Я справлюсь один

– А кто теперь будет командовать отделением? – спросил Илья. И тут у него просто отвисла челюсть. Юлия, привстав на табурете, церемонно поклонилась, указывая на себя. – Вы-ы?..

– Да, я. – Колдунья хмыкнула, явно потешаясь над остолбеневшим парнем. – С согласия нашей организации буду совмещать должности. Вот так-то!

– Ого! – Илья покрутил головой. – Но разве так можно? Вы же не страхоборец!

– А думаешь, есть разница, страхоборец или не страхоборец занимается у вас административными вопросами? Главное – чтобы человек вообще в курсе дела был. Да и других подходящих кандидатов всё равно нет. И Стэна я всё-таки уговорила остаться в учебке на должности наставника. После отдыха и лечения, само собой. Без шефа нам в любом случае не обойтись.

– Глупо как-то это всё… – прошептал Илья. – Глупо и неправдоподобно. Ну почему раньше никому до этого дела не было? Почему всё начало раскручиваться только из-за… Вот таких случайностей? Почему сначала кто-то должен умереть, чтобы… – Он стиснул зубы, откинулся на подушку и замолчал, яростно уставившись в ненавистный белый потолок с сеткой трещин.

Юлия вздохнула.

– Слышал такое: правила техники безопасности пишутся кровью? – сказала она горько. – Вот и тут так же. Как можно что-то искать, когда даже не знаешь, зачем тебе надо вообще что-то искать? Пока всё было мирно, пока таких жутких вещей не происходило – кто ж знал, что всё не то, чем кажется?..

– Китайцы знали, – перебил её Илья, стиснув зубы. – Как минимум – подозревали. И искали.

– А это уже другой вопрос. – Голос Юлии стал низким и глухим. – Я Стэна и не оправдываю. Наломал он дров с этим своим… «Я справлюсь один». А китайцы, да и другие отделения сколько раз ведь ему помощь предлагали! Это я уже потом узнала. И от наших в том числе. Некоторые конференции были общими для страхоборцев и магов. И проблема взаимодействия стихий обсуждалась на международном уровне, только вот Стэн как-то это всё игнорировать ухитрялся. Да у него ведь даже толковых заместителей нет! Ты думаешь – почему мне пришлось взять на себя командование вашим отделением? Потому что больше некому! Вот так Петров берёг своих подчинённых, а сам и не соображал, что этим их подставляет под удар.

– Странно… Он же не глупый человек. Не мог не понимать…

– Не глупый. Но логика у него какая-то своя. И даже такое дикое стечение обстоятельств само по себе эту логику не сломало бы. Но тут уж мы все вместе навалились. И я – на правах старой приятельницы. И вы – молодые, энергичные. И даже баба Оля – вот уж молодец так молодец! Не ожидала от неё. Она, оказывается, все свои «экспрекменты» документировала, описывала условия, время проведения, приложенные силы – уж как могла оценить – и результаты. Золотая бабуля! Китайцы в неё просто влюбились, все наповал, – Юлия улыбнулась. – У них Храбрых называют Хранителями Покоя. И исследования почти такие же велись. И даже результаты схожи. А в чём-то Ольга Серафимовна их даже обскакала. Теперь глава международной ассоциации Хранителей посылает к бабе Оле делегацию. С переводчиком.

– Ничего себе! Но как же так вышло-то… У нас ведь есть исследовательские центры, чем тогда они занимаются?

– Понятия не имею. – Юлия пожала плечами. – Насколько мне известно, просто пытаются на фундаментальном уровне понять природу полей Страха и Покоя. А потом уже, когда что-то поймут, надеются начать применять теории на практике. Когда-нибудь…

– Ну что ж такое… – простонал Илья. – Почему мы так отстали-то…

– Ну-ну, не расстраивайся! Не во всём мы отстали. Полевые техники управления Страхом у нас – просто образцовые. Все эти ваши рассеивания и формирования сгустков. Этому те же китайцы могут у вас поучиться. Похоже, всё дело в том, что Стэн, а до этого его учитель были нацелены на воспитание из страхоборцев одиноких бойцов, странствующих рыцарей эдаких… Учитывая, что вы все по натуре одиночки, Стэн просто обучал вас соответствующим образом.

– Чтобы каждый мог справиться один, – выдохнул Илья.

– Именно так. И в этом он, считаю, весьма преуспел. Вырастил из вас воинов, которые умеют выживать в полудиких условиях, обходятся без людей и вообще без помощи. Это весьма полезное умение. Вот ещё взаимодействовать с людьми вас бы кто-то научил.

– Пока жизнь это не сделала путём набивания шишек, – улыбнулся Илья.

– Ну, шишки – не самая высокая плата за опыт, верно ведь? Голова-то цела, – усмехнулась Юлия. – Ты только не злись на Стэна. Он не плохой человек, это уж точно. И хотел как лучше. Просто он… Человек, на которого обрушилось намного больше власти и ответственности, чем он был готов принять. И деваться было некуда – не откажешься. Других кандидатов на должность главы отделения тогда просто не было. Вот и делал он что мог… И как мог. А теперь все эти двадцать лет таким грузом ему на плечи давят… – Колдунья вздохнула.

– Мне бы и в голову не пришло на него злиться, – прошептал Илья. – Я просто… Я за него боюсь. Как он с этим всем…

– Да, тяжело ему. Но на самом деле Стэн – мужик крепкий. Выкарабкается. И мы ему поможем. И наплевать, что он не умеет принимать помощь. Будем помогать насильно! – Юлия улыбнулась. – А вот командира вашего очень жаль. – Она снова помрачнела. – Ему помочь не успели. Попал под колесо событий, можно сказать. Оказался той самой причиной, которая заставила Стэна задуматься о правильности его подхода. Хотя по сути Винский тут вообще был ни при чём.

– В каком смысле? – Илья снова приподнялся на локтях, скривившись от напряжения.

– В таком, что он-то как раз помощи просить не стеснялся, насколько я поняла. Да и вообще… Он был уникальным страхоборцем. Достаточно открытым, общительным. В селе его знали и любили. Хотя на похороны мало народу пришло, но через несколько дней вся могила была цветами покрыта. Винский мог бы стать отличным главой отделения, если бы изначально не работал в этой системе всеобщей изоляции. Кстати, а ты ведь на него чем-то похож. Баба Оля говорит, что ты с соседями легко сошёлся. Не без её помощи, конечно, но всё-таки…

– Ну вот только не говорите, что мне когда-нибудь придётся стать главой отделения! – Илья поморщился.

Юлия ехидно усмехнулась.

– Да уж, страшная участь – сидеть в кабинете и подписывать от имени учреждения договоры на закупку картошки для столовой! А вот мне придётся в это вникать на старости лет. Хотя, честно говоря, я планирую просто администратора нанять. Из людей без дара. Нормального менеджера…

– А откуда, кстати, у ордена финансирование? – Илью давно интересовал этот вопрос, но он всё стеснялся спросить.

– В основном пожертвования. Несколько состоятельных людей в курсе ваших… Наших дел. А ещё у ордена есть туристические объекты. Зря, что ли, в Ленинградской области обосновались?

– Хм, не знал. Ну да ладно, неважно. А вы не знаете, сколько мне ещё тут лежать? И что со мной дальше будет?

– Лежать? – Юлия потёрла лоб. – Ну, может, с неделю ещё. А потом поедешь в Питер. Делать загранпаспорт и готовиться к командировке в Китай.

– Вот так сразу?.. – Илья почему-то испугался, хотя давно уже знал, что его ожидает эта поездка.

– Ну не то чтобы прямо сразу. – Юлия усмехнулась. – Загранпаспорт не так уж быстро делается. Да и язык тебе подучить надо. Скорее всего, в конце осени – начале зимы поедешь. А пока поможешь мне в резиденции ордена.

– Аня бы ещё нашлась… – еле слышно проговорил Илья.

– Найдётся, куда денется, – мягко сказала Юлия. – Просто… Ну, ты меня понимаешь. Надо быть готовым к тому… – Она замолчала.

– Что она меня не узнает. Да. Понимаю.

Больно, горько, тяжело об этом думать. Но ведь и правда – это очень, очень вероятно…

***

Выписали Илью только через десять дней. За это время несколько раз заходил Чистяков и один раз – Слава. Визиту напарника Илья удивился: тот проделал неблизкий путь из своего района специально, чтобы навестить Илью. Привёз одну из своих поделок: забавного чёртика из причудливо изогнутого корня. Неожиданно… Приятно. Выходит, два самых нелюдимых страхоборца могли бы… Подружиться?

Мотоцикл снова «расквартировался» в гараже отделения полиции, но Чистяков категорически отказался выдавать его Илье. «Ещё не хватало в твоём состоянии за руль! Не справиться с управлением и убиться о берёзу, да-да…» Полицейский сам приехал забрать страхоборца из больницы.

– Привет, герой, – сказал он, крепко пожимая Илье руку. – С выпиской. И постарайся уж обратно не загреметь. Хотя бы в ближайшее время.

– Я скоро уеду, – сказал Илья. Чистяков кивнул.

– Слышал. Ну что ж, надеюсь, эта чертовщина в городе от тебя отвяжется.

– Главное – чтобы она у вас тут после меня не разбушевалась. Кажется, мы её изрядно взбесили.

– Аня так и не нашлась, – помрачнев, заметил полицейский. – Я так понял, что это буйство Страха с ней связано. Так что теперь он буйствует где-то в другом месте. И мы не знаем – где.

– Вот именно, – вздохнул Илья. – Хотели как лучше, а вышло…

– Ну, кто ж знал. – Чистяков развёл руками. – Будем жить как жили. В конце концов, Страх был всегда, а страхоборцы только сто лет работают, насколько я понял.

– А может, от этого он и мутировал, – задумчиво произнёс Илья. – Может, мы ему мешаем, и он просто адаптируется…

– Ты о чём? – Полицейский встревоженно покосился на Илью.

– Сам не знаю. Неважно. Будем проверять. Теперь будем действовать по-другому. И сообща. Не справиться тут поодиночке…

***

Петербург никак не хотел оправдывать свою репутацию сумрачного и дождливого города. Илья уже неделю жил в крошечной квартире на двадцать пятом этаже в одном из районов новой застройки, и всё это время солнце после полудня нагревало комнатушку, как духовку. Днём страхоборец сидел за учебниками и видеокурсами по китайскому и изучал присланные шведами материалы по Страху и Покою, а вечерами, после того как плотный поток возвращающихся с работы петербуржцев выплёскивался из дверей станций метро, растекался полноводными реками по тротуарам, разделялся на ручейки и вливался в подъезды («Парадные!»), можно было немного отдохнуть. Погулять, подышать ветрами с Невы и Фонтанки, пошуршать подошвами по красной каменной крошке на Марсовом поле, покормить толстых флегматичных уток в Юсуповском саду.

Город не казался мрачным или пугающим. Даже по ночам. Но Илья знал, что не зря именно здесь в конце позапрошлого века зародилась сама идея защиты людей от Страха: впервые в здешнем дворе некто смог увидеть растекающееся под поверхностью земли голубое сияние, заставлявшее жителей доходного дома терзаться мрачными предчувствиями, тоской и приступами беспричинного ужаса. Впрочем, времена тогда были такие, что тоска и мрачные предчувствия и безо всяких мистических причин были постоянными спутниками тех, кто жил в этих тесно сгрудившихся домах, глядящих пустыми глазницами окон на узкие улочки без единого деревца и в собственные дворы-колодцы, где в сырых тенях прятались бедность, чахотка и отчаяние.

Илья часами, едва ли не до закрытия станций метро, гулял по старому центру, заглядывал в подворотни, по привычке прослушивая фон Страха. Дар страхоборца вернулся, но теперь обращение к нему вызывало в глубине подсознания некий неявный, но отчётливо ощущаемый протест, словно организм пытался защитить своего непутёвого хозяина от новых неприятностей. Илья и не пытался геройствовать: осаживал себя, усилием воли заставляя не сосредотачиваться на голубоватом сиянии и на потеплении рук. Впрочем, серьёзных сгустков ему и не попадалось; он предположил, что при виде какой-то крупной аномалии рассудок просто попросит верещащее от возмущения подсознание «подвинуться и не мешать».

Отделение ордена сняло для Ильи квартиру на верхнем этаже нового дома, недавно сданного и ещё не полностью заселённого. Юлия сказала, что не видит препятствий для того, чтобы он жил в резиденции ордена в пригороде, но – почему бы не совместить приятное с полезным и с ещё одним полезным? Приятное – это, безусловно, прогулки по Питеру. А два полезных – изучение китайского в спокойной обстановке и заодно наблюдение за фоном Страха под домом, то есть проверка гипотезы о том, что Страх не чует страхоборцев, живущих так высоко над землёй.

Пока и с китайским, и с проверкой гипотезы дела обстояли неплохо. Погода радовала, Питер был прекрасен; и только две мысли давили на нервы неопределённостью.

Первая. Станислав Аркадьевич. Он всё-таки уехал – неизвестно куда, зачем и на сколько. Юлия на вопросы о нём только морщилась и отмахивалась. «Вернётся, когда перебесится. Чего ты хочешь от него? Может, ему пара месяцев нужна, чтобы в себя прийти».

Вторая. Аня. Аню так и не нашли…

И орден страхоборцев, и Чистяков по своим каналам буквально поставили на уши всю владимирскую полицию. Поиски велись и в Варакинском районе, но так же безуспешно. Никаких следов. Аня как сквозь землю провалилась.

Илья думал, что его снова начнут одолевать кошмары, давить недобрые предчувствия и тоска… А вместо этого навалилось какое-то отупение-оцепенение, сквозь которое тревожные мысли об Ане пробивались с трудом, как вода через забитый фильтр. Будто что-то блокировало его… Страх?

«Нет. Что-то тут не то. Совсем не то».

Илья каждый вечер созванивался с Чистяковым и Павлом. Никаких новостей. Вообще никаких. В районе тишина и спокойствие, все здоровы. Как будто ничего и не было.

Уехал Илья. Исчезла Аня. И всё… Закончилось?

А что же дальше?

Что будет с ними?

Бесцельно блуждая вечера напролёт по городу, вместе с каналами, мостами и площадями погружаясь в тёплые летние сумерки, ненадолго окунаясь в оранжевый свет фонарей и снова ныряя в полумрак на безлюдных, «нетуристических» улочках, Илья словно бы пытался отыскать кого-то или что-то – если не Аню, то себя. Если не себя, то любую опору для своего нынешнего существования. Он чувствовал, что не просто плывёт по течению – скорее, он уже утонул, и теперь течение волочёт его бездыханное тело по дну, ударяя о камни и коряги. В таком состоянии было очень тяжело сосредоточиться на изучении китайского – задача предсказуемо оказалась сложной, и для её успешного выполнения требовалась прямо-таки железная мотивация. А вот как раз с мотивацией дела обстояли, мягко говоря, неважно.

«Вот что значит – привык полагаться только на себя, потом вдруг внезапно оброс какими-то социальными связями – и тут же снова их лишился. Неуютно…»

Илья скучал по Ане, по Ольге Серафимовне, по Юлии. Продолжал с горечью вспоминать Романа Алексеевича. И жутко переживал за Петрова. Едва ли не до слёз – когда вспоминал сгорбленную спину командира у могилы Винского, потерянный взгляд, которым Станислав Аркадьевич обвёл осиротевшую команду тогда, на базе колдунов. Казалось, ещё одна потеря или просто неудача окончательно сломают шефа, казавшегося несгибаемым. И вот…

«Куда он спрятался от нас? Почему не хочет позволить нам помочь?»

«Потому что он привык справляться один. Просто жди. И верь, что всё будет хорошо».

Илья всё ходил и ходил по улочкам, мостам и набережным – и верил, что однажды найдёт ответы.

– А я ведь знал, что рано или поздно найду вас где-то здесь. – Илья приблизился осторожно, словно опасался, что старый командир, поняв, что его «засекли», бросится бежать. – Догадывался, что вы тоже любите такие места.

– Вообще-то в таком случае логичнее было бы искать меня на Петроградке, – негромко сказал Петров, не оборачиваясь. Он стоял у перил набережной канала Грибоедова, примерно посередине между Львиным и Подъяческим мостами. Здесь было немноголюдно, только в паре сотен шагов прогуливались группка туристов да держащаяся за руки парочка. – Я там долго жил после…

– Вот именно поэтому вы сейчас и не там, – мягко перебил его Илья. Подошёл, встал рядом, глянул вниз, на жидкое стекло воды. – Потому что вам только того «после» сейчас и не хватало.

– Я даже не буду спрашивать, откуда ты это знаешь, – вздохнул Петров. – Или ты тоже ясновидящий, или просто Юля – болтушка…

– Юлия мне рассказала кое-что, в самых общих чертах. И то не про вас, а скорее про себя. А так… Да, я просто что-то увидел и понял.

Петров повернулся к Илье и вгляделся в его лицо.

– Ничего себе… – протянул он. – Ты и вправду немало лет жизни Огню скормил, похоже. Выглядишь на все тридцать пять.

– Это освещение такое. – Илья невольно отвернулся. И не потому, что не хотел, чтобы Петров разглядывал его повзрослевшее лицо. Просто невозможно оказалось без болезненных уколов в сердце смотреть на самого бывшего командира. Тот выглядел сейчас на все восемьдесят – морщинистый, нездоровый, высохший старик. От прежнего Петрова осталась только безупречная военная осанка, да и то – Илья явственно ощущал это своим новым странным чутьём: поддержание спины прямой, а плеч – развёрнутыми давались шефу с чудовищным трудом.

– Ну ладно, пусть освещение, – усмехнулся Петров, снова отворачиваясь к воде. – Как твои успехи?

– Учу китайский. Подал документы на загранпаспорт. Юлия сказала – поеду в октябре.

– Молодец. – Бывший командир сухо кашлянул и тяжело опёрся на перила. Илья с беспокойством покосился на него.

– А давайте в кафе зайдём, – предложил он. – Я хотел кофе попить. И съесть булку. А то уже часа три гуляю. Устал.

– Пойдём. – Петров едва заметно улыбнулся, и Илья понял: его манёвр разгадан. Но командир согласился – и это уже хорошо.

В кафе, к счастью, тоже оказалось малолюдно. Играла негромкая музыка, не мешающая беседовать. Илья заказал себе и шефу одно и то же – кофе и выпечку.

– Вы когда вернётесь? – напрямую спросил он, когда официантка отошла от их столика. – Юлия волнуется. Все вообще-то волнуются! Это мне повезло – я вас… Выследил, можно сказать. А остальные?..

– Странная это у тебя способность, – проигнорировав вопрос, заметил Петров. – Как ты меня учуял? Можешь объяснить?

– Не могу. Пока, во всяком случае, точно ничего не понимаю. Я просто уже неделю гуляю по городу и думаю о вас. И в какой-то момент понял, что ноги носят меня примерно по одному и тому же маршруту. И вот, как видите… – Илья с улыбкой развёл руками.

– Интересный феномен, – пробормотал Петров и сделал вид, что заинтересовался лежащим на столике рекламным листком.

– Станислав Аркадьевич, – внушительно произнёс Илья. – Ну перестаньте вы. Я же и правда чувствую ваше состояние. Так вот… Ерунда это всё. Никто – никто, точно вам говорю! – ничего плохого про вас не думает. Мы всё понимаем. И мы вас ждём. – Он откинулся на спинку стула и выжидающе уставился на бывшего командира.

Петров поднял на него взгляд.

– Для начала я должен сам о себе перестать плохо думать, – тяжело проговорил он. – И смириться с тем, что на меня теперь смотрят… Тьфу! С жалостью.

– Ну так вы перестаньте вести себя как потерпевший!.. – шёпотом вспылил Илья. – Ох, простите! В смысле, перестаньте своим поведением вызывать жалость. Возвращайтесь и начинайте уже работать. Юлия, между прочим, администратор-то хороший, а вот страхоборцем вообще не является. А у нас двое новеньких. Кто их учить будет – я, что ли?..

– Двое новеньких? – В глубине потухших глаз Петрова загорелись едва заметные искорки. – Откуда? Кто нашёл?

– Один – из Ростова, второй – из Екатеринбурга. На следующей неделе приедут в школу. Нашли местные полевые агенты, совершенно случайно. Так что… Надо приступать, Станислав Аркадьевич. Надо, без вас никак.

– Ну что ж. – Петров выпрямился, как ель, стряхнувшая с ветвей мокрый снег. – Это меняет дело. Тут и вправду… Я обещал остаться в качестве преподавателя. Через неделю, говоришь, приедут? Я буду на месте.

– Вот и отлично. – Илья улыбнулся. – О, вот и кофе несут! Вы же знаете, что он тут отличный.

Петров кивнул.

«Да, вы ведь тут часто отдыхаете. Так же, как и я. Только по времени мы с вами впервые совпали».

Илью немного пугала эта внезапно открывшаяся способность. Ещё ни одно из чудесных и мистических свойств его организма не обходилось для него без неприятных «побочных эффектов». Но – куда деваться: если есть сила и власть, будут и слабость, и ответственность…

– Ну вот, отличный кофе. – Илья допил свою чашку. – И выпечка тут вкуснейшая. Хотя и возле вашего дома есть просто замечательный магазинчик сладостей. Я один раз зашёл – чуть все деньги там не оставил.

Петров покосился на Илью, но ничего не сказал.

– Ну что, пойдёмте на метро, что ли, – бодро сказал Илья, захлопнув книжечку со счётом и вложенной купюрой. – Прогуляемся до Сенной. Вам ведь тоже на синюю ветку, только в другую сторону…

– Илюха, ты меня пугаешь! – Петров изобразил на лице суеверный ужас, однако глаза его смеялись.

В груди у Ильи потеплело.

«Так, шеф, отлично, езжайте на свою Петроградку и собирайте вещи. Завтра я за вами зайду и отведу на станцию электрички. Юлия ждёт. Не сбежите. Больше не сбежите…»

12. Настоящая сила

Прошёл месяц. Жизнь изо всех сих старалась казаться обычной и нормальной. Илья учил китайский, с не меньшим трудом разбирал «шведанглийский» от коллег Ирины, удивляясь и частенько шёпотом ругаясь, когда натыкался на что-то, что явно было бы полезно российским страхоборцам, а шеф почему-то не считал нужным включить это в их программу обучения.

«Эх, шеф… Насколько всем было бы проще…»

«А ты уверен? Чем это помогло бы в ситуации с той же Аней? Если бы вы заранее знали, что она – дитя Покоя, как вы смогли бы не допустить того, что случилось? Ведь узнали об этом всё равно только тогда, когда метка привела её к месту назначения!»

«Аня, Аня… прости. Не смог я тебя защитить».

Аня так и не нашлась. Илья весь этот месяц пребывал в каком-то странном, раздвоенном состоянии: вроде бы и отчаянно тосковал, и до обмирания боялся за неё… И в то же время осознавал с холодной отстранённостью: всё случилось так, как должно было быть. И внезапная острая влюблённость Ильи в незнакомую девушку – всё-таки, скорее всего, не настоящая влюблённость, а побочный эффект её метки и установившейся из-за этого связи. И её тянуло к нему по этой же причине. Сила ищет силу. Сила чует слабость. Сила ни перед чем не остановится, если ей нужна «пища».

Да, всё так.

И всё же…

«Она настоящая. И я настоящий. И я…»

«Я не знаю, что это. Люблю её? Не громко ли звучит? Любил бы в самом деле – места бы себе не находил, есть и спать бы не мог. Вроде бы так положено?»

«Илюха, ты совсем дурак…»

«Ну а откуда мне знать, как оно бывает? Я же ещё никогда не влюблялся. Может, так, а может, и не так. Но я точно знаю: если Аня не найдётся – я навсегда останусь один. Больше не хочу…»

Погода как нельзя лучше соответствовала этому состоянию внутренней рассогласованности: устав от занятий, выглянешь в окно – ух, какое солнышко! И, кажется, только снова отвернешься к монитору, как жизнерадостная чистая синева неба сменяется серыми тучами, липнущими к крышам. Вздохнёшь, подумаешь: ладно, не судьба сегодня прогуляться на Университетскую набережную, куда давно собирался… Идёшь варить кофе и настраиваться на следующий урок китайского. А солнце уже хитро подмигивает в балконную дверь: не кисни, всё будет хорошо!

Будет-то будет… Только вот что такое это наше «хорошо»? Как оно выглядит?

В конце августа город заполнился, кроме туристов, ещё и студентами. Говорливые стайки оккупировали все кафе, скамейки в парках и ограждения каналов. Илья стал избегать любимых мест, менять маршруты так, чтобы пореже оказываться среди толпы. Да, опасность нахождения рядом со страхоборцем в городе сильно преувеличена. Но всё же…

Илья поймал себя на том, что уже давно в подсознании словно бы зудит мелкий и противный комарик: «З-з-забыл! Ты что-то з-з-забыл!». Что-то очень важное, что ни в коем случае нельзя было упускать из виду.

Подсказки приходили во снах. В обрывках тревожных видений, которые всё же не были полновесными кошмарами, но просыпался Илья после них с колотящимся сердцем. И с чувством, что он почти… почти ухватил воспоминание за хвост. И до следующей ночи только будто бы слышал краем уха тихое жужжание того самого комарика. Вечерами сознательно настраивал себя на дурные мысли, пытался спровоцировать кошмары. И наконец ему это удалось. Допросился…

«Ох, знал бы я…»

С чего всё началось?

Изломанные кусты, поднимающийся над ними пар, хриплые стоны.

Синий огонь, мелькающие руки…

Больно.

Это Илья так старался забыть, что наконец смог. Забыл. Потерял нить. А ведь причина всего, что случилось дальше – именно там.

Что произошло на самом деле? Что так напугало Илью, когда он только подбежал к лежащему в кустах товарищу?

…А откуда такие травмы, если Андрей просто слетел с трассы в придорожные кусты – и не на такой уж большой скорости? Руки и ноги разбросаны и странно изогнуты, как у плохо набитой тряпичной куклы. Будто бы…

Илья рывком сел на кровати, хватая ртом воздух и судорожно нащупывая выключатель бра. Темнота вливалась в нос и рот, душила, как болотная жижа, и ощущалась на языке привкусом гнилой травы.