Мерзлая тишина

– Особое приглашение вам надо? – внезапно дверь открылась, и на пороге появилась физичка, нервно тыкающая что-то в своем телефоне, упрятанном в чехле-книжке.

Есения и Фил резко отстранились друг от друга, как ошпаренные. Теперь Есения услышала и грохот компьютера, и шоркающие обуви старшеклассников за дверью. И собственное сердце, которое вот-вот готово было выпрыгнуть из груди. Физичка посмотрела на них, опустив очки на переносицу:

– Я не поняла, мы глухие?

– Нет, все отлично, – Фил встревоженно вскочил со стула, запнувшись об его ножки. – Я почти закончил, думал, успею объяснить.

– Филипп, ты умница, если Василькова что-то не понимает, это издержки ее уровня познания.

Есения не слушала ее болтовню, в ушах звенело. Она поднялась на ватных ногах, стараясь не смотреть на Фила. И что это было, черт возьми? Есения не верила себе, не верила случившемуся. Он собирался поцеловать ее? Ее – Есению? Почему? Она взглянула на него, но тут же отвела взгляд. Да быть такого не может. Они вышли в коридор, и Есения, которая хотела дождаться его, не ведая, что творит, быстрым шагом направилась в раздевалку. Нет, она не хочет слышать от Фила, что это была ошибка. Лишь бы никому не рассказал, лишь бы Арина не узнала.

Она собиралась быстро, нервно запихивая сменные балетки в пакет. Накинула куртку и бегом понеслась из школы. На улице уже так стемнело, что тусклый свет школьного фонаря освещал лишь протоптанную школьниками тропинку. Она подняла голову и застыла, как вкопанная. Фил усмехнулся ее реакции. Как он так быстро оделся?

– Что с тобой? – как ни в чем небывало спросил он.

– Я? – Есения обернулась, стараясь придумать оправдание своему нелепому поведению и не касаться темы с поцелуем. – Мама позвонила, сказала срочно домой.

– Но мы ведь не закончили, – оба испытали неловкость от двусмысленности слов Фила, и тот поспешил пояснить. – Мы же не дорешали задачу, а там им посвящен целый блок в контрольной.

– Мы столько дней решали задачи, – пыталась избавиться от него Есения.

– Там другие задачи! – внезапно настойчиво заговорил Фил.

Он и сам обомлел от того, что так настойчив, и остановился. Есения замялась, ничего не понимая. Фил поднял глаза, хотел попрощаться с ней, но Есения внезапно остановила его, согласившись. Что происходит? Спрашивала она себя и не могла понять, как уже они вдвоем вместе отошли от школы и пошли к нему домой. В ее кармане вибрировал телефон, но она и внимания не обратила, как завороженная следуя за Филом. А тот рассказывал ей всякие приколы, разбавляя их неловкое молчание смехом.

Дома у Фила были родители. Они радостно поприветствовали Есению и предложили ей перекусить, может быть, выпить горячего чая. Фил с порога заявил, что им надо готовиться к контрольной, и его родители с улыбками переглянулись. Выпив горячий чай с печеньем, Есения и Фил оказались в его небольшой запертой комнате. Есения впервые была у него дома, в его комнате. Все вокруг выглядело простенько, как и в ее комнате, за исключением того, что Фил тут жил один. Он заправил расправленный диван и предложил Есении сесть. В комнате тускло горел свет, и Фил включил настольную лампу, повернув ее в сторону Есении. Сам он сел за стол – на стул, а Есения осталась сидеть на диване, ближе пододвинувшись к нему. Фил объяснял ей значения и очередные формулы, проверяя выученный ею материал. Так старался, будто она была его ученицей, а он ее щепетильным преподавателем. Неслучившийся поцелуй забылся, Есения так сильно устала, что начала клевать носом в тетрадь. Они вспомнили, что физичка задала домашнее задание, и стали быстро выполнять его. Стрелки часов на стене близились к десяти вечера, а они все решали и решали. Есения сдалась, легла на диван, запрокинув себе за голову руку. Прикрыла глаза и не заметила, как уснула.

Фил повернулся сказать, что все сделал, и она может переписать у него. Но Есения спала, тихо посапывая на спине. Он усмехнулся, потянулся, чтобы разбудить ее, но Есения отвернулась к стене. Свитер под ней подмялся, оголив аккуратный пупок. Фил отстранился, не решив ее тронуть. Кожа на плоском животе у Есении была тонкая и бледная. Нежная и мягкая. Он поджал губы, борясь с желанием прикоснуться к ней. Тяжело вздохнул, раскинувшись на стуле. Может и вовсе не будить ее. Есения убрала руку из-за головы, и свитер поднялся еще выше, оголяя ее острые ребра. Фил наклонился к ней, уперевшись локтями в колени. Тусклый свет в комнате светил на нее, а лампа сбоку подсвечивала ее кожу. Незнакомый жар возник в груди, заставляя Фила содрогнуться от мурашек. Он сжал кулак и потянулся к Есении, потеребив ее за коленку. Она проснулась. Заметив, как оголился ее живот, резко встала и поправила свитер. Фил сделал вид, что не смотрел, чтобы не смущать ее.

– Я сделал, спиши и все.

– У нас разные варианты, – Есения потянулась. – Я долго спала?

– Нет, – Фил стал ковырять заусенец на пальце. – Я и твой вариант сделал.

Есения вопросительно посмотрела на него, но он и голову не поднял. Интересно, почему он это сделал? Она тут же себя одернула, ведь какая разница, почему? Пора уходить, она и так слишком много времени проводит с тем, кого стоило бы давно забыть. С тем, кто является мечтой ее хоть и не близкой, но подруги. Есения уверенно встала с дивана, а Фил разочарованно посмотрел на нее:

– Ты куда?

– Я дома перепишу, ладно? Устала жесть, – она посмотрела в телефон. – Мама уши мне надерет.

– Ладно, – равнодушно ответил Фил.

Так показалось Есении. Но Фил не был равнодушен, скорее расстроен.

Они попрощались у дверей, и она, не глядя ему в глаза, выскользнула из его квартиры.

– Проводил бы девчонку, – заявил ему отец, показавшись в дверях. – Сам знаешь, что непойми, что в городе происходит.

Фил резко открыл дверь и крикнул ей в след, чтобы подождала его. Есения остановилась внизу и улыбнулась. Ну, ладно, еще несколько минут с Филом всегда приятно. И пусть сегодня она не уснет, зато будет счастлива.

До ее дома шли медленно, потому что разговорились обо всем на свете. Фил рассказывал Есении, что хотел бы быть полицейским или военным, но мама хочет, чтобы он поступал в МГУ на физический факультет. Есения ненароком заметила, что тоже планирует учиться в Москве. Такая схожесть их будущего обоих приятно порадовала. Есения улыбнулась своим мыслям, в надежде, что, может быть, с Ариной у них ничего не получится, и их с Филом свяжет Москва. Фил тоже о чем-то думал, мечтательно улыбаясь своими ямочками, но вслух ничего не сказал. Наверное, думает об Арине, та тоже хотела поступать в Москву или Питер. Тогда зачем пытался поцеловать ее? «Наверняка, это был порыв, не более того», – успокаивала себя Есения. Успокаивала, и одновременно с тем разбивала самостоятельно свое сердце. Сколько шансов было упущено, потом что люди верили своим мыслям, твердящим им совершенно «не то»? Так они дошли до одинокого дома Есении, где в кухне горел свет. Должно быть, мама с папой снова смотрят сериал по НТВ за чаем, уложив Михея спать.

– Покачаемся? – внезапно предложил Фил.

Есения противиться не стала, это был хороший день, и вечер пусть тоже будет хороший. Они поднялись на небольшой холм напротив ее дома, где их ждали качели. Есения села на правую сидушку, а Фил – на левую. Они качались, молча упираясь плечами в общую опору своих качелей. Молчать с Филом оказалось прекрасно. Есения смотрела на рассеянное звездами небо. Здесь, в глубинке Якутии, небо всегда было такое красивое.

– Говорят, в Москве не такое небо, – заговорил Фил, – смог и прочее. Надо успеть насладиться этой красотой.

– Это правда, – улыбнулась Есения, не сводя глаз со звезд. – Я была в Москве несколько раз с родителями, там и правда редко можно увидеть звездное небо. А ты там не был?

Фил прижался щекой к холодной металлической раме.

– В детстве, да и редко я смотрел там на небо, честно говоря, – усмехнулся он и внезапно серьезно добавил. – Я всегда замечаю настоящую красоту позже.

Есения улыбнулась его красивой цитате, не понимая, что это он вовсе не о звездах.

Фил продолжил смотреть на нее, но в темноте ночи Есения бы не разглядела ничего особенного в его взгляде. Ее глаза блестели, соприкасаясь с блеском созвездий, а дыхание теплое и такое родное, что Фил был готов снова потянуться и поцеловать ее.

Есения внезапно опустила голову и затосковала. Заранее тосковала по этому дню и по этому вечеру с ним. Вот сейчас она вернется домой, залезет на верхний ярус кровати и заплачет от разрывающегося неразделенной любовью сердца.

– А я на журфак хочу поступить, – заговорила она, чтобы растянуть их сближение. – Хочу стать крутой журналисткой, – Фил удивленно улыбнулся. – Да, хочу брать интервью у плохих парней и раскрывать всякие хитросплетенные дела, как следователь или какой-то экстрасенс, – она засмеялась. – Поэтому физика мне не особо интересна. Я учу много литературу и русский язык. Обществознание тоже начну со следующего полугодия.

– Будешь писательницей? – спросил он с интересом.

– Можно и так.

Фил отвернулся, и Есения прижалась лбом к железной раме, пытаясь разглядеть его лицо в темноте. В профиль Фил был еще красивее. Небольшой носик, то и дело выглядывающие острые ямочки, длинные ресницы и густые брови.

– Напишешь обо мне книгу? Можно драматичную.

Есения рассмеялась:

– Почему сразу драматичную?

– Драма трогает глубже, – спокойно ответил он. – Счастье быстро заканчивается, а драма длится вечно. Всегда бабушка так говорила. Разлука с любимым и все такое – очень драматично, я считаю, – сказал он и посмотрел на нее.

– Ну, ты и выдумщик, – посмеялась Есения, а сердце ее содрогнулось в груди от одной мысли, что Фил – ее любимый. – С любимыми не расстаются. Так в песне пели.

Они внезапно серьезно посмотрели друг на друга, и Фил закончил ее мысль:

– В идеальном мире – да, но в книгах можно и драматизировать.

Раздалась тишина, и была она такой комфортной, что им захотелось обоим остаться на этих качелях в обществе друг друга. Есения изредка смотрела на Фила, в душе надеясь, что этот вечер и для него тоже что-то значит. Ну и пусть, он сможет предложить ей только дружбу, может быть, дружба лучше, чем ничего. Телефон у Есении зазвонил, и мама громко в трубку командным тоном сказала, чтобы через пять минут она была дома и ни минутой меньше. Они спустились к ее подъезду, и Есения неловко приблизилась к Филу, чтобы впервые обнять его. Друзья ведь обнимаются, ничего в этом нет. Фил прижал ее чуть крепче, и она тут же растаяла от этого. Нет, может быть, вовсе не Арина ему нужна? Есения улыбнулась ему своими горящими глазами, они этой ночью сверкали ярче фонарных столбов. Фил помахал ей и пошел домой. Есения зашла в подъезд, и на трясущихся ногах забежала на второй этаж к комнате с мусоропроводом, чтобы посмотреть в окно. Сердце бешено стучало в ее груди, а жар переливался по всему телу, будто на улице было плюс тридцать. Фил обернулся к ней прежде, чем скрыться из виду. Заметил ее в окне и помахал. Есения помахала в ответ, дрожа от мысли, что все это по-настоящему происходит с ней.

Всю ночь она проволочилась без сна, прокручивая в мыслях не случившийся поцелуй, который в ее воображении случился на качелях. Вот она узнает, какой Фил на вкус, а тот признается ей, что все эти годы тоже любил ее. В окно проникала дорожка света, отбрасываемая полной луной, и Есения повернулась с боку на бок, стараясь уснуть. Но сердце быстро стучало в груди, поднимая кровь к лицу. Есения улыбалась, перелистывала страницу Фила в социальной сети и открывала ему аудиозаписи, как обещала тогда на корте. Может, он послушает ее песни и напишет ей. Может, он также сейчас думает о ней. Есения зашла на его страницу, разглядывая его фотографии. Вот бы и он испытывал к ней то, о чем она думает. Вот бы годы безразличия закончились счастливым концом. Все тело горело от мысли о близости, которая была самой желанной в ее жизни сейчас. Юное сердце Есении впервые перекачивало кровь вперемешку с любовью, которая согревала изнутри, но могла также сильно и разбить то хрупкое, что было внутри. Хоть бы это не случилось с ней, хоть бы мечты Есении исполнились.

Глава 7. Семья Топрыгиных.

В когда-то детской комнате Есении и Михея сейчас горел свет. Много лет он не загорался тут, но Есения вдохнула жизнь в прошлое. Сонная нега обволакивала ночную квартиру, вздрагивая от скрипа холодильника. Одна Есения была на пике своей бодрости. Она села в турецкую позу на скрипящий доисторический стул и медленно крутила ролик мышки. Ссылки и вкладки вели ее к семье Топрыгина. Вероника и Михаил Топрыгины поженились в 1992 году в городе Тихий. В 1998 году у них родился сын Илья Топрыгин. Образцовая семья: улыбки на всех фотографиях, влюбленный взгляд Вероники и Михаила друг на друга. Есения опустила голову в бок, приближая снимок. Улыбка Михаила в отражении ее зрачков становилась кровожаднее с каждой минутой. Есения попыталась разглядеть в нем серийного маньяка, ведь толпы всегда удивленно кивают, мол как можно было не догадаться, что это ОН? «У него же на лбу все написано!» Но на лбу у Михаила ничего не было написано. Если бы Есения не знала подробностей, никогда бы не поверила, что этот милый мужчина может убивать детей. Она посмотрела на Веронику. Также когда-то и сама Есения смотрела на Фила. Любовь слепа или жена обо всем знала? Есения закрыла вкладку и открыла другую. Интересно, обижал ли Михаил своего сына? Она написала этот вопрос жирным шрифтом в блокноте. Она спросит у Михаила об этом прямо. Глаза его никогда не солгут. Конечно, если он не психопат.

Найти номер телефона Вероники не составило труда. Благодаря обаянию Демида и его общению с матерью Михаила, женщина поделилась с ним контактом бывшей невестки. Есения набрала номер и прижала телефон к уху. Сидя под лучами солнца у окна, она рассчитывала услышать правду обо всем, что случилось. В ее идеальном плане, Вероника признается, что знала обо всех убийствах и скрывала это, потому что любила мужа. А серийным маньяком Михаил стал, потому что в школе его булиллии, какая еще может быть причина?