Виктория

– Спасибо, Семён, – Анна нарочито бодро вылезла у калитки.

Дверь квартиры захлопнулась, и тут же раздался первый крик.

– Ты вообще думал, что говорил при людях?! – шипела Анна, сбрасывая туфли.

– А ты? ! – Денис швырнул куртку на пол.

Вика быстро увела Настю в комнату, включила ей мультики на телевизоре и прибавила звук на максимум.

– Почему мама и папа кричат? – спросила Настя, глаза её округлились.

– Это… они так обсуждают праздник, – соврала Вика, затыкая уши сестре ладонями.

За стеной что-то грохнуло. Возможно, упала ваза. Или стул.

– Ты вообще… Ты вообще… – голос Анны сорвался на шёпот, потом на рыдания. Денис что-то крикнул в ответ.

Настя, испуганная, всё же уснула, уткнувшись лицом в Викино плечо. Та лежала с открытыми глазами, слушая, как за стеной мама вдруг замолкает, а Денис хлопает дверью холодильника – достаёт ещё пива. Утром, знала Вика, все сделают вид, что ничего не было. Мама будет молча готовить завтрак, Денис – пялиться в газету. А она, Вика, снова поведёт Настю во двор, где нет пьяных криков и битой посуды. Но пока – она тихо обняла сестру и закрыла глаза…

Утро началось с гула грома за окном. Тяжёлые капли хлестали по подоконнику, заливая следы вчерашней пыли. Вика проснулась от того, что Настя вжалась в неё, испуганно укрываясь одеялом с головой.

– Я боюсь… – прошептала сестра, когда небо снова разорвалось вспышкой. Вика увидела, что родители ещё спят .

Она встала на цыпочках, натянула старые шорты и майку. Что-то щемило внутри – не страх, не злость, а странное, бурлящее желание вырваться.

– Ты куда? – Настя села на кровати, широко раскрыв глаза.

– На минуточку, – Вика приложила палец к губам.

Дверь скрипнула, но не разбудила никого. Она вышла на веранду, толкнула дверь – и хлынувший дождь тут же обжёг кожу ледяными каплями. Двор был пуст. Лужи бурлили, как мини-реки. Вика шагнула вперёд, и вода хлюпнула в кроссовки. Ещё шаг – и она засмеялась. А потом побежала. Босиком по мокрой траве, под крики воробьёв, спрятавшихся под крышей. Руки раскинула в стороны, голову запрокинула вверх – дождь стекал по щекам…

– Вика! Ты с ума сошла?!

Голос матери прорвался сквозь шум ливня. Анна стояла бледная, в мятом халате.

– Вернись сейчас же! Простудишься!

Но Вика кружилась, подставляя лицо потокам воды. Впервые за долгие месяцы она чувствовала себя живой. Дождь смывал всё: пьяные крики, унизительные шёпоты за стеной, своё собственное одиночество.

– Я… не… боюсь! – крикнула она в небо, хотя мама вряд ли услышала.

Анна выскочила за ней, схватила за руку.

– Ты совсем?! Немедленно домой!

Вика не сопротивлялась. Они промокшие, влетели по крыльцу. Анна трясущимися руками вытирала ей лицо краем халата.

– Что за дурь в тебя вступила, а? – голос её дрожал, но не только от злости.

Вика молчала. Капли дождя стекали с её ресниц, как слезы. Анна вдруг замолчала, вглядываясь в это лицо – взрослеющее, но ещё детское. И что-то в нём заставило её сглотнуть ком в горле.

– Иди… переодевайся, – только и сказала она, но впервые за долгое время положила руку на плечо дочери.

На кухне Денис хрипел над чашкой чая. Настя, закутанная в плед, смотрела на Вику с немым вопросом.

– Ты промокла, – констатировала она.

– Зато теперь знаю, как чувствует себя рыба, – шёпотом пошутила Вика, и Настя рассмеялась.

Дождь за окном уже стих, Вика стояла в прихожей, с неё капало на пол, образуя маленькие лужицы. Она сняла промокшие кроссовки и попыталась проскользнуть в комнату, но тут из кухни вышел Денис. Его глаза, мутные от вчерашнего, сузились, когда он увидел мокрые следы на полу.

– Это что за бардак?! – его голос, хриплый и резкий, разорвал тишину.

Вика замерла. В горле пересохло.

– Я спросил, почему ты вся мокрая?! – Денис шагнул ближе, указывая пальцем на лужу у её ног. – Я… просто вышла под дождь… – прошептала Вика, сжимая мокрые края майки.

– Под дождь?!

– Денис, хватит! – Анна резко вошла в прихожую, её лицо было бледным, но голос твёрдым. – Она просто погуляла под дождем, ничего страшного.

– Ничего страшного?! – он повернулся к ней, и его дыхание пахло перегаром. – Это ты её так воспитываешь? Чтобы по лужам, как дура, бегала?!

– Она ребенок, Денис! – Анна не отступала, хотя её руки слегка дрожали. – Пусть побегает, если хочет!

– Ребенок? – он фыркнул. – Она уже давно не ребенок, а ты всё нянчишься!

Вика стояла, опустив голову. В комнате за её спиной раздался тихий смешок. Настя сидела на кровати, укутанная в плед, и смотрела на них. Её глаза блестели от возбуждения – как будто перед ней разворачивалось самое интересное представление. Она показала пальцем на Вику и снова захихикала, прикрыв рот ладошкой. «Смотри-ка, Вика влипла!» – казалось, говорил её взгляд. Вика почувствовала, как внутри что-то сжалось. Даже Настя… Даже она.

– Ты чего ржёшь? – вдруг рявкнул Денис, заметив младшую. – Тебе тоже влетит!

Настя тут же притихла, надула губы и зарылась в подушку.

– Всё, хватит! – Анна резко шагнула между Денисом и Викой. – Иди уже на кухню, я сама разберусь.

Денис задержал на ней взгляд, потом плюнул под ноги и ушёл, бормоча что-то про «идиотов». Анна выдохнула, провела рукой по лицу и повернулась к Вике:

– Иди переодевайся.

Вика кивнула и пошла в комнату, чувствуя, как капли воды с её волос падают на пол. Настя уже не смеялась. Она смотрела на Вику с внезапным любопытством.

– Ты правда бегала под дождём? – спросила она шёпотом.

– Да.

– А… почему мне нельзя?

Вика остановилась, глядя на сестру. В её глазах не было насмешки – только детское любопытство.

– Потому что можно заболеть, но я большая и не заболею, а ты ещё маленькая, – ответила Вика.

Настя задумалась, потом улыбнулась.

– Но я тоже так хочу.

Вика не ответила. Она просто достала сухую одежду и стала переодеваться, слушая, как за стеной Денис включает телевизор на полную громкость. Анна стояла на кухне, сжимая кружку с остывшим чаем. Она смотрела в окно, где на тропинке ещё блестели лужи.

После обеда дождь наконец совсем прекратился, и во дворе запахло свежестью. Лужи блестели на солнце, а воздух был теплым и влажным. Вика и Лена решили выйти на улицу.

– Давай найдем что-нибудь интересное! – предложила Лена, прыгая через лужи.

– Ага, – кивнула Вика, оглядывая двор.

Они бродили между гаражами, пока не наткнулись на старое бревно. Оно было толстым, тяжелым, но не слишком длинным – идеально, чтобы сделать новое место для посиделок.

– Давай перетащим его к нашему дому! – воскликнула Лена.

Вика сомневалась, но Лена уже схватила один конец.

– Ну давай, поднимай!

Вика вздохнула и ухватилась за другой край. Бревно оказалось еще тяжелее, чем казалось. Они с трудом оторвали его от земли и потащили, спотыкаясь.

– Тяни сильнее! – крикнула Лена, пошатываясь под весом бревна.

Вика напряглась, но бревно внезапно перекосилось, и Лена не удержала свой конец. Оно рухнуло вниз, и один край с грохотом пришелся прямо на ее ногу.

– А-а-а-а! – Лена вскрикнула и тут же согнулась, хватая себя за ступню.

Вика бросила бревно и подскочила к ней.

– Что случилось? Где болит?

– Палец! – Лена сжала зубы, но слезы уже текли по ее лицу. – Болит!

Вика осторожно приподняла ногу Лены. На большом пальце уже проступала темно-синяя гематома, а сам ноготь неестественно приподнялся у основания.

– Ой… – Вика почувствовала, как у нее похолодело внутри.

Лена всхлипывала, сжимая кулаки.

– Мама убьет меня…

– Ничего, сейчас до дома дойдем, – Вика попыталась говорить уверенно, но сама понимала – выглядело это плохо.

Она помогла Лене встать, та прыгала на одной ноге, прижимая поврежденную ступню. Они медленно двинулись к дому, Лена хваталась за Вику, чтобы не упасть. Когда они наконец добрались до квартиры, Вика постучала. Дверь открыла мама подруги, и ее лицо сразу изменилось, увидев дочь в слезах.

– Что случилось?!

– Мы бревно тащили… оно упало… – Вика проговорила виновато. Мама Лены тут же усадила дочь на стул и осмотрела ногу.

– Господи… ноготь отошел…

Лена всхлипнула еще громче.

– Это очень больно? – спросила Вика.

– Да, – прошептала Лена.

– Нужно обработать, чтобы не занести инфекцию.

Она увела Лену в ванную, а Вика осталась стоять в коридоре, чувствуя себя виноватой. Через несколько минут Лена вышла, хромая, но уже немного успокоившись. Палец был замотан бинтом.

– Будешь жить? – попыталась пошутить Вика. Лена слабо улыбнулась.

– Наверное…

– Извини…

– Да ладно, – Лена махнула рукой. – Сама виновата, надо было аккуратнее.

Но Вика знала – теперь Лена будет ходить с больным пальцем, и все из-за их глупой идеи. Они еще немного посидели, Лена осторожно ставила ногу на табуретку, чтобы не задевать больное место. Потом Вика попрощалась и пошла домой. Дома ее встретила тишина – мама была на работе, Денис спал после вчерашнего. Вика присела на кровать и вздохнула. Сегодняшний день начался с дождя, а закончился болью. Но хуже всего было осознавать, что из-за нее пострадала подруга.

Вечером, когда Вика и Настя уже легли в кровать, но ещё не спали, за стеной на кухне раздался приглушённый смех. Анна вернулась с работы не одна – с ней была подруга Ольга, и обе были навеселе.

– Давай ещё по одной! – Анна звонко чокнулась рюмкой с Денисом.

– Ты же завтра на работу… – пробурчал он, но налил себе ещё.

– Да плевать! – засмеялась Анна, и её голос звучал неестественно громко.

Вика лежала, уткнувшись лицом в подушку, но Настя ворочалась рядом.

– Вика, а почему мама так кричит? – прошептала она.

– Просто веселится.

Потом раздался скрип стула, шарканье ног по полу, и вдруг – музыка. Сначала тихая, потом громче. Гитара, резкий голос, странные, завораживающие слова: "Я на тебе, как на войне…" Вика замерла. Мелодия была тёмной, колючей, но в ней была какая-то сила. Она прислушалась.

– Это что? – Настя села на кровати.

– Музыка, – прошептала Вика.

За стеной Анна и Денис смеялись, потом Анна вдруг запела невпопад, срываясь на фальшивых нотах. Денис что-то крикнул, и они снова засмеялись. Но Вику зацепило не это. Её зацепила сама песня. Она не знала, кто её пел, но слова врезались в память: "Я на тебе, как на войне…''

Когда музыка стихла, а за стеной начались пьяные разговоры, Вика уже знала – она должна найти эту кассету, когда родителей не будет дома.

– Спи, – сказала она Насте, накрывая её одеялом.

– А ты?

– Я тоже.

Но Вика не спала. Она не могла спать пока родители выпивали. Всё время боялась, что что – то могло произойти.

Утро началось тихо. Родители ушли на работу. Вика дождалась, когда за ними закроется дверь, и сразу направилась к магнитофону. Кассета лежала там же, – среди разномастных кассет с надписями "Дискотека 90-х" и "Русский шансон". Вика бережно вставила её в магнитофон, прибавила звук ровно настолько, чтобы было слышно, но не слишком громко, и нажала PLAY. Первые аккорды "Агаты Кристи" заполнили комнату. "Я на тебе, как на войне…" Вика закрыла глаза, позволив мрачной мелодии окутать себя. В этих звуках было что-то такое, что заставляло забыть про пьяные крики родителей, про вечные ссоры, про одиночество.

Дверь внезапно распахнулась с таким грохотом, что Вика вздрогнула и чуть не упала со стула. На пороге стоял Денис – краснолицый, с перекошенной злобой физиономией.

– Ты что делаешь?! – проревел он, шагая вперёд.

Вика не успела даже вытащить кассету. Денис одним движением вырвал шнур магнитофона из розетки и схватил её за плечо.

– Это ещё что за хрень?! – Он тряс кассету перед её лицом.

– Я… я просто…

Удар пришёлся неожиданно – резко, пощёчиной, так что Вика отлетела к стене. Губа сразу наполнилась теплым металлическим вкусом.

– Чтобы больше не смела! – Денис швырнул кассету на пол, и она разлетелась на части. Он повернулся, схватил со стола забытые документы и вылетел из квартиры, хлопнув дверью так, что задрожали стены. Вика стояла, прижав ладонь к горящей щеке, и смотрела на осколки кассеты. Плёнка вылезла наружу, запутавшись в чёрных блестящих лентах. Она не плакала. Казалось, слёзы просто перестали приходить. Настя, напуганная шумом, выглянула из комнаты.

– Вика… что случилось?

– Ничего, – Вика вытерла рот тыльной стороной ладони. – Иди играй.

Через полчаса Вика с Настей уже были на улице. Щека горела, но на душе было ещё хуже.

– Вик, ты чего такая грустная? – Дима, соседский пацан, подошёл, засунув руки в карманы штанов.

– Да так… – она пожала плечами.

– Пошли за сараи, там кое-что интересное!

За старыми сараями, куда взрослые почти не заглядывали, был полуразвалившийся сарай. Когда-то там хранили дрова, но теперь он пустовал.

– Смотри! – Дима осторожно отодвинул прогнившую доску.

В щели, среди паутины и тёмных углов, висели маленькие, серые, с перепончатыми крыльями. Летучие мыши.

– Они спят, – прошептал Дима. – Днём всегда спят.

Вика с Настей затаили дыхание. Существа казались хрупкими и нереальными – как из другого мира. Одна мышь пошевелилась, сморщила носик, но не проснулась.

– Красивые… – невольно вырвалось у Вики.

– Говорят, если их потрогать, можно заболеть, – сказал Дима, но в его глазах читалось любопытство.

Они просидели так почти час, наблюдая, как лучи солнца пробиваются сквозь щели и освещают серые спинки спящих мышей.

– Ладно, пойдём, – наконец сказал Дима. – А то ещё разбудим.

Вика кивнула. Когда они отходили, она обернулась. Одна мышь открыла крошечные чёрные глаза и посмотрела прямо на неё. В этот момент Вика вдруг поняла: она такая же, как эти мыши. Днём – спит, терпит, прячется. Но где-то внутри у неё тоже есть крылья. И когда-нибудь она их расправит…

***

В тот день в их небольшом городке было необычайно оживлённо. На центральной площади развернулась выставка собак – разноцветные палатки, повсюду лай, смех и визг детей. Вика, случайно узнав об этом от Лены, уговорила маму сходить.

– Мам, ну пожалуйста! Там будут собаки со всей области! – Вика дергала Анну за рукав, пока та, устало улыбаясь, не согласилась. Площадь пестрела породами всех размеров и окрасов. Пушистые колли, важные овчарки, крошечные болонки – глаза разбегались. Анна, которая в последнее время почти не выходила из дома кроме как на работу, даже немного оживилась. И тут Вика заметила их… В дальнем углу, возле потрёпанного фургончика, стояла худая женщина в поношенной куртке. В её руках жался щенок дога – слишком большой для своего возраста, но неестественно тощий, с тусклой шерстью и грустными глазами.

– Продам, – сухо бросила женщина, заметив их взгляд. – Дёшево.

Щенок поднял голову и слабо вильнул хвостом.

– Мам, смотри… – Вика присела перед ним.

Анна молчала разглядывая щенка. Потом спросила:

– Почему он такой худой?

Женщина пожала плечами:

– Хозяева бросили, мне не прокормить.

Щенок потянулся к Викиной руке, тёплый нос коснулся её пальцев.

– Сколько? – неожиданно спросила Анна.

Цена была смешной – меньше их недельного бюджета на еду. Но для семьи, где каждая копейка на счету, и это было много. Анна достала кошелёк и отсчитала деньги. Денис, когда они вошли с огромным щенком на поводке, несколько секунд просто молчал.

– Это… что? – наконец выдавил он.

– Собака, – коротко сказала Анна. – Будет жить с нами.

– На какие… деньги?! – Денис побледнел от злости.

– На последние, – Анна посмотрела ему прямо в глаза.

Они стояли так, измеряя друг друга взглядами, пока щенок не заскулил и не лизнул Денису руку. Тот дёрнулся, потом неожиданно плюнул и ушёл на кухню. Но дверью не хлопнул.

Щенка назвали Графом – за нелепую, внезапную важность, с которой он начал осматривать квартиру. Настя визжала от восторга, Вика не отходила от него ни на шаг, а Анна… Анна молча варила кашу с мясом – втрое больше, чем обычно. Поздно ночью, когда все легли, Вика услышала шорох. Денис вышел на кухню, где спал Граф.

– Ну что, аристократ, – пробурчал он, но через секунду раздалось шуршание пакета – Денис достал колбасу. Утром миска Графа была вылизана до блеска.

С первых же дней Граф показал себя не просто щенком, а удивительно смышленым созданием. Анна, которая в детстве мечтала о собаке, но так и не завела её, теперь с упоением занималась его воспитанием. Утро начиналось с тренировки.

– Граф, сидеть! – Анна держала в руке кусочек сыра. Щенок, несмотря на свои ещё неуклюжие лапы, послушно старался выполнять команды.

– Молодец! А теперь – дай лапу!

Граф осторожно поднимал переднюю лапу и клал её на руку Анны. Настя, наблюдавшая за этим, визжала от восторга.

– Мам, он классный!

Анна улыбалась – по-настоящему, чего с ней давно не случалось.

Во дворе Граф мгновенно стал всеобщим любимцем. Дети собирались вокруг, чтобы погладить огромного, но такого доброго щенка. Вика и Настя придумывали для него всё новые развлечения.

– Граф, ищи! – Вика прятала его любимый мячик в траве, и он, весело виляя хвостом, носился по поляне, пока не находил игрушку.

– Теперь моя очередь! – Настя хлопала в ладоши. – Граф, кружись!

И пёс, к всеобщему восторгу, начинал крутиться на месте, пока не терял равновесие и не падал на бок, вызывая взрыв смеха. Даже Денис, который поначалу ворчал, что «собака – это лишние хлопоты», иногда не мог удержаться от улыбки, наблюдая за этими играми из окна. Перед сном Граф обходил всех домочадцев, тычась мокрым носом в ладони, – так он говорил «спокойной ночи».

– Он как настоящий дворянин, – смеялась Анна, гладя его по голове.

– Наш граф, – Вика обнимала его за шею, а он лизал её щеку, от чего Настя тут же требовала «мою очередь!».

Однажды, когда Денис, после тяжелого дня, повысил голос на Вику, Граф, обычно такой дружелюбный, вдруг встал между ними и глухо зарычал. Все замерли.

– Вот тебе и «лишние хлопоты», – пробормотала Анна, но в её голосе не было злости.

Денис посмотрел на собаку, на Вику, и, к всеобщему удивлению, просто развернулся и ушёл.

С этого дня Граф стал не просто любимцем, а настоящим членом семьи – тем, кто объединил их всех, даже если они сами ещё не до конца это осознали.

***

Вика все чаще ловила себя на том, что молчит. Не просто не разговаривает – а будто закупоривается изнутри, как банка с плотно закрученной крышкой. Она помнила другие времена. Тогда Денис смеялся громче всех на её детских утренниках. Тогда он катал её на плечах, называя «моя принцесса», и собирал из конструктора целые города, пока Анна улыбалась с порога. Тогда он был её папой – не по крови, но по любви. Теперь же…

– Опять тарелка не вымыта?! – Денис швырнул её в раковину с таким звоном, что Вика вздрогнула.

– Я… я забыла…

– Всё ты забываешь!

Его глаза, когда-то тёплые, теперь смотрели на неё как на чужую. Вика сжимала кулаки, чувствуя, как в горле встаёт ком. «Почему ты меня больше не любишь?» – кричало внутри, но губы не шевелились. Граф тыкался носом в её ладонь, но даже его прикосновение не могло растопить лёд.

Она начала вести дневник. Прятала его под матрасом, заполняя кривыми строчками: «Сегодня он назвал Настю „доченькой“. Меня – „эй, ты“». «Мама опять не заметила, как он оттолкнул меня от стола». «Иногда мне кажется, я исчезаю и никто меня не замечает. Даже Настя стала отдаляться от меня и кидаться по разным пустякам». Однажды Настя, роясь в её вещах, нашла тетрадку.

– Это что? – удивлённо спросила она, тыча пальцем в каракули.

– Отдай! – Вика вырвала страницы так резко, что Настя расплакалась.

Потом было стыдно. Но больше всего – страшно. «Что, если она покажет Денису, если снова найдет дневник?» По ночам, когда в квартире наконец воцарялась тишина, Вика разговаривала с тем Денисом – тем, что остался в прошлом.

– Помнишь, как мы с тобой лепили снеговика? – шёпотом спрашивала она смотря в потолок. А какая была мама раньше добрая с ней. Граф, спавший у её ног, вздыхал во сне. Всё решил пустяк. Денис принёс с работы две конфеты – одну Насте, вторую… тоже Насте.

– А Вике? – вдруг спросила Настя, сжимая фантик в кулачке.

– Она же большая, – равнодушно ответил Денис, разворачивая сладость.

Вика вышла в коридор, прижалась лбом к холодному стеклу окна. Граф терся о её ноги, но она не могла даже погладить его – руки не слушались. За спиной раздались шаги.

– Вика… – Анна осторожно коснулась её плеча.

– Всё нормально, – дочь резко вытерла лицо рукавом. – Я просто… вспомнила одну вещь.

Как Денис, три года назад, нёс её на руках через весь двор, потому что она «поранила ножку».

Школа, которая раньше была для Вики хоть каким-то отвлечением от домашнего ада, теперь превратилась в ещё одно место, где она чувствовала себя чужой. Раньше она хоть изредка смеялась с Леной и Анжелой на переменах, хоть как-то участвовала в уроках. Теперь же – она стала «призраком». На каждой перемене Вика находила самый дальний угол в коридоре – у окна, где почти никто не ходил. Прислонялась спиной к холодной стене, скрещивала руки на груди и просто ждала, пока пройдут эти десять минут.

– Вик, идём в столовую! – Лена иногда ещё пыталась её растормошить.

– Я не голодна, – Вика опускала глаза, делая вид, что копается в рюкзаке.

Лена сначала обижалась, потом просто перестала подходить. На уроках учителя почти переставали её спрашивать.

– Вика, может, ты всё-таки примешь участие в обсуждении? – учительница литературы смотрела на неё с нарастающим раздражением. Вика лишь пожимала плечами, глядя в тетрадь.

– Ну что с ней стало… – вздыхала учительница, обращаясь к классу. – Раньше же девочка хорошо училась.

Одноклассники переглядывались. Кто-то шептал:

– Она вообще в себе?

– Может, наркотой балуется?

– Или просто психует…

Вика слышала. Но ей было всё равно. В столовой она брала еду последней, когда почти никого не оставалось. Садилась за самый дальний стол, спиной к остальным, и быстро проглатывала еду, почти не чувствуя вкуса. Однажды к ней подсела Лена.

– Вик… – она положила руку на её плечо. – Ты… ты в порядке?

Вика резко дёрнулась, как от ожога.

– Отстань, – прошипела она так зло, что Лена отпрянула. Больше никто не подходил.

Когда становилось совсем невыносимо, Вика пряталась в туалете. Запиралась в кабинке, прижимала колени к груди и дышала. Просто дышала, считая до десяти. Иногда она плакала. Тихо, чтобы никто не услышал.

Однажды в туалет зашли две девочки из параллельного класса.

– Слышала, Витька из 7"Б" вчера её в углу коридора сто лет уговаривал с ним дружить, а она даже не ответила!

– Да она вообще ненормальная. Как зомби какая-то…

Вика закусила губу до крови, чтобы не застонать. Когда заканчивались уроки, она бежала. Первой выскакивала из класса, не дожидаясь, пока кто-то попытается с ней заговорить. На улице она замедляла шаг. Теперь можно было не торопиться. Дома её никто не ждал. Разве что Граф. Он один всё ещё радостно вилял хвостом, когда она переступала порог. Один всё ещё смотрел на неё так, будто она – целый мир. И иногда, очень редко, прижимаясь лицом к его тёплой шерсти, Вика позволяла себе чуть-чуть расслабиться.

Глава 12.

В тот день, когда в их классе появилась Лера, воздух словно наполнился электричеством. Она вошла в кабинет с прямой спиной и высоко поднятой головой, её каштановые волосы переливались на солнце, а тёмные глаза с лёгкой насмешкой оглядывали класс. Учительница представила её как новую ученицу, и уже через минуту весь седьмой «А» шептался, обсуждая каждое её движение.

– Откуда перевелась?

– Говорят, из Москвы!

– Смотрите, как она держится, будто все тут её не достойны…

Вика, как обычно, сидела за последней партой, уткнувшись в учебник. Она даже не подняла голову, когда Лера прошла мимо. Ей было всё равно. На перемене Вика заняла своё привычное место – у окна в дальнем конце коридора, где её никто не трогал. Она смотрела в окно, когда рядом раздался лёгкий, но уверенный голос:

– Ты всегда одна тут стоишь?

Вика медленно повернула голову. Лера прислонилась к стене рядом.

– Да, – коротко ответила Вика, снова глядя в окно.

– Не скучно?

– Нет.

Лера задержала взгляд на Вике, будто разглядывая необычный экспонат в музее.

– Меня Лера зовут.

– Вика.

– Я знаю.

Вика нахмурилась.

– Как?

– Спросила у классной. Ты единственная, кто ни разу не посмотрел на меня сегодня. Интересно, почему. Вика пожала плечами.

– Просто.

Лера усмехнулась.

– А я думала, ты просто высокомерная.

– Это про тебя, – неожиданно для себя вырвалось у Вики. Лера рассмеялась – звонко, беззлобно.

– Возможно.

И ушла, оставив Вику в лёгком замешательстве.