Трубачи. Повесть о воинах 276-й трубопроводной бригады

Рано утром 25 февраля 1983 года началось мое путешествие в отпуск. Маршрут пролегал от н.п. Джабаль-ус-Сираджа (КП роты 45 ГНС) до Пули-Хумри на КП 276 тпбр и далее до Термеза – приграничного города Сурхандарьинской области Узбекской ССР, который мне нужно было проехать на попутном транспорте. Как потом добраться до Ташкента, я вообще не представлял. Фактически, предстояло проехать по всей трассе трубопровода примерно 370 км на попутном транспорте или, как вариант, попробовать найти от Пули-Хумри вертушку до Кундуза или Баграма, а дальше на Кабул или как повезет.

Первое, что мне подвернулось в попутном направлении – БТР-60ПБ. Экипаж три человека, все в камуфляже без знаков различия. Парни сказали, что они связисты, следуют в Пули-Хумри. У меня, конечно, были подозрения, что связисты больше похожи на разведчиков или бойцов специального назначения по их снаряжению и аппаратуре, но это мое личное мнение. Опять горный серпантин, снег, остановка перед перевалом, ожидание пропуска. Зимой дорога на перевал относительно безопасная, у противоборствующей стороны нет маневра, глубокий снег, замерзшие склоны и камни.

Через пару часов ожидания дали добро на дальнейшее продвижение. Перед Южным порталом и первой галереей стоял комендантский пост, совмещенный с постом охраны. Бойцы были в бронежилетах с автоматами за спиной, повязкой на левом рукаве бушлата с буквой «К», лицами землистого цвета – служба у комендатуры тоже не мед: холодно, видно по лицам. За постом начиналась полуоткрытая галерея, внутри справа по ходу движения шел наш трубопровод, еще немного, полкилометра, и вот уже и сам туннель. Гул машин быстро заполнял пространство, тусклый свет, чувствовался запах выхлопных газов даже при одностороннем движении.

Туннель остался позади. Опять серпантин, только теперь уже на спуск. По ходу движения изредка попадались встречные автомобили. Миновали КП 3-го отпб, дорога на склоне ушла вправо, дальше находился Терешковский поворот. Представьте горный серпантин, дорога под 45 градусов и поворот на 180 же градусов.... Внизу пропасть метров в сто. По одной версии, после полета в космос Валентина Терешкова ездила в Афган, получила заслуженную медаль и, возвращаясь в родные края на служебном автомобиле через дружественную страну, на одном из изгибов дороги через Саланг (Северная сторона) сделала остановку.

БТР – не самая маневренная техника, хоть и имеет восемь колес. Как с южной части перевала, так и с северной очень часто встречались посты охраны, и отдельные гарнизоны. Постепенно, чем дальше от перевала, тем погода становилось более теплой, а дорога менее извилистой. Начинало смеркаться, БТР притормозил у шлагбаума КП 276 тпрб. Попутчики помогли сгрузить вещи, и мы пожали руки.

За время моего отсутствия на КП бригады произошли серьезные изменения. Это раньше стояло шесть палаток, теперь уже это был военный городок: часть зданий модульного типа, палатки сверху накрыты маскировочной сеткой, обозначились дорожки для прохода. Дежурный посмотрел мои документы и направил меня в офицерскую палатку. На следующее утро начальник отдела кадров ст. лейтенант Серегин выдал мне отпускной билет, начальник финансовой службы – два аттестата на получение денег в Союзе, один при пересечении границы, второй в сбербанке с лицевого счета и чеки Внешпосылторга. Вот и все, я отпускник – 45 суток и еще плюс дорога до г. Куйбышев и обратно. На службу следовало прибыть 15 апреля.

Дальше я был предоставлен сам себе. Как хочешь, так и добирайся. Решил доехать на попутках до границы с СССР: проще и быстрее. Где там самолеты и вертолеты, сколько и кого надо просить, чтобы взяли на борт не было понятно. Чемоданы в руки и опять на трассу. Голосовал, ну прям как в городе, как будто ловил такси. Одиночные машины пропускал, в афганских тоже не было желания проехаться, ждал колонну. Через час ожидания появилась колонна Уралов наливников. Первые десять машин пронеслись и даже не притормозили. Одиннадцатый показал поворотник вправо и свернул на обочину, осыпав меня придорожной пылью. На вопрос куда направляюсь, я ответил: «В Хайратон». Давай, прыгай и быстро. Я забросил в кабину чемоданы, запрыгнул сам, спасибо, что взяли. Водитель оказался разговорчивым, одному в дороге скучно, а так крути «баранку» и рассказывай о себе, о службе, о планах после возвращения. Мотался водитель Серега без малого полтора года по дорогам Афганистана, залили бензин или дизтопливо в цистерну – и в рейс. Если добрались без проблем – удача, топливо сливали – и в обратный рейс. За период службы он сменил три машины, сначала возили топливо в резервуарах, вот теперь пересел на автоцистерну. Повидал всякое, даже видел, как трубачи трубы растаскивают в разные стороны, когда полыхает трубопровод. Узнав, что я из трубачей, показал палец вверх. Пехоту не уважал, слишком они были наглые, все норовили «на халяву».

За разговорами позади остался город Пули-Хумри, малый перевал на котором тоже бывало не сладко, пролетели скалы Ташкургана. Часто по дороге встречались черные пятна под трубопроводом, места устранения аварий и пожаров. Расстояние от Пули-Хумри до Хайратона около 230 км, это примерно 3,5–4 часа в дороге без вынужденных остановок. Водителя Сергея я попросил остановиться у гарнизона трубопроводчиков 1-й роты 1 отпб. В бригаде мне сказали, что мой однокашник по УВВТУ лейтенант Гена Аристов как раз служит на этом гарнизоне. Генка был спортсменом-борцом, мы с ним учились в одной группе в первый год. До границы всего ничего, попасть туда к вечеру не хотелось, да и с товарищем надо было встретится.

Выгрузился, пожелал счастливой дороги водителю Урала Сергею и направился к палаткам гарнизона. Часовой спросил, что мне тут надо, и когда узнал, с какой целью приехал, отвел в палатку. Меня встретил ротный – старший лейтенант, пожал руку, предложил выпить чаю, обед уже прошел, а ужина еще не было. Аристов Гена был на выезде. Совсем недавно при устранении аварии на трубопроводе сработала мина, подложенная под стык трубопровода, взрывной волной Генка Аристов отлетел метров на десять, по привычке упал правильно, как борец, расставив руки в разные стороны. Конечно, его контузило, но за неделю оклемался. Бойцы тоже разлетелись в разные стороны, но все остались живы.

Ближе к вечеру приехала ПАК. Встретились с Генкой, обнялись. По жизни Генка был немногословен. Вышли из палатки, поговорили у кого как идет служба. Наш участок трубопровода – горы и долина, у них – песок и скалы. Рассказал об Игоре Павлове, как тот больше двух месяцев пролежал в госпитале, они земляки, ульяновские. Служба взводным в «трубе» Генке не нравилась, собственно, как мне, но вот так свезло, такая служба.

На следующий день ротному надо было на склад в Хайратон, и он любезно меня доставил до КПП перед понтонным мостом. Впереди река Амударья, граница с СССР и Узбекской АССР. Осталось переехать по понтонному мосту. Мост был возведен в ночь с 24 на 25 декабря 1979 г. менее чем за 12 часов силами 16 отдельного понтонно-мостового полка. Именно по нему были введены войска 40-й Армии в Афганистан. Нынешний железнодорожно-автомобильный мост, протяженностью 816 метров, был построен в 1985 году советскими строителями в разгар Афганской войны. В тот год начался частичный вывод советских войск из Афганистана, и новый мост был символично назван мостом Дружбы в знак надежды на скорое окончание войны и установления дружеских отношений между государствами.

На КПП уже ожидали попутный транспорт капитан автомобилист Владимир и прапорщик Александр, пешее передвижение по понтонному мосту было запрещено. Ждать пришлось не менее часа, когда появился грузовик, следующий в направлении границы. Забравшись в кузов и забросив туда же вещи, мы въехали на мост. Солнце припекало не смотря на февраль. Лавочек в кузове автомобиле не было пришлось стоять полусогнувшись, держаться за борт кузова. Великолепный вид открылся на мутные воды реки Амударьи. Река быстротечная и полноводная, берег с одной стороны был более крутой, с противоположной – пологий. Вот так, трясясь в кузове автомобиля, мы и пересекли границу.

Закончился понтонный мост, а вместе и ним и наша поездка на грузовике. Таможенный пост не объехать, сгрузили вещи, пошли на таможню. Одноэтажное здание было более похоже на гараж или ангар, железные двери открывали нам место досмотра. Железные столы, на которые следовало ставить чемоданы. Кроме нас троих в ангаре никого не было. Нехотя появился таможенник, попросил выложить вещи из чемодана и не торопясь начал пересматривать, что мы везем. Он исполнял свои обязанности, и свой интерес тоже не забывал. У меня лишними оказались около десятка аудиокассет, ткань, одни джинсы, две упаковки жвачек, упаковка наклеек. Чем-то все действия таможенника напомнили сцену из фильма «Свадьба в Малиновке», когда «Папандопола» в исполнении Михаила Водяного, делил украденные вещи. Он посмотрел на мой чемодан, на отложенные после досмотра бывшие мои вещи, «так я себя не обидел?». Пошел к следующему. Спорить было бесполезно, что доказывать и кому? Дальше прошли паспортный контроль. В синем «служебном паспорте» проставили отметку с датой пересечения границы. Дальше шло окно для получения денег (рублей) по первому аттестату. Это были отпускные, и, надо сказать, неплохие – 520 рублей. Попутчики тоже завершили все процедуры и теперь, довольные, что таможня осталась в прошлом, мы стали ждать попутный транспорт, чтобы добраться до Термеза22.

Мне повезло с попутчиками. Капитан автомобилист Владимир предложил сложить вещи, а потом, возможно, и остаться на ночлег в частном доме у его знакомых на окраине Термеза и поехать в аэропорт за билетами на самолет. Предложение было принято, и уже на ближайшей попутке мы двинулись к месту дислокации. Частный дом, куда мы приехали, оказался типичным жилищем узбекской семьи. Одноэтажный, построенный из местных материалов, по всей видимости, из глины, с высоким забором. Нам навстречу вышла женщина в национальной одежде, средних лет, пригласила в дом, угостила чаем с лепешками. В доме было чисто, просто и уютно, потолки невысокие. Мы наскоро перекусили и направились в аэропорт.

В далеком 1983 году здание аэропорта «Термез» имело все атрибуты: кассы, зал ожидания, и больше походило на автовокзал. У касс выстроилась очередь аж в три человека, был обеденный перерыв. Расписание было как на автовокзале: напечатанное на бумаге время вылета самолетов за стеклянной дверкой с маленьким замочком. Получалось, на Ташкент самолет летал, но не каждый день и, судя по расписанию, очередной рейс был запланирован на следующий день – 28 февраля. Пришлось подождать открытия касс. Когда подошла наша очередь, кассирша, глядя на наш полувоенный вид сказала: «Билетов на самолет НЕТ». Сначала я испытал удивление, потом разочарование: дальше что делать? Отошли от кассы, капитан автомобилист Владимир предложил подождать. Второй заход в кассу был более подготовлен. Владимир предложил положить в паспорт 10 чеков ВПТ и повторно спросить про билеты на Ташкент, а вдруг появились. Вот оно восточное, гостеприимство, билеты были. Воинские проездные плюс чеки и билеты на Ташкент в кармане. Разве это не счастье? Конечно, был запасной вариант – часов 10–12 трястись в душном автобусе до Ташкента.

На радостях было принято единодушное решение пойти в Центральный ресторан и отметить это событие. Ресторан «Восток» находился в центральной части города. Предлагаемая кухня – это традиционные узбекские блюда: несколько видов плова, самсы, кутабов, шашлыков, чебуреков и многое другое, а также большой выбор напитков. Мы попросили принести плов, шашлык из баранины, свежей зелени, лепешки и горячительный напиток русскую водку, куда же без нее. Обилие вкусной еды и восточное гостеприимство – что еще нужно для душевного отдыха? С наступлением сумерек в ресторане появились музыканты. Первым исполнили популярный шлягер Аллы Пугачевой «Миллион алых роз», его я слышал впервые. Песня на стихи Андрея Вознесенского стала одной из самых популярных в том десятилетии и прочно вошла в репертуар Аллы Пугачевой со времени премьеры в «Новогоднем аттракционе» 2 января 1983 года. Жизнь шла своим чередом, а люди на войне оказались отодвинуты от этой жизни.

После ресторана найти адрес нашего проживания без попутчиков было бы невозможно. Мы брели по тусклым улицам узбекского городка Термез, что-то напевая на ходу. Владимир неплохо ориентировался в городе даже после выпитой водки. Хозяйка приготовила нам три спальных места и доброжелательно удалилась.

На следующее утро мы из Термеза вылетели на самолете АН-12 в Ташкент. Через час полета самолет благополучно приземлился. Здесь наши пути расходились. Мы обнялись на прощание, спасибо моим попутчикам за поддержку.

В городе было два аэропорта, с одного я вылетал к новому месту службы, теперь с другого большого аэродрома возвращался домой в отпуск. Здание аэровокзала было большое и светлое: зал ожиданий, камеры хранения, много скамеек, кассы по продаже билетов, народу не так чтобы много, очередей у касс не наблюдалось. Я отнес чемоданы в камеру хранения, подошел к кассе и попросил продать билет до Куйбышева, в ответ: «Билетов нет, и вообще непогода». Опять пауза, спросил: «Когда будут и когда подойти?». В ответ девушка улыбнулась: «Подойдите часа через два, возможно будут». Это что, восточный базар или магазин: ждите, скоро привезут свежие билеты, часа через два, тогда и продадим?

Я обратил внимание на человека в длинном кожаном плаще, сидящего на лавочке напротив кассы. Очень было знакомо его лицо, длинные волосы, лоб открытый, усы, немного опущенные вниз, умные глаза. Присмотрелся – точно! Владимир Мулявин – музыкант и основатель ВИА «Песняры». Не часто встречаешь известного на всю страну человека. Я подошел, поздоровался и спросил: «Вы Мулявин?». Теплый взгляд посмотрел в мою сторону, ответил: «Да, Мулявин. Сижу здесь уже четыре часа, непогода, Минск не принимает». Большего мне и не надо было, я тоже улыбнулся в ответ, пожелал счастливо пути и пошел искать табло вылета в Куйбышев.

Рейс до аэропорта города Куйбышев на табло значился на 16:00, задержки пока не предвиделось, как я выяснил в справочном, лететь три часа, времени было достаточно, чтобы найти кафе и поесть. Выйдя из аэровокзала, я огляделся. Справа было кафе. Поднялся на второй этаж, столиков немного, свободные были. Захотелось чего-то вкусного и горячего. Официант предложил лагман с мясом и чебурек с чаем. Пока я ждал заказ, ко мне за столик присел загорелый парень, похожий на узбека, в форме старшего лейтенанта, петлицы пехоты, под глазом был заметен синяк, губа справой стороны тоже синюшного цвета. Он сказал: «Гена, привет! Ты меня помнишь?». Вот интересно, кто это меня тут знает по имени. Старлей продолжил: «Вспоминай, на соседнем посту с вашим гарнизоном стоит наш пост пехоты, ты у нас в гостях был, за патронами приезжал». Точно, было, не сразу узнал старлея-узбека. Я спросил: «Ты как здесь и что произошло?». Оказывается, этот узбек приехал в отпуск, в ближайшем ресторане напился, а затем подрался, якобы защищая честь мундира. Местные узбеки его хорошенько отдубасили и вызвали комендатуру. Когда он проснулся в камере, денег и документов не было. Через сутки, когда старлея протрезвел, в комендатуре выяснили личность и отпустили. Он вернулся в ресторан, спрашивал про документы. Официант отдал незначительно окровавленное его «Удостоверение личности офицера», сказал нашли под столом уже вечером. История банальная и поучительная, не пей в чужой компании и тем более не пытайся «умничать и хвастаться».

Итогом его диалога было: «Займи денег рублей 200 или сколько можешь, отпуск только начался, а денег ни копейки». Жалко мне стало парня, лицо разбито, одолжил ему 100 рублей. Обещал, конечно, вернуть. Больше я его не видел, когда приехал из отпуска, на соседнем посту уже стояли другие.

Спустя два часа я подошел к кассе за билетами и для убедительности положил в служебный паспорт 20 чеков ВПТ. Девушка взяла документ, внимательно его посмотрела, и через пять минут у меня в руках был билет на ближайший рейс до аэропорта Курумоч города Куйбышева. Все-таки была в Советском Союзе своя прелесть: если нет, а очень надо, то можно было получить то, что просишь. Оставалось позвонить домой и сообщить, каким рейсом прилетаю.

В восьмидесятых годах прошлого столетия далеко не в каждой семье стоял домашний телефон. У моих родителей он не был проведен, но был у соседей на одной площадке. Конечно, соседи никогда не отказывали в просьбе позвать к телефону моих родителей или просто дать позвонить. На мой звонок сначала ответила соседка Елена, потом трубку взял отец. Он сказал, что обязательно встретит в аэропорту в Куйбышеве и очень морозно, ниже минус 20º С. У родителей был личный автомобиль ВАЗ-2101, так называемая «копейка». Мой отец, Илья Фролович, купил машину в 1974 году через предприятие, в котором простоял в очереди четыре года. Машину он содержал в гараже и всегда в рабочем состоянии.

Из аэропорта самолет ТУ-154 вылетел по расписанию и через три часа благополучно приземлился в аэропорту Курумоч. Основная масса пассажиров была одета по-осеннему, так как при вылете из Ташкента температура воздуха была плюс 10º С. При выходе из самолета мороз сразу давал о себе знать, люди забегали в автобус. Встречающие толпились в железном ангаре с надписью «Прибытие», отопления не было, клубы пара поднимались над головами людей. Отец стоял на выходе в овечьей шубе, шапке-ушанке с опущенными ушами и в валенках. Мы обнялись, первое что он сказал: «Слава богу, живой». Дорога от аэропорта города составляет 42 км, в зимнее время занимала около часа. Ну, вот и я дома.

Глава 10. Отпуск, возвращение на службу

Полтора месяца отпуска – это и много, и мало. Все военнослужащие по приезду к месту проведения отпуска должны встать на учет в местном военкомате и по убытии получить отметку в отпускном билете с датой убытия. Процедура обязательная. В Советском Союзе мы все ездили по городу в основном на общественном транспорте или на такси, когда опаздывали или когда общественный транспорт уже не ходил. Метро появилось в Куйбышеве/Самаре в конце 1980-х. Днем в общественном транспорте вполне можно было перемещаться за 3 копейки в трамвае, за 5 – в тролейбусе, такси тоже было необременительно, тариф: посадка 20 коп. плюс 20 коп. за каждый километр пути.

Каких-то планов на отпуск я не строил. В начале марта в средней полосе нашей страны еще было морозно. Днем с появлением солнца начиналась оттепель и было вполне комфортно покрасоваться в длинном черном кожаном плаще и вельветовых брюках, привезенных из Афганистана. В питейных заведениях встречали с уважением: парень одет по моде – значит, при деньгах. Я съездил в военкомат, потом в сбербанк за полугодовой зарплатой. Женщина-кассир несколько раз проверяла документы, прежде чем выдать деньги. Глядя на мою загорелую физиономию, не удержалась и спросила: «Вы, наверное, с юга приехали?». Я ответил: «Как вы угадали, именно оттуда, почти с курорта». Кассир отсчитала новыми зелененькими 50-тирублевыми порядка пятидесяти купюр, пачку

5-тирублевых и попросила пересчитать. Деньги были очень приличные. Машину, конечно, было не купить, но на хороший мотоцикл хватало, еще и осталось бы.

В отпуске хотелось просто отдохнуть, выспаться, переключится от службы. Первую неделю я встретился с друзьями, которых знал практически с рождения. Жизнь в Союзе менялась на глазах, наступили «андроповские времена», направленные на повышение экономической эффективности социалистической системы. Против ряда руководителей коммунистической партии были возбуждены уголовные дела, начались расследования. Под лозунгом: «Рабочее время – работе!» началась борьба с прогулами, иногда принимавшая анекдотические формы, вплоть до опроса зрителей в кинотеатрах о месте и времени работы. С собой нужно было носить документы, подтверждающие, что ты в отпуске, так как были случае проверки документов в различных учреждениях досуга и отдыха.

Следующие две недели я посвятил поездке в город Ульяновск, где встретился с друзьями-выпускниками УВВТУ. Вопросов, конечно, было много, как там «за речкой», надолго ли там наши войска, какая обстановка, много ли погибших и т.д. Сегодня ты курсант, завтра офицер – воспитатель и руководитель личного состава или службы горючего, обеспечивающей воинскую часть и, как следствие, боеготовность. Статистику по погибшим и раненным нам, конечно, никто не доводил, но сколько было погибших в туннеле на перевале Саланг, мы знали.

Быть в Ульяновске и посетить с друзьями знаменитый ресторан в одноименной гостинице «Венец» – это было обязательно. Очень часто в самый разгар мероприятия, когда еще хотелось немного «посидеть» и часто ближе к закрытию, местный ансамбль играл и пел песню С. Есенина «Я обманывать себя не стану…». Слова знает большая часть нашей страны:

Я московский озорной гуляка

По всему тверскому околотку.

В переулках каждая собака

Знает мою легкую походку.

Примерно такими словами можно было охарактеризовать мое времяпровождение в отпуске.

После Ульяновска состоялась поездка по маршруту Куйбышев – Москва – Калуга – Козельск, где служил мой старший брат Владимир. В финансах ограничений не было, поэтому я решил часть маршрута Куйбышев – Москва преодолеть на самолете, потом электричкой до Калуги и дальше автобусом до Козельска. Комфортабельный Ту-154, полет 2:20 часа, плеер с наушниками и хорошей музыкой – время пролетит незаметно. Так представлялся мне полет до Москвы. Все так и начиналось, пока самолет не набрал высоту и стюардесса не пошла по салону. Плеер с наушниками был в диковину, пассажиры оборачивались, но молчали. Наушники для магнитофонов в Советском Союзе продавались, но они были громоздкими, как и сами магнитофоны, а тут маленькие и удобные. Первой реакцией стюардессы было в вопросительной форме: «Что это у Вас?». Пришлось показать плеер и сказать, что слушаю музыку. Ответ прозвучал немедленно: «Выключите и уберите, ваша музыка может повлиять на электронную систему самолета». В наше время, возможно, поменялась система безопасности авиационной техники или разобрались, что обычный плеер, ноутбук и мобильный телефон в полете не представляют угрозу безопасности пассажиров и членов экипажа. Пришлось совершить полет под гул турбин.

Москва всегда оживленно встречает гостей города. Самый удобный вид транспорта в столице как тогда, так и сейчас – метрополитен. Жетончик стоил 5 копеек и через полчаса я переехал с одного вокзала на другой. Ближайшая электричка до Калуги отходила через три часа, было время куда-то сходить пообедать. Я спросил при входе в метро у контролера как добраться до Нового Арбата до ресторана «Жигули». Женщина доброжелательно подсказала, и через 15 минут я уже подходил месту назначения. На входе в ресторан, не смотря на будний день, стояло около десяти человек. Народ живо обсуждал, что лучше заказать, переминаясь с ноги на ногу, некоторые курили. Из разговоров стало ясно, что в вечернее время попасть значительно сложнее, а днем очередь шла быстро. Действительно через 5–10 минут пригласили очередную партию желающих. Запускали по четыре человека по принципу одного стола. В зале было шумно. Посетители восседали за круглыми столами по четыре человека. Официант принес каждому по литровому графину Жигулевского пива и галантно спросил, что принести на закуску. Выбор закусок был небольшой, заявленных раков не было, поэтому соседи по столику дружно заказали креветок. Раньше мне не приходилось их есть. В магазине «морепродукты» они периодически были, а тут креветки с пивом, возможно, пришло время, и тоже заказал порцию. За кружкой пива с хорошей закуской время пролетело не заметно. Заведение было зачетное, вечерами в зале играли музыканты и, по всей видимости, народ здесь был всегда.

Электричка с Киевского вокзала через три часа благополучно добралась до Калуги. Солнечный день, снежок под ногами, пешая прогулка до автовокзала и автобус до Козельска. Еще полтора часа и я оказался в знаменитом городе. Козельск – древний город, расположенный в Калужской области. Его основателями были славяне-вятичи, а главными врагами – монголо-татары. «Поганые», как называли их русские, дважды испепеляли Козельск, Великие ханы Батый и Ахмат в разное время держали его жителей в осаде. Но, несмотря на пережитые бедствия, горожане раз за разом отстраивали свой город и возвращали ему красоту, гордость и величие. Сегодня он является важным историческим и туристическим центром.

Козельск – обычный провинциальный городишка, живет своей жизнью. Трех дней вполне достаточно для смены обстановки. Круг друзей брата – офицеры отдельной вертолетной эскадрильи. Парни частенько собирались вечерами поиграть в покер, так как других развлечений в городе кроме кинотеатра не было. В местном Доме культуры, на танцах местные были настроены агрессивно и пытались оттеснить чужаков, чтобы девушки не переметнулись на стильно одетых парней, у которых «на лбу написано высшее образование». Без потасовки танцы обычно не заканчивались, а там и порванные брюки, и отсутствие желания еще раз прийти в Дом культуры.