Трубачи. Повесть о воинах 276-й трубопроводной бригады

Мы беседовали о происшествии. Саша откровенно признался, что хотели слить бочку топлива из трубы, послали туда танкиста, вот и бабахнуло. Когда подбежали, парень лежал на земле, нога была в крови. Перетащили его на руках в здание поста, вызвали по рации БТР, и пострадавшего увезли в санчасть полка. Убрали место, где хотели слить топливо и пустую бочку. Боец показал, что Болотников отправлял его к месту, где он подорвался на мине, вот, собственно, и вся история.

Мне нужно было ехать к себе на пост, уже стемнело. Саше на прощанье я сказал, что постараюсь, чтобы его забрали с гауптвахты полка как можно скорее и передали в нашу часть. Наш боец, нам и разбираться. Болотников долго тряс мне руку и просил забрать его поскорее.

Выйдя с гауптвахты, я поблагодарил дежурного, тот махнул рукой: «Привези арестованному продукты, а то, не дай бог, помрет, мне за него отвечать не хочется». На этом и расстались. Через десять минут я был на КП роты. Капитан Макеев А.В. с удивлением спросил, что я там делал и почему не находился у себя в гарнизоне. Мой рассказ вызвал сначала удивление, а потом откровенный мат. Такое ЧП было совсем не кстати, виноваты были «отцы-командиры»: взводный – то есть Кулаков – и ротный – то есть Макеев. Не досмотрели, не организовали, не упредили и т.д. Ротный сообщил о происшествии в батальон. На следующий день старшина передал продукты для задержанного Болотникова, а ближе к вечеру приехал батальонный особист (была такая должность в батальоне) в звании капитана с бойцами и забрал задержанного. Дальнейшая судьба Саши Болотникова мне достоверно не известна. Все, что потом как-то просочилось: его направили из батальона в бригаду и дальше переадресовали в Кабул. Мы с ротным взыскание по факту происшествия не получили, но «на карандаш» попали. В последствии Макееву А.В. рикошетом и мне все припомнили.

Дни службы шли своим чередом, перекачка сменялась редкими перерывами в работе и вот в один из таких дней в начале февраля мы решили с Игорем Павловым встретиться на «нейтральной территории» на границе двух гарнизонов в Чарикаре и просто посидеть, поговорить, съесть по вкусному шашлыку, завернутому в горячую лепешку (типичный афганский кебаб, приготовленный из мяса, которое мариновалось в течение определенного периода времени, а затем жарилось на гриле или поджаривалось на открытом огне на шампурах. Традиционно изготавливается из овечьего мяса). Афганский шашлык (кебаб), является наиболее распространенным блюдом, и всегда пользуется популярностью как среди местного населения, так и среди тех, кто пробовал его хотя бы раз. Это, наверное, единственный раз, когда у нас с Игорем получилось посидеть в местном кафе. Назвать заведение кафе или таверной можно с большой натяжкой. Несколько плохо почищенных столов на четырех человек, часть из которых отгораживалась занавесками. Конечно, было очень грязно. Принесли на металлической тарелке шашлык с лепешкой да еще две бутылки «Фанты» – вот и все меню. Очень часто местные жители просто покупали жаренное мясо на лепешке и внутрь кафе даже не заходили. Порция мяса с лепешкой стоила около 120 афганей.

О свой безопасности мы не беспокоились (напротив «кафе» стояли БТР и МТЛБ) и спокойно дождались своей порции мяса. В традиции афганцев пищу есть руками, мы не стали исключением, поскольку вилки к мясу не прилагались. Бралась лепешка, от которой отрывался небольшой кусочек, и этим кусочком бралось жаренное мясо. Вкус передать невозможно, всего было в меру: и прожарено, и соус никакой не нужен – просто объедение. Инициатором встречи был Игорь, мы просто обсуждали последние события. Потом постепенно он перевел разговор о нас, что с нами будет если не удастся вернуться домой живыми. Мне не хотелось обсуждать эту тему, я отшучивался, переводил разговор в другое русло, но Игорь был настойчив. Его слова: «Давай напишем друг на друга, что кто из нас погибнет первым, того другой будет хоронить», – как-то меня задели, и я даже не сразу нашел что ответить.

Мы помолчали пару минут, и так как мясо мы еще не все съели, предложил ему выпить. «Давай закажем бутылку шаропа, если у них нет, возьмем где обычно, у седого афганца». Игорь согласился, у шашлычника шароп был. «Шурави хороший шароп», – сказал он и посмотрел в сторону стоящих рядом двух бронемашин. Мы выпили, запили «Фантой», закусили мясом, помолчали. «Не знаю, что тебе там надумалось, я писать не буду, знаешь, об этом думать не надо совсем, как судьба распорядится», – сказал я и налил водки себе и Игорю. После второй стопки настроение у Игоря как-то изменилось, он улыбнулся и с хитринкой в глазах сказал: «Слушай, Гена, а я все-таки напишу, кто как не ты знает, как мы тут Родину защищаем». Возможно, Игорь что-то предчувствовал, или ему хотелось поделиться своими переживаниями, ведь все под богом ходим, но этот разговор засел у меня у памяти и до сих пор воспоминания того дня не дают мне ответа, правильно ли я поступил и какие нужно было сказать слова, чтобы товарищ не думал о смерти. Больше мы эту тему не поднимали, допили оставшуюся водку, купили на вынос мясо бойцам и, договорившись встретиться на следующий день, разъехались каждый на свой гарнизон.

На следующий день после завтрака, как мы и договорились с Игорем, под видом проверки трассы мы на БТР прикатили на 47 ГНС. Погода была как на заказ: на небе ни облачка, солнце, слабый ветерок, для начала февраля плюс 10–12 С – погода-прелесть. Накануне мне Игорь не сказал, зачем нам надо было встретиться, намекнул, что сюрприз, ну, думаю, может, в баню пойдем (баня у них была) хорошая или какое-то мероприятие. Оказалось совсем не то, что я предполагал. Предложение прокатиться в соседний кишлак как-то не вызвало у меня радости, да и что там было делать? Оказывается, в этом и состоял сюрприз.

Кишлак, в который Игорь предлагал совершить прогулку, находился в глубине зеленой зоны Чарикарской долины. С его слов, езды было минут 20, кишлак люди покинули и было безопасно посмотреть, как так жили местные жители, да и артиллеристы уже там побывали, и сказали, что очень интересно. Молодость – только так можно было объяснить такие «прогулки». «Ну что, рванем, пока перекачки нет, хочешь своих бойцов возьми, поедем на МТЛБ, по руслу пересохшей речки, за час управимся», – сказал Игорь, подталкивая меня плечом в сторону стоявшего неподалеку гусеничного тягача. «Ладно, давай съездим, только прихватим коробку патронов и парочку гранат на всякий случай, мало ли что», – согласился я.

Через полчаса, положив коробку патронов и четыре гранаты (больше не нашли) в МТЛБ, залезли на броню мы с Игорем и трое бойцов с его гарнизона (мои бойцы отказались составить нам компанию) и выехали по направлению к кишлаку. Направление движения было выбрано по руслу высохшего ручья, справа и слева по ходу движения рос мелкий кустарник и одиноко стоящие деревья без листвы. МТЛБ грохотал гусеницами, нас трясло на броне, светило солнце, пыль медленно оседала за тягачом. Гул мотора и лязг гусениц не давал возможности поговорить, спросить, куда мы направляемся и скоро ли приедем. Примерно через 20 минут движения показались первые постройки кишлака, водитель-механик направил тягач между глинобитных заборов по так называемой улице, и через пару минут МТЛБ остановился. Из люка высунулась голова механика-водителя в шлемофоне со словами: «Все, приехали». Мы спрыгнули с тягача и подошли с Игорем к ближайшему строению из глины высотой более двух метров. Бойцы направились в противоположное глиняное строение. Входом строение служили двухстворчатые деревянные двери, которые закрывались с помощью цепей и, по всей видимости, когда-то замыкались замком. Возможно, кто-то здесь уже был здесь до нас: замка на дверях не было и, толкнув ногой двери, мы оказались во внутреннем дворе дома.

Большинство жилых и хозяйственных построек в афганских деревнях – прямоугольные в плане. Ввиду недостатка древесины они строятся из глины или сырцового, высушенного на солнце кирпича. Древесина используется только на стропила, двери, а в богатых домах – и на оконные рамы. Деревянные детали— ценное имущество, и нередко семья при переезде на другое место жительства забирает их с собой. Крыша так же глинобитная, плоская, с легким скатом в одну сторону, где приделывается желоб для стока воды. На крыше семья ночует летом, и поэтому нередко вокруг нее устраивается ограждение высотой в человеческий рост. Двери и окна выходят во двор, так что к улице обращена только глухая стена дома или глинобитный забор с крепкими двустворчатыми воротами.

Во дворе дома росло несколько низкорослых деревьях, было вырыто что-то похожее на колодец, в углу, ближе к стене, стояла старая телега. Дальше начинался сам дом, который еще недавно служил жилищем для семьи. Это было двухэтажное глиняное строение. На первом этаже, фактически, на небольшом возвышении от земли располагался глиняный очаг, вокруг которого лежали циновки, когда горел огонь, прогревался весь пол, тем самым выполнялись две функции: приготовление пищи и отопление жилища. Пройдя в первую дверь дома, можно было попасть в небольшую комнату практически без мебели. В углу комнаты стоял сундук без замка и деревянный стеллаж, по всей видимости, для хранения посуды и другой утвари. С другой части комнаты стояла деревянная кровать с веревочной сеткой, покрытая циновкой. На спинке кровати висел кожаный пояс с отверстиями по всей длине для патронов. Такой сувенир не взять себе в подарок я не смог. Из комнаты выходила дверь в другую комнату.

Экскурсия по покинутому дому продолжалась. Все было интересно. В доме насчитывалось несколько комнат на первом этаже, размером 4–5 кв. м, на втором было три комнаты, как мы поняли, это была женская часть жилья. В чем отличие: не было кроватей (на полу лежали паласы и свернутые одеяла), на стеллаже – металлический/медный кувшин с чайником больше подходившим для умывания, чем для приготовления чая, щипцы, ножницы, резные салфетки и мелкая утварь (расчески, заколки для волос). Рядом была большая глиняная чашка для воды. Верхние комнаты были похожи одна на другую, окна в комнатах были маленькими, в одной из них стояла старая закопченная керосиновая лампа.

Афганцы – бедный народ, главный предмет их питания – хлеб (додый, что означает также и «еда», и «обед»). Обычный завтрак, обед или ужин – лепешки со свежими или вареными овощами и фруктами, нередко заменяющими бедноте сахар. Большое место в ежедневном рационе населения занимают молоко и молочные продукты: пахтанье, сыр – курут, топленое масло. Только состоятельным слоям населения доступно мясо (в Афганистане это почти исключительно баранина), равно как и высшие сорта риса для приготовления плова. Мясная похлебка, шашлык, различные мясные блюда с овощами, а также разнообразные мучные и рисовые сладкие блюда – еда богачей; прочее население ест их лишь по праздникам. В пищу кладут много перца и пряностей. Главный напиток – чай.

Покидая брошенный афганцами дом, мы начали задумываться, что здесь непрошенные гости и приносим этому народу только горе. Сложившийся веками быт нельзя в одночасье изменить, навязать свои правила, условия, идеи под предлогом светлого будущего.

Бродить дальше по оставленному жителями кишлаку, по всей видимости, не по своей воле, мне не хотелось. Мы с механиком-водителем сидели на броне, курили и ждали остальных. Минут через десять вернулся Игорь, чуть позже подошли бойцы, которые несли объемный груз. Как оказалось, это был свернутый палас красно-коричневого цвета. На мой вопрос, для чего вам это, один из бойцов улыбнулся: «Зачем добру пропадать, не мы, так другие заберут. Этого добра еще много осталось».

Пока бойцы заталкивали палас в тягач, Игорь предложил сходить и посмотреть откуда появилось это «добро». Идти было недолго, буквально через 30–40 метров появился очередной глиняный забор, входные двери были раскрыты, затем шли еще одни двери в просторное помещение, часть которого была застелена тем самым паласом, который только что принесли бойцы. Ощущение было, что попал в молебный дом: полы деревянные, к противоположной ко входу центральной стене шел небольшой приступок из трех ступенек и висели две картины: на одной было изображение дерева с ветками и цветами, на другой было что-то написано вязью на арабском языке. Я стоял и смотрел, взять их в руки не решился, ведь не мной вешалось, для афганцев это были какие-то реликвии, да и что с ними делать? Пока я размышлял и разглядывал картины, Игорь уже сворачивал рулон паласа. «Гена, давай помогай, мне одному не донести. Обобью столовую, чтобы было красиво на гарнизоне». Ну, что делать, надо другу помочь, ведь не донесет. Пришлось тащить палас к тягачу. Картины решили не трогать. Обратный путь на гарнизон прошел без приключений.

Свое слово Игорь сдержал, место для приема пищи преобразилось. Вместо плохо оштукатуренных стен теперь красовался палас красно-коричневого цвета, столовая стала напоминать чайхану. Как выяснилось в последствии, ненадолго.

Глава 9. На дворе февраль холодный,

в отпуск едет только взводный

Наступление февраля для второй эксплуатационной роты 3-го отпб было позитивным. Каким-то немыслимым образом к нам поступило мясо – баранина. Хоть оно и было заморожено, но мясо на паек мы не получали еще ни разу. Февраль считается одним из холодных месяцев года, возможно и помог зимний период, или как-то легли карты, но факт остается фактом. Не успели мы порадоваться хорошему пайку, как к нам в роту приехал помощник начальника финансовой службы бригады – прапорщик и привез зарплату на весь личный состав за 5 месяцев. Вот и до нас очередь дошла. Прапорщик рассказывал нам свои истории, как он три раза пытался пересечь перевал Саланг, как он замерзал в БРДМ и какой он в общем герой, преодолев все трудности привез нам деньги. Прапорщику налили местной водки – шароп, поблагодарили за службу и после второго стакана отправили спать. У каждого своя работа, финансисты тоже люди и тоже рискуют.

Получив невиданные раньше деньги – чеки Внешпосылторга, я решил, что нужно начинать их тратить. Хотелось приобрести что-то нужное, то, чего нет в Союзе. Прежде всего, джинсы – дефицит, который на Родине стоил дорого. В Афганистане цены были гуманнее. Дальше по значимости шел батник (сленг со времен Союза – мужские/женские рубашки модного приталенного силуэта, ярких расцветок, с воротниками, имеющими острые удлиненные концы), желательно синего цвета, куртка или плащ, магнитофон и, конечно, кассеты – все, что было модно и чего не хватало.

Покупки начал с чемодана – сумки-дипломата очень популярного в то время, сделанного из пластика, с кодовым замком. Надо отдать должное местным торговцам, он был хоть и объемным, но сделанным их картона, обтянутого кожзаменителем и тканью внутри. Когда будет отпуск и будет ли он вообще, ведь нас молодых лейтенантов обещали заменить через год службы, мне не было известно, заменят ли вообще, но чемодан джинсы и батник были приобретены на второй день после получки.

Перекачка топлива по трубопроводу велась нерегулярно, два дня работали – три дня перерыв. Продолжалась работа по доставке мешков с местным грунтом на КАМАЗе для обкладки трубопровода в туннеле перевала Саланг. Если в январе этим занимались от случая к случаю, то в феврале было принято решение завершить как можно скорее. С чем это было связано до нас не довели, получен приказ – выполняйте. Вот в перерывах между перекачками и была организована доставка грунта в туннель перевала Саланг. Мешки укладывали в кузов автомобиля в два ряда, водитель и старший машины, офицер или прапорщик по очереди везли груз в туннель. Из взводных чаще всех привлекался Сергей Петрук, реже меня или техника роты прапорщика Сашу Гладких. С КН роты по радио сообщали на КП батальона, что автомобиль выехал. Если дорога позволяла, то через

3–4 часа движения автомобиль прибывал в туннель, и прибывшие к этому времени бойцы из батальона разгружали и укладывали мешки с грунтом на трубопровод Ду-200, проложенный нами в предновогоднюю ночь. Обратная дорога занимала времени в два раза меньше, мы старались обернуться в светлое время суток.

Очередная перекачка началась в феврале недалеко от места дислокации саперного полка примерно в трех километрах от Чарикара. При проверке трассы трубопровода был обнаружен участок трубопровода с многочисленными прострелами. Перекачку остановили, ПАК выехали с двух гарнизонов: мы на БТР, Игорь Павлов со своими на МТЛБ. Топливо било фонтаном и растекалось по льду замершего арыка. Белый лед постепенно темнел от пролитого топлива, лужица начинала превращаться в небольшое озеро. Монтажники приступили к работе, отойдя от места аварии на безопасное расстояние. Осуществили первую расстыковку трубы, забил фонтан топлива, трубопровод повернули в сторону стока в арык. Прострелянные в нескольких местах трубы отсоединили. Сразу производить монтаж или сперва подождать пока поток топлива, потеряв давление прекратиться?

Мы с Игорем отошли в сторону, закурили. Солнечный день февраля отражался и искрился в замершем льду, красота природы радовала. Кому из нас пришла мысль: «Давай подожжем пролитое топливо, весной не попадет в почву и, может быть, меньше баранов отравится», сложно вспомнить. На трассе у тебя советчиков не было, что решил сделать, то и считалось правильно. Предварительно отодвинув трубопровод на безопасное расстояние от пролива, решили воплотить задуманное. У меня автомат был заряжен поочередно патронами обычными и трассирующим (очень удобно при стрельбе ночью, хоть и небезопасно для стрелка, так ведь мы трубопроводчики, а не разведчики или пехотинцы, в засаде не сидели). Несколько выстрелов по пролитому топливу – и вот, постепенно начался пожар. Черные клубы дыма сначала медленно, потом все сильнее и сильнее поднимались вверх. Лед начал трещать от нагрева.

Пожар продолжался около часа. Выжженная поверхность земли и чернота льда, смешанного с продуктами горения топлива, – все что осталось от пожара. Такой результат нас устраивал, это было значительно лучше, чем «небольшое озеро» авиационного топлива порядка 5–6 куб. метров. Монтажники сравнительно быстро собрали новую плеть трубопровода, и мы разъехались по своим гарнизонам.

За три часа нашего отсутствия на посту произошло неприятное событие. Слово «шмон» понимают многие в нашей стране. Другое слово сложно применить при определении того, что было за время нашего отсутствия. Группа «товарищей» под руководством замполита 177 полка, кто бы сомневался в другом, которые под предлогом заботы о наших морально-психологических качествах и чуждой нам идеологии, проехали по постам и устроили масштабный ШМОН. Проверили все, что можно: личные вещи солдат и офицеров, тумбочки, матрасы, места для хранения продуктов, у танкистов в дополнение залезли в танк. Все, что на взгляд проверяющих, не соответствовало морали «строителя коммунизма», было изъято. Под раздачу попали в том числе и мои джинсы с батником, купленные не в армейском магазине на чеки, а в афганском. На вопрос бойцу-повару трубопроводчику, почему вещи в чемодане хранятся в одном помещении с продуктами и чьи это вещи последовал ответ, что это чемодан взводного, который на трассе устраняет диверсию, вот там, видите черный дым, там у них проблемы. Проверяющие вскрыли мой чемодан и два дипломата у бойцов (себе я еще не успел купить) и конфисковали содержимое. Забрали афганский кожаный пояс с сумкой для патронов 7,62, совсем недавно привезенный мною из заброшенного кишлака. У взводного танкистов ст. лейтенанта Федора Камалова со стены сорвали коврик со львами, прыгающими друг на друга. Федор тоже отсутствовал на посту. Как можно охарактеризовать действия наших политработников, которые нас вели к светлому будущему, у меня слов не хватает – это были грабители.

Через пару дней, уже находясь на КП 45ГНС, старшина роты рассказал мне, что на 48 ГНС нашли и изъяли цветные открытки в купальниках актрис и моделей, которые бойцы хранили в тумбочках, посчитали, что это порнографические открытки, так как приобретены в афганской лавке. На 47 ГНС ободрали со стен кухни-столовой красно-коричневый палас, который Игорь Павлов с бойцами привез из заброшенного кишлака. Все изъятое с постов публично свалили в одну кучу на пустыре 177 мсп, облили бензином и сожгли. Чтобы там были джинсы или другие ценные вещи как-то никто не заметил. Вариантов нет – наши вещи забрали себе политработники – поборники нравственности.

В очередное прибытие на КП роты, совпало с известиями об отпуске. Командир роты Макеев А.В. объявил мне и Сергею Петруку, что с 15 февраля у нас запланирован отпуск на месяц. Игорь Павлов приехал из отпуска по болезни меньше месяца назад, и, надо полагать, ему предстояло остаться на трассе за нас двоих. Почему с 15 числа объяснять никто не стал, готовьтесь и все. Позже мне пришла мысль, что в феврале и марте будет значительно сокращена подача топлива по трубопроводу и, возможно, это обстоятельство способствовало решению руководства.

Весть об отпуске взводных веером разнеслась по всему личному составу роты. После получения провизии на следующие десять дней февраля мы убыли на свой гарнизон. По дороге водитель-механик и пулеметчик первыми попросили, могу ли я переслать что-то из сувениров или вещей их близким. Небольшой подарок – это весточка из страны, где идет война, что солдат жив и помнит своих родных.

До отпуска получалось около четырех дней и полагалось как-то подготовиться, что-то купить и как-то самому одеться. В наличии была повседневная форма, китель, брюки навыпуск и брюки в сапоги, полевые куртка и брюки, бушлат и полушубок овчинный. Короче, полный неуставной комплект. В полевой форме не поехать – не было сапог (только полуботинки), в повседневной – ботинок и шинели. В полевой форме еще и сразу становилось понятно откуда такой загорелый. Компромисс с одеждой был таким: достать ботинки для повседневной формы, а на бушлат надеть бензомаслостойкую куртку, которые нам выдали накануне.

Если ты по нескольку раз в день ежедневно выезжаешь на трассу, то за почти шесть месяцев пребывания в Афганистане знаешь, что находится вокруг тебя, и не только где чаще всего обстреливают, но и какие магазины и товары продают местные жители. Тебя узнают, кто-то машет рукой, кто-то отворачивается. Местная детвора грязная и в оборванной одежде предлагает купить шароп, кекс или лимонад. Торговцы стараются вспоминать русские слова, чтобы продать товар, и, надо отдать должное, русский язык они осваивают значительно быстрее чем мы их язык. Что «Восток – дело тонкое» мы знаем из кинофильма «Белое солнце пустыни». Нужно торговаться, это вызывает уважение у торговца. Приходить в лавку желательно несколько раз, спрашивать цену товара, предлагать цену ниже, если не договорились, уходить в другую лавку. Таких заходов может быть несколько, и когда поймешь истинную цену товара, тогда можно покупать. Торговец может предложить выпить с ним чай или предложит прохладительный напиток, и это нормально, это ритуал. Прилетел в Афганистан я с портфелем и пакетом, в котором были хромовые сапоги, а вот в отпуск уже собирался с багажом и не только своим.

Радужные события о предстоящем отпуске были омрачены. У подножия перевала близ поселения Таджикан – северного пригорода уездного центра Джабаль-ус-Сирадж – в засаду попали командир взвода связи лейтенант Сергей Петрук20 и водитель КАМАЗа рядовой Рафаил Салихов21. Работы по укладке мешков для трубопровода в туннеле перевала Саланг закончилась трагедией. Очевидцы событий (бойцы постов охранения дороги) видели как КАМАЗ в ночное время суток с включенными фарами спускался по направлению к Джабаль-ус-Сираджу. Предполагали, что если разгрузка займет больше времени и придется возвращаться ночью, то экипаж переночует на одном из постов по дороге. По всей видимости, Сергей Петрук решил добраться до места дислокации роты, как было неоднократно. С ближайшего от места трагедии поста слышали выстрелы, но автомобиль был вне зоны видимости. Утром проезжающие автомобили увидели в кювете работающий автомобиль с включенными фарами. От первых выстрелов водитель погиб сразу, командир взвода связи лейтенант Сергей Петрук до последнего отстреливался, пока и его не настигла смерть. Оружие бандиты побоялись забрать.

Насколько мне было известно, у Сергея Петрука осталась жена на значительном сроке беременности. Трагедия для женщины вдвойне, ее ребенок никогда не увидел отца. Война никого не щадит. Первый командир взвода связи Саша Чернышев погиб в сентябре, прослужив в нашей роте месяц, второй взводный Сергей Петрук погиб в феврале, прослужив пять месяцев. После трагических событий в роте про отпуск как-то и неудобно было вспоминать. Навалилась тяжесть, грусть, тоска. Привезут парня в цинковом гробу, принимайте героя, он свой долг выполнил с честью. Горе родителям, женам, родственникам.

Температура воздуха в долине постепенно поползла вверх, на солнце в конце февраля даже можно было загорать. Где-то через неделю командир роты А.В. Макеев дал мне сутки на сборы для подготовки к отпуску. Пожеланий от сослуживцев, кому что отправить или привезти было много. География отправки подарков была обширная: Душанбе (Ленинабадская обл.), Ашхабад, Дагестан (г. Махачкала), Владимирская область и Великий Новгород. Ротный, замполит, старшина, техник роты и некоторые из бойцов просили отправить своим близким подарки, ну как тут было отказать. Если на таможне что-то и забрали бы, так не все же, что-то, да и могло остаться. В итоге получилось два больших чемодана и сумка-дипломат из пластика с кодовым замком, один из чемоданов был с подарками от сослуживцев.