По праву крови

– Моя работа – ловить их и защищать мирных жителей от опасностей, которые несут эфирные и еретики, – Кирон пожал плечами, – а не рассуждать о происхождении аномалий.

– Кстати, а куда вы отправляете пойманных эфирных?

– Особо опасные особи сразу подлежат уничтожению, более спокойные отправляются в башню для исследования, – Кирон взял паузу прежде, чем продолжить, – думаю, нам стоит сменить тему: дальнейшие вопросы могут быть за пределами моей компетенции.

– Примерно настолько же эффективно делать запросы в библиотеку инквизиции, – прокомментировала я. – Что ж, друзья, мне очень приятно проводить с вами время, но у меня ещё куча дел сегодня. Хотелось бы успеть хоть что-то и не быть взорванной по пути в банк.

Оливия с укоризной глянула на меня, совершенно разочарованная моим гостеприимством, но не стала ничего говорить, поднялась на ноги и засобиралась. Пока она надевала пальто в прихожей, Кирон приблизился ко мне и негромко проговорил:

– Мисс Демаре…

– Можете звать меня Анна, – перебила его я.

– Анна, будьте осторожны с тем, что и кому говорите.

– Это совет или угроза, офицер? – усмехнулась я.

– И то, и другое, – улыбнулся он.

– Благодарю за заботу, офицер. Надеюсь, еноты из лесной глуши не проболтаются о моих страшных тайнах.

Кирон вновь усмехнулся и тоже направился к двери. Я проводила гостей, закрыла за ними дверь и только после того, как защелкнула замок, смогла облегченно выдохнуть. Дружеский визит оставил неприятное чувство раздражения. Я сверилась с часами и поняла, что уже не успею встретиться с нотариусом, но еще есть шанс попасть в ювелирную мастерскую. Быстро собравшись, я направилась в центр. Погода начинала портиться, когда я вышла из дома: небо затягивали тяжелые тучи, подгоняемые холодным ветром. Я плотнее запахнула куртку и ускорила шаг.

В центре многие улицы были закрыты для транспорта, а количество патрулей было увеличено в связи со вчерашним взрывом. Меня несколько раз останавливали, чтобы узнать, куда я направляюсь, и предупреждали, чтобы я сообщила ближайшему патрулю в случае обнаружения чего-нибудь подозрительного. Пока я быстрым шагом шла к лавке, редкие капли дождя начали падать на тротуар. Внутри магазинчика было прохладно и необычно темно. В другое время весь зал был ярко освещен, чтобы драгоценные камни и украшения сверкали всеми своими гранями, сегодня были зажжены лишь две лампы у стойки, где располагался мастер Блауберг – ювелир. Он был занят работой, поэтому не сразу повернулся ко мне, крикнув:

– Минуточку!

Я поздоровалась и осталась ждать у темных витрин, чтобы не мешать работе. Когда мастер Блауберг закончил, он отложил инструмент и снял со лба увеличительные стекла.

– Добрый день, – радостно приветствовал он и вышел из-за стойки. – Прошу прощения за такую темень, Инквизиция выпустила распоряжение, по которому в ближайшие дни все места должны сократить количество посетителей, чтобы уменьшить риски жертв в случае повторения атаки еретиков. Так что нам приходится гасить свет.

Когда он подошел ближе, то узнал меня:

– О, мисс Демаре, рад вас видеть! – жизнерадостно воскликнул он.

Ганц Блауберг был невысоким пожилым мужчиной с лысеющей шевелюрой, тщательно зачесанной назад. В работе нельзя было найти более щепетильного и аккуратного мастера своего дела.

– Как ваши дела, господин Блауберг?

– Крутимся-вертимся, как говорится. В последнее время люди стали меньше ценить изысканные образцы и выбирают более дешевые безделушки, чем активно пользуются те прохвосты, братья Коганы.

Братья Коганы были владельцами еще одной ювелирной мастерской, которая находилась буквально на соседней улице с лавкой Блауберга. Коганы делали простые украшения, не требующие сложной обработки, что давало им преимущество в скорости производства и позволяло назначать более низкие цены. Я знала Ганца Блауберга сколько себя помнила. В детстве меня восхищали блестящие и искрящиеся сокровища за стеклом, в более старшем возрасте я смогла оценить элегантность работы старого мастера. Моя мать всегда покупала свои украшения только здесь.

– Печально это слышать. Но я уверена, что настоящие ценители всегда будут приходить к вам.

– Ох, спасибо, дорогая моя, – Блауберг хохотнул и похлопал меня по плечу. – Что привело тебя ко мне сегодня?

Я объяснила, что потеряла свой браслет с камнем и теперь мне нужна замена, Блауберг поохал, причитая какой хороший был браслет, а затем пообещал подобрать достойную замену. Он скрылся в подсобном помещении и вернулся со стопкой коробочек. Мы перебрали с десяток разных браслетов, колец и подвесок. В конце концов я остановила свой выбор на небольшой подвеске. Я сразу же ее примерила и опробовала камень. Когда камень тускло засиял после применения круга света, господин Блауберг удовлетворенно кивнул и вернулся за стойку, чтобы оформить покупку.

Я немного проговорила с ним, обсудив последние события, затем пожелала хорошего вечера и покинула лавку. За это время дождь усилился. Теперь я могла без опасения использовать силу, чтобы окутать себя отталкивающим воду коконом и добраться в сухости до дома. Прохожих на улице остались считанные единицы, все спешили скрыться от непогоды. Начинало темнеть, невысокие уличные фонари зажигались, чтобы осветить дорогу, но они не могли заменить уют приветливых витрин, которые теперь темнели черными проемами. Я заглянула в единственную работавшую продуктовую лавку, купила немного съестных припасов и поспешила домой. Дождь становился все сильнее, внушительные капли шлепались на защитный кокон и широкими струями стекали на землю.

Дома я зажгла камин, чтобы прогнать сырость, приготовила ужин и устроилась с тарелкой в отцовском кресле, намереваясь погреться у огня и почитать какую-нибудь книгу из тех, что пылились на полках. Я вытянула одну наугад и положила ее на столик рядом с креслом. Дождь все еще барабанил по окнам и отгораживал дом от всего мира вокруг. Был только стук капель, треск дров в огне, запах вкусной еды и предвкушение интересной истории. Я грела ноги у решетки камина, не спеша отправляла в рот кусочки мяса, хлеба и овощей, делала глоток чая и перелистывала страницы приключенческого романа о путешествии в неведомые дали с неведомой миссией. Где-то на тридцатой странице я отчаялась попытаться погрузиться в суть истории, поскольку мои мысли вновь и вновь возвращались к вопросу, догадывался ли Кирон, что я – носитель силы. Я закрыла книгу и отложила ее на стол, собрала посуду и ее отнесла в раковину. Пока мыла тарелки, я размышляла о том, как ощущается ритуал крови для тех, кто никогда не испытывал истинное течение силы в своем теле. Можно ли почувствовать остатки чужой энергии? Сама я все еще могла уловить призрачную нить этой энергии, которая продолжала вытягивать из меня силу по крупицам. Я знала, что такой эффект может длиться до нескольких дней, такое было, когда мама обучала меня исцелять кроликов, попавших в силки, или котов, пострадавших от диких собак. Моя сила подпитывала исцеляющихся животных, пока они полностью не поправлялись. Потом нить истончалась и обрывалась. Однако, ни коты, ни кролики, к сожалению, не могли поделиться своими впечатлениями, а люди, с которыми такие ритуалы на крови проводили, были такими же носителями силы. Если и были случаи использования на неносителях, то записанных свидетельств об это не имелось, чтобы не привлекать внимание инквизиторов. Я решила порыться в отцовских записях в надежде, что там есть какие-нибудь упоминания об этом.

Зажженная лампа осветила беспорядок все так же мирно царивший в отцовском кабинете. Я задумчиво оглядела его и прошлась вдоль книжных полок, переложила несколько папок на тумбочке, в них были записи и документы, относившиеся к последней работе отца об увеличении эффективности работы камней силы. Затем я отошла к окну. В таком заполненном пространстве казалось нереальным найти что-то, не имея представления о системе, которой пользовался ее владелец, если там вообще была какая-то система. Я взяла с полки книгу в простом коричневом переплете, которая оказалась справочникам по целебным травам и грибам, полистала страницы, разглядывая красивые иллюстрации и освежая в памяти некоторые факты. Следующая книга тоже была справочником, но уже по анатомии. Так я перебирала книги одну за другой и вскоре уже забыла, зачем вообще взялась за это дело, углубившись в чтение отрывков из различных сборников и монографий, предаваясь воспоминаниям о детстве и юности.

4. Наследство. Анна.

Погода за окном была пасмурная, но дождь закончился. Мокрая земля, мокрые дома и деревья так и шептали: "Оставайся дома в тепле! Там снаружи мерзкий холод."Однако я решила, что откладывать визит к нотариусу больше нельзя. Мне понадобилось две чашки крепкого кофе и плотный завтрак, чтобы почувствовать себя способной на такой подвиг. Хотя после съеденного больше хотелось прилечь на диван, но вместо этого я привела себя в порядок, припоминая фразу когда-то услышанную от одной пожилой дамы: "Если ты чувствуешь себя погано, поднимайся с кровати, прими душ, сделай прическу и надень красивое платье, если это и не сделает твой день лучше, то ты хотя бы будешь выглядеть достойно в паршивой ситуации". И вот я оценила своё отражение в зеркале и решила, что выглядела вполне неплохо для любой ситуации. Я ещё раз проверила все бумаги в папке и отправилась в путь.

Воздух был свежим, наполненным ароматом мокрых деревьев. Я глубоко вдохнула этот запах, он успокаивал. Дорога до офиса юриста заняла примерно полчаса, за это время я успела обдумать различные домашние дела, решила, что нужно сделать до отъезда, какие вещи можно взять с собой, а какие оставить. Я планировала найти помощницу, чтобы та присматривала за домом родителей, пока я отсутствую.

Офис господина Гиллеспи располагался на первом этаже трехэтажного строения в самом сердце старой части города. Дома здесь были небольшими, не выше четырёх этажей, покрытые черепичными крышами. Двери в большинстве своём узкие, их деревянные полотна щедро украшены резьбой и металлическим литьём. Над входом висела аккуратная вывеска "Гиллеспи. Нотариальные услуги". Я постучала дверным молоточком. Через несколько секунд дверь отворилась и меня поприветствовала помощница господина Гиллеспи – мадам Рита Арка. На лице мадам Арка всегда была благодушная улыбка. Невысокая, полноватая женщина с угольно-черными кудрями и озорными тёмными глазами. Она обладала тихим ласковым голосом, который обволакивал, как мягкое пуховое одеяло, и успокаивал любые тревоги.

– Мисс Анна, дорогая моя! – мадам Арка похлопала меня по плечу и пригласила войти. – А мы все гадали, когда же ты наконец обрадуешь нас визитом. Проходи скорее.

Мадам Арка закрыла за мной дверь и поспешила принять моё пальто, чтобы повесить на вешалку. Я знала господина Гиллеспи и мадам Арка примерно столько же, сколько и ювелирного мастера Блауберга. Мои родители отличались постоянством в выборе профессионалов и стоило им найти отличного специалиста, они обращались только к нему. Руфус Гиллеспи вышел из своего кабинета через несколько минут. Это был пожилой мужчина среднего роста. Его приобретенная за время службы в армии идеальная осанка позволяла ему выглядеть моложе своего возраста, и даже седые кудри не старили его так сильно, как других. В молодости проницательный взгляд этот мужчины, должно быть, покорил множество женских сердец. Интриги ему придавала ещё и завидная сдержанность в выражении чувств, я с трудом могла вспомнить те редкие моменты, когда на лице господина Гиллеспи появлялось эмоции.

– Добрый день, мисс Демаре, – сухо приветствовал он меня. – Очень жаль, что обстоятельства нашей встречи столь печальные. Прошу, проходите в кабинет.

Я расположилась в кресле для клиентов. Кабинет нотариуса был полной противоположностью рабочего пространству моего отца: в нём царила идеальная гармония минимума вещей и четкой упорядоченности, каждый предмет имел своё место и находилась там, где ему предписано быть. Одну из стен занимал большой картотечный шкаф, хранивший все документы. Господин Гиллеспи выдвинул ящик с буквами "Д-Е"на эмалированной табличке и вынул внушительную кожаную папку, помеченную именем Демаре. Он устроился за столом, размотал шнур, который держал папку закрытой, и стал неспешно вынимать бумаги одну за другой. Я в свою очередь извлекла все имеющиеся у меня документы – моя папка не выглядела столь впечатляюще – и стопкой выложила их на стол со своей стороны. Гиллеспи бросил на них быстрый взгляд и тихо пробормотал:

– Очень хорошо.

Следующие минут десять он молча изучал свои записи, мои документы и те, что хранились в его папке. После сверки данных он принялся за составление нотариального акта о передаче права владения. На время работы он предложил мне подождать в приемной. Мадам Арка уже приготовила кофе, его терпкий аромат заполнял небольшую приемную.

– Как ты поживаешь, милая? – мадам Арка заботливо суетилась вокруг меня, расставляя на столике пирожные и печенье.

– Бывало и лучше, но жаловаться не буду.

Кофе был горьким и горячим, я обожгла язык и аккуратно вернула миниатюрную чашку на блюдце, отставив на стол до момента приобретения им терпимой температуры. Мадам Арка без умолку щебетала о новостях и сплетнях, чередуя их с вопросами о моей личной жизни. Идеальная собеседница для Оливии. Посадите их вместе, и они перемоют кости всему городу, а может, и региону тоже. Когда господин Гиллеспи вновь пригласил меня к себе в кабинет, я сорвалась с места чуть быстрее, чем того требовали правила приличия.

– Что ж, приступим к оглашению, – господин Гиллеспи разложил перед собой готовые документы и вскрыл конверт с завещанием. Он зачитал содержание завещания, по которому я являлась единственной наследницей своих родителей и получала права на владение и распоряжение домом, денежными активами и содержимым банковского хранилища. Я никогда не слышала упоминаний о том, что у моей семьи имелось банковское хранилище, поэтому такая новость меня заинтриговала.

Подписав десяток разнообразных бумаг и актов, я смогла покинуть офис нотариуса с новой кипой документов в руках. Один пункт можно было вычеркнуть из списка необходимых дел. Я шагала по улице, размышляя о том, что могло храниться в банке. Эти размышления даже позабавили меня, может быть, там карта сокровищ или старинная шкатулка с драгоценными камнями, или секретные документы, обличающие правление или Инквизицию. Ноги привели меня к небольшому ресторану, откуда доносились ароматы жареного мяса и свежей выпечки, так что я решила, что пора пообедать. Устроилась за столом у окна и заказала то самое аппетитно пахнущее мясо с овощами.

После завершения обеда, я отправилась в банк, надеясь покончить со всеми бюрократическими дела в один день. Однако у работников банка были другие планы. Оказалось, что получить доступ к хранилищу можно только после одобрения письменной заявки. Так что я оставила своё заявление на подпись и покинула помпезное здание, немного разочарованная тем, что предстояло ждать ещё несколько дней. Других важных дел на этот день не было запланировано, поэтому я не спеша шла по улицам, разглядывая прохожих и позволив мыслям бесконтрольно лететь. Было приятно какое-то время не беспокоиться ни о чем. Я не заметила, как дошла до парка. На удивление там не было так многолюдно, как обычно. Я прошла вглубь к небольшому пруду. Вокруг него были установлены красивые скамьи, где мы часто отдыхали во время прогулок с мамой. Стая уток копошилась в зарослях камыша, они ныряли и снова всплывали на поверхность, забавно крякая и пощёлкивая клювами. Когда я подняла глаза от пруда, заметила на той стороне фигуру человека, которого не надеялась больше увидеть. Кайден? Он шёл по дорожке вдоль противоположного берега пруда. Я замерла и затаила дыхание, вглядываясь в темную фигуру. Быть может, я просто ошиблась и это совсем другой человек? Нет, это определенно был он, его походка, небольшая сутулость, движения рук. Остаться сидеть или окликнуть, попытаться догнать его? Первым порывом было броситься за ним. Но зачем? Ведь это он оставил меня. Но, возможно, у него была на то веская причина. Я, замерев, наблюдала за удаляющейся фигурой. Вдруг он замедлил шаг и обернулся, затем продолжил идти, но снова посмотрел в мою сторону и остановился. Сердце бешено колотилось в груди. Во мне поднимались злость и радость одновременно. Я затаила дыхание и ждала, слыша, как кровь стучит в ушах, пока Кайден шёл ко мне. Перебирала варианты того, что хотела сказать ему, но все остроумные обвинения, что я придумывала, когда снова и снова размышляла, что бы сказала, если бы встретила его, улетучились из моей головы. Кайден остановился в нескольких шагах от меня.

– Здравствуй, Анна, – просто сказал он таким знакомым и родным голосом.

– Здравствуй, – мой голос дрогнул.

– Я присяду?

Я кивнула. Он сел рядом. Я боролась с противоречивыми желаниями: обнять его и ударить хорошенько по лицу. Мы сидели, молча глядя на уток.

– Рад тебя видеть, – наконец произнес он.

– И я тебя, – я действительно была очень рада его видеть, моё сердце все ещё выпрыгивало из груди.

– Я должен многое тебе объяснить и извиниться.

– Ты чертовски прав. И это должна быть невероятно увлекательная история. Можешь начать с извинений.

– Мне очень жаль, что так вышло. Прости меня.

– Угу, – я не решалась смотреть на него. Мне казалось, если я снова встречусь с ним взглядом, то вся боль и обида, которую я тщательно упаковала в тёмные ящики на задворках своего сознания, вырвутся наружу и их невозможно будет сдержать.

– Мне тебя не хватало, – Кайден вытянул вперед скрещенные ноги и засунул руки в карманы пальто. Я уже забыла, каково это – просто быть рядом с ним. За то время, что мы не виделись, Кайден стал шире в плечах, юношеская худоба осталась в прошлом, вместе с его очаровательной застенчивостью. Её место заняла угрюмая суровость.

– Что ж, я никуда не исчезала, и ты мог в любой момент навестить меня или хотя бы оставить пару слов о том, куда пропал.

– Тут двух слов не хватит, – уклончиво начал он.

– Так удачно совпало, что я не тороплюсь.

– Может быть, пойдем куда-нибудь, где потеплее и есть напитки?

– Я уже пообедала, – резко ответила я. На смену радости от встречи пришло раздражение. Я чётко осознала, что он вновь пытается уйти от ответа. – Знаешь, кажется, я не готова снова поверить тебе.

Я вскочила на ноги, Кайден поднялся следом. Он был так близко и так далеко одновременно, в его тёмных, почти чёрных глазах читалась боль оттого, что я отталкивала его. Следующие слова сами собой вырвались на свободу:

– Это уже не первый раз, когда ты появляешься, даёшь мне надежду, а потом пропадаешь. Я смирилась с тем, что ты бросил меня, и не могу снова довериться тебе. Зачем ты вновь и вновь возвращаешься? От тебя не было ни единой весточки целый год! И вот ты здесь. Нет! Я больше не могу так. Я не вынесу ещё одну потерю, если ты опять исчезнешь. Лучше не начинать.

Он молча заключил меня в объятия. Сперва я пыталась оттолкнуть его, но Кайден крепко прижимал меня к себе, спокойно впитывая всё моё негодование. Вскоре я позволила себе расслабиться, внутреннее напряжение, сковывающее моё тело в последние несколько недель, немного отступило, будто этот крепкий кокон объятий Кайдена ослабил туго натянутую струну внутри меня. Кайден был немного выше меня, и мне всегда было так удобно класть голову ему на плечо, зарывшись носом в шею, вдыхать его знакомый запах. Вот и сейчас я мгновенно ощутила родное тепло.

– Мне жаль, – повторил он.

А вот эти слова, как фитиль, подожгли мою ярость. Я высвободилась и так сильно толкнула его, что он пошатнулся и отступил на шаг.

– Нет! Я больше не хочу слышать о том, как тебе жаль! Я всегда была рядом с тобой. Я оставалась с тобой, когда тебе было тяжело, когда тебе было дерьмово и ты был невыносим. А где был ты, когда мне нужна была поддержка, когда у меня не осталось никого?! Не смей говорить, что тебе жаль! – по щекам покатились горячие слезы, я резко смахнула их. Кайден потянулся ко мне, но я ударила его по руке и отступила ещё на шаг. – Не надо.

Я пыталась подобрать слова, чтобы выразить свои чувства. Он терпеливо ждал. Я покачала головой, так и не сумев ничего сказать, и развернулась, чтобы уйти.

– Постой. Позволь мне объясниться.

Я не стала останавливаться. Он не стал догонять, лишь громко сказал.

– Я был под следствием Инквизиции.

Я замерла.

– Похоже, нам всё же понадобятся напитки.

Я присматривалась к тому, как Кайден вёл себя, старалась уловить те изменения, что могли с ним произойти за время пребывания в застенках допросных камер. Пока мы не спеша пили кофе, сидя друг напротив друга, Кайден рассказал, что его задержали прошлой осенью по обвинению в причастности к незаконным повстанческим группам. В чём он, разумеется, был невиновен и старательно отрицал. После почти десяти месяцев допросов в разнообразных формах, его смогли вызволить защитники прав граждан. Ему потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя, после чего он сразу отправился на поиски меня, узнал о трагедии, произошедшей с родителями, но не решился прийти на вечер памяти.

– Похоже, на тюремной кухне неплохие повара, – усмехнулась я.

Кайден непонимающе поднял бровь.

– Ты неплохо так оброс мышцами. Не похож на узника из темницы.

– Что ж, пойду поплачу немного из-за твоих неоправданных ожиданий, – он улыбнулся и отхлебнул из своей чашки. – Было много свободного времени.

– И ни одной минутки, чтобы сообщить мне, что с тобой, – укоряла я.

– Ай! – он приложил руку к груди, изображая боль в сердце. После долгого взгляда продолжил: – Я пытался передать послание, но это практически невозможно с той стороны.

Мы снова замолкли. Я отвернулась к окну.

– И что ты планируешь делать теперь? Ты же не рассчитываешь на то, что я, распахнув объятья, приму тебя обратно?

– Вообще-то, именно на это я и рассчитывал, – он добродушно рассмеялся, – но, видно, просчитался.

– Похоже на то.

Мы улыбнулись друг другу и на секунду вернулись в те дни, когда между нами не было этой холодной стены из обид и недосказанности.

– Анна, – когда предложение начинается с твоего имени, ничего хорошего это не сулит, вот и в этот момент Кайден вернулся к серьёзному тону, – у меня есть основания полагать, что Инквизиция может держать тебя под наблюдением.

Настала моя очередь удивленно вскинуть брови.

– Зачем? Я не делала ничего противозаконного, – я решила не поднимать тему использования силы крови прямо под носом у Кирона.

– Ты – нет, но твой отец занимался не совсем одобряемыми инквизицией изысканиями.

– С чего ты это взял? Он же сотрудничал с ними.

– Именно поэтому и сотрудничал, чтобы отвлечь от других своих менее законных проектов. Я был в его исследовательской группе и помогал с поиском и обработкой некоторых данных, не предназначенных для инквизиторских глаз и ушей.

– Это каких таких данных? – я нервно заёрзала на стуле.

– Чем меньше ты знаешь, тем лучше для тебя, – Кайден аккуратно взял меня за руку.

– И рыцарь поспешил на помощь своей даме в беде, – заключила я. – Не волнуйся, я скоро закончу с делами и уеду в свою глухую деревню. Я никогда не интересовалась делами отца и не имею ни малейшего представления о том, чем конкретно он занимался. Даже если меня решат допросить, мне совсем нечего им рассказать. Ты знаешь больше, чем я.

– Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

– Я буду осторожна, – пообещала я.

– Я видел твою осторожность. Ты просто не можешь жить, чтобы не начать помогать попавшим в беду направо и налево, пока сама не угодишь в какой-нибудь капкан.

– Что ты имеешь в виду? – я высвободила руку из-под его ладони и откинулась на спинку стула.

– Просто оставайся бдительной, – Нил разочарованно покачал головой.

– Хорошо.

Он рассёк воздух легким движением пальцев, и над его напитком снова взвились струйки пара, когда кофе стал горячим.

– Они знают?

– О чём?

– Что ты – носитель.

– Эта тема не поднималась на допросах, так что либо это им неизвестно, либо неинтересно.

– А ты не думаешь, что, прибежав прямиком ко мне, ты можешь как раз привлечь ко мне ненужное внимание? – я постаралась произнести это с шутливой интонацией.

Кайден отвёл взгляд.

– Если за нами следят, нам стоит вести себя, как влюбленная парочка.

– А мы больше не влюбленная парочка? – он поддержал мой веселый тон, только сквозь его веселость пробивалась тревога.

– Тебя не было рядом слишком долго… Только не смей опять извиняться, – поспешила добавить я, предвкушая очередное "прости".

Мы провели вместе весь остаток дня. Я узнала, что инквизиторы изо всех сил старались вынудить Кайдена признаться в том, что он был членом группы выступавшей за упразднение инквизиции, а также взять на себя ответственность за совершение терактов. Я в свою очередь поведала о своей жизни за городом, о крушении поезда, о похоронах и о том, что мне предстояло сделать прежде, чем уехать из Висгловера.