Мой дикий зверь

И Ка противно расхохотался. Его смех ещё какое-то время эхом отражался от стен ямы, заставляя шерсть вставать дыбом.

Раун понял про что сказал Ка, намекая своему пленнику на сок плодов оппиши – растения, от которого дурманит разум и желание становится таким невыносимым, что даже животный гон и течка самки, не идут с ним ни в какое сравнение вместе взятые. И Ка прав – Раун будет умолять спарить его не только со старой и страшной самкой, ему будет плевать даже на то, самка ли это вообще и живое ли существо. Что ж, если это его судьба – быть опозоренным и лишиться разума, дабы его отец, смог отомстить племени Куака, истребив его на корню, то так тому и быть. Так Раун решил для себя, засыпая на холодной земле. Ещё не подозревая что ему за испытание подготовили Великие Духи.

– Ай…

Раун дёрнулся от незнакомого голоса. Он был уверен, что запомнил голоса каждого в пернатом племени. Но этот голос он слышал впервые. Раун прислушался, принюхался и снова вздрогнул, от чего цепи гулко звякнули.

«Запах крови?» – в племени Куака не было никаких криков, да и кровь у пернатых имеет другой запах. Не такой сладкий, не такой терпкий.

Животным это нечто тоже быть не могло, оно явно умело разговаривать. Возможно, кто-то из другого племени попал в ловушку пернатых и теперь он будет не единственным пленником в этом подземелье. Это обрадовало Рауна, но только до того момента, пока его собрат по несчастью не заплакал.

Раун испугался. Он никогда не видел и не слышал, чтобы кто-то плакал с такой силой. Даже дети в племени Таугари так никогда не плакали. От этого плача сердце начинало болеть. Захотелось утешить незнакомое создание и Раун, поддавшись порыву, поднялся с места и пошёл к нему. Было любопытно узнать из какого племени незнакомец. Но подойдя ближе, всё любопытство утонуло в испуганных глазах молодой самки из неизвестного племени.

Запах страха заполнил ноздри Рауна, прежде чем самка пробормотала что-то на неизвестном языке и потеряла сознание. А Раун остался стоять в недоумении, чувствуя себя растерянным и немного обиженным. Ещё и эта рваная рана на ноге самки, вызывала у него беспокойство.

Катя

Ещё не до конца придя в себя, я ощутила на своей щеке что-то мокрое и холодное. А потом мой нос безжалостно защекотали чём-то мягко-колючим. Я поморщилась и отвернулась, приоткрыв один глаз, чтобы разглядеть нахала, который щекочет девушку находящуюся без сознания. Глаз тут же пришлось закрыть, потому как от увиденного, сердце ушло в пятки.

Я мгновенно вспомнила где я, кто я и что произошло со мной. И спереть всё на то что это сон не получится при всём желании, так как перед глазами оказалась тигриная морда. И я бы всё отдала, чтобы это дикое животное отошло от меня, но большой кот только сильнее щекотал меня своей шерстью, обнюхивая лицо.

– Пчхи! – в итоге я не выдержала и чихнула.

Тигр испуганно отскочил назад, а я, так же испуганно открыла глаза, затыкая нос.

– Ур-ру? – Тигр склонил голову набок и вопросительно (как мне показалось) взглянул на меня своими сказочными бирюзовыми глазами.

– Что «ур-ру»? – Совершенно неоправданная храбрость вылезла из меня наружу. И где только пряталась всё это время? – Щекотно.

Сама себе не верила. Ведь ещё несколько секунд назад, я готова была рыдать, умирать и вообще быть разодранной на куски и съеденной. А сейчас что? Куда подевался страх, где моя паническая атака? Или что, ешь меня, котик, не стесняйся? Что за глупости?

Однако, прислушавшись к себе, глядя на тигра, я действительно не чувствовала страха. Он, отсутствие у меня страха, видимо тоже чуял, поэтому стоял рядом, принюхиваясь своим большим и влажным носом к моей ране. Та, в свою очередь, выглядела не очень. Кровь остановилась и запеклась на краях раны. Я ощущала как проходит воспаление. Чувствовала общее недомогание и жар, который уже начинал подниматься. Что-ж, это было ожидаемо.

И пока я вновь оценивала свои шансы на выживание, тигр просто наклонился и начал облизывать мою раненую ногу. Его мокрый, слегка шероховатый язык, прошёлся от щиколотки до самого колена несколько раз, слизывая налипшую грязь и увлажняя саму рану. Я очень хорошо чувствовала и то, как его слюна проникает в рану, охлаждая её и каким-то чудесным образом снимая боль.

Сначала я удивилась такому поведению зверя и подумала, что он может понимать, что мне больно и таким образом жалеть меня. Но потом я вспомнила, что предо мной хищник, а рана открытая и наверняка сильно пахнет кровью. Я снова мысленно попрощалась со своей ногой. Очевидно же, что тигр приметил её себе на ужин. Но что я могла сделать, кроме как бессильно наблюдать за тем, как хищник пожирает мою плоть. В ожидании этого момента, я прикрыла глаза и устроилась поудобнее.

Однако, пожирания моей ноги не состоялось. Ещё какое-то время тигр вылизывал мою ногу, а потом просто перестал, подняв на меня свой взгляд.

Голодный взгляд.

По спине пробежали мурашки от такого, и можно было спокойно объяснить голодный взгляд хищника, который только что пробовал на вкус кровь. Он же наверняка сидел тут голодный, да ещё и на цепи. Но вопреки всему есть он меня не спешил, а взгляд становился всё голоднее и голоднее.

От напряжения в воздухе заискрило. Я нервно сглотнула, отводя взгляд и стараясь не смотреть в глаза голодному хищнику. И тут мой взгляд зацепился за ногу. Раненую ногу. Точнее, уже не совсем раненую, потому как раны на ней уже и не было. О том что нога пострадала, говорила лишь красная полоска свежего шрама, которая тянулась от щиколотки до колена.

– Это… как… это… что… ? – Я в недоумении переводила взгляд с ноги на тигра и обратно. А зверюга только шумно вздохнула и облизала свою морду.

Не веря собственным глазам, я встала на ноги, и пошатываясь, прошлась вдоль неровной стены. Тигр внимательно наблюдал за моими шагами и, казалось, даже удовлетворённо кивнул сам себе, мол: «Хорошая работа. Я, определённо, молодец!»

Пройдя пару шагов туда и обратно, я снова опустилась на голую землю. Голова всё ещё кружилась да и слабость никуда не делась. Сказывалась большая потеря крови. Восстанавливаться буду долго. Чудесная слюна тигра вылечила рану, но вот вернуть мне прежний объём крови она явно не сможет.

– Спасибо, котик. – Я устало вздохнула и протянула руку к морде зверя. Желание погладить этого пушистого гиганта и благодарность за вылеченную ногу, пересилили здравый смысл и страх быть съеденной.

Тигр осторожно понюхал протянутую мной руку и только потом ткнулся в ладонь носом, оставляя на ней влажный отпечаток.

ГЛАВА 5. СЮРПРИЗЫ

Раун

Молодая самка потеряла сознание, чем привела Рауна в замешательство. От неё чётко исходил запах страха, и он прекрасно понимал, что она испугалась именно его. Это было обидно.

В племени Таугари, самец считался образцом силы и благородства, способный защищать и оберегать своё племя и свою самку. И если самка испытывала в присутствии самца страх, это могло означать только то, что самец доверия не внушает, а значит он, по мнению самки, не способен защищать. Простыми словами – слаб.

Раун не был слабым. А в ловушку он попал не из-за того что слабый, а потому что Куака хитрые и не честные. Когда Раун охотился на зверьё, то ему и в голову не пришло быть осторожным и проверять ловушки. Тем более на нейтральной территории. Там их попросту не должно было быть. Так что, это не показатель того, что Раун слаб. А вот плачущая от страха самка в его присутствии – другое дело. Это не просто показатель, это указатель. Грозный перст, указующий на слабака. Рауну срочно, нестерпимо, захотелось доказать этой самке, что он, Раун, заслуживает доверия, что его не нужно бояться, что он не слабак и может защищать. Но сначала нужно, чтобы самка пришла в сознание.

Он осторожно обнюхал её рану, одежду, которая почему-то закрывала практически всё тело, и когда коснулся носом её лица, то самочка дёрнулась, наморщив чуть вздернутый носик. Раун попытался по запаху определить её настроение, но тут она чихнула и ему пришлось отступить, давая ей свободного пространства. А когда самка открыла глаза, то он принялся доказывать ей свою полезность, как защитника, зализывая рваную рану на её ноге.

Запах страха снова появился на мгновение, но тут же пропал, давая Рауну понять, что со своей задачей он справляется. Самка заметно расслабилась и доверилась ему, что не могло не обрадовать Рауна и его задетую гордость.

Рана оказалась глубокой. Из-за этого потребовалось больше времени на заживление, но с каждым новым касанием, болезненный вид исчезал, а регенерация тканей начинала свою работу, соединяя мышцы и восстанавливая кожу. Но вот только другого эффекта, Раун никак не ожидал.

Вкус крови незнакомой самки, оказался таким же сладким и терпким, как и запах. А ещё, с каждым новым касанием, этот вкус разжигал внутри Рауна, прежде не испытываемое им желание. На мгновение, только на мгновение, Рауну пришло в голову, что вождь Ка добавил в кровь этой самки сок оппиши, но украдкой вдохнув её запах, он не почувствовал от неё возбуждения. Наоборот, самочка была спокойна и совершенно холодна к нему. В сердце больно кольнуло, а в паху налилось тяжестью.

Теперь даже самому Рауну было сложно представить, что ещё прошлым вечером он самовольно отказался от другой самки, которая, в отличие от этой, была не прочь спариться. Более того, он уже с трудом мог вспомнить, как и почему до этого момента у него не возникало никакого желания спариваться с самками, даже внутри своего племени. То, что у него всегда была тяга к охоте, это Раун прекрасно помнил. Но вот ЭТО…

Он ещё раз посмотрел на незнакомую самочку, теперь уже оценивая её. И тут-то он заметил странное – она была совершенно другой! Кожа светлая – ни в одном известном Рауну племени не было такой светлой кожи, ни у кого. Глаза тёмные, но не чёрные, как у племени Дорокнил, а тёмно-серые. И волосы, они тоже не были ни чёрными, ни яркими, ни зелёными. Они напоминали кору деревьев, а на свету превращались в мёд. Опять-таки, вздернутый носик он видит впервые. Таких нет ни у пернатых, ни у чешуйчатых, даже в родном племени никогда не было вздернутых носов. А ещё её речь, она тоже была не известна Рауну, хотя он, как сын вожака, знал речь всех известных племён.

Раун снова вдохнул её запах и взгляд заволокло пеленой. Ах! Будь у него возможность обратиться, он бы… а что бы он сделал? Самка-то его не желает…

Досада немного остудила его. А протянутая рука самочки нежно коснулась носа.

«Нет» – решительно подумал Раун, словно одурманенный, вдыхая её аромат. – «Без неё я никуда не уйду. И не отпущу её от себя, ни за что!»

Катя

Я задремала.

Просто отрубилась от усталости и пережитого ужаса. А ещё организм требовал от меня восстановиться. И сон тут оказался самым простым и верным способом.

Меня уже не беспокоил тигр, не думала я и об аборигенах, которые по-любому от меня что-то хотели. Вспоминая их перешептывания и грубое отношение, не удивлюсь если и в яму они меня кинули, чтобы просто накормить зверя припрятанного тут. Шах и мат! С тигрулей я задружилась и им назло, он меня есть не стал. Видимо ему тоже не нравится сидеть на цепи и жрать полудохлых девиц, вот и взбунтовался котик.

«Нашим легче!» – радостно подумала я, улыбаясь сквозь сон. – «Вот бы сбежать вместе с тигрулей! Всегда мечтала завести кота…».

Снилось мне, как я в своей квартире, скармливаю тигруле, Олега, приговаривая при этом: «Жуй хорошо, не то подавишься. Олег та ещё тварь, даже в мёртвом виде поперёк горла встанет!»

Проснулась резко. От мощной вибрации и жары в ногах.

Я подобралась и выпрямилась. В подземелье не было видно ни зги. Видимо снаружи уже наступила ночь. Это было непривычно, особенно для цивилизованного человека вроде меня, когда ни света фонарей с улицы, ни шума машин – ничего нет. В этой тишине и темноте, вибрация, которую издавал тигр, звучала просто оглушительно. Тем более что она расходилась и по всему моему телу, так как зверь лежал на моих ногах «укрыв» своим телом и обернув свой хвост вокруг моей талии.

Тигр мурчал. Это больше походило на работу трактора, но он определённо мурчал. Более милого зрелища я в свои двадцать четыре года ещё не наблюдала. У меня случился внутренний диссонанс от такого сочетания чего-то настолько грозного и смертоносного как тигр, и при этом белого и пушистого (в прямом смысле), да ещё и мурлычущего.

От этой ударной дозы милоты, я на автомате потянула руки к тигруле и запустила пальцы в мягкий мех. От этого он затарахтел ещё сильнее и выгнулся, подставляя под мои руки свой живот.

Слышала, что животные так делают только когда доверяют человеку на все двести процентов, или когда готовы подчиняться, считая вас более сильным.

«Интересно, я уже могу назвать себя его хозяйкой?» – и тут же отругала себя за такое легкомыслие. – «Катя, это дикое животное! Он должен жить на свободе, не связанный ни цепью, ни привязанностями». Кстати о цепях…

В темноте было видно плохо, и сколько бы я не пыталась, не смогла нащупать эту треклятую цепь. Мои попытки усложнились и тем, что тигр всячески пытался увернуться от них и рук, что хотели нащупать звякающий раздражитель. После нескольких попыток я сдалась. Меня снова начало клонить в сон и я не нашла решения лучше, чем устроиться поудобнее и уснуть под боком у тигра.

Засыпая на мягкой шёрстке, я снова услышала мурчание.

Утро встретило меня мокрым носом в лоб.

Приоткрыв один глаз, я поняла, что до рассвета осталось совсем немного. По крайней мере в подземелье уже начинал проникать свет, сквозь небольшие щели между листьями га входной решётке. Вообще странно что аборигены не запирали вход, и со мной то ещё понятно – я всё же была ранена и из-за ноги просто не могла бы сбежать. Но вот про тигрулю было не совсем ясно.

В тусклом свете я наконец-то смогла кое-как разглядеть цепь на его лапах. И очень сильно удивилась, когда поняла, что цепь соединяет только две передние лапы, и больше ни к чему не крепится. Да и она достаточно длинная, чтобы зверь смог свободно передвигаться. Правда звяканье её раздражало. Но в любом случае, при желании, тигр вполне мог с лёгкостью выйти из ямы, или мне так казалось.

Я привстала и снова попыталась коснуться его передних лап, но как и ночью, тигр только дёрнулся от протянутой мной руки.

«Ему не нравится когда трогают его лапы?» – попыталась я сделать выводы. Но было странным, что дикое животное, которое с лёгкостью подставляет свой живот, не даёт трогать лапы. – «Или ему больно?» – вот это больше походило на правду. А приглядевшись в сумерках, я нашла подтверждение своей второй догадке – кровавые подтëки на белоснежном меху. Как раз в месте, где цепь сковывала его лапы.

– Я не сделаю тебе больно, – попыталась я успокоить тигра, и в третий раз потянулась к цепи. – Я просто посмотрю…

– Грррр… – было мне ответом.

Зверь снова отшатнулся от меня, но всё же до цепи дотронуться позволил. «Неужели понял что я ему сказала? Да не, глупости какие!» – мелькнуло в голове, когда холодный металл всё же попал в мои руки.

А дальше началось что-то ещё более странное. Цепь, стоило только ей оказаться в моей руке, сверкнула голубым светом и рассыпалась пеплом, прямо в моих руках. У меня от такого глаза на лоб полезли. У тигра, как оказалось тоже.

Вообще, смешная у него была мордашка в этот момент. Как буд-то того, что произошло с цепью, вообще не должно было произойти никогда. И, если я могла допустить у себя в голове, что цепь была просто ржавой и рассыпалась от старости, (хоть мне в это и не верилось, но убедить себя я вполне могу) то тигр точно знал что нет – не могла цепь быть ни ржавой и тем более рассыпаться в чьих-то руках. Это я поняла по его глазам, которые удивлённо смотрели то на меня, то на пыль в моих ладонях.

– Это не я… – только и смогла выдавить из себя, с опаской косясь на уже ни чем не сдерживаемое животное. Что он предпримет сейчас, когда оказался наконец-то свободным? Рывком вырвется наружу и сбежит? Пойдёт жрать своих пленителей? Или может быть все-таки сожрет меня? Мысли скакали в голове, словно кузнечики. Опять зачем-то вспомнила Олега, и как мне снилось что скармливаю его тигру. Снова в голову забрался страх, и я невольно поежилась.

Однако, тигр отошёл от первого изумления, облизал свои лапы в том месте где до этого были цепи и, потянувшись, словно большой домашний кот… встал на задние лапы.

Моя челюсть встретилась с полом.

И пока мой мозг отчаянно пытался дать всему происходящему рациональное и логичное объяснение, не логичные и не рациональные вещи продолжали происходить прямо на моих глазах. Тигр, стоя на задних лапах, сбрасывал с себя шерсть, словно собака отряхивающая воду после купания. Его размеры менялись, лапы становились всё больше похожими на руки, хвост юркнул за спину и пропал, огромная морда зевнула, разинув пасть почти на сто восемьдесят градусов и вот, передо мной уже стоит человек. Тигр пропал.

ГЛАВА 6. ПОБЕГ И ТРУДНОСТИ ОБЩЕНИЯ

Раун

Ночь Раун провёл в беспокойстве.

Самка проснулась в самое тёмное время, при этом совершенно нагло начала шарить своими руками по его телу. Раун итак сейчас был чувствителен к прикосновениям, а она как будто специально дразнила его ещё сильнее. Но надо сказать, что прикосновения были приятными. Он даже выгнулся поудобнее, подставляя живот и благодаря ночь за её темноту. Ведь его достоинство сейчас бесстыдно показалось наружу.

Сдерживаться было совершено невозможно, как бы Раун не пытался скрыть своё возбуждение. Ему было так приятно, что даже мурчание само собой вырывалось из него, вибрируя по всему телу. Ох уж эти руки… самка наверняка даже не подозревала какую реакцию подняла из глубин его души.

Затем она начала трогать его передние лапы, всё ближе и ближе подбираясь к магической цепи. Нега тут же ушла на второй план. А вдруг цепь решит, что он пытается сбежать? Тогда она затянется ещё сильнее и ранит, и без того раненные лапы. Боль – это то, что не нравилось Рауну больше чем быть ненавистным собственному отцу и брату. Хорошо что самка быстро сдалась и доверительно свернулась калачиком под его боком. От этого Раун снова испытал чувство удовлетворения. Самка ему доверяет – это всё равно что признание его, Рауна, своим защитником. А вот если бы она ещё увидела какой он мощный в своей другой форме… наверняка бы захотела от него котят.

С этими мыслями Раун заснул, находясь в приподнятом настроении.

На рассвете, в племени Куака началась возня. Ещё до того как взошёл сайдаас над деревьями, пернатые начали шептаться совсем рядом с подземельем. Вождь Ка задумал что-то, что Рауну явно не понравится. И в его грязном плане фигурировала самка неизвестного племени.

Раун не стал дожидаться пока самке причинят вред, а потому решил разбудить её и дать понять что сейчас ещё можно сбежать. В форме зверя это будет сложно, но попытка стоила того.

На самом деле, он предпочёл бы остаться вместе с ней, либо сбежать, но вдвоём. Жаль что из-за этих проклятых цепей он не может отсюда выйти. Вот бы цепь испарилась!

«Быть может стоит молить Великих Духов о чуде?» – устало подумал Раун, касаясь носом её лба.

Самка тут же проснулась. Огляделась по сторонам и вновь полезла к Рауну, руками утопая в его шерсти. Он уже приготовился к очередной невыносимой ласке, но самка резко потянулась к передним лапам, снова пытаясь дотронуться до цепи. Ему пришлось зарычать на неё, чтобы та оставила попытки, а самочка в свою очередь взглянула в его глаза и, ласково так, что-то сказала.

Раун сдался. В конце концов, болью меньше, болью больше… ему может вообще скоро шкуру спустят и повесят её как трофей в жилище Ка.

Каково же было его удивление, когда магическая цепь распалась в пыль, в руках такой-же удивлённой самки.

Свобода…

«Свобода!» – разнеслось в голове Рауна и он с особенным удовольствием потянулся во весь свой немалый рост. И наконец-то стряхнул с себя утомительную ипостась зверя. Теперь он мог выйти отсюда, мог размять затекшие ноги и руки, а ещё теперь он мог говорить. Но первая мысль, которая появилась в его голове это: «Вот теперь-то самочка оценит его!»

Раун специально медленно потягивался, разминая мышцы, показывая свои тату на теле, которые, как говорил Шаман, были уникальными даже по меркам племени Таугари. У всех были чёрные тату, и только у Рауна они были белыми. На его смуглой коже это смотрелось ещё более эффектно. Узор проявлялся у молодых самцов в возрасте десяти циклов сайдааса и считался благословением Великих Духов, и чем больше узоров было на теле, тем более достойным считался самец. У Рауна тату вились от затылка, по всей спине, переходя на ягодицы и заднюю часть ног. По рукам, до самых запястий и немного заходили на грудные мышцы, а также на боковые мышцы живота. Таких обширных тату не было даже у самого вожака Таугари, а у старшего брата Рауна, Рьяра, и того было меньше. Так что Раун всеми силами пытался показать этой самке, что он единственно достойный в своём племени.

Однако, самка его демонстрации не оценила.

Катя

Мужчина. Молодой мужчина, очень экзотической внешности теперь стоял напротив меня, там, где ещё пару секунд назад был белый тигр.

Он стоял вполоборота, медленно потягиваясь. От этого его упругие мышцы перекатывались под смуглой кожей, которая была практически вся усыпана белыми татуировками в виде витиеватых узоров. Волосы у него были чёрными и короткими на затылке, а сверху белыми и слегка длинными, так что лезли в глаза и прикрывали уши. Ростом мужчина был поистине огромным, таким, что потягиваясь, задевал руками потолок подземелья. А высота тут была на вид метра два с половиной.

Я разглядывала его, стараясь не опускать глаза вниз. Увы, но мужчина явно был практически голым. По крайней мере, мне так показалось, ведь штанов я на нём не заметила, а тряпочку, что прикрывала все непотребства, язык не поворачивался назвать даже нижним бельём, не то что одеждой.

Сомневалась ли я в своём рассудке – да, в том что передо мной сейчас стоит именно тигруля, которого я чесала и гладила по животу – нет. И его бирюзовые глаза были тому доказательством.

На его смуглом лице они особенно эффектно смотрелись. В обрамлении чёрных густых ресниц, раскосые глаза сверкали даже в полумраке ямы. А широкий нос в сочетании с чувственными губами на чётко очерченном лице, создавали ощущение что это не реальный человек, а персонаж какого-нибудь трёхмерного мультика.

И это лицо сейчас пристально смотрело на меня, вызывая по всему телу толпу мурашек, которые бежали вдоль позвоночника.

Его взгляд пригвоздил меня к месту. Я боялась не то что шевельнуться, даже дышать. «Вот что значит – как удав на кролика» – так некстати выскочила мысль. И тут же, мужчина отвлёкся, резко отвернувшись в другую сторону.

«Сейчас!» – завопили все мои инстинкты. – «Нужно бежать из этого дурдома!» – и я побежала. Однако, я не учла того, что не зря этот мужчина до недавнего времени был тигром. Не успела я опомниться, как у самого выхода из ямы, сильные руки перехватили меня за талию, вжимая в то самое тело, с татуировками.

Я хотела было вскрикнуть (больше от неожиданности), но как только я открыла рот, его тут же закрыли большой и тёплой ладонью.

– Ха-ати… – шёпотом протянул он прямо над самым моим ухом, снова вызвав толпу мурашек. – Ка ата руулу…

Без понятия что он хотел этим сказать. Я совершенно не понимала его языка. Но по интонации можно было догадаться, что мне лучше сейчас помалкивать, для моей же пользы. Только вот, мне совсем не нравилось, что мне, так по-хамски, зажимают рот. Разозлившись на наглого кота (буду пока называть его так), я цапнула его за палец.

Наглец зашипел и отдернул руку, при этом машинально ещё крепче прижал меня к себе. Да так сильно, что я спиной прочувствовала каждую его выпуклость, включая и ту, что самым бесстыдным образом упиралась в мою поясницу.

От возмущения у меня перехватило дыхание, а в животе всё скрутило узлом. Совершенно против моей воли, тело отреагировало на чужое возбуждение, таким же образом и ноги моментально подкосились.

Такое в моей жизни происходило впервые. Даже по уши влюблённая в Олега, целуясь с ним и надеясь что он передумает насчёт моей девственности, и у нас будет секс до свадьбы, даже тогда, в те моменты, я не теряла контроль над своим телом до такой степени. Тут же, происходило что-то странное.

Из мыслей меня выдернули, в прямом смысле этого слова, подхватив на руки и перекинув через плечо. Я даже пискнуть не успела, а уже наблюдала, как за спиной наглого котика, остаётся и яма, и хлипкая решётка.

Держа меня на плече, он прошмыгнул мимо больших листьев, совершенно бесшумно пробрался к домам аборигенов и притаился у одного из них, наблюдая за тем, что происходило в центре этого поселения. Мне тоже хотелось узнать что там происходит, но из моего положения, я могла только беспомощно кряхтеть, пытаясь повернуться. С третьей попытки я сдалась, повиснув, словно мешок с картошкой.