Дважды мертв

И заорала не своим голосом, отпрыгивая в сторону, когда ее потянули за куртку.

На первом этаже загорелся свет, шевельнулась штора.

Янжин крутанулась, выхватила в круге света разбитое лицо и ударила в него. Человек резко втянул в себя воздух, отшатнувшись и заслоняясь руками.

– Ну что там? – приоткрыла окно поднятая с кровати и недовольная этим соседка. – В полицию звонить? Когда ты уже будешь незаметно домой вертаться?

Янжин выпалила ей, чтобы захлопнулась. Плюнув, женщина грохнула створкой и потушила свет.

Вот дура, подумала девушка, протискиваясь в открывшуюся дверь и тут же притягивая ее обратно. Короткий щелчок, сработал замок. Она в подъезде осталась одна.

Стало легче.

Ненадолго, правда.

«Ну и какого черта я себя здесь заперла?» – спросила себя Янжин, прислоняясь спиной к голой стене и озираясь. Наверняка за ней скоро придут. Еще бы. Мало того, что сбежала, так еще и сумасшедшего отпустила. – «И что мне с этим делать?»

На ум пришел человек, который остался с той стороны двери. Он так осторожно потянул ее, за самый край одежды. Как будто всего лишь хотел, чтобы она его заметила.

Тревожно стало, едва воскресила в памяти его лицо, слой крови и грязи на нем.

Еще и способ его удержания… Заклинания?

Янжин посмотрела на испачканные черным пальцы и торопливо оттерла их, чтобы не прицепилось еще что-то сверх того, что уже имелось.

Она готова была поверить во что угодно. Тот пленник походил на ходячий труп, и в него уже верила. Еще и люди из подземелья, которые его сторожили, видимо, – когда он рвал цепи как нитки, они не выглядели удивленными таким поворотом, значит, знали, кого держали в том подвале. Кого же?

– Кто ты? – едва слышно прошептала Янжин. – Проклят тоже? Нагадил одному из эженов?

Это плохо, если так, ей и своих забот хватало, чужие разбирать не хотела. А они, как нарочно, находились здесь, за хлипким листом металла толщиной в полсантиметра. Хорошая защита от гадивших где попало животных и пьянчуг. И смех для того, кто приволокся за девушкой.

Только он что-то не торопился крушить дом. Потерял сознание, истек кровью все же? И соседи утром найдут его, какая неожиданность. Полиция, ненавидящие Янжин следователи, которые постоянно начеку и подсчитывают количество заявлений на нее, ну и допросы, куда без них… Соседка с первого этажа, которая с удовольствием расскажет о сиротке, глухой ночью орущей под окнами от страха.

Янжин крадучись приложила ухо к двери. Тишина за ней наводила на нехорошие мысли.

Потянулась открыть дверь.

«Идиотка»

Села корточки, так и не тронув кнопку замка. Подумала о том, как станет пробираться в квартиру, так, чтобы незаметно. Но это, конечно, произойдет только в ее мечтах – придурок из банка разорется, что ему спать не дают, и поднимет студенток. В итоге весь дом будет знать, во сколько Янжин вернулась домой.

А этот ненормальный снаружи, если жив еще и если будет подпирать дверь до утра, укажет на нее. Ему ума не хватит промолчать о том, где была и что делала.

Сказать, что спасла его, так спросят, от кого и от чего; но связаться с тем местом и вернуться туда страшнее, чем оказаться в тюремной камере. Там происходило нечто, с чем вряд ли полиция сладит. Про цепи ей ни один человек не поверит кроме тех, кто остался без рук, без ног и чего-то еще (кому какая беда от бычьей статуэтки досталась).

Янжин понадеялась, что пленник перебил всех, кто был в том доме и мог опять за ней прийти. Может, в новостях узнает личность похитителя.

Идти к Тумэру?

Янжин кусала губу. Сомневалась сильно, что старый вор будет рад. И предъявить ему нечего, заставить помочь с выездом из города хотя бы. Поразить полицию нечем кроме дедовых баек. Тумэр посмеется от души и пожелает удачи.

Янжин нахмурилась, поняв, что все мысли сводились к одному – к полиции. А ведь ничего не сделала (то, что побывала в чужом доме – так ведь не по своей воле там оказалась. Библиотека, откуда ее забрали, – общественное место. А вменить в вину рыскание в хрониках, так это всех историков можно пересажать).

И все же… Если бы не тот человек, тянувший ее за куртку, может, и выкрутилась бы.

Янжин похлопала себя по щекам, растерла ледяные пальцы, пригладила волосы. Осталась без телефона, что обнаружила еще в том подземелье, поэтому идти придется пешком. Глубоко вдохнула. Выдохнула. И открыла дверь на улицу.

4

Он оказался жив и вполне в сознании.

Янжин не сразу увидела его, но он прятался у дома. А потом крался за ней как тень, избегая пятен света фонарей и рассеянных лужиц желтого освещения из окон, перетекал как ручеек от дерева к дереву, вдоль стен. Каждую секунду Янжин ждала, что он нападет. Прыгнет и свернет ей шею. Шея у нее очень тонкая, так что ему это не составит труда, если уж справился с теми верзилами из подземелья.

Янжин так и не разглядела его хорошенько. Высокий и волосатый – все, что могла сказать, если бы ее попросили описать того, кто вылез за ней следом из каменной дыры. Избитый и изгвазданный в чем попало, под таким слоем мало что разобрать можно. Глаза темные; да они у всех темные в Айлу-Дахане, если уж на то пошло, голубоглазых на перечет.

Насладиться такой компанией мог бы только слепой и глухой, и то вряд ли. Само знание, что за ней следует некто без царя в голове, заставляло трястись поджилки, как в детстве в общественной ночлежке, где никто не мог быть уверенным в том, что, ложась вечером, утром откроет глаза.

Янжин несколько раз забывала, куда идет, сворачивала не там и заходила не туда. Нервы звенели, одежда вся пропиталась холодным потом. А ее преследователь все плелся за ней как привязанный, не делая попыток ни приблизиться, ни потеряться в лабиринте улочек. Примечательно, что ни одна собака голос не подала, а их попадалось по пути так много, что девушка поразилась, откуда они стекались все. Своры сопровождали людей абсолютно бесшумно, пропадали, а на их месте появлялись новые. В воспаленной фантазии Янжин они преобразились в охранников. Мысль вызвала истеричный смешок.

Она остановилась. Развернулась.

– Выходи.

И представила, что мужчина ее послушается и выйдет. И что она делать станет? Знакомиться? Поинтересуется его самочувствием? Поблагодарит за помощь в побеге?

Я схожу с ума, подумалось, когда спустя время ожидания на дорогу выбежала лишь пара псов и повиляла хвостами.

Здоровых псов, надо было заметить. Дворняжек ростом с алабая.

Урин снимала квартиру в жилом комплексе, что был в двух кварталах от здания администрации, где наверняка околачивались патрули, поэтому вместо освещенной ровной улицы Янжин пробиралась к дому подруги дворами домов. Измазалась вся и замерзла окончательно, зубы стучали. Одну косу отрезала бы сейчас и отдала за чашку горячего чая, если б кто предложил; да только тишина кругом стояла как на камышовой тропинке к Амхарте, даже подгулявшие студенты не орали. Если прислушаться, то и совы не ухали.

Ночь сожрала все звуки. Или не ночь.

Заледенев от пришедшей в голову догадки, Янжин защелкала пальцами перед собой. С облегчением услышала шлепки по ладони. Значит, не оглохла.

Пошла дальше, косясь на темные ряды окон.

Стоило только подумать о том, что парень, крадущийся следом, чтоб ему неладно было, вообще раздетый, это в ноябре-то, так и вовсе колотить начинало бесконтрольно. Даже мелькнула мысль предложить ему свою куртку… которую Янжин быстро прогнала; так и самой недолго заболеть, а денег на больницы бюджет ее не предусматривал. Тем более, провисел он как-то в холоде столько времени – привыкший, стало быть. Выносливый. Чего он добивается, преследуя, не показываясь и не теряя ее из виду, не понимала. Начал уже раздражать этот спаситель непонятный.

Дойдя до нужного дома и увидев перед окнами знакомую машину, Янжин с облегчением выдохнула. И надавила на клавишу домофона. А спустя вечность услышала сонный голос. Назвала себя. Огляделась быстро.

Никого, ни единого человека в округе не заметила, лишь пустынный двор в предрассветной дымке, серость стен и едва брезжущую мутность розовых оттенков над пиками многоэтажных зданий. Выжидали чего-то поодаль собаки, которые очень нервировали таким пристальным вниманием, нехарактерным для уличных животных, повадки которых обычно немудрены – пожрать да поспать. Покусать еще кого-нибудь, если подвернется удачный момент.

– Во-от че-ерт… – страдальчески простонала Урин, едва увидела раннюю гостью вживую.

Янжин пожала плечами и протиснулась мимо нее в подъезд, а потом и в квартиру. Захлопнула за собой дверь, для верности выглянула в глазок на безлюдную лестничную площадку. Подруга терла заспанные глаза.

– Тебя выселили? Это все же случилось, да?

Янжин скинула на коврик грязные кроссовки и прошла в стерильно чистую и аккуратную кухню. Включила чайник.

– Я сделаю чай? Замерзла жуть.

Урин понуро поплелась за ней следом, глядя на мокрые отпечатки, оставляемые ногами на вымытом полу (кого бы интересовало ее мнение и насчет таких визитов, и насчет лазания по ее шкафам).

– Что случилось? – повторила, усаживаясь на стул. Обхватила руками растрепанную после сна голову. – Янжин… Янжин!

Янжин перестала греметь посудой и оперлась ладонями на столешницу, все еще стоя спиной к подруге. Поковыряла рисунок линий, вздохнула, кусая губу.

– Можешь разрешить мне пожить немного на вашей даче? – выпалила. – Совсем чуть-чуть, пока…

– Пока что? – подняла Урин на нее глаза.

– Пока… – Янжин боялась обернуться. Действительно, хороший вопрос подруга задала. Наверное, пока не убедится, что ее сказочные поиски остались без последствий, а ее не объявили в розыск вместе с тем, кто играючи перебил кучу людей.

Янжин потянулась к крану и открыла холодную воду. Наполнила ею полную пригоршню и нырнула туда лицом. Потекло под рукава, по шее.

– Янжин, – уже сердито произнесла Урин, хлопнув по столу. – Что ты натворила? И почему не позвонила перед тем, как прийти?

– Телефон потеряла, – невнятно буркнула Янжин, отыскав полотенце и вытираясь. Долго потом возилась, пристраивая его обратно на крючок.

Урин откинулась на стену.

– Ну здо́рово. – Лоб собрала в морщинки. Ей шло даже это, невольно подумала Янжин, повернув голову и мельком взглянув на нее: милая и правильная.

Стало сразу неуютно, едва сравнила себя с ней.

– У меня неприятности из-за твоей библиотеки!

Урин только подняла брови.

– Моей, значит?

– Меня оттуда похитили!

– Кому бы это надо было? – не поверила подруга. Скептически оглядывала кипящую девушку. – Или… Ты серьезно?

– Я сбежала! – Ни слова о том, кто с этим помог. Урин бы не поверила.

Подруга заметно напряглась.

– Кто?

– Не знаю. Ударили по голове. Посадили в клетку. Я ее открыла шпилькой и… – Янжин взмахнула рукой. – Мне бы переждать. Потом я уеду из города. Честно! Дашь ведь денег? Найду работу и все тебе верну! Никаких больше неприятностей! Буду тихой как мышь!

Урин бледнела тем сильнее, чем больше слушала ночную историю, которая тянула на криминальный сюжет. И начала поглядывать в сторону окна. Хоть оно и высоко от земли находилось, но все же этаж нижний. Мало ли.

– Опусти жалюзи, – сказала. Янжин так и сделала, успев заметить перед этим человека, сидящего под деревом. Сердце упало: никуда тот мужчина не делся. – Тебе стоило бы меня послушать раньше.

– Я сожалею! – вздыбилась Янжин, схватив чайник. Плеснула в кружку кипятка. Швырнула туда щепотку травы из первой попавшейся под руку банки. В нос ударил запах кошачьей мочи.

– О! Осенило! Неужели? – воскликнула ее подруга с таким видом, будто ждала этого события лет пять, не меньше. И, встав, отобрала у девушки кружку. – Это крапива. Не стоит это пить, если не собираешься провести весь день на унитазе. Лучше возьми пакетик из коробки.

– И все же… Что за секреты вокруг семьи этого графа?

Урин уставилась на нее, уперев руки в бока:

– Ты пообещать не успела, как опять начинаешь?

Янжин затрясла головой, показывая, что помнит, ничего не начинает. Что Наран Хунгэнин ей совершенно не интересен.

– Урин? Дача…

– Глянем новости, – сухо ответила Урин. И ушла в комнату.

Янжин с чаем поползла за ней, желая узнать и боясь того, что увидит по телевизору. Плюхнувшись на край кровати, угрюмо уставилась на экран, готовясь… к шоку, призналась себе. Однако чем дольше смотрела, тем яснее понимала, что зря она это делала.

Урин слушала внимательно, поглядывая на сидевшую рядом девушку.

Новости изобиловали всем кроме действительно важного. Ни словом о нападении на чей-то дом, сарай, склад ни на одном канале не обмолвились, и интернет молчал по этому поводу.

Стало быть, ей все привиделось.

Янжин расхохоталась. Руки дрожали. Чай в кружке плескался как море в шторм.

– Быть не может, – прошептала ошеломленно, пялясь на прическу ведущей.

– Ты не могла упасть сама? Стеллажи на тебя не рухнули? Сильно ударилась головой?

Янжин машинально потрогала шишку на затылке.

Но мужчина-то был настоящим.

Настоящим ли?

Сомнения начали подтачивать былую уверенность. Почему он тогда не подошел, когда позвала?

Урин посидела, посидела, и принялась хмуро кидать вещи в рюкзак. Хмуро – потому что нетрудно догадаться, что в восторге она не будет, не ценитель приключений, пахнущих жареным.

– Мама меня убьет, если узнает.

– Не узнает, – заверила Янжин, воспрянув духом при виде сборов.

– Мне на консультацию нужно.

– Ты и без консультаций умная. Пропустишь денек, не страшно. А если бросишь меня на произвол судьбы, то я замерзну и умру. Стану барлагом и приду, угадай, к кому?

– Всем известно, что барлаги на вид прекрасные, – кисло возразила Урин. Янжин возмущенно вздернула брови. А потом прикусила язык, решив, что ругаться с подругой не в ее интересах.

Они вышли из квартиры, спустились по лестнице. Урин открыла входную дверь.

Философские размышления Янжин оборвались ровно на выходе из подъезда, когда, пихаясь с сумкой и рюкзаком между дверью и рамой, не смогла проигнорировать скорчившуюся под знакомым уже деревом фигуру.

Он все еще ждал.

Тогда, остановившись, окликнула Урин.

– Ты видишь его? – негромко спросила, кивком указывая в направлении двора.

– Вижу. – Урин прищурилась, вытянув шею, а Янжин шумно выдохнула.

Значит, он все же существует. А еще значит, что шишка на голове не имеет отношения к тому, что в новостях ничего нет об их разгуле. Просто кто-то постарался его скрыть.

Янжин схватила руку Урин.

– Знаешь… – сказала, – я, в общем… не одна… тут… прицепился кое-кто. Парень.

Подруга прищурилась сильнее, теперь уже на сбившихся в кучу собак.

– Тебе место нужно перепихнуться? Из-за этого я…

– Нет-нет-нет! – замахала руками девушка и указала на тополь, под которым сидел тот самый парень, которого нельзя было оставлять полиции. – Он ранен. – Странно вообще, что жив. – Не могла бы ты… э-э… посмотреть?

Урин посмотрела.

– Кто он?

Понятия не имею, скривилась Янжин, чувствуя себя много увереннее в компании.

– Он спас меня… от собак. И его погрызли. Немножко. И еще – он появился такой. Побитый и… без одежды в общем.

Урин моргнула и присмотрелась внимательнее. То, что она приняла за темную куртку, окружало человека со всех сторон.

– Врешь ведь.

Янжин медленно покачала головой, тогда как глаза Урин раскрывались все шире.

– Это волосы. Он немного зарос.

– Немного? – выкрикнула Урин, теряя самообладание и вспыхивая краской. Янжин прижала палец к губам, озираясь, но подруга откинула ее руку. – Голый? Во дворе у дома? Ты оставила его просто сидеть на виду?

– Ну не совсем голый. Но почти. У тебя не найдется лишней куртки? Свободной какой-нибудь? Кед старых? Носков хотя бы?

– Ты ненормальная! Я всегда это знала! – крикнула Урин, разворачиваясь и бегом взлетая обратно в квартиру. Вернулась с рабочей фуфайкой и пакетом, не замолкая: – Как можно такое… Слов нет!

– Там есть в твоем домике ножницы и шампунь?

Урин сунула ей в руки одежду и подтолкнула к дереву:

– Тащи его к машине! Быстрее… Господи…

Легко сказать. Янжин, сделав несколько шагов, уставилась на мужчину.

Он уставился на нее. Все такой же окровавленный и, к сожалению, раздетый. Синий, черный, желтый от синяков.

Янжин, протянув руку, поманила его к себе.

– Иди. Давай же. – Старалась говорить спокойно, хотя умирала от страха. Затылком чувствовала спешку Урин. – Я тебя не обижу. Иди же сюда.

Развернула фуфайку, предлагая ее надеть.

Парень вжался спиной в ствол тополя, настороженно глядя на нее. Янжин приходила в отчаяние. Урин нервничала.

– Он точно знакомый? Такое ощущение, что он ни слова не понимает. – Встав рядом с подругой, она нахмурилась, обратив внимание на то, как человек выглядел, и пришла в ужас, выдохнув: – Ничего себе…

Янжин приблизилась еще. Парень заслонил руками голову.

– Какой кошмар! – В голосе Урин послышались слезы. – Ему же в больницу надо!

Янжин не могла этого допустить.

– Он сильнее, чем кажется. Вставай уже. Ну пожалуйста!

Беглый пленник смотрел исподлобья; зверь зверем. Осторожно поднялся на ноги. Позволил обернуть вокруг себя фуфайку и ее края стянул на себе сам, заодно убрав с обзора и покалеченные руки. Заметно перетрусился, спрятавшись от утреннего холода под одеждой.

Янжин заманила его в машину. И ей пришлось сесть рядом, потому что иначе он внутри не оставался. Как кусок железа, не гнулся и не шевелился лишний раз, смотрел прямо перед собой. И совсем капельку – вбок, на девушку рядом, удостоверяясь, что она здесь.

Урин шмыгала носом. Вопросы роились в ней, но ни один не слетел с губ, за что Янжин была ей сейчас благодарна. Не прекращала осматривать втиснутого в салон мужчину через зеркало.

– Он похож на щенка, – глухо сказала наконец. – Он не в себе? Выглядит как помешанный.

Янжин тоже это заметила. Похоже, разум парня бродил в темноте, и винить его за это не могла, зная, что он пережил. Но он не буйствовал; не сразу, правда, но реагировал на жесты, а это было главным.

Они уезжали в дачный поселок, что разлегся под боком города.

* * *

В теплое время года на участки ходил автобус, в холодное же каждый добирался как умел. Живописная летом местность, яркость и гибкость линий с приходом осени затвердевали и превращалась в застывшие формы, заключенные в жесткий каркас ободранных близкой зимой деревьев. Мало кто из владельцев покинутых на долгие месяцы домиков задумывался о том, чтобы коротать дни в серой тоскливости без намека на людское присутствие, а потому здесь было безопасно.

Было безопасно, если не принимать во внимание мужчину, занявшего пустой курятник на одном из участков.

Домик, принадлежавший семье Урин, стоял на огороженном забором из шифера клочке земли, не слишком большом, но места для огородика, курятника, сарайчика и, собственно, самой жилой коробочки из двух комнат с прилепившейся крытой верандой (она же летняя кухня) хватало для смены городской обстановки. Перед домом абгай1 Алима разбила черешневый садик, у самого забора любопытные взоры с улицы отсекал ряд высоких туй.

Кур всех на зиму абгай Алима резала и сейчас в птичнике тухло запустение. Под насестом осталась куча соломы, куда и забился молодой мужчина. Как только автомобиль заехал на территорию дачи и Янжин вылезла наружу, так и дернул в сторону курятника, перед этим обнюхав воздух. Урин со всей силы грохнула воротами, боясь, что он выскочит на проселочную дорогу и пустится наутек, потому что выглядел готовым именно это и сделать. Он весь трясся, паниковал, хотя никакой угрозы для него не было. На тихий голос отпрыгнул и вцепился в фуфайку, которая ему все же была мала. Попятился, согнувши спину, втянув шею в плечи и, был бы у него хвост, прижал бы и его к ногам. А потом метнулся в курятник, благо дверь туда была открыта, иначе занес бы ее внутрь вместе с собой.

Урин, потеряв дар речи, таращилась в пустой проем, откуда после быстрого шороха дохнуло тишиной, и лишь перышки, поднятые пронесшимся вихрем, тихонько кружились к земле.

Янжин терла лоб, не зная, что тут сказать.

– Я не знаю, кто он такой, – предупредила вопрос подруги. – Он просто шел за мной как барлаг. Я и сама его боюсь.

– Он же весь избит! – возмущенно выпалила Урин, и на миг Янжин почувствовала себя так, будто лично истязала мужчину.

– А я при чем? – огрызнулась в ответ.

– Ему нужна помощь!

– Вот и помоги, – посоветовала Янжин и, не обращая внимания на ужас, написанный на лице подруги, полезла в багажник за вещами. – Ты же у нас доктор. А я хочу помыться, поесть и лечь спать. Где можно воды нагреть? – Потянула за лямки затрещавший рюкзак. – Что ты сюда напихала? Надеюсь, что-нибудь вкусное? Тут есть магазины поблизости?

Урин, подойдя, встряхнула Янжин, и той пришлось выпрямиться.

– Послушай, – пролаяла, поражаясь при виде недовольной гримасы; как будто свои проблемы заставляла ее решать, – у меня вон там, – ткнула рукой в дырявую постройку, где ветер в щелях свистел, – умирающий человек, которого ты же и подкинула, а тебя заботит только твой бездонный желудок? Быстро иди и помоги ему!

– Нет уж, – твердо отказалась Янжин.

За забором завыли собаки, заставив обеих девушек вздрогнуть и переглянуться – обычно с уходом хозяев пропадали и хвостатые сторожа, потому как кормить их было здесь некому.

– Черт, – простонала Янжин, отнюдь не радуясь такой компании, – будут теперь лаять на всю округу.

– И что они здесь делают? – прошептала Урин. На миг прикрыла глаза, как обдумывая что-то, после чего подтолкнула Янжин к дому. – Ладно, иди. Печка внутри есть, она на керосине, зажги. Нагрей воды. Разбери сумки. Я скоро.

Сама подхватила последний взятый из квартиры пакет и, глубоко вздохнув, шагнула к птичьему обиталищу.

Янжин дожидаться не стала, чем дело закончится. Она хотела есть. Хотела снять с себя мокрую одежду и погреться. Целиком доверяла Урин и ее состраданию, которого хватило бы, чтобы вымолить у эжена Эрлика еще один шанс для того несчастного. Поэтому направилась в дом, где, отыскав упомянутую печку и спички, зажгла огонь. Посидев немного с растопыренными над голубым жаром пальцами, пока не начало припекать, полезла в рюкзак, откуда добыла завернутый в целлофан ломоть пирога и вгрызлась в него. С облегчением простонала, когда первый кусок, упавший в живот, унял тошнотворное чувство голода. Умяв всю порцию, вспомнила о воде и огляделась в поисках ведра или таза. На улицу к колодцу идти не улыбалось, однако, обшарив все углы и не обнаружив ни капли воды, поняла, что этого не избежать.

Тогда только подумала о том, что Урин долгое время не возвращается в домик. И вдруг представила, что тот дикарь ее убил. И осталась она наедине с психом, еще и в пределах чужой дачи.

Похолодела вся, застыв с ведром на пороге. Прислушалась, прижалась ухом к двери, однако ни зова, ни вскрика не раздавалось с той стороны. Оглушительная тишина; лишь в ухе начало тихонько звенеть.

Бежать, стало первой мыслью.

Поймают на чужой машине, нагнала вторая.

– Урин! – закричала, распахивая дверь. – Урин! Все в порядке?

Успела умереть несколько раз перед тем, как послышался голос подруги, просивший принести воды.

Подавив желание немедленно взбрыкнуть приказам, Янжин глубоко вздохнула, прислоняясь плечом к откосу. Посмотрела на свои ноги. Посмотрела на ведро, которое так и не выпустила. Глянула на раскисшую землю, в которой утопало щебенчатое покрытие двора.

– Несу! – выкрикнула в ответ и пошла к колодцу. Хоть так, хоть этак, а воду добывать придется.

С полным ведром воды, подойдя к курятнику, запоздало подумала о кружке, потому что вряд ли Урин собралась искупать мужчину, в таком-то холоде. Можно было еще и полотенце захватить. Но раз ничего не сказано было, то и так пойдет.

Янжин проскользнула внутрь, щурясь в темноту, подсвеченную неверным светом керосиновой лампы.

– И как он тут?

Поставила полное ведро на соломенный настил, почти не расплескав ничего. Выпрямилась, обтирая о себя руки. Подкрепившись пирогом, чувствовала себя уже не так скверно, как часом ранее, а потому на гору в углу смотрела уже не так безнадежно. Само собой, присутствие серьезной и рассудительной Урин добавляло уверенности в том, что дела ее не совсем дрянь.

Урин сидела на перевернутом ящике, подпирая рукой щеку. Вполне целая, только озадаченная сильно.

– Он не выходит, – сказала спустя время. И вздохнула, поднимая глаза, совсем темные без света. – Янжин, попробуй выманить его наружу. Поговори с ним. Он меня боится, жмется в стену, едва я приближаюсь. И скулит так жалобно.

С Янжин молодой мужчина тоже не особо разговорчив был, правда, вместо скулежа рычал так, что душа в пятки уходила. Но сейчас вел себя тише некуда. О нем можно было даже забыть, таким незаметным стал.