Развод в Новый год, или Ёлка из-под палки

– Ульях, ты че зависла? – оборачивается Свиридов.

– Мужа поймала с поличным, – догадывается Градов, проследив, куда направлено все мое внимание.

За один короткий миг я прокручиваю в памяти весь свой брак. Особенно тот момент, когда отношения с Ваней дали трещину. Я думала, дело во мне, а он всего-навсего завел себе любовницу, вместо того чтобы честно со мной развестись, раз больше не устраиваю.

Разочарование и боль сбиваются в плотный сгусток, превращаясь в гнев и желание уничтожить предателя. Раздавить как таракана.

Глаза наполняются слезами, и я на рефлексе шарю рукой по сиденью, ища что-нибудь потяжелее. Под ногами нахожу бейсбольную биту. Свиридов не был бы собой, если бы не имел в машине подобной штуки.

Хватаю ее, выскакиваю на улицу и уверенно шагаю к мужу. Если рыдать, то с кулаками.

Его кукла уже отъезжает. Но ничего, и до нее очередь дойдет. Пусть не думает, что половая активность в чужой постели с чужим мужем легко сходит с рук. Я с ней так познакомлюсь, что ни один пластический хирург последствия не исправит.

– Потапова, ты рехнулась?! – кричит мне в спину Свиридов.

А я замахиваюсь и со всей дури бью мужа-изменника по плечу.

– Ай! – взвизгивает он, подпрыгнув на месте.

Резко оборачивается и, не успев переварить, что пора стирать довольную улыбку с морды лица, получает от меня ногой по яйцам.

Заскулив, складывается пополам и опускается на колени.

– Получай, кобелина поганая! – рычу, опять замахиваясь.

Ушатать мужа не позволяют Свиридов, закрывший его собой, и Градов, перехвативший мою руку.

Ваня воет, держась за пах. Свиридов велит, чтобы я угомонилась. А Градов молча отталкивает меня в сторону.

Проклятая мужская солидарность!

Но пусть не рассчитывают, что обиженная женщина легко сдается и прощает.

Не позволяют разделаться с этим козлом, значит, разбомблю его машину.

Подбегаю к «японцу» в кредит и ударяю битой по лобовому.

– Эй, ты че творишь?! – надрывается Ваня. – Мне за нее еще четыре года платить!

– И не говори! Не жена, а монстр! – рычу зло и бью по капоту.

Срабатывает сигнализация. Отовсюду стекаются соседи. Ваня распускает сопли. А я как обезумевшая продолжаю долбить машину. Это ведь на ней он катал свою курицу, когда «задерживался на работе». В ней я однажды нашла фольгу от презерватива, но поверила Ване, что она у кого-то из коллег из кармана выпала, когда подвозил до работы. На ее чехлах я обнаружила следы помады во время стирки, а Ваня доказывал, что это моя, хотя я никогда не крашусь настолько ярко…

– Сволочь! Скотина! Мразь! Какая же ты мразь, Корольков! – яростно реву, выбивая стекла и сминая крылья машины.

Соседи уже не просто таращатся, а пытаются меня остановить. Кто-то кричит на Ваню, кто-то – на меня, некоторые виноватыми выставляют Градова и Свиридова. Но мне не до них. Занята я.

И продолжается этот доблестный бой насмерть до тех пор, пока мне не заламывают руки и не толкают на помятый капот.

– Так, хватит, дамочка! – рявкают представительно, и я чувствую холодный металл на запястьях.

Шмыгаю носом, смаргиваю слезы и вижу, что Градова и Свиридова уже заталкивают в автозак, а двое правоохранителей лезут в Лехину машину – проверяют на наличие запрещенных препаратов.

– Че принимала?! – требуют от меня, оторвав от капота.

Я стискиваю зубы от боли в руках. Наблюдаю, как Ваню тоже поднимают со снега и ведут к автозаку. Он скулит, что я идиотка. А я плюю ему в спину, что он гондон.

– Лариса Васильевна, – напоследок бросаю соседке, глазами выцепив ее в толпе, – позвоните маме!

– Позвоню, Улечка, позвоню, – обещает она, перекрестив нас в воздухе.

Хорошая бабуля. Всех любит как родных. И мама моя хорошая. Сначала хорошенько мне вставит, потом еще лучше – Ване. Она его предупреждала, чтобы меня не обижал. Не послушал. Пусть теперь получает.

Меня заталкивают в нашу общую дружную компанию и усаживают рядом со Свиридовым прямо напротив Градова. Повезло моему пока еще мужу, а то я бы всю дорогу его промеж ног каблуком сапога пинала.

– А с тобой не соскучишься, – пыхтит Леха с нервной улыбкой.

– Кто бы говорил! – скалюсь в ответ. – Забыл, как тебя с моим братцем моя мать постоянно из ментовки вытаскивала?

– Из отделения полиции, – поправляет меня молодой сопровождающий. – А вы, выходит, наши частые гости?

– Помалкивала бы ты, Потапова, – хмыкает Свиридов, – а то эти оперуполномоченные могут нас у себя в гостях весь Новый год продержать.

– И старый, – подсказывает мент.

Перевожу взгляд на хнычущего мужа, и в этот раз не хочется одергивать Леху. Потому что теперь я снова Потапова.

Глава 5. Ксения Андреевна

Все тело простреливает от адреналина. По глазам бьют яркие вспышки стробоскопа. Уши закладывает от ритмичной попсы. Мы с девчонками уже не чувствуем под собой ног, но продолжаем двигаться на танцполе. Ну как, с девчонками… Ленка из отдела кадров у нас самая юная – ей недавно сорок пять стукнуло. Марье Леонидовне, нашему юристу, уже пятьдесят восемь. Она самая, так сказать, опытная. Правда, в костюме снегурочки из магазина для взрослых выглядит… еще старше.

Диджей с нами уже не спорит: включает то, что заказываем. Мы столько денег в этом клубе за вечер потратили, сколько сопливые малолетки за всю жизнь тут не оставляют. Официантка только успевает бегать к нашему столику, а бармен держит для нас свободными четыре стула за стойкой. Когда еще ему посчастливится наливать не дешевое пойло, а лучшее? Да и чаевыми мы никого не обидим. Женщины самодостаточные, одинокие, можем себе позволить.

– Ой, Ксю, – тяжко дышит Светланка, когда садимся выпить по коктейлю, – классная все-таки была идея выпросить у шефа тринадцатую зарплату вместо унылого корпоратива.

– И премию, – подмигивает Ленуська.

– Как тебе только удалось его в оборот взять? – смеется Марья Леонидовна.

– Я же главный бухгалтер, – улыбаюсь коллегам, – и не такого в бараний рог скручу.

– Слушай, тебе так этот костюмчик идет, – подталкивает меня плечом Светланка.

– Да на ее стройной фигуре любой наряд идеально сядет, – с ностальгией по своей талии вздыхает Марья Леонидовна.

– Это все развод на нашей Ксюшечке так сказался, – продолжает Светланка. – Пусть бывший теперь локти кусает. За нас, девочки!

– И за шефа, дай бог ему терпения, – подсказывает Ленуська. – Вы слышали, что он в Эмираты умотал? Говорят, невесту повез туда, предложение делать собирается. Так что скоро на подарок скидываться будем.

– Бедная девушка, – улыбаюсь я. – Растопить эту глыбу льда – настоящий квест.

– Да нормальный он, – спорит Ленуська.

– Когда в командировках, – смеется Светланка.

– Зато красивый, – мечтательно вздыхает та, языком ловя коктейльную соломинку.

Кто бы спорил? Все девочки из отдела кадров в нового шефа с первого дня влюбились. А Ленка и вовсе размечталась, что он ей знаки внимания оказывает. Мол, незамужняя, бездетная, в активном поиске. Подумаешь, старше него на девять лет. Никто в наше время на возраст уже не смотрит. Сейчас даже модно мужа помоложе иметь, а еще лучше – любовника.

– Ксюш, а что там твой бывший, отстал? – интересуется Марья Леонидовна.

– Если бы, – кривлю гримасу недовольства. – Каждый день звонит с разных номеров. Как еще не разорился новые симки покупать…

– Развод не дает?

– Не дает. Надеется, что прощу.

– Детям-то сказала?

– Дети нами особо не интересуются. Родион, как всегда, жизнь проматывает, а Ульянка мужем занята. Кризис у них, видите ли. Три года совместной жизни, – делаю глоток коктейля и откидываюсь на спинку дивана. – А вообще, девочки, круто, когда не надо мужика обслуживать. А то завтрак ему приготовь, к вечеру уточку запеки, рубашку погладь, носки постирай, на выходных едем к маме картошку полоть, «давай сегодня ты сверху, а то я устал»…

Коллеги смеются, после чего Ленуська всех перекрикивает:

– А вы все спрашивали, чего это я всю жизнь в активном поиске! Счастливая я баба!

Светланка подхватывает ее очередным тостом, а я отвлекаюсь на телефон. На экране высвечивается входящий от Ларисы Васильевны.

– Ой, девочки, мне Ульянкина соседка звонит.

– Поздравить с наступающим, наверное, хочет, – предполагает Светланка. – Потом перезвонишь. Давай выпьем.

– А вдруг что случилось?

– Если бы что-то случилось, она бы к твоей дочери постучалась. Уж поближе, чем тебя долбать.

Может, Светланка и права, но сердце мое почему-то не на месте.

– Я все-таки отойду.

– Тогда с тебя штрафная!

– Договорились, – киваю подругам и иду в туалет.

Там потише. Музыка не орет. Правда, дожидаюсь, пока две молоденькие соски насмотрятся на мой карнавальный костюм и выйдут, завистливо шушукаясь.

Перезваниваю соседке дочери и слышу ее взволнованный, рваный голосок:

– Ох, Оксаночка! – Она меня всегда называет именно Оксаночкой. – Горе-то какое!

– Господи, что случилось, Лариса Васильевна?! – впадаю в панику, свободной рукой схватившись за раковину.

– Горе! Горе случилось, Оксаночка! Улечку твою вместе с ее муженьком и еще двумя какими-то шалопаями милиция забрала!

– Какая милиция? – застываю в шоке.

– Да с мигалками которая! Они же такую ссору во дворе учинили, стыд и срам! Вот кто-то из соседей участкового и вызвал. Ты, Оксаночка, сильно не переживай, с Улечкой все в порядке. А вот Ванек ее побитый вроде в снегу валялся. Так его вместе с половиной сугроба в буханку и затолкали. И тех двоих загребли. Они нам тут полдвора перегородили прицепом.

Ничего не понимаю. Что значит – в снегу валялся? Какие двое? Какой прицеп?

Выпитый алкоголь вмиг улетучивается. Никогда я еще так быстро не трезвела.

Прощаюсь с Ларисой Васильевной и дрожащими от тревоги пальцами ищу в контактах номер палочки-выручалочки. Пока жду ответа, всю колотить начинает. Что там могло произойти?

– Ксюха, какая неожиданность! – отвечает знакомый голос. – С наступающим! Как дела?!

– Привет, Миш. Ну явно дела у меня не очень, раз я звоню тебе в ночь с тридцатого на тридцать первое. Помощь твоя нужна.

На том конце тяжелый вздох:

– Опять племянничек башку в жопу засунул?

– Боюсь, племянница, – отвечаю раздавлено. – Хотя, скорее всего, ее Ваня ненаглядный. Ты же знаешь, она у меня девочка примерная. А сейчас соседка звонит…

– Так, ты успокойся, сейчас все решим. Она по мужу как будет?

– Королькова.

– Дай мне две минуты. Найду, куда увезли, договорюсь и перезвоню. Будь на связи.

Миша скидывает звонок, а я теряю пол под ногами. Опираюсь о раковину и смотрю на свое отражение. Яркий макияж, туго собранные в хвост волосы, рожки, костюм дьяволицы. Внутри растет ярость. По стенке размажу того, из-за кого моя дочь в ментовку загремела. Мокрого места не оставлю.

Секунды тянутся вечностью. Время будто остановилось. От нетерпения у меня потеют ладони.

Наконец, Миша перезванивает.

– Ксюш, за хулиганство их повязали. Я тебе адрес участка скину. Езжай забирай. Там уже ждут.

– Пьяные, что ли? – округляю глаза, не представляя, чтобы моя дочь хулиганила.

– Да вроде нет. Не парься ты. Новый год. Они молодые. Кровь кипит. Лучше скажи, что там с братцем моим?

– Развод, Миш.

– Дурак он. Такую женщину потерял. Ну ты это, не теряйся. Знаешь же, что для нас всегда родная.

– Знаю, Миш. Спасибо тебе большое, Любаше привет. С наступающим.

– И тебя.

Я со своим деверем за всю жизнь не рассчитаюсь. Сначала сына от решетки уберегал, теперь дочь чудит. Не дети, а… дар Божий!

Возвращаюсь за столик, где хохочут подруги, хватаю сумочку и торопливо прощаюсь:

– Девочки, мне очень жаль, но мне пора. У меня дочь мусора загребли. Надо выручать.

– Шутишь, что ли? – не верит Светланка.

– Я тоже надеюсь, что все вокруг пошутили, и это окажется просто розыгрыш, – отвечаю, ища номерок из гардероба. – Но, к сожалению, сейчас меня ждут в участке.

– Во те на! – Марья Леонидовна допивает содержимое своего бокала и встает. – Я с тобой.

– И я, – подпрыгивает Светланка.

– Я тоже тут сидеть не собираюсь, – присоединяется Ленка. – Мы уже дошли до нужной кондиции, чтобы поставить этих мусоров на место. Да кто они такие, чтобы дочку нашего главбуха арестовывать?!

– Вот именно! Они еще не знают, с кем связались! Я, между прочим, отличный правозащитник, – напоминает Марья Леонидовна о своей специальности, в данный момент никак не вяжущейся с этим коротким красным платьем и колготками в сеточку.

– Забираем Ульянку и едем к Ксю! – за всех решает Светланка. – Можно было бы ко мне, но у меня дочь и внуки дома…

Я закатываю глаза. Отвязаться от коллег не выйдет. Не для того мы целый месяц к этому мини-корпоративчику готовились.

– Ладно, – сдаюсь я. – Вызывайте такси.

Глава 6. Градов

– Ну ты и чудило, Потапова, – ворчит Леха, расхаживая по камере.

Допрашивать нас особо не стали. Забрали средства связи, оформили, закрыли и пожелали счастливого Нового года. В отделении всем не до нас. Они тут уже мишурой обвешанные ходят и стаканами чокаются.

Я сажусь на лавку и откидываюсь спиной на стену. Выдыхаю. Поверить не могу, что весь этот кабздец наяву происходит. Не Эмираты, на которые я рассчитывал, а обезьянник в компании какой-то психованной парочки и самого безбашенного друга.

Чмо с подбитыми яйцами забивается в угол. Но Ульяна Вячеславовна, мать ее, старательно делает вид, что отныне он для нее пустое место. То ли руки марать не хочет, то ли гордость берет верх над желанием убить, то ли одумывается, что тут лучше не шуметь.

– Мы с Максом уже должны быть в сауне, а из-за тебя застряли в обезьяннике. Бля, там телки стынут… Массажистки, точнее, мерзнут, – делится Леха нашими несостоявшимися планами.

Ульяна Вячеславовна стоит напротив меня и, поджав губы, разглядывает свой маникюр. Красивая она. Не смазливая, а именно красивая.

Крупные локоны каштановых волос, большие зеленые глаза, чуть вздернутый носик, умеренно пухлые губы и изящный овал лица. Рост средний, талия на месте, ноги ровные. Никогда не встречал такой безупречной природной красоты.

Хотя нет, вру.

Моя главбухша в свои сорок семь тоже жару дает. Мужики шеи сворачивают. Она несколько месяцев назад муженька из дома выперла, кажется, тоже за измену, так я даже задумался, а не поухаживать ли за ней. Наверное, надо было рискнуть. Бросил бы Веронику тогда, и сейчас сердце не рвалось бы на куски.

Сука.

Какая же она сука…

– Эй, Макс, ты че молчишь? – наезжает на меня Леха. – У тебя же есть какой-нибудь знакомый адвокат. Право на звонок никто не отнимал. Связывайся с ним. Пусть достает наши сраки отсюда.

– Моя мама все уладит, – произносит Ульяна Вячеславовна.

– Только твоей мамы тут не хватало. Она если меня увидит, тут граната рванет и земля разверзнется.

– Не до тебя ей будет, – отвечает та и переводит взгляд в угол, где корчится и стонет ее покалеченная вторая половина.

У него на роже написано, что он скользкий червь. И что она в нем нашла? Особняк арендовала. Дура-баба.

В дежурке весело. На все отделение стоит ржач. С нами возиться никто не собирается. А я вдруг понимаю, что мне плевать, где встречать Новый год – дома, в сауне, здесь или в канаве. Мне везде будет погано, потому что об меня вытерли ноги.

Ника, Ника, дрянь ты конченная!

За пределами камеры становится оживленнее. На сотрудников части обрушивается целый гвалт пьяных женских голосов.

Одна требует немедленно освободить ее дочь, другая заявляет о своем юридическом образовании, третья визжит, по какому праву задержали законопослушную гражданку… И мне на миг кажется, я уже где-то слышал эти голоса.

– Мама! – Ульяна Вячеславовна подскакивает к решетке, а Леха, наоборот, пятится.

– Да-да, от Михаила Потапова! – доносится до слуха.

Ор стихает, потому что разгневанных посетительниц выводят из здания. Потом слышится звон связки ключей и цокот каблуков по кафелю.

– Ваши? – ухмыляется широкая рожа в погонах.

Перед решеткой появляется дьявол. Я даже зажмуриваюсь, решив, что глючит на нервной почве.

Нет, не глючит. Только не дьявол это, а дьяволица. С чернючими глазами и в латексе.

– Мама! – радостно повторяет Ульяна Вячеславовна, протянув к ней руку.

Наши с «мамой» взгляды встречаются. Она столбенеет. Я медленно встаю.

– Максим Сергеевич? – озадаченно выдыхает дьяволица.

– Ксения Андреевна? – скольжу по ней взглядом, и она запахивает свою короткую шубку.

– Вы что, знакомы? – хмурится ее дочь.

– Максим Сергеевич – мой начальник, – отвечает Ксения. – А как вы тут вместе оказались? – ее взгляд спотыкается о Леху и становится вспарывающим. – Это что, Свиридов?

– Я тебе сейчас все объясню, – тараторит Ульяна Вячеславовна, будто над Лехой нависла смертельная опасность. – Дело в том, что я застряла за городом, а Алексей меня подвез. И все бы ничего, но этот гад, – рычит, покосившись на побледневшего муженька, – скотина, подлец, подонок, мудак…

– Вы выходить будете? – указывает широкая морда на открытые двери, и Ульяна Вячеславовна выскакивает из камеры первой.

Сначала обнимает мать, потом отступает, разглядывает ее и удивляется:

– Мама, во что ты одета?

– Ты задержана за хулиганство, а вопросы ко мне?! – строжится та, как обычно делает это на совещаниях. – Марш на выход!

Провожает взглядом дочь, потом меня. За мной плетется Свиридов, присвистнув БДСМ-костюмчику нашего «адвоката» и проурчав:

– Добрый вечер, Ксения Андреевна. Роскошно выглядите.

– На слюнях не поскользнись, Свиридов! – ставит она его на место и следом дает подзатыльник зятю.

– Полегче, гражданочка, – усмехается участковый. – Закрою ведь, помножив компанию на два.

Забираем вещи, расписываемся, где положено, и выходим на улицу. Там нас ждет группа поддержки моего главбуха: юрист моей компании Марья Леонидовна, бухгалтер Светлана Ивановна и табельщица из отдела кадров Елена Николаевна. Вцепились друг в друга, чтобы хоть как-то держаться на ногах. У каждой пластиковые стаканчики с шампанским, которые при моем появлении летят в снег вместе с челюстями.

– Макс…

– сим…

– Сергеевич??? – договаривают одна за другой.

Каждая в развратном костюме, на каблуках, с ярким макияжем. Кто бы мог подумать, что эти скромные и интеллигентные дамы умеют отрываться как мне и не снилось!

– Куда?! – рявкает Ксения Андреевна и хватает зятя, попытавшегося улизнуть, за шкирку.

Леха опять на всякий случай отходит в сторону. Видимо, в свое время ему от нее достаточно наприлетало.

– Да что вы себе позволяете, мама?!

– Какая я тебе мама?! – толкает его в сугроб и упирает руки в бока.

Выглядит воинственно и, как я уже давно заметил, чертовски сексуально для своего возраста. Круче любой юной целки.

– Ваша дочь даже объясниться мне не дала! – стоя на коленях, рычит он. – Ко мне кузина приезжала!

– А в вашей семье что, принято друг другу язык в рот совать?! – не теряется Ульяна Вячеславовна. – Видели мы, как эту кузину за жопу лапал. Вон Свиридов и… – смотрит на меня и слегка робеет, – Максим Сергеевич подтвердят.

– Кто это вообще такие? – разводит тот в растерянности руками.

– Наемники! – отрезает Ксения Андреевна. – Я предупреждала тебя мою дочь не обижать? Предупреждала?!

Зять-нехрен-взять судорожно кивает. Зассал он конкретно. Особенно вибрирует, когда Свиридов осторожно подходит к моему главбуху и вкрадчиво подыгрывает:

– Что делать прикажете, Ксения Андреевна?

– В лес его! И лопату не забудьте…

Глава 7. Свиридов

В лес мы, само собой, не едем. Так, стращаем чмыря для тонуса, пока ждем такси, а потом рассовываемся по двум машинам.

Я Ксению Андреевну на всякий пожарный обхожу стороной, поэтому лезу в тачку с ее дочерью и двумя ее пьяненькими сотрудницами.

Черт, язык не поворачивается эту дьяволицу по имени-отчеству называть! Сколько я ее не видел? По-моему, с выпускного. В универе она на нас с Родиком уже забила, а от каталажки нас оберегал его дядька по отцу. Святой человек…

– Козлина, – шипит злющая Потапова с переднего сиденья.

– Спорим, он тебя не слышит, – ухмыляюсь, втиснувшись между веселыми дамами, решившими продолжить корпоратив прямо в такси.

– Наслушается еще. Нас разведут только через месяц после подачи заявления, – показывает зубки сварливое существо, пытаясь стянуть с пальца обручальное кольцо.

– Ты видела, какая с Нового года госпошлина на развод? Может, подумаешь?

– Блин! Ну почему именно сейчас оно не слезает? Тебе-то откуда знать, какая пошлина? – рявкает остервенело.

– Так твой братец опять разводиться собрался. Звонил недавно денег занять.

– Занял?

– Он мне еще те не отдал. И предыдущие. Да и то, что в универе занимал, простил, – вспоминаю, давно сбившись со счета, сколько Родик мне задолжал.

– Даже если мне придется остаться с голой жопой, чтобы оплатить развод, я этого кобеля не прощу! – рычит Потапова и напрягается, стягивая кольцо с измученного пальца.

– Не тужься, глаза лопнут. У меня в машине есть инструменты. Как-нибудь снимем. Ну или палец отрежем. У тебя их еще девять.

Она резко оборачивается и пилит меня знакомым с детства взглядом. В точности так, как это всегда делала Ксения Анд…

– На, Ульяш, выпей, – одна из подружек ее матери протягивает ей стаканчик с шампанским.

Та, не чокаясь и не закусывая, залпом выпивает угощение и возвращает пластиковую посудину со словами:

– Еще!

Я скребу затылок.

– Слушай, Потапова, я не имею ничего против твоей агрессии и пьянства, но ты бы не налегала. Накидаешься, и твоя мама решит, что это я тебя споил. Она меня разве что в любовницы твоего мужа не запишет, потому что у меня ствол в штанах.

– Ой, не душни, красавчик, – пихает меня госпожа с бутылкой, кажется, Ленуська, судя по разговорам. – Я за тебя вступлюсь.

– А взамен возьмете меня в сексуальное рабство? – интересуюсь на берегу, чтобы потом не выяснилось, что я мелкий шрифт не прочитал. Ведь к костюмчикам этих львиц только плеток не хватает.

– Ну если ты настаиваешь…

– Ленусь, оставь парня в покое, – одергивает ее вторая, вроде Светланка. – Он и так с нами как в яме с песком сидит.

Не даю женщинам внезапно закомплексовать относительно возраста, разбрасываю руки по спинке сиденья и обнимаю их за плечи.

Потапова закатывает глаза и отворачивается, а я вибрирую довольным урчанием. Раз сауна со шлюхами сорвалась, то оторвусь с двумя солидными женщинами. Они обе, судя по отсутствию колец и приличной одежды, одинокие, а под градусом бухла еще и готовые на любые эксперименты, на которые в молодости не решались.

Но я рано размечтался. Это же подчиненные Макса. Вряд ли он согласится провести с нами групповую чудо-ночку.

Мы подъезжаем к дому, когда часть двора уже оцеплена сигнальной лентой, а из окна третьего этажа в снег выпрыгивают чьи-то манатки.

Соседи больше на улицу не высовываются. Я бы тоже не рискнул. Мало ли что на голову упадет – грязные трусы или микроволновка.

– Что тут еще твое?! – кричит Ксения Андреевна, скинув очередную гору белья.

Чмырь стоит между своей разбитой тачкой и разбросанными вещами и пытается достучаться до разъяренной тещи.

– Мама, давайте спокойно поговорим!

– Я тебе не мама! – одергивает она его и в подтверждение швыряет флакон с пеной для бритья прямо ему в лоб.

– Ауч!

– Господи, что она творит?! – Потапова срывается с места и бежит в подъезд.

А я включаю камеру на мобильнике. Не заснять такое шоу – преступление.

– Давно вы приехали? – спрашиваю у Макса, задом опершегося о капот моей машины и греющего руки в карманах куртки.

– Минут пять.

– Это она за пять минут полквартиры вынесла?

В чмыря летит небольшая статуэтка, но в этот раз он ловко уклоняется.

– Меня больше интересует, откуда у моего главбуха сигнальная лента?

– У нее под рукой только ядерной ракеты нет, – усмехаюсь, хорошо помня находчивость этой женщины.

– Повысить бы ее.

– Куда выше-то?

– До финансового директора, – хладнокровно рассуждает Макс, будто ему плевать, что для этого придется уволить или понизить нынешнего сотрудника.

В такие моменты я понимаю, почему его Ника бросила. Этот айсберг за сто лет не растает.

– Мама! – на балкон выскакивает Ульяха. – Перестань!

– Кажется, ты должна была сказать спасибо за то, что я за тебя основную работу сделала!

– Мама! – Потапова хватает Ксению Андреевну за руки.

– Что – мама?! Сама-то ты его полгода выселять будешь, а потом простишь, ребенка ему родишь!

– Мама! – повторяет та в третий раз. – Это его квартира!

– Упс! – я выключаю камеру. – Кринж.