Дядюшка Бо. Из Темноты. Часть первая

– Что за?.. – пробормотала я, глядя на две дыры в ткани, сдобренные какими-то чёрными пятнами. Ругнуться в присутствии дяди не решилась, но про себя я красочно выразила своё недоумение.

– Такое случается, – объяснил дядя, – когда у тебя вырастают крылья. У нас есть для этого специальная одежда, вот, – он поднялся со своего места и повернулся ко мне спиной, отбросив в сторону волосы. Я заметила на рубашке сзади маленькие пуговицы. Присмотревшись, я поняла, что можно было отстегнуть кусочки ткани, закрывающие спину, и прикрепить их к пуговицам на плечах и пояснице.

– Это помогает сохранить одежду, – Бронислав снова сел на край стола; его поза уже была более расслабленной, он даже скрестил ноги. – Но иногда перевоплощение происходит слишком быстро, и не успеваешь освободить спину, так что чаще мы просто снимаем верхнюю одежду. Ты научишься.

– Я что?!

Это было слишком; этого быть не могло. У меня – крылья?! Я бросила разорванную одежду на пол и, обхватив себя руками, постаралась потрогать свою спину. В области лопаток действительно очень странно болели все мышцы и прощупывались как будто какие-то бугорки. Я столько раз ударялась в тот день, что думала, что это просто боль от удара; но теперь я не была в этом уверена.

– У тебя были крылья, Ева, – уверил Бронислав и добавил: – Я видел.

– А я не помню этого… – пробормотала я, всё ещё недоверчиво пытаясь нащупать у себя на спине что-то необычное. – Последнее, что я помню, как я дралась с тем парнем…

– Я думаю, страх запустил твои способности, – предположил дядя, – они помогли тебе вырваться от похитителей и пролететь немного, пока я тебя не нашёл. Если бы ты не расправила крылья и не полетела, то я не знаю, получилось бы вообще тебя вытащить оттуда.

Я так и села на пол рядом с моей уничтоженной пижамой.

– Значит, я… летела…

– Да, но далеко без должной подготовки улететь трудно, так что мне пришлось тебя ловить и нести в безопасное место. Старый маяк был отличным вариантом: я знал, что лисы не преодолеют воду так быстро, как мы. Там можно было дождаться, пока ты придёшь в себя, ну а дальше.. ты знаешь.

Мы помолчали; Бронислав ждал, пока я приму эту информацию. Я медленно осознавала, и, когда момент принятия был достигнут, ахнула:

– Они забрали меня, потому что хотели, чтобы вы пришли за мной, чтобы…

– Я знаю, – подтвердил мою догадку Бронислав.

– И вы всё равно пошли?

Он пожал плечами.

– Спасибо, наверное, – мне стало неловко, что я подозревала его во всех плохих вещах на свете. Пытаясь сохранить лицо, я поднялась с пола и села, как подобает, на кровать.

– Ты и сама прилично справилась со своим спасением, – похвалил дядя. – Нам оставалось только забрать тебя домой.

– Но я не понимаю, – я покачала головой, – я чувствую себя совершенно обычной. Я имею в виду: я человек, у меня была простуда, и у меня синяки, и я хожу по солнцу, и… что там ещё вампиры не делают? В общем, я обычный человек.

– Ты полукровка, – возразил Бронислав. – Кажется, твои черты вампира проявляют себя сильнее с возрастом, но не делают тебя вампиром до конца.

– И что мне теперь, быть вампиром только часть времени?

– Этого никто не знает, – дядя развёл руками, – полукровки непредсказуемы, поэтому их…

– Их убирают, мне папа объяснил, – буркнула я.

При упоминании отца, Бронислав закатил глаза.

– Я всего лишь хотел сказать, – недовольно возразил он, – что полукровок мало, вот и всё.

– И как же мне понять, когда я человек, а когда – нет? – более мирно спросила я, чтобы его не злить.

– Я думаю, тебе нужно просто посмотреть в зеркало.

О да, у меня было зеркало – я нашла его на дне рюкзака – вместе с единственной помадой, которой я всё равно не пользовалась. Открыв складное зеркальце, я увидела в поцарапанном стёклышке себя: вот она я, глаза, брови, нос, рот, – всё на месте.

– А теперь наведи на меня, – предложил Бронислав и отвёл взгляд в сторону; сам он в зеркало не смотрел.

Но зато я увидела. То, что отразилось в зеркале, впрочем, не было дядей. Это была какая-то чёрная тень, не то клякса, не то дымное пятно в форме человеческого тела, которое, впрочем, не было стабильным: оно перетекало, шевелилось, то и дело меняло местами рот и глаза, да отращивало себе пару лишних рук, будто дразня меня. Это была, конечно, впечатляющая демонстрация. Холодные мурашки пробежали у меня по телу, и я захлопнула зеркальце.

– Если смотришь в зеркало, а там это или вообще ничего, значит, ты вампир, – объяснил дядя, – очень просто.

Мы ещё помолчали. Комната вдруг стала мне казаться очень маленькой. Как долго мы беседовали? Час? Десять? Мне показалось, я лет на пять повзрослела за одну эту ночь.

– В общем, исходя из всего этого, – наконец, сказал Бронислав Патиенс, – я прошу тебя не покидать замок. Это очень опасно сейчас.

Это была неприятная перспектива для меня, и я нахмурилась.

– Взамен, – серьёзно продолжал дядя, – ты будешь получать всё необходимое, но, самое главное, – он посмотрел мне прямо в лицо, и мне показалось, что меня изнутри что-то кольнуло, – я обещаю: никаких больше секретов. Это будет наш договор.

Бронислав протянул мне открытую ладонь. Кажется, мне ничего не оставалось, кроме как принять условия.

– Вы должны ещё кое-что пообещать, – заявила я очень серьёзно.

– Слушаю, – деловым тоном отозвался он.

– Пообещайте, что никто больше не зайдёт ко мне в комнату без разрешения, вообще никогда.

Рука Бронислава повисла в воздухе, всё ещё приглашая меня согласиться на договор, но сам он неловко засмеялся, и его плечи задрожали.

– Мне нужно было узнать, что тебе передал папа, – почти извиняясь, произнёс он, – и какие от этого могут быть последствия. Не хотелось получить серебряное лезвие в глаз.

Со смятением мне пришлось внутри себя признать, что и такая мысль посещала меня, когда я вспоминала папин склад оружия. Пожалуй, и хорошо, что в момент паники у меня в руках не оказалось ничего такого.

– Всё равно, – настойчиво повторила я.

– Хорошо, – Бронислав относительно легко сдался. – Я обещаю.

Его открытая ладонь приглашала меня принять договор. Вздохнув, я протянула руку в ответ. Мы пожали руки: для меня это было всё равно, что здороваться со статуей – такая холодная и сухая была кожа.

– Решено, – подытожил дядя. – А теперь спи.

–Но я совсем не хочу спать, – запротестовала я.

– Правда? – как-то очень мягко спросил Бронислав.

Я же сидела на кровати, а глаза у меня буквально слипались.

– У меня ещё много вопросов, – предупредила я.

– В этом сомнения быть и не может, – пробормотал он и спросил: – Кстати, хочешь совет?

– Ну?

– Если будет болеть спина от крыльев, полезно принять горячую ванну.

– Очень горячую?

– Почти кипяток.

И он вышел из комнаты, тихонько закрыв за собой дверь.

Посидев и подумав минуту-другую, я сумела передвинуть кровать так, чтобы она стояла прямо над потайным ходом, и всякий, кто попытался бы проникнуть в комнату через него, упёрся бы в неё головой. Только после этого я легла.

Хороший совет, про ванну. Учитывая, сколько мне пришлось в последнее время мёрзнуть, было бы неплохо залезть в горячую воду и сидеть там, сидеть, пока тепло наполняет все мышцы, вымывает боль, пока кожа не станет морщинистой, как у старушки…

Когда я проснулась, ещё не рассвело. Позднее осеннее утро ещё не началось, но меня разбудил необычный аромат. Булочки? Вяло поднявшись я, не в силах противостоять ему, я отправилась к двери. Приоткрыв дверь, я нашла у порога большой термос и бумажный пакет в жирных пятнах, источающий тот самый аромат. Я приоткрыла его и увидела чудо: пончики! Видно, свежие, пухлые и не в меру жирные. У меня свело живот; я быстро затащила это богатство в комнату. Но откуда оно взялось?

Ответ пришёл сам, стоило мне поставить термос на стол и открыть его. Запах трав, словно открываешь пузырёк с кусочком лета, заполнил комнату. Это же тот самый отвар, который мне давала Синтия, когда я заболела! Любопытство овладело мной: смогу ли я увидеть воспоминания термоса? Я налила немного напитка в крышечку термоса и сделала глоток…

– Вот, держи, – услышала я, будто издалека голос Синтии Вэн, – это восстановит её силы.

Я увидела, как она стоит в дверях своего дома в предрассветных сумерках, протягивая кому-то бережно завёрнутый в полотенце термос.

– Прости, что из-за меня, – Синтия потупила взгляд, – с Евой этой случилось. Не нужно было оставлять её одну…

– Проехали, – поспешил ответить второй голос.

Я узнала его: это Бронислав Патиенс. Он забрал термос и ему даже удалось поставить его во внутренний карман своего пальто. Воспоминания виделись всё четче, и вот я уже хорошо различала и лица собеседников. Обоим было не очень-то комфортно.

– Вы привыкли защищать дом от вампиров, а не от лисиц, так что… – Бронислав неопределённо развёл руками. Очевидно, это значило, что он их простил.

– Рано поднялся сегодня, Бо? – Гарт Вэн вклинился в разговор полушутливой фразой. Он, видно, собирался на работу, но не мог не отвлечься на гостя.

– Уж не спалось, – мрачно парировал тот.

У Синтии выступили красноватые пятна на щеках.

– Мне пора, иначе скоро рассвет, – пробормотал Бронислав и, резко развернувшись, пошёл прочь. Однако он не направился прямиком в замок. Термос в его кармане прижимался к груди и приятно грел сквозь полотенце, запоминая весь путь этой прогулки.

Отойдя от дома Вэнов, Бронислав выдохнул. В надежде, что торговля уже началась в такой ранний час, он отправился на рынок. Возле Серого Дуба как раз выкладывали на прилавок первую утреннюю порцию выпечки. Высокая тёмная фигура покупателя посреди ещё почти пустого рынка привлекла бойкую торговку, и она ещё издалека крикнула:

– Подходите, покупайте! Свежие пончики!

Других вариантов было не очень много, и Бронислав, неуклюже обходя пустые прилавки (землю размыло дождём, и образовались грязные лужи – было легко поскользнуться!) направился к ней.

– Что вам, господин? – очень сладким голосом спросила торговка. Несмотря на показную бодрость, лицо у неё было ещё слегка припухшее.

– Это вкусно? – Бронислав Патиенс растеряно уставился на выпечку.

– Ещё бы! – уверила торговка и не замедлила предложить: – Можете взять попробовать.

– Нет-нет, спасибо, – как можно вежливее улыбнулся Бронислав. – Я не ем… такое.

– Ах…

– Это гостинец.

– Кому?

Это было немножко нагло, но Бронислав не показал недовольства, только слегка сжал губы.

– Для… ребёнка, – он немного подумал, подбирая слово.

– А, дети – большие сладкоежки! – согласилась торговка. – Он с какой начинкой любит?

– Эм…

Бронислав, в конце концов, не нашёлся, что ответить. Спасая положение, торговка предложила:

– Я вам дам всего по чуть-чуть – попробовать.

– Пожалуй, – согласился покупатель, и женщина деловито сложила пончики в пакет.

Бронислав достал из кармана кошелёк; он уже и забыл, что можно вот так просто доставать деньги и покупать что-то, чем объяснялась некоторая неловкость в его движениях, когда он пытался выловить из кошелька нужную монетку.

Расплатившись, он оставил торговку очень довольной, и поспешил в замок; небо уже начинало светлеть. Последнее, что мне позволил увидеть пакет с жирными пятнами, это то, как Бронислав, слегка колеблясь, оставил его у моей двери и удалился восвояси.

Воспоминания распылись в воздухе, и передо мной снова была моя комната. Не без гордости я заметила, что вызвать эти картинки в этот раз оказалось очень легко. Что же до пончиков, я снисходительно приняла подношение: по крайней мере, дядя попытался. Негоже было бы его проигнорировать. И да, я действительно была сладкоежкой. Так что я честно съела всё до последней крошки.

После завтрака от нечего делать я отправилась гулять по замку, начиная с первого этажа. Теперь все двери для меня оказались открыты, так что я могла увидеть крыло, где жили и принимали гостей сами хозяева замка, шикарное и недоступное. На первом этаже гостя встречала галерея из одиннадцати больших залов. Высокие потолки, огромные расстояния от одной стены до другой, стрельчатые витражные окна на целую стену. Хрустальные люстры под потолком; камины, сложенные из кирпича; резная деревянная мебель, фарфоровые статуэтки. Тяжёлые высокие двери, которые я с трудом могла открыть. Плотные шторы на окнах; гобелены и картины на стенах. Я ходила одна по этим залам, и мои шаги эхом отдавались от стен. Мне казалось, что это какой-то волшебный сон. Кажется, смех, музыка и шуршание нарядов ещё отдавались смутным эхом от стен. Когда я поднимала голову вверх, мой дух захватывало от великолепия и простора, а я сама казалась себе ужасно маленькой.

Весь день я проходила по этим величественным залам, боясь даже дышать, чтобы не сдуть всю эту восхитительную пыль.

По моей спине то и дело пробегали мурашки, когда били часы. Часы были в каждой зале, все они ходили, причём на них было одинаковое время. Часы были чаще всего напольными, высокими, с резьбой и позолотой. На циферблатах были красивые цифры, иногда цифры заменяли рисунки. Длинные стрелки громко тикали в тишине просторных залов, и мне постоянно казалось, что кто-то, ступая ногами в такт часам, тихо ходит по залам вслед за мной. Наверное, это происходило от того, что каждые часы тикали по-разному, и в немного разном ритме.

Только когда часы хором пробили половину седьмого, я спохватилась, что пора ужинать. Проходив весь день по замку, я ничуть не хотела есть, и это было удивительно для меня – обычно каждый час путешествую на кухню. Вернуться обратно, в жилую часть замка, оказалось не так уж просто. Я проходила зал за залом, открывала одну дверь за другой, иногда узнавая место, где я сегодня была, а иногда попадая в незнакомую комнату. Таким образом, я опоздала.

Дяди за ужином не было. Похоже, теперь, когда я узнала правду, ему уже не нужно было имитировать приём пищи. Я тоже не могла спокойно есть: мои мысли всё возвращались в шикарные залы. Подумать только: я заблудилась! И это только первый этаж! Да ещё и не весь! Это ведь только залы, а там ещё много других комнат, а ещё башни!.. Ещё на меня интригующе действовала та мысль, что замок, должно быть, очень старый, и в нём наверняка есть ещё потайные ходы и комнаты. Ложась спать, я уже очень хотела проснуться, чтобы продолжить исследование.

Следующих полторы недели я целыми днями бродила по замку. Осмелев и проникнувшись азартом первооткрывателя, я уже не боялась трогать вещи в комнатах и открывать новые двери. Я с особой тщательностью осматривала все картины, гобелены, статуэтки и скульптуры, залезала в самые дальние уголки, до которых только могла добраться – искала потайные ходы и двери. И хоть они никак не желали находиться, у меня было приятное ощущение тайны. Мне было до мурашек интересно открывать покрытые пылью загадочные двери (чем больше пыли – тем загадочнее!). И каждый раз мне казалось, что за закрытой дверью меня кто-то давно уже ждёт

Пыль, полутьма, паутина, летучие мыши под потолками в башнях, гербы, оружие, развешанное по стенам и, конечно же, воображение…

Я была самым смелым исследователем на свете!

И меня совершенно не интересовало, что выгляжу я ужасно растрёпанной, и что это – всего лишь какая-то грязная каморка, заваленная хламом.

Этот замок, это старое здание, одинокое среди современных построек и шумных городов, жило своей собственной тайной жизнью. И то, что мне предоставлена возможность исследовать эту жизнь, я почла за честь.

Так продолжались мои открытия и свершения, пока я не добралась до одного замечательного и своеобразного места, которое уже само по себе, без остального замка, смогло бы поразить любого человека.

Я добралась до библиотеки.

Глава 12

Библиотека

На второй день изучения второго этажа я открыла тяжёлую тёмную дверь, покрытую позолоченной резьбой. Резьба изображала зверя с телом льва, крыльями и головой орла, такого же, как над главным входом в замок. Он так же рвал когтями извивающихся змей, а возле него было изображено ещё два волка. Волки подняли головы вверх, воя на луну. Луна в виде полумесяца венчала рисунок.

Это была дверь в библиотеку.

За дверью была большая комната, заставленная вдоль стен шкафами, а посередине комнаты стояли столы. Напротив двери в библиотеку была лестница, которая вела вверх, к ещё одному уровню комнаты, который был так же уставлен шкафами. И кругом были книги. Книги, книги, книги.

Книги бесконечными рядами на полках шкафов, книги грудами на столах, на стульях, книги стопками на полу; книги в витринах и в каждом уголке. Всё пространство вокруг было заполнено книгами, не оставляя ни одного свободного сантиметра. В полумраке библиотеки я различала их очертания и их какой-то неповторимый запах, присущий только старым книгам.

Я с трудом пробралась к окну и впустила внутрь солнечный свет. Когда стало светло, я поняла, что библиотека гораздо больше, чем казалась сначала. Я жадно вдохнула душный пыльный воздух, наполненный ароматом книг, чихнула и бегло прошлась вдоль первых попавшихся полок.

Книги были на самых разных языках и самой разной степени старости. Я нашла книги в кожаных и металлических переплётах, с золочёными названиями, печатные книги и книги, писаные от руки, книги по различным наукам,… Книги ярко иллюстрированные и книги строгие. Мифы, сказки, учебники, словари…

И это только одна полка!

Надо ли говорить, что исследование остального замка пришлось отложить на неопределённое время. Библиотека так увлекла меня, что я, ни много ни мало, две недели с раннего утра до ужина проводила в ней, и ничуть не жалела.

Особенно мне нравились те книги, что были в кожаных и металлических переплётах и писаны от руки. Во-первых, раньше мне таких книг нигде, кроме как в музее за стеклом, видеть не приходилось, а здесь я могла взять их в руки, листать хрупкие страницы. Во-вторых, эти книги, хоть я порой ни слова в них не понимала, были настоящими произведениями искусства. Я могла очень долго рассматривать такую книгу, её обложку, украшенную позолотой, тесьмой, драгоценными камнями, её искусно написанный витиеватый текст, великолепные заглавные буквы, цветные миниатюры в пояснение к тексту. Правда, их нужно было ещё найти, что было не так просто. Книжные шкафы подпирали собою высокий потолок, а книги были в полнейшем беспорядке. Но тем интереснее было их искать.

В библиотеке на первом и втором уровнях у шкафов были лестницы, которые двигались вдоль полок на колёсиках. Это было очень удобно, хотя до самых верхних полок я, даже забравшись на самую верхнюю ступень, достать не могла.

Вечером двадцатого дня я залезла на верхнюю ступень лестницы и разглядывала переплёты книг на самой верхней полке. То, что я не могу до неё достать, только подогревало моё любопытство. За окном было уже темно, лил дождь, и библиотеку освещал свет большой хрустальной люстры. Не смотря на древность постройки, ко всем комнатам замка было проведено электричество (я с трудом нашла выключатель за грудами книг). До ужина оставалось ещё около часа, и я, не торопясь, разглядывала переплёты. Спешка была бы опасна, ведь я стояла на самой верхней ступеньке передвижной лестницы, поднявшись при этом на носках, вытянувшись и подняв правую руку к верхней полке. Левой рукой я придерживалась за шкаф.

Я касалась книг на верхней полке лишь кончиками пальцев, но это уже было достижением. Наконец, я зацепила что-то за краешек переплёта. Это была с виду ничем не примечательная книга в чёрном кожаном переплёте, со стёршимся от времени названием, на месте которого остались лишь следы позолоты. Почему именно эта, а не какая-нибудь другая? Не знаю. Мне хотелось достать именно эту. Но моя рука не дотягивалась до неё, только кончики пальцев еле касались кожаного черенка.

Я упрямо продолжала тянуться к этой книге. Всё моё внимание было сосредоточено на ней, и я не заметила, как моя нога оторвалась от лестницы, и лестница пошатнулась. Ещё немного…

И вот, моя рука схватила переплёт книги. В этот самый момент лестница резко отклонилась назад. Я с ужасом вцепилась рукой в полку книжного шкафа и подтянулась. Лестница, скрипнув, поддалась и вернулась в равновесие. Я вздохнула с облегчением.

Очень аккуратно спустившись вниз, бережно держа книгу в руках, я села за стол и сдула с книги пыль.

Книга оказалось очень старой и хрупкой. Я даже испугалась, что она рассыплется у меня в руках. Страницы книги были заполнены мелкими ровными рядами текста на неизвестном мне языке. Текст был тем непонятнее, что наполовину стёрся от времени. Попадались среди текста рисунки и какие-то формулы, такие же ровные, строгие, но почти стёртые. Ещё я заметила, что нижний край книги был опалён. Эта книга когда-то горела…

Листая страницы, я наткнулась на последовательность миниатюр, которая не только не была стёрта, но и сохранила цвета. Эти миниатюры занимали всю нижнюю половину страницы.

На первой картинке был нарисован человек, лежащий на кровати и укрытый белым покрывалом. Глаза человека закрыты. Сначала я подумала, что он спит, но потом увидела три чёрные фигурки рядом с ним, которые изображали плачущих женщин. Человек, лежащий на кровати, был мёртв. На следующей картинке его уже несли в открытом гробу трое мужчин, за которыми шли плачущие женщины. На четвёртой картинке закрытый гроб был уже погружён в могилу, а над могилой стояли, печально склонив головы, мужчины и женщины. Но позади их стояла одна женщина, выше, чем остальные. Она не склонила головы и вовсе не выглядела грустной. Следующая картинка: могила зарыта, люди разошлись, а фон тёмный – значит ночь. Над могилой нарисована та высокая женщина, поднявшая руки вверх, к полной луне на небе.

На следующей миниатюре могила была раскопана, гроб снова открыт, а у похороненного человека глаза были открыты…

Остальная часть страницы сгорела.

Ветер бросил в окно капли дождя, и те со стуком ударились в стекло. Я вздрогнула. Когда я разглядывала эти рисунки, мне почему-то стало не по себе. Я решила поскорее поставить книгу на место.

Я снова полезла по лестнице, и снова, как в прошлый раз, как только я дотянулась до полки, лестница отклонилась назад. Я вскрикнула и ухватилась за книжную полку. Но полка угрожающе качнулась, когда я попыталась подтянуться к ней. Очень боясь упасть, я вцепилась в какой-то выступ на стене.

Но я-то думала, уж что-что, а стены не движутся!

Стена задрожала и двинулась с места, прочь от меня вместе с книжным шкафом. В этот момент лестница стала падать, и я не смогла удержаться на ней. С визгом я полетела вниз.

Голова у меня страшно кружилась, а перед глазами мелькали какие-то яркие всполохи. Когда я попробовала встать, моя спина страшно заныла.

Я закусила губу и открыла глаза.

Я лежала на груде книг, а рядом со мной была лестница с поломанными ступеньками. В воздухе парили вылетевшие из книг страницы и клубы пыли.

Но почему стена сдвинулась с места, хоть это стенам обычно не свойственно?

Когда пыль улеглась, а я смогла подняться на ноги, я увидела, что стена отодвинулась назад, и теперь между ней и соседней стеной есть щель, а за щелью – темнота. Я посмотрела наверх, и увидела, что выступ на стене, за который я ухватилась, когда падала, был небольшой каменной головой орла. Я видела в библиотеке и другие такие головы других животных – волка, змеи, совы, зайца…

Может, эта щель между стенами – и есть та самая секретная лазейка, которую я всё время искала?

Воодушевлённая этой мыслью, я подошла к щели и, не раздумывая, скользнула туда.

Было темно и зябко. Я не видела своей руки, вытянутой вперёд, и мои пальцы, потерявшись где-то далеко от меня, шарили в пространстве.

Вдруг до меня донёсся какой-то шорох. Сначала я испугалась, а потом поняла, что это шуршит и позвякивает у меня под ногами. Я решила, что хорошо бы взять хотя бы настольную лампу, а не лезть в темноту наугад. К тому же, я могла не увидеть чего-нибудь важного.

Взяв с ближайшего стола лампу – шнур как раз был достаточно длинным, я снова вошла в открывшийся проход. То, что я увидела, было просто невероятным.

На полу лежали монеты. Они ковром устилали пол, грудами лежали по углам, блестели в свете лампы и шуршали под ногами. Я опустилась на корточки и заворожено взяла в руку горсть монет. Они были холодными и очень старыми. Я разжала руку и восхищённо наблюдала, как они с весёлым звоном падают на пол. Это надо же – старинные монеты, каждая из которых – мечта коллекционера – лежат грудами на полу под моими ногами!

Когда первое впечатление немного улеглось, я осмотрелась кругом. Я была в небольшой комнате с низким потолком. Света лампы хватало, чтобы осветить даже дальние её уголки. Свет отражался в зеркалах. Тут были десятки самых разных зеркал – сюда их собрали, зачем-то сняв однажды со стен по всему замку. Напротив меня было окно, занавешенное плотной шторой, на полу – монеты, а вдоль стен тянулись ряды каких-то прямоугольных и овальных предметов, небрежно нагромождённых друг на друга и закрытых белой тканью. Я подошла к одному такому предмету, стоящему отдельно от остальных, и сдёрнула покрывало.