Дядюшка Бо. Из Темноты. Часть первая

В облаке пыли передо мной открылась огромная картина в золочёной раме. На ней изображался тёмноволосый молодой мужчина в старинной одежде. Художник нарисовал его так, что он смотрел на зрителя сверху вниз. И хоть позолота на раме стёрлась, а краски потускнели, я вздрогнула, глянув на этот портрет. Мрачная комната, масштаб картины, гордая осанка человека, взгляд пронзительно-зелёных глаз…

Он как будто был живой и смотрел на меня!

Я поразилась, насколько живым может быть нарисованный человек. Настолько, что кажется, будто он рядом, что он наблюдает за тобой. Я восхищенно вздохнула, но тут мой взгляд упал на все остальные предметы, закрытые простынями. Конечно, это тоже были картины. И я просто обязана была их посмотреть.

Я поставила лампу на пол и сняла простынь с ещё одно груды картин, и так и замерла с простынёй в руках.

Это была девушка, изображённая по пояс. На ней было бордовое платье с глубоким вырезом. Он открывало округлые плечи, белые, будто фарфоровые. Такое же было и её лицо с большими и очень яркими чёрными глазами в обрамлении густых ресниц. Её ярко-красные губы чуть улыбались, и на щеках были ямочки. Она была живой, под тонкой фарфоровой кожей, словно в чаше, горел огонь, и глаза, лукавая улыбка, небрежно падающие на плечо чёрные кудри выдавали этот огонь. Её бледность смотрелась совсем неестественно.

Но я не могу сказать, чтобы хоть когда-нибудь видела кого-нибудь красивее.

Мне стало настолько любопытно, что я стала разбирать груду картин, стараясь как можно лучше рассмотреть каждую. Вскоре я заметила две вещи. Во-первых, все эти люди на портретах были похожи друг на друга. Все они были бледные, но горделивые и спокойные, при этом живые. А во-вторых, эта девушка на портрете…

Она следила за мной.

В какой бы угол комнаты я бы не направилась, я всё время чувствовала на себе её взгляд. Иногда я не выдерживала, оборачивалась к ней, но ничего особенного не замечала. Портрет как портрет, только уж больно лукаво улыбается, будто дразнит меня…

Я, конечно же, смогла бы поверить, что это всё выдумка и игра моего воображения, если бы…

Если бы не обернувшись как-то раз, я не увидела напротив окна белый силуэт девушки. Она не стояла, чуть парила над полом, а её платье колыхалось, хоть никакого ветра в комнате не было. Девушка не двигалась, руки её были опущены, а голова чуть наклонена набок. Её большие чёрные глаза, ещё более яркие из-за того, что весь остальной силуэт – белый, с интересом смотрели на меня.

Заметив её, я испуганно замерла. А она вдруг улыбнулась и протянула ко мне белую полупрозрачную руку…

В ужасе я буквально вылетела оттуда, позабыв всё на свете. Ноги сами понесли меня прочь, я даже не видела, куда я бегу. Я даже закричать не смогла – дыхание перехватывало.

Как вдруг я натолкнулась на кого-то, испуганно охнула, и чуть было не упала. Но твёрдая рука схватила меня за запястье и удержала от падения.

– Что случилось, Ева?

Я подняла глаза и увидела, что я стою на лестнице на первый этаж, а передо мной стоит дядя Бронислав с таким невозмутимым видом, будто он – какая-нибудь статуя и стоит на этом самом месте уже очень много лет.

– Почему ты бежишь? – ещё раз спросил он.

Если бы я была хоть немножко спокойнее, я бы ни за что не сказала ему ничего.

– Я… я могу поклясться! Да, я могу поклясться, что только что видела самого настоящего призрака!

– Так, – сказал дядя Бронислав. В его голосе я уловила усмешку. – И где ты его видела? Какой он был?

– В библиотеке… То есть, не совсем в ней, – начала объяснять я. – Там была девушка, вся совершенно белая! А ещё… Ещё она до этого была на картине, а потом…

– На картине? Что ж, пойдём, покажешь.

Я чуть ли не до смерти испугалась, а ему хоть бы хны, будто призрак – примерно то же самое, что мышь или какая-нибудь белка … Дядя нисколько не боялся, и мне стало как-то неловко. И я, как бы страшно это ни было, пошла вместе с ним обратно в библиотеку и в ту странную комнату.

Войдя в библиотеку, я вдруг с ужасом поняла, что вряд ли дядя обрадуется, увидев весь тот разгром, что я тут учинила. Так и было.

Он вошел в библиотеку, огляделся вокруг, фыркнул, покачал головой, но ничего не сказал, пока не зашёл в потайную комнату.

Естественно, он не застал там никаких призраков. Но зато спросил:

– Какую девушку ты видела?

И я указала ему на картину. Бронислав Патиенс как-то странно улыбнулся и сказал мне, взяв меня за руку:

– Не хочу тебя пугать, но под замком расположен фамильный склеп. И то, что исконные хозяева интересуются гостями – это нормально. Что ты так смотришь на меня? Я вполне верю, что ты могла видеть кого-то из них. Но тебе не стоит бояться. Бояться надо тем, кто проникает сюда со злыми намерениями. А ты не бойся.

И он отпустил мою руку.

И вот что удивительно….

Я действительно перестала бояться.

Однако далеко не все опасности миновали меня.

Когда мы уже собирались уходить из библиотеки, Бронислав споткнулся о поломанную лестницу, чуть не упал и нахмурился.

– Что за ураган здесь прошёл?

– Э, да, я… Я упала, и… Вы меня накажете, да?

Я опустила глаза в пол и ждала приговора.

– Нет, – ответил дядя Бронислав, – завтра попросишь Хью починить лестницу, а сама приберёшься здесь. А пока идём ужинать.

И он вышел из библиотеки.

« И всё?» – как-то даже разочаровано подумала я и вышла вслед за ним.

Однако когда на следующий день я пришла в библиотеку, я поняла, что наказание было вполне тяжёлым. Разгром был такой, что я вряд ли управилась бы и за три дня. Настроение у меня резко упало. Даже Хьюго сочувственно вздохнул, увидев это.

– Ну, я лестницу возьму и пойду на коридоре чинить. А ты тут давай, разбирайся с этим всем… Твой дядя сказал, если не управишься до вечера, запрёт библиотеку. Ладно, не буду тебя отвлекать.

С этими словами старик подхватил лестницу и ящик с инструментами и потащил их к выходу. Когда он ушёл, я ещё раз окинула взглядом то, что мне предстояло очистить от пыли и расставить по полочкам. Всё убрать до вечера? Да он что, с ума сошёл?! Да тут и десять человек не управится, а я всего одна!

Но что же, глаза боятся – руки делают…

Я расчистила один из столов, положила на него несколько стопок книг и стала рассортировывать. Разобраться, о чём хотя бы примерно была книга, иногда было невозможно, так что я действовала наугад. Набрав восемь книг по одной и той же теме, я брала их, и искала для них подходящую полку. Это было довольно сложно, ведь библиотека была обширной, и полок в ней было много. Я бегала по всей библиотеке, таскала книги с места на место. Чтобы задать себе ритм, я выложила на стол свой телефон и, перевернув динамиком вверх, включила музыку. Два скачанных альбома – немного, но, пока батарейка не сядет, можно даже сделать вид, что это такой конкурс «перетащи книжки на скорость». Я не останавливалась отдохнуть из соображений, что даже если я не успею к вечеру всё убрать, я смогу с уверенностью заявить, что «я же очень старалась». И, в конце концов, я укажу на свой усталый вид, и может, как-нибудь разжалоблю дядю. Лишь бы он не закрыл библиотеку! Тут ещё столько всего интересного пылится, а я что же, не увижу и не прочитаю этого, из-за запертой двери? Правда, я не была уверена, что смогу убедить дядю. Может ли вообще что-нибудь тронуть человека, для которого встретить призрака – обычное явление?

Но ставки были слишком высоки, и стоило рискнуть.

Естественно, я очень быстро устала, захотела пить, и мне стало душно. Я отвлеклась, забралась на подоконник и попыталась открыть окно. Когда у меня это получилось, в библиотеку ворвался холодный ветер, запах дождя и лучи солнца, выглянувшего из-за тучи. Я вдохнула глубже, спрыгнула с подоконника и продолжила убирать.

Может, из-за свежего воздуха, а может из-за чего-то ещё, но работа у меня пошла быстрее. Я увлеклась и не следила за временем. Главное, не отвлекаться…

Что это? Я взяла в руки книгу, которая была слишком уж знакома: да это же учебник иностранного языка, как был у меня в школе! Год издания, правда, был очень древний, но удивительным образом оформление обложки и шрифт мало поменялись. Из любопытства я открыла учебник. Кажется, уже тогда авторы уяснили, что без картинок учиться никак, и знакомые иллюстрации встретили меня, правда, ещё чёрно-белые. Я вспомнила класс ранним утром, когда солнце выливалось через квадратные окошки нам на парты, и мы учили буквы чужого алфавита, и как сказать «привет» и «пока». Я положила учебник на стол и пролистала ещё несколько страниц, ближе к концу года…

– Давай ещё раз подумаем, – услышала я настойчивый голос и подняла голову. Книга «помолодела»: шрифт стал темнее и чётче, а страницы стали пахнуть краской, а не пылью. Тонкие полупрозрачные пальцы держали книгу, подставляя страницы под свет настольной лампы.

Я поняла, что я опять невольно вижу чьи-то воспоминания. Я не стала сопротивляться, к тому же голос был очень знакомый…

Угловатый подросток, в котором угадывался Бронислав Патиенс, сидел за столом, держа учебник в руках. Парню было, наверное, лет пятнадцать. У него был смешной острый нос и худые плечи. Одет он был в какую-то невыразительную чёрную майку без рукавов, просторные брюки, и был босиком. Рядом с ним сидела девочка и нетерпеливо крутила в пальцах хвостик своей косички. На ней тоже была серая майка и пижамные штаны, и совсем никакой обуви. Дети уютно пристроились у стола в свете настольной лампы. Они совсем не вписывались в антураж грандиозной библиотеки – тихой и холодной. Девочка, скучая, подняла голову, и взгляд её огромных глаз пересёкся с моим взглядом. Я невольно содрогнулась.

– Шери, смотри, – стараясь вернуть её внимание, Бронислав указал в книгу. – В первом предложении какой вопрос поставим: на столе стоит…?

– Вопрос «что»? – предположила Шери, возвращаясь взглядом в учебник.

Бронислав одобрительно кивнул.

– Значит, оставляем номинатив, – продолжал он.

–То есть просто оставляем слово?

– Да!

– «На столе стоит ваза».

Дети разобрались с первым предложением и записали правильный вариант. Но их уже поджидало второе. Бронислав тут же взялся за дело:

– Итак, смотри, а здесь: «Я вижу»…

– «Что»? – Шери развела руками. – Опять вопрос «что»!

Бронислав улыбнулся крайне доброжелательно; только нетерпеливо застучал пяткой по полу под столом, стараясь скрыть своё раздражение.

– Нет, это уже будет аккузатив, – уверил он.

– Так вопрос тот же…

– Это только так кажется.

Шери безнадёжно вздохнула и театрально закатила глаза.

– Ладно, помнишь, мы делали про щенка? – Бронислав не отступал.

– То упражнение мне больше понравилось, – согласилась Шери.

– Так что, давай вместо вазы – щенка.

– А! – глаза девочки осветились пониманием. – На столе сидит кто? Щенок! Но вижу я кого? Вижу щенка! Вижу вазу! Пиши!

Брат её вздохнул с облегчением и даже сам записал правильно предложение.

– Ну и дела, – хмыкнула Шери и сложила голову на руки.

– Ничего, там дальше будут ещё прилагательные, – мрачно заметил Бронислав, – «Вижу красивую вазу».

– Зачем мы вообще этим всем занимаемся! – вдохнула его сестра, безнадёжно глядя на учебники и тетради.

– Нам нужно знать иностранные языки, – отложив книгу, объяснил брат, – потому что мы вампиры. Однажды мы не сможем больше прятаться здесь, и придётся переезжать в новое место, чтобы охотники нас не нашли. Нужно будет прятаться под другими именами в другой стране. А без языков как ты это сделаешь?

Шери посмотрела на брата удручённо, пытаясь понять: говорит он серьёзно или опять насмехается над ней? Ей не нравились оба эти варианта.

– Это ужасно, – заключила она.

– Абсолютно, – согласился Бронислав. – А теперь давай доделаем упражнение.

Он снова открыл книгу, и сестра, со вздохом, придвинулась ближе, заглядывая в текст упражнения.

Воспоминание растворилось в воздухе; я чихнула от пыли. Старая книжка лежала передо мной и молчала. Значит, нужно было возвращаться к делам.

Глава 13

Сказки

Музыка прекратилась, потому что мой телефон разрядился, печально пикнув. Но я не обратила на него внимания – я всё равно уже давно не слышала мелодию, пропуская её мимо ушей. Когда я очнулась, уже смеркалось, и я обнаружила, что стою перед одной из картин в потайной комнате и ломаю голову над подписью. На портрете был изображён величественный мужчина в круглых блестящих очках, с густой серебряной бородой и умными зелёными глазами. А внизу была подпись: «Седрик Адам Патиенс. Лингвист, философ, археограф». И вот это слово «археограф» – оно не давало мне покоя! Кто такой археолог – знаю, даже знаю, кто такой хореограф, а вот археограф… Загадка.

Позади меня что-то звякнуло.

– А кто такой археограф? – громко спросила я.

– Это человек, изучающий древние тексты, – со вздохом ответил Бронислав Патиенс.

Ясное дело, он хотел подойти, но споткнулся о провод лампы и наступил на монетки, вот они и посыпались.

– На самом деле археограф он случайно, – сказал Бронислав Патиенс, – древние тексты были только источником информации.

– А что он изучал? – спросила я, обернувшись.

– Ты не поверишь: магию.

Я удивлённо уставилась на дядю, почти уверенная в том, что он шутит.

– Да, у многих вещей есть такие свойства, о которых мы не знаем, – сказал дядя Бронислав. – Раньше это никого не удивляло. Раньше люди знали о магии больше, чем сейчас…

– Но а… а зачем ему нужна была магия?

– Ах да, ты ведь ничего не знаешь… – пробормотал он. – Ладно, всё равно придётся рассказывать. Присядь пока куда-нибудь.

Бронислав извлёк откуда-то из-под завалов книг два стула и поставил один из них передо мной, а сам опустился на второй стул. Стулья, поставленные на россыпь монет, были крайне неустойчивы, при малейшем движении они скрипуче пошатывались.

– Ты не старая для сказок? – спросил дядя, когда мне удалось найти устойчивое положение.

– Вообще да, – я пожала плечами, но, раз у меня появилась возможность не убираться хоть-какое-то время, грех было не воспользоваться: – Но если она интересная…

– Пожалуй, – согласился Бронислав. – Никто, правда, не знает точно, так оно было или нет, но история передаётся в семье из поколения в поколение. Дело в том, что мы не всегда были вампирами. Нас прокляли.

Бронислав Патиенс посмотрел на меня и, убедившись, что вся во внимании, продолжал:

– Не так давно, столетий пять… или шесть назад, не важно, Патиенсы были людьми. Наши предки защищали побережье от вторжений с моря. За это им достался и замок, и обширные земли. Но какой-то злой рок свёл нас с Питиблами… Они – клан оборотней, но никто и не догадывался об их истинной сути, даже их лучшие друзья и ближайшие соседи, Патиенсы. И однажды что-то пошло не так. Случилась крупная ссора, и бывшие друзья стали врагами. Никто толком не помнит, что произошло, и за что Питиблы так жестоко отомстили… Они прибегли к помощи ведьмы, и та прокляла весь наш род на то, чтобы рождаться и жить вампирами. Вот это, – Бронислав Патиенс махнул рукой в сторону уже знакомых мне портретов молодого мужчины и девушки-призрака, – Генри и Кассандра Патиенсы. С них всё и началось, они были первыми, на кого пало заклятье. Что они могли сделать такого ужасного?

Я обернулась ещё раз взглянуть на портреты и снова уловила на себе лукавый взгляд Кассандры. Я так сильно вздрогнула, что стул со скрипом, похожим на визг, угрожающе накренился, и я чуть не свалилась с него. Я решила больше не оборачиваться.

– И Питиблы поклялись, эм, убить всех Патиенсов, так?– спросила я.

– Да. Вернее, сделать так, чтобы никто из нас не жил. Вампиры, видишь ли, не живут… Но и не умирают. Даже от сильных ран не умирают, они только лишь засыпают. Засыпают очень крепко, что еле дышат, а сердце у них бьётся очень медленно. Так они могут спать очень долго, но будут всё равно оставаться живы. Седрик Патиенс знал, как снять заклятье, – как бы между прочим заметил дядя Бронислав и кивнул в сторону старика с умными глазами. – Он был сыном Генри и Кассандры и искал способ избавиться от заклятья. И он его нашёл… Ты слушаешь? Хорошо, это ведь как бы самое главное. Седрик узнал вот что: Генри был убит, но не похоронен. Его превратили в вампира, и он ожил на собственных похоронах. Вот уж, наверное, все удивились! Так вот, снять заклятие можно, только похоронив Генри по особому обряду, когда тот уснёт. К несчастью, Питиблы и об этом пронюхали, и тело Генри Патиенса пропало. Ясное дело, они упрятали его где-то в своём замке. Я думаю, он до сих пор спрятан где-то там…

Уже совсем стемнело, так что я с трудом видела дядю Бронислава (он-то меня видел даже лучше, чем при свете), и пришлось принести лампу. Когда её включили, монетки матово заблестели, отчего казалось, что они тоже излучают слабый свет, а по стенам и картинам поползли густые чёрные тени. Бронислав не отражался ни в одном из зеркал, и, глядя в них, можно было подумать, что я сижу в комнате одна. У меня по спине мурашки пробежали.

– Питиблы явно хотели бы лишить нас всяких шансов, – продолжал Бронислав Патиенс, когда я вернулась на своё место. – Они попытались избавиться от Генри окончательно, но тут и у них не всё пошло гладко. Ведь как нет тела – нечего хоронить, нельзя снять заклятие. А тело вампира уничтожить нельзя ни огнём, ни даже временем. Они до сих пор бьются над тем, как это сделать, у них для этого созданы целые лаборатории – ты их видела – но всё пока оказывалось напрасно. Но долго это продолжаться не может…

Он вдруг поднялся и выглянул из комнаты:

– Сколько там времени?

На стене в библиотеке тоже были большие красивые часы.

– Восемь вечера! – сообщил дядя Бронислав, повернувшись ко мне. – Ну мы и опоздали – поторапливайся, Хью будет в ярости!

Разговор явно стал нагонять на него мрачные мысли, и он решил как можно скорее прервать его. Но я не могла успокоиться: он снова зацепил тему, к которой часто возвращались мои мысли.

– Дядя, – очень серьёзно сказала я.

Мы оба синхронно сели на свои стулья. Скрип монет разнёсся по комнатке. Дядя выпрямился и сложил руки в свой «домик», приготовившись слушать. Я думаю, он знал, что я собираюсь спросить, но, несмотря на это, ему было тяжело услышать вопрос.

– Вы обещали: больше никаких секретов.

– Это точно, – буркнул он, и звук потерялся в его переплетённых пальцах.

– Вы должны мне рассказать, что вы видели в ту ночь, когда случился пожар.

Это последний кусочек истории, которого мне не хватало. Всё, во что я верила и не верила, всё, что я могла предположить, упиралось только в один вопрос: как он выжил?

– Пожалуй, я должен, – согласился дядя, отнимая руки от лица и откидываясь на спинку стула. – Только это нелегко.

– Там был папа, – настояла я, – я должна знать, что с ним случилось.

– Конечно, – кивнул хозяин замка и, не глядя на меня, рассказал: – Когда мы собрались в том зале… Это было большое дело, потому что мы так привыкли держать друг друга на расстоянии, а тут собрались, чтобы действительно поговорить о том, что ждёт нашу семью. В итоге всё, что могло пойти не так, пошло не так. Мы разругались. Я так взбесился, что вышел из зала посреди спора. Я стал ходить туда-сюда, чтобы успокоиться, и так я наткнулся на кого-то. Я думал, что мы в здании одни! Я решил спросить у этого постороннего, что он тут забыл, но он бросился убегать. Я – всё ещё на огромном взводе – тут же побежал за ним. Я до сих пор не знаю, кто именно это был: всё тело было покрыто, лицо в чёрной маске.

Бронислав перевёл дух и стал рассказывать дальше. Он очень быстро говорил и перебирал в пальцах прядь волос.

– У этого постороннего было что-то в руках. Он забежал в уборную, и я подумал: тут наконец-то я его поймаю. Но это была ловушка. Он извернулся, высыпал на пол какую-то смесь. Паркетный пол тут же загорелся. Я был в ярости от того, что поджигатель ушёл, а путь за ним мне был отрезан. Из уборной я смог вылезти только через маленькое окошко под потолком. Так, я оказался на заднем дворе. Я знал, что все двери, кроме главного входа, заперты, так что мне пришлось оббежать здание, чтобы снова попасть внутрь. Чем ближе я подбегал к залу, где осталась моя семья, тем плотнее становилась завеса дыма. Добравшись до зала, я обнаружил, что двери в него полыхают. Я начал дёргать ручку – заперто. Я не знаю, как поджигатели нашли ещё один ключ – единственный ключ, что я видел, был у моего отца. Тогда я понял, что все, кто в зале – заперты. Окна там были заранее задраены, чтобы не проникал солнечный свет. Я пытался выбить дверь до тех пор, пока не надышался дыма настолько, что в глазах начало темнеть. В какой-то момент я потерял сознание. И тогда тот, другой заставил меня выползти наружу, прежде чем всё сгорит и обрушится. Единственное, что меня спасло, – это то, что я был с другой стороны двери…

– Тот, другой… – эхом повторила я, уцепившись за слово.

– Я имею в виду: вампир, – постарался объяснить Бронислав. – Иногда так говорят, потому что нас как бы двое… Ты уже сама видела, что в минуты опасности всё происходит как бы само собой.

Я вспомнила свой побег из замка Питиблов, – как мне это удалось, всё ещё было для меня загадкой, – и кивнула.

– Как раз тот случай, – подтвердил Бронислав и продолжил: – Снаружи меня нашёл Марк и…

– Он мне рассказал, – заметила я.

– Правда? Значит, мне не придётся рассказывать скучную часть.

Плечи Бронислава дрогнули, расслабляясь; кажется, самое неприятное для него было позади. Я же не почувствовала никакого облегчения. Я отвела взгляд от дяди и посмотрела в зеркала; в них было ужасно пусто, и в отражении была только одна я и груда сокровищ, которые никому не нужны.

– Я так виноват, – вдруг сказал дядя.

Я подняла взгляд на него; кажется, мы никогда не смотрели друг на друга так прямо. Он не прятал больше своё лицо в ладонях, и я увидела, какие у него печальные глаза.

– Если бы я не разозлился так, – продолжал дядя, – я бы не позволил загнать себя в угол. Я должен был вернуться в зал сразу же и предупредить всех об опасности.

– Ты сделал это не специально, – почти шёпотом сказала я.

– Всё равно это неправильно, – возразил он. – И, что самое плохое, я уже ничего не могу исправить. Они лежат теперь все там, внизу, – дядя аккуратно стукнула носком ботинка по полу, – и их повреждения такие сильные, что они не могут проснуться. Может быть, однажды, они и смогут восстановиться от ожогов, но…

Я нахмурилась; ему не стоило говорить этого «но». Мне и так было понятно, что Патиенсы не проснутся, даже если очень захотят, а про моего папу и речи не шло. Я вздохнула:

– Что было, то было. Вы не виноваты.

– Я рад, что ты так считаешь, – Бронислав постарался улыбнуться, чтобы я совсем уж не расстроилась.

Вдруг, в самый неподходящий момент, мой живот решил издать стонущий звук. Не дождавшись ужина, голод накатил на меня и дал дяде подходящий повод сменить тему.

– Пойдём, – сказал он, поднимаясь со стула, – ты поешь, а я…

– Вы можете рассказать мне что-нибудь ещё, – предложила я.

– Вроде чего?

– Например, ещё про старину: про Генри, про замок, и всякое такое…

– Ну, если тебе интересно…

Мы спустились вниз, и нас тут же встретил Хьюго, который через каждые несколько секунд укоризненно повторял:

– Ну что же это вы, ужин уж три раза остыл!

И я увидела, как Бронислав Патиенс тихонько улыбается, прикрывая улыбку ладонью.

***

Уже поднимаясь в свою комнату чтобы лечь спать, я обнаружила, что забыла в библиотеке телефон. Ощущая уже в себе приятную сонливость, я нехотя поплелась обратно в библиотеку. И тут я заметила мелькнувшего чёрной тенью на лестнице Бронислава Патиенса. Он прошёл так быстро, что и не увидел меня, а между тем он тоже явно держал путь в библиотеку. А он-то что там забыл?

Мне стало интересно, и я прокралась за ним. Дядя Бронислав вошёл в библиотеку, не позаботившись о том, чтобы закрыть дверь. Притаившись за этой дверью, я увидела вот что:

Бронислав Патиенс стоял спиной ко мне посреди тёмной комнаты, беспорядочно заваленной книгами, и что-то еле слышно шептал.

– Проснитесь… – уловила я, напрягая слух, – и вспомните …

И тут началось что-то необъяснимое. Книги начали источать слабый голубоватый свет и с тихим шуршанием медленно подниматься в воздух. По библиотеке разлился приятный полумрак,

– Возвращайтесь домой…

Книги послушно поднимались всё выше и выше и раскрывались ровно посередине. Затем они начали медленно помахивать ветхими страницами, отчего вокруг них создавались облачка пыли…

Перед моими глазами творилось какое-то неведомое чудо. Сонливость как рукой сняло и не до телефона стало! Я замерла, стараясь не моргать, чтобы не пропустить ничего. А книги тем временем махали страницами, как бабочки машут крыльями, и несмело двигались по воздуху… Вдруг одна книга отделилась от остальных и, решительно хлопнув обложкой, подлетела к одной из полок и встала на неё.