Всё началось со смерти

Она привычно закончила рейс, собрала все необходимое, заполнила бумаги и направилась в отель, где планировала погрузиться в максимально долгий и продуктивный сон. В трансфере было прохладно и её разморило. Ресепшн в полусонном состоянии она вообще не запомнила. А пластиковая ключ-карта не пикнула, когда она открыла дверь.

Первая никогда не считала себя глупой или непутёвой. Она просто устала и хотела отдохнуть. Сгустившиеся сумерки наполнили скромную комнату таинственными тенями. Зато одна. Настя ненавидела рейсы, где давали совместные комнаты, даже когда летала вместе с Ритой, своей лучшей подругой. Та жутко храпела, а когда этого не делала, норовила притащить к себе в номер какого-нибудь богатого красавчика.

Девушка оставила небольшой рабочий чемодан у двери, на ходу скинула туфли и упала лицом на кровать. Настя знала, что пожалеет об этом, завтра, когда придётся гладить форму сутра пораньше. Но сейчас это было просто блаженством. Она пообещала себе, что отутюжит всё с вечера, только полежит пятнадцать минут.

Гладить не пришлось. Спустя пару ровных вдохов она почувствовала тяжесть, навалившегося на неё тела. В волосы впилась крепкая пятерня и  потянула, приподнимая лицо от покрывала и протягивая под шеей тонкий шнур кабеля. Почти такой же, как к ней сейчас цеплял дружелюбный Игнат. Она не знала, был ли на том кабеле датчик или что-то похожее. Но прикосновение вызвало такую яркую волну эмоций, что Первая начала беспомощно хватать ртом… что? Она ведь до этого момента не сделала ни единого вдоха.

Она билась одновременно и в пустой камере подземного бункера и на кровати небольшого отеля в солнечной Португалии. Он продолжал наваливаться прикрепляя присоски датчиков и задирая на девушке рабочую юбку, недостаточно длинную, чтобы доставить ему неудобства.

Голова кружилась, кабель затягивался на её шее. Тёмные пятна крупными шлепками заслоняли изображение окружающего пространства, лишь прядь взметнувшихся тёмных кудрей отразилась в зеркале на стене. Последним, что она услышала перед тем, как потерять сознание, был звук её рвущихся трусов. Тихие конвульсии сотрясали её тело пока он жал на кнопки, понимая, что она уже не сопротивляется. Её милый и спокойный надсмотрщик. Если Игнат и изнасиловал её в том номере отеля, она этого уже не почувствовала, потому что была либо на грани жизни и смерти, либо пересекла эту черту.

– Вот видишь, – заботливо проговорил он, убирая неожиданно светлую прядь волос с её лица. – Всё не так уж и страшно.

Ей хотелось злобно выругаться, но из груди вырвалось лишь нечленораздельное клокотание. По выражению лица, Игнат понял, что она вспомнила его. Убийца осознал, что девушка опознала его и вспомнила, что он сделал с ней. Лицо его от удивления вытянулось. Горло Первой болело просто адски. Казалось, что этим усилием она порвала себе какие-то связки, которые ещё не были готовы к речи. Стоило ли оно того? Да чёрт его знает.

Она не успела додумать мысль и потеряла сознание, больно ударившись затылком об жёсткий пол. Последним, что она увидела, прежде чем тьма обступила её, было встревоженное и искаженное яростью лицо Девятого.

Глава 4. Упущенные возможности

Пробуждение от сложной, переплетающейся в своих проявлениях боли, казалось, стало постоянным ритуалом её новой незавидной жизни в роли ходячего трупа. Плавая в темноте, сознание получило сигнал об очередном болезненном уколе, который разливал по венам дроблёные горящие угли вперемежку с испарениями ртути. Тело начало конвульсивную пляску, на которую притухшее сознание смотрело без особого интереса.

У неё были другие проблемы: нужно было переварить разблокированное воспоминание о том, что её убил милашка Игнат. Убил безжалостно и быстро, возможно, даже изнасиловав.

Хотя почему даже? Стоило сразу всё понять, впервые увидев эти его блестящие глазки. Что-то внутри неё всегда говорило, что людям с блестящими глазами нельзя доверять. И нет, речь не про сияющие от возбуждения или энтузиазма глаза, даже не про полные слёз. Речь про вот этих ребят, у которых всё время будто чуть повышена влажность, будто может всплакнуть от радости. Нездоровый мокрый блеск. От одной мысли об этом у неё готов был пойти мороз по коже, если бы та нормально функционировала.

За мыслями о глазах убийцы она не заметила, что тело стало биться об пол чуть менее интенсивно. Это значило, что, скорее всего, приступ может скоро закончиться. Если они, конечно, не решат влить ей следующую дозу счастья сразу. Где-то в затылке боль уже превратилась из тупой в острую, видимо, успела нанести себе всё же какие-то повреждения. Её удерживали во время припадка, сомнений не было, но сказать, что подобное решение избавило от проблем, было нельзя.

Зато теперь Настя отыскала своё имя, знала, что была стюардессой и, кто её убил, тоже знала. Она помнила, как от него пахло противным дешёвым кофе из аппарата и лосьоном после бритья с ароматом алоэ. От него наверняка и сейчас так воняло, вот только она запахов больше не ощущала. А он всё так же прикусывал губу и улыбался. Всё так же находился с ней рядом. Злая шутка судьбы. Хотя, если прикинуть, вся её жизнь теперь – одна сплошная злая шутка.

Она слышала, как глухо бьётся сердце в её грудной клетке, и, казалось, даже ощущала его. Во время припадка оно билось как сумасшедшее, но сейчас резко замедлялось. Неровный натужный ритм выдавал нежелание мышцы трудиться. Первая чувствовала, как сопротивляется её тело этому безобразию, как бастуют все её клетки против принудительного воскрешения. Но новый укол принёс свои плоды, и она почувствовала это. К привычной пустоте окружающего мира добавилась немного странная и ещё сонная тактильность.

Настя осознала, что пол под её руками шершавый, а затылку немного неприятно от его жёсткости и липко от крови. Было чем-то из разряда прекрасного – снова испытывать разные ощущения. Пока их нет, ты не всегда даже можешь отследить нехватку рецепторов. Но вот теперь они вернулись, и уже становилось непонятно, как можно было, так долго не ощущать чего-то столько базового и очевидного. Мозг всё это время дорисовывал ей недостающие ощущения, чтобы не сойти с ума в не несущем информацию мире.

Первая едва заметно приоткрыла глаза, стараясь оставить своё бодрствование незамеченным для кровожадного ублюдка, имевшего над ней ещё большую власть, чем в момент убийства. Игнат не просто отнял её жизнь, урод мог превратить в ад всё, что будет дальше. Она почему-то прекрасно это осознавала. Не было сомнений, что он не побрезгует возможностью развлечься.

Из-под пушистых белых ресниц разглядеть что-либо было крайне сложно, но она осмотрелась как смогла. Тихий хрип облегчения вырвался из её неподвижной груди. Мужчины в камере не было. Его место заняла хорошенькая рыжая девушка, возможно, ровесница Насти. Она сидела на полу и внимательно разглядывала что-то в планшете.

– Очнулась? – раздался в полной тишине её мелодичный и очень спокойный голос. – Можешь не притворяться, датчики подтвердили это уже довольно давно. Как самочувствие?

Первая, морщась, приподнялась на локтях и хмуро осмотрела деловитую сотрудницу. Молодую и амбициозную, очевидно, неглупую девушку, у которой впереди светлое будущее и, вероятно, большие планы. А что было теперь у Насти? Или Первой? Она не знала, что её может ждать за стенами этого бетонного короба. И есть ли там вообще хоть что-то для неё? А есть ли она теперь за его пределами? А внутри?

Пальцы неосознанно скользили по поверхности пола, собирая мелкие камушки и пылинки, наслаждаясь новыми ощущениями.

Девушка, не вставая, развернулась к ней, положила планшет на пол и, разогрев замёрзшие пальцы, активировала какую-то программу.

– Я буду задавать простые вопросы. Если ответ да – ты киваешь, если нет – качаешь головой. Всё понятно?

Первая кивнула.

– Ты помнишь своё имя?

Она кивнула. Незнакомка хмыкнула и сделала пометку. Её симпатичное личико хмурилось от крайней степени сосредоточенности.

– Ты вспомнила о себе ещё что-то кроме имени?

Первая снова кивнула. Вот тут девушка действительно удивилась.

– Ты помнишь свою семью?

Первая покачала головой, хотя не слишком уверенно. Её прошлое маячило где-то совсем рядом, готовое выпрыгнуть в какой-нибудь самый неудачный момент, как чёрт из табакерки. Она видела его тенями на стене и пока не понимала, как интерпретировать то, что получается уловить. Но девушка точно была уверена, что в ближайшее время всё вспомнит. Если, конечно, не умрёт.

– Воспоминания касались твоего детства?

Она снова мотнула головой.

– Смерти?

Первая, наконец, кивнула, заставляя новую надсмотрщицу слегка помрачнеть. Запоздало скользнула испуганная мысль: «А стоило ли быть столь откровенной?» Но Настя быстро прогнала её. Она всю жизнь считала, что если быть открытой этому миру, то и он будет открыт тебе. Правда, это было до того, как её убили. Выходило, что не слишком-то уж метод и работал.

– Давай оставим такое травмирующее воспоминание и пока пройдёмся по чему-то более простому, – девушка явно растерялась и не знала, что делать. – Тебе больно?

Первая, подумав, кивнула.

– Где именно?

Она указала на горло, которое всё ещё не издавало никаких звуков, на голову, которая постоянно кружилась, на область сердца и лёгких, которые по-прежнему не функционировали. Незнакомка продолжала делать пометки в планшете, сосредоточившись на понятной и простой задаче.

– Ты хорошо меня видишь?

Первая кивнула.

– А слышишь?

Этот опрос продолжался довольно долго. Её спрашивали обо всех органах чувств, о том, вернулась ли тактильное восприятие мира, хочет ли она в туалет и испытывает ли она чувство голода. Вопросы длились бесконечно и периодически повторялись.

Первая заметила, что парень из камеры напротив тоже зашевелился и начал приходить в себя. Его мужчина сменился на женщину лет тридцати с небольшим. Она была собранной и спокойной, а ещё очень холодной и отстранённой.

И пока она отвечала невпопад, Девятый поднял голову и встретился с ней затуманенным болью взглядом. Он делал это уже не впервые, ей вообще начинало казаться, что парень успел привыкнуть искать зрительного контакта с ней, едва приходя в себя. Первая могла понять его стремление увидеть кого-то, имеющее представление, что он сейчас испытывал. Настя не сдержалась и едва заметно приподняла уголки губ в ободряющей улыбке. Надзирательница моментально уловила эту перемену и обернулась себе за спину.

– А-а, Девятый очнулся, – хмыкнула она буднично и снова вернулась к анкете из планшета, но внезапно её лицо переменилось. – Вспомнила его? Были знакомы раньше?

Голос её аж вибрировал от нетерпения. Первая удивлённо уставилась на неё и, помедлив, покачала головой. Девушка расслабленно кивнула сама себе.

– По идее знакомых быть среди вас не должно, – пояснила она, глядя на озадаченное лицо подопытной. – Но это длится уже столько лет без всяких результатов, что я не удивлюсь, если кто-то облажался.

Женщина недовольно поджала губы и Первая невольно повторила это движение. Она снова бросила опасливый взгляд на парня напротив, к которому подключали всё те же пресловутые датчики.

Его дама уже активировала планшет и готовилась начать опрос. А Настя теперь не могла избавиться от навязчивой мысли: «А вдруг мы были знакомы и он меня вспомнил?». Где-то на уровне подсознания Первая была уверена, что это не так. Но теперь ей казалось странным, что именно этот парень открыл её ячейку во время пробуждения и теперь его разместили напротив её камеры. Их было не так уж и много, но всё же, каковы были шансы?

В камеру зашёл невысокий лысеющий мужчина с блестящим лбом и носом-картошкой. На нём был кипенно-белый, как первый снег, медицинский халат.

Настю вдруг озарила вспышка, как мелкая заноза липнет к стеклу, с блаженной улыбкой, размазывая нос по холодной поверхности.

– Снег, снег, Настя, смотри, там везде снег! Я же говорила, что скоро выпадет! – кричала она так, будто самолично распыляла белую пудру по двору полночи. – К моему дню рождения всегда выпадает!

– Да, да, всё это только для тебя, – пробормотала тогда Настя, едва высовывая нос из-за книги. Сестра вечно не вовремя начинала требовать к себе повышенного внимания.

– Добрый день, – начал вытягивать её из резкой вспышки сдержанный нервозный тон мужчины в халате.

– Дмитрий Иванович, – раболепный голос надсмотрщицы звучал как сквозь вату, пока недовольная Настя, пыхтя, тащила сестрёнку на санках по белому хрустящему первому декабрьскому снегу, где-то совершенно в другой жизни.

– Как себя чувствует наша подопечная? – участливый тон окончательно выдернул её из момента, который теперь осознавался как счастливый.

Она уставилась на мужчину с нескрываемым раздражением.

– В целом, все показатели – норма с остальными. Кроме…

– Кроме? – нетерпеливо переспросил Дмитрий.

– Первая считает, что вспомнила, как умерла.

Мужчина нахмурился, покусывая ноготь большого пальца правой руки.

– Очень интересно, – пробормотал он. – Говорить может?

Женщина покачала головой.

– Лёгкие по-прежнему не работают, сердцебиение, после инъекции разгоняется до сорока ударов в минуту, но затем снова идёт на замедление. Всё ещё не удалось достигнуть постоянного эффекта. Судя по данным из последнего забора крови Virex сам производит кислород или перемещает его в кровь. Мы пока не разобрались, как это у него работает.

– Когда начинается угасание?

– В среднем через один час сорок три минуты двадцать пять секунд. Но время стабильного ритма увеличивается. Остальные показатели в норме. В полную силу работает слух, зрение, тактильные ощущения восстановлены – процентаж установить пока невозможно.

Мужчина слегка наклонился вперёд, втягивая воздух, будто пытаясь почувствовать её запах, и присел на корточки рядом. Он смотрел ей в глаза пристально и довольно долго молчал, вероятно, думал о чём-то своём.

Первой очень хотелось бы узнать, о чём размышляет этот человек. Казалось, именно он сейчас решает, как и сколько ей дальше существовать. Жизнью это назвать было нельзя.

– Не нужно нас бояться, – сказал он мягко и вкрадчиво. – Мы с вами находимся в ключевой точке поворотного момента в современной науке. Ты должна гордиться тем, что стала центральным звеном подобного эксперимента. Именно тебе и ещё нескольким счастливчикам удалось перевернуть всё, что человечество знает о современном мире, медицине и жизни. Посмотри на меня, девочка, скоро здесь будет очень людно. Мне нужно, чтобы вы вели себя хорошо, чтобы слушались. Ты готова сотрудничать?

Первая только робко кивнула, продолжая, заторможено смотреть в его холодные безжизненные глаза. Казалось, что это не она должна быть восставшим зомби, а он. От него буквально веяло холодом, безразличием и какой-то мертвенной уверенностью в правильности происходящего.

– Делегация, которая прибудет сегодня, будет решать очень много важных вопросов. Если мы произведём на них хорошее впечатление, то условия вашей, так называемой «новой» жизни могут значительно улучшиться. Ты же не хочешь всё время сидеть в бетонном мешке, не правда ли?

Первая снова судорожно кивнула, ловя каждый звук, вырывающийся из его рта. Её надсмотрщица стояла позади него незаметной тенью и подобострастно внимала каждому звуку, доносившемуся до неё. Теперь первая поняла, что всё это время ощущала царившую вокруг нервозность. Все готовились.

Она пробежалась свежим взглядом по окружающей её обстановке: несмотря на всё уныние этого места, здесь явно стало чище и светлее. По коридору то и дело проходили люди, несущие в руках то какие-то коробки, то вёдра, то свёртки и рулоны полиэтилена. Старые ржавые двери, раньше блокировавшие выход из камер, были сняты и проходы подготавливались под новые. Стоял тихий гул охладительных установок, поддерживающий температуру подвала на нужном уровне.

В коридоре послышался какой-то шум и оживление. Все напряглись и устремили свои взгляды к выходу. Первая не стала исключением и подалась вперёд, в попытке хоть немного выглянуть в узкий проход. Дмитрий Иванович тут же слегка оттолкнул её плечо назад вглубь камеры.

Девятого также оставили без внимания, его женщина вытянулась по струнке возле входа. Дмитрий Иванович поднялся и на мгновение замешкался, не зная, куда себя деть.

Первая же, осознав, что не дышит, проживала сильнейший приступ паники. Она ощутила острую нехватку этого элементарного, такого привычного для обычного человека действия организма. Неважно, как скверно здесь пахло, ей просто очень хотелось глубоко вдохнуть. Это желание стало настолько сильным, что заполнило всё её сознание, закружилась голова. Возможно, у Насти начиналась паническая атака. Ей хотелось хватать ртом воздух, хоть ненадолго втянуть в себя его частицы.

В этот самый момент в проёме её камеры показалась делегация. Небольшую группу людей возглавлял невысокий мужчина лет пятидесяти, облачённый в белый медицинский халат. У него была короткая, аккуратно подстриженная борода, маленькие проницательные глаза и очень подвижная мимика. Казалось, его взгляд подмечал сразу всё и заносил в какую-то базу компьютера внутри его черепной коробки.

За спиной мужчины стояла высокая кудрявая шатенка на вид лет тридцати с небольшим. Она была стройной, красивой, с очень задумчивым, даже немного озабоченным взглядом. Плечом к плечу с женщиной стоял парень лет двадцати с небольшим. Самый юный в команде здесь присутствующих. Он осматривал всё вокруг с живой непосредственностью. Казалось, ему хотелось всё потрогать, пощупать и возможно даже попробовать на вкус. Он постоянно раскачивался с пятки на носок, заложив руки за спину, и озирался.

За ними стояло ещё человек пять, но Первая не могла различить их за спинами других. Она продолжалась сидеть на полу, а потому обзор её был крайне скудным. Зато она хорошо видела множество ног в медицинской обуви. Теперь сюда не допускали никого в офисных туфлях, хорошенько сдобренных чёрной ваксой.

– Дмитрий Иванович, а мы вас везде обыскались, – скрипуче проговорил старик, высокомерно улыбаясь. – То есть мы прождали вас в офисе наверху битых полтора часа.

– Господин Янис, мы предполагали, что вы появитесь только к вечеру. Какая неожиданность, – пролепетал глава рязанского отделения. Он, очевидно, напрягся и не знал, как вести себя далее. – Вы приехали с помощниками?

– Да это моя правая рука и очень хороший друг, Крестецкая Ирина Дмитриевна. Она будет плотно сотрудничать с вами от моего лица. А этот молодой человек, – он указал на парня, впившегося взглядом, в сидевшую на полу девушку. – Наше юное дарование – Евгений Романович Мутко. Прошу не обращать внимания на его возраст, Женя занимает высокий пост в отделе. Евгений Романович крайне полезный член команды.

Однако проговорил это Янис так легко и с небольшой ноткой пренебрежения, что Мутко поморщился.

– Очень приятно, – сбивчиво проговорил Дмитрий, пожимая всем представленным руки.

Люди позади основной троицы, казались ширмой, массовкой, не более. Женщина продолжала осматривать всё недовольным суровым взглядом. У неё явно было много вопросов, претензий и сомнений по поводу качества организации процесса исследования.

– И что, это весь ваш рязанский филиал, в который мы так долго вливали средства? – заговорила она, недовольно пролистывая какие-то бумаги и даже не поднимая на него взгляда. – Вам, Дмитрий Иванович, отправлялось спонсирование на уровне Казани и Питера. Что-то я не вижу ничего, что вы нам рисовали все эти годы в отчётах. Судя по всему, нужно было направлять к вам проверки каждый отчётный период и следить как за неразумным ребёнком?

Дмитрий Иванович побелел, потом посерел, затем на его щеках поступили фиолетовые в свете зеленоватых ламп пятна. Его явно оскорбляло, что его отчитывает, мало того, что женщина, так ещё и моложе него, так и ещё и при Янисе, которого все, очевидно, побаивались. Тот только поджал губы и ничего не сказал. Он присел возле девушки, про которую, казалось, на время все забыли, и внимательно вгляделся в её лицо.

Первая смотрела в его яркие голубые глаза такие странные на фоне всего остального бледно-зелёного и серого и пыталась понять, является проверяющий её другом или врагом. Если этот человек руководит подобным проектом, значит, он основоположник всех её бед. Или, быть может, Янис – спаситель? Её оживший совсем недавно мозг никак не хотел разбираться в столь сложной ситуации. Он путался, размазывал картинку, как будто бы жирную плёнку по стеклу, заставлял Первую слегка терять сознание.

– И как тут поживают наши «дети»? Вам несказанно повезло, что именно на вашем филиале мы добились прогресса. Мне бы хотелось, чтобы вы ответственнее впредь относились к своей работе.

– Возможно, мы погорячились, поставив на эту должность человека, не имеющего отношения к науке, – сухо заметила Ирина

– Мне кажется, вы не понимаете, какие расходы мы несём каждый месяц, – начал оправдываться Дмитрий Иванович. Но его оправдания больше напоминали блеяние овцы перед казнью.

– Ровно столько же, сколько остальные – самодовольно и холодно подал голос самый молодой член команды. – Возможно, даже меньше. Мы не тратим и половины от ваших бюджетов.

Пока парень говорил, Янис продолжал осматривать Настю, а Дмитрий бледнеть. За спинами перешёптывались остальные сотрудники, но что они говорили, расслышать было решительно невозможно.

У Первой в ушах шумело, в глазах всё плыло. Казалось, действие отвратительно-болезненного укола выветривалось. Она с ужасом подумала, что разыгравшаяся перед ней сцена, возможно, последнее, что она увидит, перед тем, как умереть. На этот раз навсегда. Янис взял в свои обжигающе-горячие ладони её тонкое запястье, потеряв окончательно интерес к Дмитрию, которого продолжали отчитывать как напроказившего мальчишку.

– Мы ежедневно предоставляем вам все данные, которые получаем от испытуемых, – первой подала голос рыженькая девушка, которая снимала с неё все показания. Она оказалась куда крепче Дмитрия и смогла взять себя в руки. – Да, наши условия не являются эталонными, но мы в кратчайшие сроки смогли обеспечить испытуемых необходимой температурой, всеми датчиками слежения и мониторами для наблюдения. У нас достаточно квалифицированных сотрудников, чтобы обеспечить надзор за ними круглосуточно.

– Такой хороший надзор, что вы не знали, что ваши подопечные проснулись? Настолько долго были в неведении, что им пришлось самим вылазить из ячеек морга? – с насмешкой спросил Евгений, подмигивая сотруднице. Первая подумала, что он крайне раздражающий, хотя и говорил правду.

Несмотря на собравшийся в камере толпу, на происходящее вокруг безумие и жуткое ощущение страха и паники в её голове, она снова увидела пронзительно-серые внимательные глаза Девятого. Она уцепилась за них, как за соломинку. Сознание перестало кружиться и плыть. В его глазах она смогла найти тот якорь, который позволил ей трепыхаться не так интенсивно в этом водовороте событий.

Его было едва видно из-за столпившихся людей, но серую радужку глаза она уловить смогла. Он смотрел прямо на неё, будто давая понять, что он рядом, что всё в порядке. Первой уже начинало казаться, что они могут таким образом вести какой-то свой молчаливый диалог и поддерживать друг друга, не произнося ни слова.

Шум вокруг начинал нарастать, но она не могла и не хотела слышать того, что было рядом. Она начала улавливать, как замедлялось её сердце, как тяжелела и густела кровь в её венах, которая каким-то неведомым образом снова текла по ним, казалось бы, давно уже застывшая. Чтобы не упасть навзничь прямо перед всеми собравшимися, она уставилась в пол и направила все свои жалкие остатки сил на сохранение сознания.

– Дмитрий Иванович, кажется, у нас время для новой инъекции, – подал голос Янис, кладя ладонь Насте на лоб. Та жгла и корябала нежную кожу, ужасно давила.

Ирина бросила усталый взгляд на часы на своём тонком запястье и кивнула:

– Думаю, мы успеваем посмотреть одну инъекцию, если вам так не терпится, и сразу начнём погрузку тел в машины, – проговорила женщина, имя которой Первая не успела запомнить, потому что в голове предательский звенело.

Дмитрий аж подпрыгнул и вытянулся на месте.

– Что значит погрузку испытуемых? Куда погрузку? Зачем?

– Вы же не думали, что они останутся в вашем захолустье? – надменно проговорил Евгений Романович. Он запустил свои огромные ладони в карманы брюк. Первая подумала, что такой рукой можно убить с одного удара.

– Это мой успех. Мой филиал добился результатов и вы хотите забрать их? Я не отдам их! Только через мой труп.

Дмитрий брызгал слюной и багровел.

– Вы забываетесь, – строго проговорил седовласый глава, поднимаясь от Насти и наконец убирая эту ужасно-тяжёлую ладонь с её лба. – Это мои разработки, моя концепция и мой препарат. Я владею всем, что касается корпорации. Только я распоряжаюсь: кто, куда и как будет ехать и кто, кому и что будет вводить. Вам, возможно, показалось, на какой-то миг, что это ваш успех. Но вы только руки, которые раздавали лекарства. То есть изобрёл его я, и посему контроль и дальнейшее исследование будет проходить в главном центре исключительно под моим руководством.