Мой дикий зверь

ГЛАВА 2. ВОЛЧЬЯ ЯМА И ПЕРВЫЕ ЛЮДИ(?)

Бог знает сколько времени я шла вперёд, изредка останавливаясь и делая передышки. Часов у меня больше не было. Это я поняла когда решила проверить их. Наручные часы остановились и теперь висели на запястье словно бесполезный, но красивый браслет. Стрелки на циферблате подрагивали на отметке в пятнадцать минут восьмого и дальше не шли. А телефон, который я ещё в самом начале засунула (зачем-то) на дно рюкзака, я доставать не стала. Итак было понятно что шла я долго. Вон и солнце уже поменяло своё положение в небе, окрашивая всё чего коснутся его лучи, в золотистые оттенки. Скоро будет закат. А там и ночь не за горами.

Слышала что на юге, закат начитается очень рано, а солнце заходит очень быстро. Это значит, что до темноты у меня не так уж много времени и сейчас было бы разумнее поискать для себя укрытие, чтобы пережить эту ночь.

Я снова тщательно осмотрелась вокруг, пытаясь найти местечко достаточно ровное и высокое, чтобы обустроить себе ночлег. Пещер тут не было, да мне и не нужно, ведь у меня в рюкзаке есть неплохая одноместная палатка, ещё и водонепроницаемая. От ветра и дождя я могу спрятаться и в ней, а вот от тех же насекомых и змей, лучше было бы забраться повыше. Небольшое каменное плато стало бы идеальным местом, но и его тут не нашлось. Однако, я наткнулась на ровную, почти лысую полянку между тремя небольшими пальмами.

На всякий случай, проверила её палкой, чтобы меня никто не цапнул, а то вдруг ещё притаились бы какие-нибудь скорпионы в низкой траве, изображая безобидный камешек. И, удостоверившись что полянка безопасна, я начала установку лагеря.

Сперва нарвала пальмовых листьев и разложила их на месте будущей палатки. Это своего рода фундамент для неё. Была бы я сейчас в тайге, то вместо пальмовых листьев использовала бы еловые ветки. Они тоже бы хорошо подошли, даже лучше, потому что были бы мягче. Потом достала саму палатку и с горем пополам установила её на листьях, не забыв вбить в землю колышки, чтобы палатка моя не сбежала при малейшем дуновении ветра.

– Ветер. Хах! Его-то тут и не хватает! – Раздражённо ворчала я, пока закрепляла последний колышек при этом обливаясь потом. – Что ж тут такая духота? Ей-богу – хоть голышом ходи!

Я бы и ходила, наверное, если бы была уверена что какое-нибудь, особо хитрое насекомое не захочет отложить мне под кожу свои яйца или личинки. Брррр! Помню я, как видела по телевизору одного путешественника, которому в лесах Амазонки, ночью, какая-то тварюшка, отложила в руку личинку. Так ему чуть руку не отпилили из-за этого. А всё потому, что спал на открытом пространстве, репеллентами не пользовался, ещё и до кучи ходил всё время с голым торсом. Жуть – одним словом. Мне же, такого счастья не надо. Что я хорошо усвоила про дикую природу, так это то, что она умеет отлично убивать не приспособленных. При этом, она делает это даже без какого-либо злого умысла, просто – выживает сильнейший.

Установив палатку, я быстро юркнула внутрь, спешно закрыв за собой вход. Почему-то, звук застегивающейся молнии придал мне необходимое чувство безопасности. Словно я была не внутри брезентового купола, а находилась в каменной крепости. Совершенно иррациональное чувство, но такое успокаивающе.

Спрятавшись от гнетущей реальности, я успокоилась и полезла в рюкзак. Достала абсолютно все вещи из него, и разложила их по кучкам в соответствии с тем, какие из этих вещей мне могут понадобиться в быстром доступе в ближайшее время. Первым же делом, конечно, схватилась за смартфон. Думаю так бы сделал любой представитель цивилизованного общества. Ну и сразу разочаровалась в умных технологиях – без интернета и связи эти штуки не многим лучше калькулятора. Кстати, который работал. А ещё я с удивлением обнаружила что в телефоне есть компас. Вот так – навигатор не работает, но сориентироваться на местности всё равно получится. Кроме программного обеспечения смартфона, больше никакие приложения не открывались. Да и был у этого гаджета ещё один огромный недостаток – запас батареи. Сейчас отметка показывала восемьдесят семь процентов, однако, заряжать мне батарею здесь негде. Это значит, что когда отметка достигнет нуля, я сразу лишусь и того не многого что у меня осталось от моего родного мира и цивилизации. Смартфон превратится в бесполезную железяку. Исходя из всего вышесказанного, я выключила смартфон, чтобы не садить батарею, и приступила к разбору остальных вещей.

Одежда и тёплые вещи переместились на самое дно рюкзака. Сейчас они мне были не особо нужны, так как погодные условия были абсолютно не подходящими для того чтобы кутаться в одежду. Следом в рюкзак отправились съедобные припасы: сушёные фрукты, сухари и вяленое мясо, а также соль, сахар и пакетики чая, моего любимого, с мятой и мелиссой. Из еды ещё у меня были булочки с изюмом, чёрный хлеб и сыр «Гауда». Их я переложила поближе, поесть сейчас и в целом из-за того что они могут быстро испортиться, особенно в такой жаре. Сюда же, в их группу отправила наполовину опустевшую фляжку с водой, нож, спички и телефон. Компасом я все-таки планировала воспользоваться.

Перебрав таким образом вещи в рюкзаке, я расстелила спальник, перекусила бутербродами с сыром и легла спать. Наружу не выглядывала, но даже так, через ткань палатки я видела, что уже стемнело.

– Утро вечера мудренее… – вспомнила я народную мудрость и закрыла глаза.

Не знаю что повлияло на меня, возможно пережитый стресс и паника, но уснула я моментально. Спала без снов и открыла глаза, только когда над самой моей головой раздалось оглушительное: «Куа-ак!».

Я мгновенно подскочила, совсем не понимая где я нахожусь. В глазах всё плыло, а тело ныло от лежания на твёрдой земле. Огляделась и постепенно начала вспоминать все события прошедшего дня.

– Куа-аяк! – снова раздалось сверху и меня окутало липкое чувство страха.

Звук походил на карканье вороны и кваканье лягушки одновременно. Но на слух голос всё же больше походил на птичий. Я тут же встрепенулась. Неужели это так кричит та самая птица, которую я видела вчера? Я что, устроила себе ночлег рядом с её гнездом?

Быстро вылезла из спальника, напялила кое-как ботинки и аккуратно, стараясь не издавать лишний звуков, открыла молнию на палатке. Медленно, сначала приоткрыла уголок входа, чтобы посмотреть что творится снаружи, а потом высунула, в открытое «окошко», голову. Огляделась по сторонам, посмотрела под ноги, и только потом взглянула вверх, чтобы застыть в благоговейном ужасе.

Это была не вчерашняя птица.

Это было нечто на подобии птеродактиля, но с мордой жабы и в ярко-синем оперении. Сюр чистой воды! Этот недо-дактиль, сидел на верхушке одного из деревьев, и истошно орал, вцепившись в ветку, на которой сидел, мощными когтистыми лапами.

– Ка-аяк! Куа-ак! – снова заорала «птичка» и рванула с ветки.

Рванула с такой силой, что бедное дерево закряхтело так, словно оно вот-вот сломается. Однако, сама птаха оказалась бесшумной в полёте.

Как только неведомая птица скрылась в гуще леса, я «отмерла». Сковавший меня страх и благоговейный ужас отступили, и я на одном дыхании рванула обратно в палатку. Быстро, насколько это было возможно, свернула спальник, сунула его в рюкзак, туда же отправила и оставшуюся еду и фляжку с водой. Торопясь разобрала палатку и кое-как впихала её следом за остальными вещами – в рюкзак.

Торопилась я по одной простой причине – мне показалось, что жаба-птица звала своих сородичей, так как нашла меня. И улетела, возможно, чтобы привести своих. Эта мысли меня и гнала прочь с насиженного места. Быть съеденной непонятной тварью в неизвестном мире, мне совсем не хотелось. Хотелось прожить хотя бы один лишний день. И по-этому, закинув увесистый рюкзак себе на плечи, я побежала (опять же, в меру своих возможностей) в направлении, которое выбрала для себя ещё вчера вечером.

Я всё ещё старалась внимательно смотреть себе под ноги, но уже не так часто, потому как дальше дорога стала менее проходимой. И пусть под ногами больше не было такой густой травы как до этого, но началась та часть леса, в которой очень много низких и густо растущих кустарников. Они раскинули свои ветки всюду, словно специально цепляясь за мою одежду и тормозя меня. Несколько раз мне по лицу прилетело тонкими ветками. А я лишь подумала: – «хорошо что не в глаз».

Через некоторое время, я начала уставать от такой беготни и, запыхавшись, всё же сбавила темп. Ноги начали заплетаться и я побоялась что снова могу упасть, в очередной раз запнувшись на ровном месте. Поэтому остановилась, перевела дыхание, и уже спокойно продолжила двигаться вперёд, отводя надоедливые ветки руками и тщательно рассматривать то, куда ступаю.

Вспоминая об этом потом, думаю что именно моя своевременная неторопливость и спасла мне жизнь, так как, пройдя в таком темпе ещё несколько метров, и выйдя на довольно открытую поляну, я практически сразу угодила в ловушку.

Я сделала очередной осторожный шаг и земля ушла из под моих ног. Я даже взвизгнуть не успела, как уже скатывалась по, практически вертикальной стене ямы. Сердце ухнуло в пятки, а я успела только на автомате прикрыть лицо руками.

– Ай! – Я достигла дна ямы в самый короткий срок, жёстко приземлившись на попу и отбив себе копчик. – Блиииин…

Боль прокатилась вдоль всего позвоночника и ударила в затылок. Отчего-то свело челюсть и я застонала, не сдерживая себя. На глазах выступили слезы. Боль от приземления была такой оглушающей, что я не сразу заметила, что пострадал не только мой копчик.

Когда звёздочки в глазах пропали и я подняла голову, я поняла что нахожусь в яме. Волчьей яме. Вырытая в земле яма, глубиной от двух до трёх метров, на дне которой всё утыкано острыми деревянными кольями, высотой в человеческий рост. Я нервно сглотнула, потому как одно из этих кольев находилось аккурат между моих ног, на уровне колен. Опустив глаза вниз, я беспомощно всхлипнула, не сумев сдержать слезы, которые тут же хлынули из глаз. На моей левой ноге, от щиколотки, до самого колена, зияла свежая, распоротая рана. И кровь из неё хлестала чуть-ли не фонтаном.

Глотая слезы, я нащупала сбоку на рюкзаке нож, который заранее туда положила и расколола им штанину термобелья. Оторвала приличный кусок и перевязала ногу выше колена. Что-то мне подсказывало, что таким образом можно остановить кровотечение. Но я не сильно на это надеялась, так как «фонтанчик» продолжал течь. Как и мои слезы.

Нет, я так не рыдала, даже когда Олег выгнал меня из дома. Теперь я понимаю что расставание с парнем, так же как и потеря собственной квартиры, ни в какое сравнение не идёт со страхом лишиться жизни здесь и сейчас. Что там любовные переживания и страдания от чужой измены, когда твоя жизнь висит на волоске, когда ты не видишь совершенно никакого будущего, даже самого ближайшего. Голова начала кружиться и я вдруг поняла что умру от потери крови, если она не остановится. И меня никто не спасёт, потому что тут, в диком тропическом лесу, никого нет. Никого, кроме меня и хищных, странных птиц, которые квакают.

На несколько секунд я отключилась. А придя в себя, увидела над собой тёмные силуэты, которые отдалённо напоминали человеческие. Сквозь шум в ушах я различала голоса и даже что-то наподобие осознанной речи.

– Каа-аяк! – послышалось сверху, когда я вновь потеряла сознание.

ГЛАВА 3. ПОДЗЕМЕЛЬЕ И КОТИК

В сознание я приходила ещё несколько раз. Обрывками запоминая только какие-то отдельные фрагменты: синие перья, солнечный свет, пробивающийся сквозь густую листву, тёмные силуэты в ярких одеждах, звон колокольчика и мерное покачивание.

Меня несли. Не на руках. На чём-то более жёстком, возможно на самодельных носилках – кто знает. Но укачало меня знатно. Особенно, когда мои спасители, буквально вытряхнули меня с носилок прямо на землю. Именно тогда я пришла в сознание окончательно.

Голова всё ещё кружилась, да и общая слабость никуда не делась. Однако, у меня хватило сил чтобы поднять голову и осмотреться.

Оказалось, что меня принесли в какое-то первобытное поселение. Такие ещё часто по телеку показывают, когда делают репортажи об африканских племенах, у которых и в двадцать первом веке сохранился первобытный строй. Здесь всё мало чем отличалось от тех репортажей – дома, которые походили на большие шалаши, с плетеными стенами, измазанными в рыжей глине и листьями пальм, вместо крыши. Загон с непонятной живностью, тоже из хлипких веток, и несколько сооружений непонятного назначения, украшенные яркими тряпками и цветами.

Но больше всего моё внимание привлёк «трон» – сооружение на земляном постаменте, усыпанном живыми цветами, завершалось большим деревянным стулом с высоченной спинкой, на которой было вырезаны какие-то символы или быть может сцены из их местной мифологии. А на самой вершине этой, несуразно-высокой, спинки восседала та самая безобразная жаба-дактиль.

Люди, которые вытащили меня из волчьей ямы, сейчас суетились вокруг, разгоняя любопытствующих зевак и загоняя их к жилым постройкам. Они расчистили площадку, в середине которой оказалась я, и разошлись по сторонам, образуя собой, что-то вроде живого коридора, который вёл от дома с яркими тряпками к самому трону.

Аборигены стояли молча и я смогла их разглядеть чуть лучше, хотя голова всё ещё шла кругом и картинка в глазах периодических «плыла». Тёмная кожа, чёрные волосы собранные в сложную причёску из кос, лица были похожи на морду той птицы с синими перьями, особенно в обрамлении этих самых перьев, которые они пихали повсюду – волосы, одежда, украшения. Но особенно меня удивили их ноги, (тут у меня закрались подозрения в том, что передо мной действительно люди) они были не человеческими. А точнее, это были лапы, совсем как у той жаба-птицы, которая сейчас сидела на спинке трона. И что ещё мне показалось странным – это отсутствие в этом странном племени мужчин.

Да, все вокруг были женщинами. В этом небыло сомнений, так как их обнажённая грудь была выставлена напоказ. Более того, они специально одевались так, чтобы выделить эту часть своего тела, дабы привлечь внимание к ней. На нижней части тела, они носили очень маленькие трусики, которые были похожи на мини-бикини, или такие же миниатюрные юбочки. И всё это ярко-синего цвета, с редкими вкраплениями красного или зелёного цвета.

Пока я лежала и рассматривала окружающих меня аборигенов, они начали топать (у кого в руках не было ничего) и стучать палками (у кого они были) о землю.

– Ка! Ка! Ка! – скандировала толпа, под создаваемый шум.

И вдруг, из ярко украшенного дома вышел мужчина. Первый мужчина, которого я заметила среди всей этой толпы женщин. Такой же не привлекательный, похожий на жабу, с птичьими лапами вместо ног, но больше всего его портила его полнота. Мужчина был круглым от самой шеи и до ног, а вот ноги были тонкими, даже костлявыми, что ещё больше подчёркивало его полноту. На мужчине так же была короткая юбочка, только исключительно синего цвета, а ещё бусы в три ряда украшенные перьями и какими-то блестящими камнями. А голову его венчала корона из тех же самых, ярко-синих перьев. Сам мужчина был лыс, словно шар для боулинга.

Он торжественно откинул тряпки со входа в своё жилище, гордо задрал нос и начал вышагивать по живому коридору, в направлении своего (уже очевидно) трона. Всё это время, женщины продолжали скандировать своё «Ка!» и шуметь кто как мог.

Мужчина прошёл мимо меня, даже не удостоив меня и взглядом. Мне показалось, что если бы я лежала прямо на его пути, а не чуть в стороне, то он бы без зазрения совести прошёлся бы прямо по мне. Что не повысило в моих глазах его привлекательность, даже наоборот, он стал казаться ещё более мерзким. Женщины вокруг, вдруг тоже показались мне отталкивающими, гораздо сильнее, чем на первый взгляд. То-ли потому что обращались со мной по-свински, хотя я ранена и нуждаюсь в медицинской помощи, то-ли потому что я сначала не смогла их разглядеть так детально.

– Ка! – Воскликнула толпа в последний раз и замолчала. Шум тоже прекратился.

Мужчина взошёл на пьедестал и опустился на свой трон. При этом, всё его мужское достоинство вывалилось наружу. Стало вдвойне мерзко смотреть на него и я отвела взгляд.

– Ар-куа, кранки аракун! – Квакающим, почти булькающим голосом, воскликнул он, и все женщины опустились на колени. Кроме одной, которая была одета богаче всех.

Она вышла вперёд и встала рядом со мной, при этом ткнув в меня палкой, которую держала.

– Каа-аяк! – Сказала она громко, утвердительным тоном.

– Каа-яку? – Вожак (как я полагаю) нахмурился и его зоб надулся. Ну точно как у жабы!

– Уа, каа-аяк. – Снова кивнула женщина, произнося слово, которое я слышала уже несколько раз. – Ки-каик, Ка!

– Аука! – Вожак поднял руку и меня подхватили за руки с двух сторон, и потащили к подножью пьедестала.

Ногу тут же пронзила боль и кровь снова начала сочиться из раны. Но всем, кроме меня, было плевать на это. И я поняла, что ничего хорошего меня в этом непонятном племени не ждёт.

Когда я оказалась у ног вожака, он об смотрел меня внимательно с головы до ног. Заметил рану и поморщился, от чего стал ещё более уродливым. Подозвал к себе главную женщину и они некоторое время что-то обсуждали, перешептываясь. Затем, вожак расплылся в улыбке, шлепнул женщину по ягодицам и гордо проквакал:

– Ка! Каа-аяк, кук арнак якар!

Черт знает что он сказал, но толпа одобрительно приветствовала его речь, улюлюкая и скандируя «Ка! Ка! Ка!». Меня тут же снова схватили подмышки и потащили куда-то в другую сторону, через центр их деревни, через толпу куда-то за жилища. Они дотащили меня до ямы, прикрытой деревянной решёткой и листьями пальмы, и не заботясь о моём состоянии, просто скинули меня вниз.

Меня протащило по земле. Покатый вход был ухабистым и я отбила себе всё, что ещё оставалось в целости после двух падений за последние два дня. Пока летела вниз, я ударилась затылком, спиной, плечом и, многострадальным левым коленом. От боли я практически не чувствовала своего тела. Ещё это головокружение и слабость от большой потери крови.

Вспомнив про рану на ноге, я попыталась встать, чтобы перевернуться на спину, и тут же задела раненую ногу.

– Ай… – всхлипнула, вновь глотая слезы. Слезы боли, разочарования и вселенской несправедливости. Ну за что мне всё это? Ещё и рюкзак отобрали, ироды!

Я с отчаянием смотрела на рваную рану из которой сочилась кровь. В неё уже попало столько грязи, что если не умру от потери крови, то заражение и гангрена мне обеспечены. Вон, по краям раны уже пошло воспаление. Кожа покраснела и приобрела синюшный оттенок. Если до падения в волчью яму у меня ещё были шансы выжить, то сейчас они стремительно неслись к отметке «нуль».

Я плакала. Сидела на холодной, голой земле, прислонившись к такому же холодному своду ямы, которая больше напоминала подземелье, и плакала, пока хватало сил. Было очень себя жалко. Вот что значит: «везёт как утопленнику». Нет. Это только в фильмах и романах попадая в другой мир, ты обретаешь сверхспособности и твоя главная цель в спасении мира. В реальности же, главной задачей оказалось просто выжить в новом мире. Но я и этого не смогла.

– Рано ещё себя хоронить! – я попыталась воспрять духом, по боль в ноге упрямо твердила о том, что мне осталось не долго. – Хны-ы…

Я готова была снова разреветься, но тут в глубине подземелья что-то звякнуло и показалось, будто у противоположной стены кто-то зашевелился.

Из-за того, что в яму практически не попадал свет, я не могла разглядеть что было там. Но вот неясная тень снова шевельнулась, поднялась и вновь послышалось звяканье. Тень обернулась и на меня уставились два горящих в темноте глаза. Два бирюзовых глаза.

Тень приглушенно зарычала и двинулась в мою сторону, сопровождая каждый свой шаг звяканьем.

«Цепь!» – догадалась я и только сильнее вжалась в стену, надеясь на то, что цепь короткая и прочная, и что животное не достанет до меня. Но, как говорится – надежда умирает последней…

На тусклый свет от входа, вышел настоящий монстр – белоснежный тигр в чёрную полоску и огромного размера. Я однажды видела в зоопарке тигра, так тот был очень большим и в холке доходил мне до талии. Этот же исполин, я почти уверена, был бы мне ростом по грудь, или даже плечо. Его тихое рычание, вкупе с горящими глазами и звоном цепи, дали мне понять, что умру я сегодня. И не от инфекции в ране, не от потери крови, а от сердечного приступа. Умру и буду съедена вот этим вот, большим представителем семейства кошачьих.

– Х-хорош-ший к-котик… – проблеяла я, теряя сознание.

ГЛАВА 4. ДВА ПЛЕННИКА

Раун

«Попался в лапы врага! Как слепой котёнок!» – Раун с досадой ударил хвостом по земле. Магические цепи, плотно сидящие на передних лапах, гулко звякнули в пустоте подземелья.

Ему всего год назад стало дозволено покидать племя и вести охоту на нейтральной территории, а он… Всему виной пернатое племя! Это они не соблюдают договор, это они ставят свои ловушки не только на зверьё, но и на себе подобных – оборотней. Конечно! Они-то себя лишили этого дара! Сами виноваты, а другие племена теперь ходят по нейтральным территориям и опасаются, как бы не угодить в очередную хитрую ловушку, которую на них поставили самки племени Куака.

А всё из-за этого, алчного до власти, вожака Ка. Это его вина, что некогда сильное и процветающее племя Куака, стало жалким подобием себя. Надо же было додуматься, истребить всех самцов своего же племени, и всё ради чего? Трона? Не удивительно что Великие Духи отобрали у них дар оборачиваться в птиц. А ещё Духи забрали у Ка, способность иметь потомство мужского пола. Теперь у него всегда рождаются самки. Именно по этой причине и воинами и охотниками в пернатом племени являются самки.

Они бы давно отобрали у Ка трон, но у вожака из племени осталось то, чего все самки, если не боятся, то опасаются. И это громадный самец кайаки – питомец вожака Ка и по совместительству его родной старший брат, который навечно остался в теле птицы.

Ходили слухи по всем племенам, что Ка не однократно пытался спарить своего брата в теле птицы с самками своего племени. Однако, ни одна из них, ни разу не понесла. Тогда он и решил отлавливать молодых самцов из других племён, чтобы возродить в своём племени способность к обороту.

Глупый, глупый Ка! Проклятия, наложенные Великими Духами, могут снять только Великие Духи! О, нет и не будет мудрости у этого вожака! Сгинет из-за него всё пернатое племя Куака!

Зашуршала трава и в подземелье спустилась очередная самка, отвлекая Рауна от мрачных мыслей.

«Ещё одна» – мысленно вздохнул Раун, поднимаясь на лапы. – «Уже третья за этот месяц. И не жалко ему своих же детей?»

Вожак в очередной раз отправил к нему самку, в надежде что та сможет заставить молодого оборотня спариться с ней. Или умрёт в попытке. Только Раун знал наверняка, что и эта самка станет для него не более чем кормом, чтобы прожить в подземелье до тех пор, пока не выдастся шанс сбежать. Ох, если бы не эти цепи! Он бы с лёгкостью вышел наружу. Но стоило ему только подумать о том, чтобы выйти из этой холодной ямы, цепи тут же начинали сдавливать его передние лапы, так и норовя отсечь их. А ещё они мешали обернуться в человеческую форму. Приходилось оставаться в виде зверя – большого белого тигра.

Раун гордился тем, что даже среди всех его соплеменников, он был самым крупным из них. Самым крупным и… самым белым. А точнее, он единственный, кто имел такой окрас и считался не то позором племени, не то благословением. Всё племя Таугари имело яркую, рыжую и красную окраску, с яркими чёрными полосками и золотым цветом глаз. И только Раун имел белоснежную шерсть и бирюзовые радужки.

Шаман Таугари сказал, что Раун – подарок Великого Духа, но не смотря на слова шамана и вожака, в племени были и те, кто думал иначе. В частности и из-за того, что Раун был третьим сыном вожака, и многие считали, что таким образом отец пытается оградить своего сына. И только Раун знал, что отец его терпеть не мог и считал проклятым Духами, даже больше чем все ненавистники Рауна.

Самка осторожно приблизилась к нему, вставая на четвереньки, пытаясь таким образом походить на самку Таугари. Раун от этого только больше взбесился. Он одним махом мощной лапы повалил глупую самку на землю и перегрыз ей глотку. Та не успела даже испугаться. Быстрая и лёгкая смерть – единственное, что Раун мог сделать для неё. Он знал что с ней сделает вожак Ка, если она не справится с заданием и выйдет из подземелья пустой, без семени самца. Ка устроил бы ей нечто похуже смерти. Как он сделал с первой самкой, которую послали к Рауну. Её крики боли и мольбы о смерти ещё долго будут мучить его, не давая заснуть ночами.

Утром вожак Ка самолично вытаскивал труп самки из ямы.

– Тебе не по нраву даже самая красивая из Куака? – Брезгливо поморщился этот выродок, хватая мёртвую самку за ногу. – Ничего, скоро ты сам будешь просить дать тебе самку, любую, даже самую старую и уродливую!