Дядюшка Бо. Из Темноты. Часть первая

– Но ведь всё можно изменить, – неожиданно даже для самой себя заговорила я.

– То есть?

– Ну, то есть, можно перестать быть таким.

–Как?! Все мои предки были оборотнями, во мне это плотно сидит, что тут уже сделаешь? Я тоже лис, и дети мои будут лисы, и внуки, и я ничего не могу сделать, я только маленькая капля в этом океане.

– Океан – это множество капель, – возразила я.

– Да ладно? – с насмешкой в голосе спросил Руди.

– Да! – с уверенностью сказала я. – Вот дядя стал человеком, почему ты не можешь?

Не знаю, что крутилось в этот момент у рыжего в голове, но он недоверчиво нахмурился, глядя на меня.

– Мы найдём выход, – пообещала я.

– Это вряд ли, – буркнул он.

– Ты так говоришь, будто не хотел бы этого!

– Хотел бы, очень хотел, – Руди вздохнул, – но мы не мо…

– Я тебе это обещаю.

– Ладно. Но я всё равно мало в это верю.

Мы замолчали. Мне было ужасно холодно, но я не желала уходить.

– А знаешь что? – начала было я.

– Что? – откликнулся Руди.

– Ну… – слова застряли на полпути. – Я…

Рыжий поднял голову и внимательно уставился на меня:

–Ну?

– Вон на том дереве – отличное место для домика, как считаешь? – спросила я, указав на размашистый дуб с толстыми ветвями.

– Хм… Да, неплохое, – согласился Руди. – Но домик на дереве – слишком ненадёжно… Я больше люблю всякие подвалы. Я бы сделал себе жильё под землёй.

– Типа лисья нора? – догадалась я.

– Ну да. Что-то вроде того, только для человека, конечно же… Там было бы много тоннелей и потайных ходов, и комнат – комнаты должны быть круглыми, не люблю углы, – и ещё…

Минула снежная зима, за ней – весна, и пришло лето.

Руди, как я и думала, остался у нас. Более того, они с дядей Брониславом подружились и вечерами устраивали поединки в шахматы. Домик на дереве был отстроен на славу, и рыжий на огромном листе уже рисовал план подземного убежища. Наш парк, ранее пребывавший в ужасном состоянии, привели, наконец, в порядок. Дорожки были расчищены, мостик отремонтирован, и всюду теперь были розы – белые и красные, которые невероятно пышно цвели. Да и весь замок подвергся изменениям. Ещё бы, ведь нравы хозяев несколько изменились, да и жильцов стало побольше…

Брониславу пришлось уехать ненадолго, чтобы поправить здоровье. Было скучно без него, но мы – я, Хью, Марк и Руди – то и дело приезжали навестить его в клинику. Что было неожиданно, так это то, что Синтия тоже вызывалась сопровождать нас в поездках.

Сначала врачи не разрешали долго донимать дядю: он был очень слабым, и всё спал, набирая силы. Потом, опираясь на кого-то, Бронислав смог прогуливаться по коридору, а потом и по территории вокруг клиники. Мы мало разговаривали, но, кажется, все всё понимали. У дяди на его исхудалом лице всегда была слабая улыбка. Он подставлял лицо бледному зимнему солнцу – впервые в жизни – и опирался на мою руку, ковыляя по дорожкам вокруг лечебного корпуса. Уж не знаю, что дядя сказал врачам; но когда другие пациенты интересовались, как он довёл свой организм до такого истощения, он рассказывал каждый раз новую невероятную историю: то дядю похищали и держали в заложниках, то он терпел крушение на корабле и дрейфовал в море, питаясь редкими рыбёшками и святым духом. В общем, это была почти правда.

К Новому году врачи отпустили дядю домой – при условии продолжения лечения самостоятельно. Как и предсказывал доктор Вэн, у дяди испортилось зрение: читать он теперь мог только в очках. Ему много чего ещё нельзя было есть, так что праздничный стол в тот год был не очень обильный. Зато, когда часы в замке пробили двенадцать, Синтия получила дополнительный подарок: очень милое золотое кольцо с изумрудами. Прямо под ёлкой она сказала «Да», так что у нас образовался ещё один Патиенс и ещё один праздник. Дождавшись тёплой весны, эти двое устроили свадьбу на природе. Малыши Вундов несли фату и красивые букетики цветов. Руди даже пригласил меня тогда на танец.

Новобрачные очень много времени проводили вместе. Бронислав больше не жил в башне, хоть иногда уходил туда. Спальня переместилась в более тёплую комнату. Синтия вообще очень плотно взялась облагораживать и украшать наше жилище. Ещё к нам переселился Винстон, и я всегда могла его гладить. Жить стало, в общем-то, приятнее.

И вот, одним тёплым сентябрьским вечером, я познакомилась с… с двумя маленькими комочками в пелёнках. Стоило мне прикоснуться к одному, как раздался такой крик, что было удивительно – и как такой маленький человек может издавать столь оглушительный звук?

Так с нами поселились спокойный, темноволосый и зеленоглазый Артур и Аманда – девочка с голубыми глазами и белыми локонами, которая всегда смеялась. И ещё поселилось лёгкое безумие, которое приносят в жизнь малыши.

Дальше было тоже много чего. Мы с Руди, объединившись с Джо Вундом, заканчивали наше школьное образование – частично с помощью учителей, частично с помощью дистанционных курсов. Родительство удивительным образом сблизило Марка и Бронислава снова: папаши теперь понимали друг друга без слов. У Синтии появилась подруга в виде Катерины. Пока детишки подрастали, Бронислав думал и о других важных вещах, ведь жизнь, как оказалось, имеет свойство заканчиваться, а вместить в неё нужно ещё много…

Например, он думал о безымянной деревне возле замка. Веками его семья разоряла и опустошала эти земли. Пора было возвращать долг, да и детям нужно было пойти в школу…

Но мы не успокоились на этом.

По указаниям Гарта Вэна я нашла в библиотеке ту самую секцию книг, в которой он получил свои знания о том, как лечить вампиров. Это было его наследство. Мне нужно было знать о вампирах всё.

У нас был план, грандиозный план – и мы были полны решительности его исполнить.

Лечение

Энди оторвал взгляд уставших глаз от бумаги. Уже совсем стемнело, и света настольной лампы не хватало, чтобы хорошо осветить страницы.

– И это правда? – спросил Энди. У него в голове не укладывалось, что Ева, профессор Патиенс, могла вот всё это написать.

– Ну да, – кивнула она, ставя на стол пустую чашку из-под кофе.

– Но… Вы серьёзно? – журналист недоверчиво вскинул бровь. – Вампиры? Оборотни? Они что, тоже…

– Да, они тоже есть, – резко оборвала его Ева, – и их гораздо больше, чем ты думаешь.

– Так, и вы собираетесь…

– Собираемся излечить их, да. Мы изучили древние знания, «магию», алхимию, соединили с современными знаниями… И мы уже нашли способ.

– Меня сумели изменить, – сказал внезапно возникший в дверном проёме Руди. Теперь в нём очень тяжело было узнать «мальчишку, смахивающего на девочку», он задевал рыжей головой лампы. – И, как видишь, это совсем не повредило мне.

– Сейчас мы ищем тех, кто согласится нам помогать, – сказала Ева, – единомышленников. И они находятся, причём в самых разных странах. Множество вампиров и оборотней, разбросанных по всему миру… Они все поддерживают нашу идею, и готовы помочь – а это очень важно.

– И это не шутка, да? – Энди испуганно глядел на Еву и Руди.

– Нет, не шутка, – улыбнулся Руди.

– Успокойся, выпей вот кофе, – предложила Ева, ободряюще похлопав журналиста по плечу.

– Нет, мне идти пора, – опомнился тот и поднялся на ноги, – тут очень далеко, и поздно уже. Спасибо.

– Я пойду с тобой, – решительно сказал Руди.

– Почему это? – удивился Энди.

– Потому что поздно и далеко.

Журналист решил не сопротивляться, в конце концов, Руди – это компания вполне неплохая. Правда, его немного смутило, что, надевая пальто, Руди сложил во внутренний карман пистолет.

– Это ещё зачем? – округлив глаза, уточнил Энди.

– Видишь ли, есть те, кто нам помогает, а есть… те, кому не нравится, что мы делаем.

С этими словами Руди вручил журналисту второй пистолет.

– Пользоваться умеешь?

– Имею некоторое представление… – ошалело пролепетал Энди, стараясь не потерять достоинства.

– Я покажу, – успокоил Руди, – пойдём… Ещё: когда подам знак, мы разделимся, а это, – он взял из рук журналиста папку, – понесу я.

– Но…

– Возьми другую папку и не отставай.

Собравшись, парни покинули лабораторию. Ева продолжала смотреть в окно.

Где-то там, на тёмных мокрых улицах только что оторвался от погони хитрый, как лис, Руди, несущий за пазухой папку, полную исписанных листов…