скачать книгу бесплатно
Таксист изумлённо покрутил купюры в руках:
– Но здесь слишком много.
– Да нет, всё нормально, спасибо! – Иван вышел из машины и быстро спустился в расплывшуюся, заросшую чепыжами канаву, которая когда-то была дренажной.
– Вам спасибо, – таксист проводил взглядом пассажира, скрывшегося в чаще, развернул автомобиль в обратную сторону и весело запел, – никогда не угадаешь, где найдёшь, где потеряешь!
Не догонишь никогда! Не догонишь никогда!
Первый осмелевший луч солнца пробился сквозь небесную брешь, миновал взволнованную крону дерева, увлекая за собой несметное воинство товарищей, преломился самым затейливым способом, образовав тысячи пляшущих теней. Лучи многократно отражались от всего, на что попадали, создавая невиданную иллюзию волшебного леса – как будто сама земля и деревья излучали небесный свет.
– Не догонишь никогда!
Всё тот же лес и то же самое время, но что-то было не так, что-то изменилось в самой атмосфере. Побритый и бодрый Иван в чистой спортивной одежде весело гнался за убегающим сыном:
– Ты чего такой быстрый-то? Думаешь, убежишь от меня? А-а-а?! От меня ещё никто не убегал – догоню и сожру!
Иван попытался схватить сына за ветровку, но тот с лёгкостью выкрутился.
– Не догонишь никогда, не догонишь никогда!
– Не догонишь, не догонишь! – ожившее эхо быстро разнесло многоголосье по волшебному лесу, по которому отец летел вслед за ускользающим сыном.
Из-под Петиных ног вырывались и взлетали вверх ослепительно яркие брызги, обжигая Ивана своим задором. С лёгкостью мотылька он перепрыгивал бурелом, валежник и коряги:
– Догоню и сожру вкусного сынка. Самого вкусного русского сынка!
Неожиданно вся лёгкость исчезла. Тело будто налилось горячим свинцом, Иван споткнулся и упал навзничь в болотную лужу. Картинка леса утратила все прежние краски и чувства, став грязно-серой, как небритое лицо Ивана с выцветшими и пустыми глазами в провалившихся глазницах.
И правда, лес изменился до неузнаваемости. Редкие чахлые деревца ютились на жалких островках земли, остальная поверхность была плотно покрыта толстым одеялом зелёного мха. Грязный, оборванный Иван шагал вперёд, выдавливая из-под кочек чавкающую жижу. Вереницы пузырей выбирались на белый свет и лопались с болотным зловонием, отмечая каждый шаг путника, потерявшегося во времени и пространстве. Никаких мыслей не было – он просто шагал вперёд, слушая бурлящее пение болота. Наконец Ивану удалось оторвать взгляд от собственных ног:
– Петя, а где же наш ручеёк?
Насколько хватало глаз, простиралось настоящее болото, где деревьям не было места, лишь жалкие кустики тут и там радовали своим присутствием мохнатые кочки.
– Прости, сынок, – Иван попытался сплюнуть, но лишь облизал губы пересохшим языком, – вот тебе и вывел нас ручеёк к людям. Это мне отец так рассказывал, когда я маленький был…, похоже, что это была теория, а сейчас наступила жестокая реальность, – с трудом вытаскивая сапоги из вязкой субстанции, Иван медленно продвигался вперёд, – попали мы с тобой, Петя, по самое не хочу. Ты главное на сухом месте оставайся!
С огромным трудом Иван добрался до возвышенности, вылил воду из сапог, смочил горло родниковой водой и огляделся. Вдалеке однотипный пейзаж болота слегка разбавляли торчащие из воды мёртвые деревья и полуживые берёзки. Подгоняемый чем-то необъяснимым, Иван поднялся на ноги, взял в руки длинную палку и, едва переведя дух, шагнул вперёд, нацелившись на островок с чахлыми берёзками. Не успевая перемешиваться с вновь поступающей жидкостью, в сапогах зачавкала и нагрелась вода – идти стало совсем невмоготу, но Иван видел цель перед глазами и упрямо шёл к ней. Когда до островка оставались считанные метры, он почувствовал, что проваливается в трясину. Сделав несколько хаотичных движений, Иван погрузился по самую грудь.
– Похоже, это всё, …лять… или не …лять? Вот в чём вопрос! – Иван положил палку перед собой, опёрся на неё, но, едва уйдя под воду, гнилуха сломалась. Из чрева болота то там, то здесь вырывались и лопались пузыри, а измождённое лицо человека растянулось страшной гримасой улыбки.
– Это писец… крыльями машет! – Иван часто и тяжело дышал, но не переставал болтать. – Писец не промажет… Ждал, ждал этого, а теперь дёргаюсь, как куропатка в силке. Смешно же, право!
Спустя время, Иван сложил перед собой руки и тихонько опустил на них голову…
«Сгину я – меня пушинкой ураган сметёт с ладони…»
Сон? Явь? Обрывки воспоминаний? Мечты? Всё смешалось на последнем рубеже чудесного королевства с простым названием «Жизнь». Ну, вот же оно – море! Всё настоящее, реальное, можно потрогать – солёное, сами попробуйте. Пляж из крупной, заботливо обработанной водой и временем гальки.
Огромные волны каким-то чудом не доставали до сидящего на пакете Петруши, прицельно кидающего камни в их вспененные гребешки: кто кого? Метрах в пяти позади стояла инвалидная коляска, на расстеленном одеяле спортивный рюкзак и прочие вещи ожидали возвращения своих хозяев. Иван стоял в воде по самые колени и снимал на камеру мелькающих над волнами чаек, волны временами захлёстывали его до груди, но при жаре в 30 градусов это радовало: так вот ты какой, Ламанш!
– Эй, папа!
Иван обернулся на крик и увидел, что волна добралась до их лежбища, едва не сбросила сына с пятой точки и нехотя отступила.
– Ничего, сынок, обсохнем!
Через минуту по пляжу пробежал гул. Краем глаза Иван увидел, как люди бросились от воды – к берегу стремительно приближалась огромная волна, каких раньше не было.
– Петя, отползай сам наверх! – Иван изо всех сил бежал к сыну, осознавая, что никак не успеет.
Едва он отбросил видеокамеру на высокий берег, как волна сбила его с ног, вспенилась, накрыла с головой уползающего вверх Петю и потащила обоих в море.
Вокруг бурлил океан пузырей, перемешанных с крупными камнями. В этом диком, ревущем, беснующемся хаосе Иван нащупал сына, ухватил его покрепче и попытался подняться на ноги, но очередная волна свела на нет все усилия. Сопротивляясь стихии и не имея собственных сил поднять голову над водой, Иван болтался в приливном-отливном буйстве, держа руки с сыном как можно выше, отчаянно надеясь, что Петина голова находится на поверхности.
Наконец Ивану удалось пополнить запас кислорода в крови – он вернул себе дар хождения. Крепко прижимая к себе возбуждённого сына и тяжело дыша, он выбрался на берег. Не в силах разжать объятия, Петя мёртвой хваткой держался за шею отца.
– Папа, а круто было! – воскликнул мокрый, дрожащий, но самый счастливый человек на земле.
Адреналин играл Петиными чувствами, заставляя мышцы пульсировать. Так вот ты какой, Ламанш…!
Картинка с морем исчезла, но тут же появилась другая. Иван плыл по широкой и спокойной реке, Петя лежал на спине у отца, держась руками за шею, а рядом всеми своими четырьмя лапами загребал воду любимец семьи Читтер.
Иван:
– Сынок, помогай мне. Работай ногами, брассом.
Петя:
– Папа, я забыл, как это – брассом?
С очередным гребком Иван высунул лицо из воды:
– Это по-лягушачьи, ты же лягушонок.
Петя быстро задрыгал ногами:
– Значит, ты жаба!
Иван:
– Нет, это мама у нас жаба, а я взрослый самец Лягуш!
Не оставив без внимания такое отношение, Света отозвалась с берега:
– Сами вы жабы, я принцесса лягушка!
Иван шумно выдохнул в воду:
– Принцессы не квакают! – и обратился к сыну, – Петя, а зачем ты мне горло так сжимаешь? Мне немного трудно дышать, ослабь хватку, а то ещё утону… Вон и Читик еле дышит, захлёбывается уже! Забирайся на Петю, Чит!
Иван рукой подтолкнул собаку к единственному спасительному островку – спине сына.
Петя заверещал и ещё сильнее сжал горло отца:
– А-а-а, Чит, ты ногти когда последний раз подстригал?!
– Ну, вы утопите меня, инвалиды хреновы! – под бульканье размытых пузырей голова Ивана скрылась под водой…
…Очередной рассвет вычертил картину знакомого болота. Иван приподнял голову и аккуратно переложил её на другую сторону:
– Всё будет хорошо… Или не будет… да, Семёныч?
Под пение птиц и серенады лягушек Иван медленно возвращался к действительности, попутно замечая, что к болотной какофонии добавилось что-то новое, едва уловимое, и это нечто постепенно проявилось нестройным перебором гитарных струн. Иван поднял голову со своего уютного ложа: прямо перед ним на островке с тремя чахлыми берёзками сидел Высоцкий в голубых джинсах и рубахе с закатанными рукавами. Высоцкий зажал баррэ на гитаре, внимательно посмотрел на проснувшегося Ивана и улыбнулся:
– Да не ссы ты, конечно, будет. Всё будет! – слегка поднастроил гитару и запел:
«Вдоль обрыва, по-над пропастью,
по самому по краю,
Я коней своих нагайкою стегаю, – погоняю,
– Что-то воздуху мне мало, ветер пью,
туман глотаю,
Чую, с гибельным восторгом —
пропадаю, пропадаю!
Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
Вы тугую не слушайте плеть…»
Следующие строчки изменили тональность и зазвучали с реверсом, как будто звучали в пустом зале:
– Но что-то кони мне попались привередливые, и дожить не успел, мне допеть – не успеть!
Иван вновь поднял опустившуюся голову и увидел, что Петя сидит рядом с Высоцким и подпевает ему. От них и от самого островка исходил нежный золотистый свет, переходящий в ярко-голубой и ещё выше – в нестерпимо слепящий. Иван зажмурился. Вокруг уже не было никакого болота, не было совсем ничего, только они на этом острове из Света, Музыки и Голоса. Иван уселся рядом, обнял Петю, поцеловал:
– Вот ты где, сынок! – и запел одними губами. – Я коней напою, я куплет допою, хоть немного ещё постою на краю…
Небо потемнело и быстро прояснилось, как будто кто-то моргнул, перелистнув прочитанную страницу.
Машина Ивана стремительно летела по мегаполису. Слёзы безжалостно размывали проносящиеся мимо фонари, фасады и рекламу ночного города, а из динамиков что есть мочи Высоцкий:
«Сгину я, меня пушинкой ураган сметёт с ладони,
И в санях меня галопом повлекут по снегу утром.
Вы на шаг неторопливый перейдите, мои кони,
Хоть немного, но продлите путь
к последнему приюту…»
Голос из навигатора:
– Вы прибыли к месту назначения.
Иван быстро припарковался и побежал вперёд, пока не уткнулся в огромный баннер перед зданием: «НИИ нейрохирургии им. академика Н. Н. Бурденко». Фонари не справлялись со своей задачей – всего в паре метрах от баннера господствовала непроглядная ночь. Солёная влага лица, перемешиваясь с ледяным дождём, бесследно исчезала на чёрном асфальте. На секунду остановившись, Иван проверил содержимое папки с документами и устремился на крыльцо. Всё это время песня не умолкает. Она звучит в голове, в небе – везде… из каждой ступеньки больничного крыльца, из всякой звезды Млечного пути раздаётся:
«Мы успели, в гости к Богу не бывает опозданий,
Так что ж там ангелы поют такими
злыми голосами.
Или это колокольчик весь зашёлся от рыданий,
Или я кричу коням, чтоб не несли
так быстро сани…» —
голос постепенно затихает, до шёпота:
«Я коней напою… Я куплет допою…
Хоть мгновенье ещё постою на краю…»
Буквы на баннере перемешались и поменяли свой цвет. Теперь на нём горела надпись:
Много лет назад. В той жизни
Кабинет детского невролога в поликлинике принял маленького пациента и его маму. Доктор Воронова смачно зевнула, не утруждая себя прикрыть рот рукой, – так ей все эти жалобы уже надоели:
– Ну, чего Вы, мама, всё ходите ко мне? Голова у ребёнка и должна болеть, это возрастное, всё пройдёт, я же Вам это говорила уже!
Света:
– Но ребёнок стал уставать очень быстро, а раньше…
– На то он и ребёнок, чтобы уставать, – нетерпеливо перебила врач, – бегает много, играет, вот и устаёт.
Света затараторила, торопясь сказать, пока снова не отфутболили:
– Мы всех врачей прошли, что Вы нам в прошлый раз написали, трубку глотали, везде всё в норме, но Петя почти совсем перестал есть, и рвота иногда по утрам случается. Не писает утром. Что это ещё может быть?
Воронова:
– Да ничего это не может быть. ЭГГ сделали?
– Сделали.
– Ну и молодцы! Приходите через полгодика, если не пройдёт. Дети растут, так бывает, – широченно зевнув, эскулап на 2–3 секунды остаётся с распахнутым ртом. Наконец, «окно» закрывается, а вместе с ним заканчивается и приём, – до свидания!
…Петю сильно рвёт в садике на выпускном, качает из стороны в сторону. Иван и Света уводят его домой. Сын сильно похудел, но лето, проведённое на даче, выдало ребёнку резервные силы. Пришла эпохальная осень – первый раз в первый класс. Почти сразу Ивану позвонили из школы:
– Приходите побыстрее, пожалуйста, с Петей что-то не так.
Медсестра:
– Мы так испугались! На уроке Петя побледнел и, кажется, в обморок упал на пару секунд. Давление померили, очень маленькое было. Жаловался, что голова болит, а теперь вот молчит.
По дороге домой хмурый отец держит сына за руку:
– Что, Петь, голова болит?
