Слеза Иштар

«Не хватает папиросы в длинном мундштуке», – почему-то подумалось мне, но я тряхнула головой, отгоняя мысль.

Интересно, почему Иша выбрала Кошачий Угол, а не Лисью Нору для проживания? Из-за большей свободы или из-за желания «забыть» свои корни? Ох, Орисс, опять ты лезешь не в своё дело!

***

Архитектурная эклектика Кошачьего Угла неожиданно сменилась «стрелой» виадука, ведущего к мрачноватой крепости из тёмно-серого камня и выветрившейся древесины (явно романский стиль). Вокруг её обступали покрытые вечнозелёным лесом пологие горы. Тонкий, пахнущий сосновыми шишками, дым вертикально струился в морозное небо. Ощущение силы, порядка и уединения обняло меня мохнатыми лапами. Мы – в Волчьей Долине. Судя по тишине и звонкости воздуха, сейчас фаза новолуния позднего ноября.

К нам неспешно, с чувством собственного достоинства приближалась Волчица. Мне не нужно снимать очки, чтобы «сравнить» внешнее и внутреннее. Тут все честно, никаких масок или уловок/ужимок. Оставьте хитрость Лисам, а чары – Кошкам.

Короткие встопорщенные тёмно-русые волосы. Прямой пронзительный взгляд, глаза ледяного голубого цвета обрамлены почти бесцветными ресницами. Брезентовая куртка-штормовка цвета ржавчины, под ней – жилет со множеством карманов (мечта!). Такие же брюки заправлены в высокие ботинки на шнуровке. Льняная рубашка с высоким воротником-стойкой. Широкое стальное кольцо с рунами на среднем пальце правой руки.

– Здравствуй, Бриг Каменная, – я протянула правую руку для пожатия.

– Приветствую, Орисс Всевидящая, – Волчица пожала мою ладонь.

Затем мы крепко обнялись, и нас повели потчевать.

***

Тим проснулся от громкого шёпота двух голосов. Один из них – низкий, с хрипотцой – незнакомый, зато второй – точно принадлежал его спутнице.

– Думаешь, пора? – шептал незнакомый голос.

– Дальше тянуть некуда, иначе Часовщик наворотит дел, – отвечала Орисс, и её голос не звучал «обычно» – растерянно и не уверенно, – уже начинает всё сыпаться. Когда создание мнит себя создателем, такие «чудеса» начинаются… Недаром Слеза упала именно здесь. Пора Тиму «прозреть».

– А если Иша откажется?

– Иша слишком умна и стара, чтобы противиться неизбежному.

Тим вскочил с лежака и отправился на голоса. Перед ним предстала занимательная картина. Орисс и какая-то коротковолосая хмурого вида Равноправка с волчьим взглядом распивали очередную порцию Эля. Разгоряченные лица, блестящие глаза и громкий шёпот.

Огонь уютно пощёлкивал поленьями в камине. Тим тотчас почувствовал, что продрог, и машинально протянул озябшие ладони к теплу. Женщины замолчали. Это и к лучшему, потому что ему хотелось побыть наедине со своими разворошёнными мыслями. После сытного обеда и короткого сна как будто в голове прояснилось и даже немного упорядочилось.

«Значит, им всем известно об этой Слезе Иштар, но никто не торопится делиться своими знаниями со мной, – хмуро размышлял Тим, сидя на полу у камина, – почему же? Что такого в ней? Опасно для меня? Или для них? Может, напрямую спросить у этих двух, пока их разум затуманен парами эля?»

Художник вскочил и деланно беззаботным тоном произнес:

– Так и что известно нашей достопочтенной Орисс о Слезе Иштар? Или ты последуешь примеру Лорда Вульфа? – Он приподнял бровь.

Орисс и Бриг переглянулись.

– Иша хотела с тобой поговорить, Тим, – произнесла низким хрипловатым голосом Волчица, – разреши сопроводить тебя, ибо ночь за окном.

***

Обратный путь в Кошачий Угол казался короче. Без помощи Бриг найти тропинку в кромешной темноте и звенящей (будто настороженной) тишине, под мерцание золотистых глаз было бы куда сложнее и страшнее.

Так же резко (как и сюда) непроглядная ночь Волчьей Долины сменилась розовато-рыжим рассветом, облизывающим макушки эклектичных построек. Снова пахнуло кипяченым молоком, корицей и тихим мурлыканьем.

Иша занимала целую резиденцию в уютном дворике, который не так-то просто отыскать с первого раза без провожатого.

Резиденция, конечно, громко сказано, но сами посудите. Вы попадаете в такой тихий закоулочек, справа и слева от вас – двухэтажные деревянные домики с витринами на первом этаже. Рядом с ними уютно примостились столики-тумбы и огромные кадки с сочными фикусами. Тёплый домашний свет уличных фонарей, притороченных на стенах, как символ гостеприимства. А прямо по центру перед вами округлая башенка с конической крышей, покрытой деревянной черепицей. По второму этажу тянется изящный деревянный балкон с тонкими балясинами – место тишины и созерцания. Большие арочные окна излучают золотисто-оранжевый свет, намекая на тепло и тишину внутри.

Тёмно-коричневые стены плотно увиты плющом, но их не замечаешь, потому что взгляд притягивают высокие двойные арочные двери. Наполовину застеклённые, они манили ещё сильнее, чем окна на башенке, одновременно отражая лёгкий утренний туман и обещая долгожданное пристанище струящимся ванильно-карамельным светом.

Внутри Нора выглядела вполне респектабельно, если смотреть в очках.

Лёгкий аромат сандала, сухих трав и чая с жасмином встречал нас с порога. Казалось, что время замерло. Просторная и высокая, в кофейных тонах, комната с куполообразным потолком, колоннами из тёмного дерева, отполированного до тёплого блеска, освещалась десятками бумажных и стеклянных фонарей. Они размещались на разной высоте, создавая игру теней. Казалось, что в зале кружатся духи леса.

Ровно в центре уютно расположился низкий круглый лакированный стол с тонкой резьбой в виде звёзд, ветвей сакуры и лис. Вокруг него разбросаны круглые парчовые подушки, на которые так и хотелось приземлиться. Полы устланы татами, расшитыми тонкими нитями серебра и меди.

Иша предстала пред нами в тёмном классическом кимоно, расшитом серебристыми звёздами, и пригласила на чашечку чая, но Тим, не обращая на нас внимание, куда-то упрыгал.

– Да снимай ты уже свои чудо-окуляры. Все равно мне от тебя скрывать нечего… А так хоть твои прекрасные глаза увижу, – усмехнулась Иша.

– Спасибо, подруга… Нужен твой совет.

– О Тиме печешься или…

– Брось! Я не Вульф! Не передёргивай!

Иша сразу как-то уменьшилась в размерах:

– Могла бы и воздержаться…

– Ты же знаешь, что он вот-вот припрётся за мальчишкой, будет хвостиком вилять…

– Орисс! – глаза Иши вспыхнули золотисто-зелёным.

– Прости, не удержалась. Вы… А, ладно… Перейдём сразу к делу…

– Прежде я спрошу. – Я никогда не любила смотреть прямо в глаза собеседника без очков, сейчас же взгляд Иши был невыносим. – Кого ты видишь на самом деле, когда смотришь на Тима?

– Синеволосого растерянного одиннадцатилетнего мальчика с огромными глазами цвета грозовой тучи.

Среди повисшей тишины раздался оглушающий щелчок, вскрик Тима, а соседнее помещение озарилось пурпурным светом. Мы ринулись на звуки.

Невысокая, но глубокая комнатка, напичканная от пола до потолка книжными полками, светилась аметистовыми всполохами. Рядом с одним из стеллажей, забитым под завязку свитками, стоял Тим. Его взгляд зло горел пурпурным.

Я подошла ближе и протянула ладонь. Словно обожжённый, юноша бросил на неё старинную брошь. О, какая же красота! В центре – тёмно-пурпурный, почти чёрный – кабошон из аметиста в форме удлинённого овала, который окружала целая россыпь маленьких камешков граната, цвета тёмное Бордо. Помимо этого, для расшивки броши использовали японский и богемский бисер.

– Что же, друзья, пойду я чайку хлебну, – я сочувственно улыбнулась Ише, – вам есть что обсудить. Без меня.

***

– Что тебе известно о Слезе, друг мой? – тихо и печально произнесла Иша, как только они остались наедине с Тимом.

– Что-то невнятное… Лорд Вульф будто напуган чем-то… Меня это… БЕСИТ! – последние слова художник прокричал с отчаянным злом.

– В таком случае присядь, Тим. Рассказ будет долгим и важным.

Превозмогая себя, молодой человек уселся в скрипучее кресло-качалку и замер.

– Ты только что пробудил осколок Грани Разрушения. Но давай по порядку.

Моя пра-пра-пра… родительница присутствовала при разделении Слезы богини Иштар. Как ты уже догадался, меня даже назвали в честь неё, – голос Иши журчал успокаивающим ручьём, – ты только представь наш юный первобытный мир! Все вокруг тонко и зыбко, границы едва ощутимы. В самом воздухе сочится такая сила, такая мощь! Бери – не хочу. Магия не была чем-то запретным или потусторонним. Каждый был творцом. Но кому-то всегда хочется больше… В каждом из нас, даже самом светлом и прекрасном, есть семена не только творения, но и саморазрушения, а любой свет отбрасывает тень. В порядке – хаос, а среди хаоса – всегда найдёшь порядок.

Иштар осознала всю глубину и сущность акта творения и проронила единственную Слезу…

– Да, – перебил Тим, покачиваясь в кресле, – об этом мой наставник рассказал, но дальше как-то невнятно. Причём тут Клокхолл, песнь трубадура и…

– Ты нетерпелив и рассеян от рождения, мой дорогой Тим. Но если ты не будешь слушать, то и я не смогу рассказать тебе всю Легенду о Слезе Иштар, а так же причём здесь ты, – мягко осадила художника Иша.

– Итак, Слеза упала на землю в месте, где позже появился Клокхолл. Её энергия пронизала ткань реальности, создав точку, где все возможные миры соприкасаются. Моя прапрапрабабушка видела собственными глазами этот совершенный камень – семигранный кристалл, каждая грань которого воплощает один из фундаментальных аспектов реальности:

Грань Порядка – прозрачная как чистейший лед, она отражает структуру и закономерность всего сущего. Через нее можно увидеть скрытые паттерны и законы, управляющие мирозданием.

Грань Хаоса – переливающаяся всеми цветами радуги, постоянно меняющаяся, она воплощает спонтанность, случайность и непредсказуемость, необходимые для эволюции и творчества.

Грань Творения – сияющая золотым светом, она содержит потенциал всех возможных форм и идей, еще не воплощенных в реальность.

Грань Разрушения – глубокого пурпурного цвета, почти черная, она представляет необходимый конец всех вещей, трансформацию и переход из одного состояния в другое.

Грань Познания – синяя как самое глубокое море, она отражает способность к пониманию, осознанию и восприятию истины во всех ее проявлениях.

Грань Трансформации – серебристо-серая, мерцающая, она символизирует способность к изменению, адаптации и эволюции через опыт и выбор.

Грань Баланса – находящаяся в центре кристалла, невидимая, но связывающая все остальные грани, она представляет гармонию противоположностей и целостность, превосходящую сумму частей.

– Иша, при всем уважении, если я сейчас не сделаю хоть несколько прыжков, все Ваши слова улетучатся из моей памяти.

Тим несколько минут ритмично прыгал в разные стороны по Комнате артефактов и памяти, насколько позволяла её длина. Иша внимательно следила за перемещениями художника, или так просто казалось.

Маски кицунэ на стенах будто меняли выражение: то улыбались, то строго взирали, то задумчиво пялились в пустоту. Или так просто казалось… Но одна из масок висела совсем пустая, без лица. И от неё бегали мурашки по коже.

Тим несколько раз «обпрыгал» чашу с вечным огнем в центре комнатушки и уселся, скрестив ноги, на татами.

– О разделении Слезы Лорд Вульф тебе рассказывал?

– Допустим. Что-то мямлил…

– Хорошо. Тогда ещё раз внятно: увидев, что ее дар стал источником раздора, Иштар решила разделить Слезу на семь частей, чтобы ни одно существо ни в одном из миров не могло использовать ее полную силу. В момент разделения случился катаклизм – реальность содрогнулась, и там, где упала Слеза, возник Клокхолл – город вне времени и пространства, существующий на пересечении всех возможных миров…

– Подождите, Клокхолл – это что?! Место, которого нет?!

– Ох и непоседа же ты, Тим, – улыбнулась Иша, – мы только подошли к сути, а ты испортил такой момент…

– Вы так неторопливы, так неспешны, Иша… – Тим прикусил костяшку согнутого левого указательного пальца.

– Итак, семь граней Слезы разлетелись по разным мирам и эпохам, ожидая времени, когда появится существо, способное понять и соединить все аспекты реальности в гармоничное целое, – Иша помолчала, – а твой трубадур как раз пел об этом – о воссоединении Слезы. Древнее пророчество, известное лишь немногим в Клокхолле, гласит:

«Когда семь станет одним, и одно станет семью,

Когда текучий соединит несоединимое,

Когда зеркало отразит истину, а не иллюзию,

Когда волк и лиса найдут общий язык,

Когда порядок примет хаос, а хаос признает порядок,

Тогда Слеза богини воссоединится,

И реальность обретет новую форму.»

– Допустим. И что произойдёт, когда пророчество сбудется?

Иша помолчала, пожала плечами и, загадочно улыбнувшись, ответила:

–Никто не знает. Точно лишь одно – ничто не будет прежним. Твой же Клокхолл не просто место, которое есть! Он – материализация энергии Слезы, физическое воплощение точки соприкосновения всех возможных реальностей. Клокхолл существует в особом пространстве-времени, где законы физики гибки и податливы. Ты и сам это наблюдал в Карнавальном Квартале. Здесь прошлое, настоящее и будущее сосуществуют одновременно. Что даёт такой простор для манипуляций Часовщика…

Иша хлопнула дважды в ладоши. Тим вздрогнул и заозирался.

– Теперь же, мой мальчик, тебе пора домой, отдохнуть, отоспаться. А меня ожидает ещё одна встреча.

***

Едва Тим покинул Нору, в груди Иши защемило от нахлынувших воспоминаний и обнажившихся чувств.

Казалось, что давным-давно, тысячелетия назад, она любила и была любима. Верила ли она в перерождение? А во что еще верить, если весь смысл жизни в любви? Это у мужчин, может быть, в подвигах и кровопролитии. А у женщин всё очень просто – им нужна любовь. Они хотят любви. Не брать, но больше отдавать. И чем больше женщина отдает любви, тем сильнее чувствует себя любимой.

Чем больше женщинам запрещают отдавать свою любовь, не принимают её, отказываются, тем несчастнее и злее они становятся. Просто разрешите, просто дайте женщинам любить!

Так вот, много тысячелетий назад встретила Иша самое невообразимое, самое уродливое и вместе с тем прекрасное существо: она назвала его Теру – Росток. И полюбила всем сердцем, всей душой, всей собой это ужасное недоразумение «природы» (то есть «рук человеческих»). Она готова была за ним и на небо, и в преисподнюю. А оно влюбилось в какую-то несбыточную мечту, не ведая, что это была всё она, Иша: и белая лисица Кицунэ, и седая волчица, и рыжая девушка с россыпью веснушек.

Теру маялся в своей неуверенности и неполноценности. Тогда Иша смилостивилась над ним и довела до совершенства. Так появился Парурмези. Но их пути разошлись. Или нет?