ему за спину. Близнец послушно отошел к брату.

– Вздумаешь жаловаться…

Скрипнула дверца шкафа, оттуда послышался сдавленный плач. Ён испугался, что резкий ответ сейчас вырвется из него, отчего устрашение перерастет в настоящее побоище. Прикусил губу. Кивнул, надеясь, что этим До Юн удовлетворится.

Все вздрогнули от стука в дверь.

– Ты здесь? – прошептал кто-то с той стороны. – Спишь?

Побитый мальчик с трудом поднялся на ноги.

– Да. Уже спать ложусь. Завтра встретимся.

На следующий день из детского дома Ён сбежал раньше всех учеников. Завесив налившийся синяк волосами, выскочил за ворота, морщась от боли в ребрах. Вместо школьного автобуса сел в другой, даже не глянув, в какую сторону его увезут. Смотрел в окно, на проносившиеся мимо аккуратные домики, старушек с сумками, довольные лица ребятишек, играющих у ворот. И думал о том, что до недавнего времени и у него было нечто похожее. Более строгий вариант, конечно, потому как отец спрашивал за учебу жестко и не ленился проверять все домашние задания. Но мальчик все равно любил проводить с ним время. Мама кружила по дому, наполняла его теплом и разными вкусностями. Она пахла сладким, была очень доброй.

Теперь их прах находится в колумбарии, потому что купить кусочек земли на кладбище денег просто не хватило после продажи имущества. Все ушло на оплату больничных счетов мамы и штрафов.

А их сын остался один. Едет неизвестно куда, лишь бы подальше от тех детей, которые вымещали на нем свое разочарование жизнью. Ёну не повезло с соседями по спальне, которых доводил до истерики любой намек на драки. Приходилось вести себя тихо. Тихих не очень-то и жалели.

Круг, тупо подумал он и осторожно потрогал щеку. Видел как-то змею, кусающую себя за хвост – именно так представлялись ему бесконечные годы, которые предстояло провести в учреждении для брошенных и никому не нужных.

– Плачешь? – участливо поинтересовалась старушка рядом и полезла в сумку, наверное, за платком.

– Нет, – мотнул головой мальчик. – Конечно, нет, бабушка.

– Вот и правильно! – радостно похвалила старушка, достав журнал. – Таким большим плакать уже стыдно.

Вот и все участие; старушка принялась разгадывать кроссворды. Ён сник, вернулся к пейзажу за окном.

Автобус высадил его на конечной остановке. Где-то среди гор; внизу простиралось синее море, как букашки копошились на причале люди. Отчетливо пахло солью. А еще в этой местности оказалось холоднее, чем рассчитывал. Поискал указатели, прочитал название. Напряг память, вспоминая, Мокпхо – это где? Там, где находился детский дом, моря не было и близко. А, сообразив, удивился, куда его занесло. Почти сто километров от Кванджу; вот учителя в детском доме удивятся, если отыщут путешественника.

Ён сел на скамейку на остановке. Потер руки, грея их. Посидел, достал из кармана деньги. Десять тысяч вон отложил на обратный билет, осталось три. Грустно улыбнулся, поняв, что этого не хватит и на стаканчик кофе. Ко всему прочему, не позавтракал, потому что избегал попадаться на глаза взрослым в детском доме. Стало интересно, как скоро из школы весть об отсутствующем ученике дойдет до ушей управляющего.

Еще раз глянул на море и решил, что ничего страшного не произойдет, если пройдется к причалу, раз уже приехал. Видел в фильмах, как работников нанимают прям на месте, если рук не хватает. Возможно, и его наймут, ведь рыбу чистить он умел. За день заработает себе на миску лапши.

Пока плутал узкими улицами и глазел на витрины, глотая голодную слюну, обед прошел. В целом местечко ему понравилось, такое тихое, цветное, оно радовало глаз. Даже обида унялась, разморилась и стала не столь огромной, как утром. Здесь, в этих местах, быть кем-то маленьким казалось правильным, ведь с горами и бескрайним морем мало кто может сравниться.

К причалу Ён так и не добрался, заблудился, но спросить дорогу боялся. Людей избегал, в голову въелась мысль, что уже вся страна знает о его побеге и ищет. Подняли тревогу по всем полицейским участкам, подоставали самых злых собак и, если отыщут, то кулаки До Юна покажутся ему разминкой перед директором.

Ухитрился споткнуться, упал, порвал джинсы. Хоть одежда и старенькая была, но новые дырки в ней не осчастливили.

К вечеру безумно устал. Болели ободранные колени, ныл ушибленный бок. Живот крутило до тошноты. Отыскал пустынную улочку и присел у забора немного передохнуть. Обнаружил, что, если сжаться в комок, то становится теплее. Так и сделал, еще и уши прижал коленями.

Здесь и нашла его добрая нуна.

Ён поражен был до крайности ее отношением. Знанием, что существовали люди, подобные этой девушке. Абсолютно бескорыстные, с такой открытой душой, что становилось больно; готовые приласкать чужого ребенка как своего.

В тот вечер он согрелся и насытился. Почувствовал себя дома. Насладился заботой. Украдкой погладил туфли хозяйки, когда уходил. И пообещал себе, что вернется обязательно и что-нибудь ей подарит. На что хватит его денег, которые выдавало сиротам государство.

Ночь провел на улице, но уже в тепле. Подаренная куртка оказалась просто волшебной, великоватой, и в нее можно было завернуться, как в одеяло. Вкусная еда разморила, и мальчик уснул на скамейке. А утром отыскал остановку и уехал в Кванджу.

Его, конечно, ждали. Директор был в бешенстве. Управляющий отводил глаза и поджимал губы. Учителя не стеснялись так сильно. Его вид списали на приключения и сверху еще назначили наказание. После Ён вернулся к своей обычной жизни. Стал собирать деньги.

Но на многое их не хватило, суммы он получал мизерные. Тогда стал думать, где можно заработать. В то время как тот же Хван До Юн и два его хвоста трясли на мелочь малышей, Ён искал место, где мог бы получить деньги за труд. Честный заработок, чтобы не унизить нуну ворованными дарами. И сильно хотелось удивить ее так, как она его. До потери речи, до глубокого «ах». На глаза попалась картинка людей, собирающих клубнику, и Ён уставился на нее. Пока смотрел, в голове начала формироваться мысль. Дикая, сказал бы, только сильно навязчивая. К тому же вполне осуществимая.

Купить ягоду самому даже не мечтал, тридцать тысяч вон у него не было: он все еще копил на билеты до Мокпхо. Но вот знал, где можно попросить несколько кустиков растения, да и подходящее теплое место в подвале было, куда можно поставить ящичек с лампой.

Примерно в то же время в школе заметили его проект, чертеж офисного стола, и в детский дом прибыл представитель небольшой мебельной фабрики, аджосси в костюме и с портфелем. Оглядев неприметное двухэтажное здание, направился к охраннику, попросил провести к директору. Чуть позже туда отвели и Ёна, а остальные мальчишки, прижавшись к стенам, шептались и строили догадки. Весь коридор вдоль и поперек исходил До Юн, сильно переживавший, чем опять умудрился отличиться не в меру умный сосед.

Ён получил свою первую работу. И время, чтобы ею заниматься после школы. Менеджер Ли забирал его и привозил обратно на служебном автомобиле, а мальчишки из детского дома кусали локти и следили, выглядывая из-за штор всякий раз, как слышался звук двигателя.

В ноябре менеджер Ли предупредил директора детского дома, что подопечный фабрики едет с ним в другой город, поработать на месте. Сложная архитектура, по фотографиям не получалось. Услышав, что место назначения – Мокпхо, Ён воспарил. Поручив следить за ягодками клубники своему товарищу, летел в машину менеджера, не чуя под собой ног.

В тот вечер он принес нуне яблок. Самых вкусных, которые бы захотел съесть сам. Выбирал их на рынке долго, осматривал каждое, чтобы не было червивым или ушибленным. Ему показалось, что нуна обрадовалась. Хотел бы посидеть немного рядом с ней, но менеджер Ли дал ему совсем мало времени.

Клубника созрела в декабре, как раз под Новый год. Не так много, как хотелось бы, поэтому ягоды Ён укладывал в баночку очень бережно.

Из дома ему пришлось сбежать и ехать в деревню Сихва на автобусе. Однако маршрут был уже знаком, так что просто наслаждался дорогой и представлял удивление, когда нуна увидит его.

Ноги промокли, не ожидал, что в том районе будет столько снега. Банку Ён спрятал под куртку, чтобы ягоды не промерзли. Радовался, как маленький, стуча в знакомую дверь. И уж точно не думал, что и для него нуна приготовила что-то. Как будто ждала его прихода, от этой мысли становилось тепло и светло, несмотря на тяжелые снеговые тучи, затянувшие все небо над морем. В этот раз как никогда хотел остаться и выпить чай, хотя бы полчасика подышать запахом домашнего хлеба. От слов о сладком потекли слюнки, но отказался, потому что видел, что нуна устала. Поэтому ушел.

Даже успел на последний автобус. В детский дом пробирался тайком поздней ночью. Учитель не заметила его отсутствия, зато перехватил До Юн. Сидел на его постели, расстеленной на полу, а по обе стороны стояли близнецы. Оба держали металлические линейки и так многозначительно постукивали ими по ладони. Симпатичные мальчишки по четырнадцать лет, с красивыми волнистыми волосами и слегка томными взглядами. Им бы на сцену и зрителей, все думал Ён, а не играть роли прихвостней.

Кроха Вон Сик забрался к Бён Хо и накрылся с головой. Посапывал оттуда, отчего Ён понял, что соседи уже давненько его поджидают, раз ребенок успел заснуть.

– Опять шлялся? – прогудел До Юн. – Про отбой слышал?

Шлеп, линейка треснула по руке. Ён зашипел и бросил быстрый взгляд на Бён Хо. Тот даже не повел веками, как не слышал ничего. Сжались только пальцы на одеяле.

На руке вспухал рубец.

– Выйдем, – сказал Ён и развернулся. До Юн заворочался, закряхтел, вставая на ноги.

– Никуда мы не пойдем, – обозначил. Ён не послушался, открыл дверь и шагнул в коридор, за ним побежали близнецы, цепляясь за одежду.

Уже в коридоре, рискуя поднять весь этаж, Ён выхватил линейку у Си У, приложил ею пару раз по плечам соседа, потом по бокам его брата. Скулящих мальчишек распинал к стенам. Повернулся к До Юну, расплывшемуся на пороге. Тот прищурился и его глаза вообще спрятались, остались только угрожающе узкие щелочки.

– Тронешь меня – я больше терпеть не стану, – тихо предупредил Ён. – Не будь трусом, хватит прятаться за Вон Сика. Хочешь драться – мест полно.

На плечо опустилась рука, Ён скосил на нее глаза. Напрягшись вначале, успокоился, разглядев знакомые обкусанные ногти. Его друг проснулся и пришел. Тот, кто всегда его защищал, как мог.

– Не спится? – друг зевнул и выступил вперед. – До Юн! К тебе обращаюсь! Не спится, спрашиваю?

– Иду уже, иду, – прогромыхал До Юн. Махнул своим близнецам, веля вернуться в спальни.

Через пять лет, когда Ён окончил школу, мебельная фабрика оплатила его обучение на факультете архитектуры. Погрузившись в мир учебы, настроившись на ту цель, что взращивал в себе с того дня, как оказался на пороге детского дома, не мог позволить отвлекаться на сказки. Нуна и чудесная деревушка у моря остались волшебным воспоминанием, которое иногда позволял себе просматривать. Изредка, если становилось совсем уж невмоготу делать то, что должен был.

Его друг детства учился с ним. Менеджер Ли оценил таланты обоих мальчишек. Так оказались они под наставничеством доброго Ли Хим Чана. После окончания университета им предложили трудиться на той самой фабрике, которая и приметила много лет назад школьный проект Ёна.

3. 18 лет спустя

– Агасси9!

Юми уже наловчилась исчезать из дома так, чтобы мама не замечала, но в этот раз ее все-таки хватились. Безумно обидно было покидать съемки шоу, так и не дождавшись выхода братьев Джу, но мама была категорична. Пробираясь через ряды стульев, загораживая вид и бесконечно извиняясь за это, по дороге зацепила несколько плакатов и расстроилась окончательно. На голос позади внимания не обратила, но кто-то позвал повторно, потом еще громче, и Юми обернулась только затем, чтобы глянуть, что там происходит. Может, ссорятся уже за освободившееся у самой сцены место.

Но нет, за ней пробирался молодой человек, в точности повторяя весь путь и все извинения. Нагнал у самого выхода, выдохнул и улыбнулся. Протянул телефон.

– Агасси, – еще одна улыбка, на щеке появилась ямочка. – Вы оставили на стуле. Вот. – Поймал взгляд, устремленный на теперь уже далекую сцену, подумал немного, из кармана достал бутон розы и положил поверх экрана. – Так будет лучше.

Юми прикусила губу. Телефон забрала. Цветок захотелось вернуть, но показалось невежливым, ведь незнакомец просто хотел ее утешить. Наверное, по ней видно было, что вот-вот расплачется.

– Спасибо, – только сказала и вышла с охраняемой площадки. Сразу окунулась в духоту вечернего Сеула. Незнакомец увязался за ней, в мир звуков и запахов.

– Разрешите вас проводить, хотя бы до остановки. Время позднее…

– Меня ждут, спасибо, – Юми уже увидела маму, стоявшую у машины. В стального цвета брючном костюме, с собранными на затылке волосами, она, казалось, не за дочерью приехала, а собралась на банкет; не хватало только строя охраны. Как мать умудрялась выглядеть так в любое время суток, для Юми оставалось большой тайной. Восхитилась бы, только ожидаемый разговор дергал все нервы. – Господин…

– Вон Джион, – незнакомец склонил голову, проследил за направлением взгляда прелестной как роза Шарона девушки и моргнул. Посмотрел на хозяйку машины пристальнее. – Знаете, а я знаком с братьями Джу. Не хотите ли…

– Что? – рассеянно перебила его Юми. Мама стучала каблуком по плитке, это было нехорошо. – Господин, спасибо за телефон, у меня действительно память дырявая. До свидания.

Джион передвинулся вперед, загородив собой дорожку. Достал из кармана визитку, протянул ее девушке.

– Позвоните мне, я могу познакомить вас с братьями Джу, – повторил несколько нетерпеливо. И привлек-таки внимание Юми.

– Знакомы? – произнесла, отводя взгляд от предстоящей расправы. – С ними? Но… Как?

– Друзья детства, – улыбка у парня вышла заразительной. Невольно Юми улыбнулась в ответ и схватила протянутую карточку. – С удовольствием проведу вас на их репетицию. А теперь… – кивнул вперед. – Вижу, что вас и правда ожидают, да еще как!

Юми тихонько рассмеялась. Вечер немного распогодился, ярче засияли огни витрин.

– Спасибо! – еще раз воскликнула. Визитку спрятала в сумочку вместе с телефоном и розой, махнула и побежала к машине. Джион остался стоять.

Засунув руки глубоко в карманы брюк, не замечал, что стал чем-то вроде столба посреди тротуара, который огибает поток людей. Не спускал глаз с белой Audi, трогал взглядом номера, которые и так уже знал наизусть.

– Это была она? – тихо спросил голос у самого уха. Джион кивнул. – Хорошо.

Джион обернулся. Только тогда обратил внимание на реакцию прохожих на себя, двинулся с места, ближе к краю тротуара. Жарко было неимоверно, снял пиджак, сложил его, повесил на сгиб локтя.

– Ты на машине?

– Подвезти?

– Вроде того, – Джион задрал голову вверх, к небу. Сосредоточившись на одной-единственной звездочке, проглянувшей в черноте, украдкой вытер о себя влажные пальцы. Дрожь никак не унималась. – Нервничаю сильно. Побудешь водителем? Выпить хочу.

– Пойдем в бар, – предложил его друг, и не пытаясь отговорить.

Они направились по улице, мимо ярких вывесок, множества незнакомых лиц, лотков с уставшими продавцами, притворяющимися бодрыми. Слушая детский смех, шепот парочек, обрывки чьих-то разговоров. Уступая дорогу, держа в руке кофе. Все, чтобы не выделяться. Быть как все.

– Я дал этой девушке номер телефона, – сообщил Джион. – Рён, как думаешь, когда она позвонит?

– Когда ее желание увидеть кумиров задавит ее опасения по поводу встреч с незнакомцем, – хмыкнул Рён. – Не сегодня точно, так что можешь расслабиться. Только завтра нам на собеседование, не забывай.

Джион остановился у одной из дверей, с трудом различимых на сверкающем фасаде многоэтажки, поставил ногу на ступеньку.

– Ты меня знаешь, похмелье не помеха для работы.

Это Рён знал, даже завидовал такому умению в полувменяемом состоянии уметь разобраться в переплетениях линий и обозначений.

– И все же…

Джион хлопнул Рёна по плечу и открыл дверь.

– Ладно, ладно, мамочка. Понял, много не пить.

Любому другому такую развязность Рён бы не позволил. Но это Джион, брат, друг и единомышленник. Поэтому только искривил угол губ и подтолкнул его внутрь, в задымленный и прокопченый зал.

* * *

Ли Мин Мэй вела машину так, как умела только она – одной рукой, успевая смотреть по сторонам, на светофоры, на пешеходные переходы, слушать новости и, что поразительно, даже понимать их, а еще заставлять желать начать оправдываться немедленно. Юми тоскливо вздохнула.

– Мама.

Мин Мэй молчала.

– Ты ведь знаешь, как нравятся мне братья Джу! И я выиграла билет на съемки шоу с их участием! Как могла пропустить такое?

– Ты могла мне сказать, – произнесла Мин Мэй. – Всего лишь.

Юми заморгала.

– Ты бы не отпустила!

Мин Мэй повернула голову.

– А ты пробовала? Хоть раз спросить? – отвернулась, перевела взгляд на дорогу, притормозила перед переходящим дорогу человеком. – Мне бы не пришлось караулить тебя за углами в таком случае. Может, вместе бы сходили на концерт.

Внезапно Юми ощутила себя скверно.

– Ты знала? Все то время… Ты знала?

Мин Мэй вздохнула.

– Ты всерьез считаешь, что отличный маскировщик? Пойми, Юми, зрелость означает не возможность делать, что душа пожелает, а умение отвечать за свои действия. То, что ты сбегаешь втихую и крадешься потом под дверью, как стадо бешеных ежей, говорит только о том, что отвечать ты не желаешь. То есть до зрелости тебе еще и пальчиком не дотронуться.

Юми стало стыдно. Опустила голову, ощущая, как начинают пылать не только щеки, но и уши. Расслышала смешок матери.

– Давай договоримся, – сказала Мин Мэй. В спокойном ее голосе не прозвучало ни раздражения, ни нервных ноток. Ничего такого, чего опасалась Юми, получив от нее звонок. – Пока ты учишься, ты сообщаешь мне, где ты находишься, хорошо?

У дома остановила машину, заглушила двигатель. Потянувшись, взяла руку дочери и пожала ее.

– Юми, позволь мне еще побыть твоей мамой. Хоть немного, еще несколько лет, ладно? Позволь мне беспокоиться о тебе. Я не проверяю твой телефон и твои чаты, но… Доверие, помнишь? Давай не станем его извращать.

Юми расплакалась.

Только когда дочь ушла в свою комнату, а Мин Мэй закрылась в своей, позволила ужасу стечь по щекам и размазала его чернильные щупальца.

Испугалась. Сильно испугалась, когда такси увезло ее девочку. Неслась со всех ног, не успев переодеться после работы, ехала за чужой машиной так осторожно, что могла бы давать теперь консультации по слежке. И чуть не растеклась по коврику своей Audi от облегчения, поняв, что Юми всего лишь поехала на концерт.

Боялась, все еще тряслась от ужаса, стоило подумать о том, что кто-то узнает в Юми дочь человека, признанного виновным в обрушении моста. Кто-то, чей гнев и боль еще не утихли. Кто-то, кто решит восстановить справедливость дикарским способом, ведь нет ничего проще, чем навредить ребенку. И, перебираясь в Сеул, отчаянно надеялась, что прошедшего времени достаточно для притупления памяти.

Юми, конечно же, знала эту историю. И Мин Мэй не раз умоляла дочь вести себя осмотрительно. Но ребенок есть ребенок, они такие непосредственные и открытые, что страшно. Отпускать их в самостоятельную жизнь. Как тот мальчик, с кем как-то пересеклись их дороги.

Мин Мэй часто вспоминала Ёна и молилась, чтобы в его жизни все сложилось наилучшим образом. Воспитанный ребенок, чуткий. Он заслуживал хорошей судьбы. Жаль, более они не встречались. Той клубнике, видимо, была отведена роль прощального дара.

Ночь спала плохо, встала, едва рассвело. Вышла на балкон с чашечкой кофе. Ежедневный ритуал, пробуждение вместе с городом. Мин Мэй вдохнула прохладный еще воздух, который вскоре наполнится суетой и гулом. Станет не таким вкусным. С высоты десятого этажа посмотрела вниз, на кажущиеся узкими трассы, практически пустые еще, на разномастные дома, не заметила людей. Неспешно катила свои воды величественная река. Ханган.

Ночные краски разбавились, плавно перетекали в лиловую дымку. Темным фиолетом окрасились ночные облака, над горизонтом разгоралось пламя восходящего солнца, золотя все, чего касалось. Его еще не было видно, но лучи прорезали туманную завесу, выхватывали темные точки. Птиц.

Мин Мэй отпила кофе и подумала о письме, которое собиралась отправить сегодня мужу. О чертежах, которые обнаружила давным-давно среди его вещей. Хотела сообщить нечто любопытное. И попросить о встрече для разговора лицом к лицу. Раз уж Му Хён начал отвечать по почте, может, не будет против визита.

Потом вспомнила, что на сегодня назначила собеседование. Двух архитекторов рекомендовала одна мебельная фабрика из Кванджу, с ее директором Сеульский офис ЮНИМ Групп как-то работал над совместным проектом. Милейший господин понимал, что двум молодым людям тесно в рамках столов и шкафов, поэтому предложил коллеге нанять талантливых работников. Талантливые работники сразу же дали о себе знать, позвонили в офис, максимально вежливо и корректно сообщив, что они в Сеуле, и Мин Мэй оставалось только выделить для них время.

Юми еще спала, когда Мин Мэй, отправляясь на пробежку, тихонько закрыла дверь квартиры. Съемной пока, но уже обсуждала с владельцем возможность ее покупки. Проживали они с дочерью в Сеуле не первый год, к тому же Юми выбрала Сеульский университет для поступления. Собственная квартира становилась необходимостью. Район Сондон нравился им обеим, близость природы, Сеульский лес, Ханган в пешей доступности. Офис ЮНИМ Групп находился там же, в промышленной части.

Магазины еще не открылись, на улицах стали появляться редкие несчастные невыспавшиеся, зевающие и бредущие к остановкам. Мин Мэй искренне им сочувствовала. Пробегая мимо, привычно здоровалась, уже зная, кто это. И улыбалась, выслушивая наставления о пользе сна, если, конечно, на работу не нужно добираться больше двух часов.