скачать книгу бесплатно
– Не мели чепухи, – оборвал его Кельт. – Там вообще никто не должен лежать.
– Он сказал, я пойму потом… – вздохнул Макс, словно размышляя вслух.
– Что поймешь?
– Зачем он свою жизнь за мою попытался отдать.
– Не зачем, а почему. Потому что он тебя любит. – Кельт впервые за все это время не отвел взгляда, подняв глаза на «атамана». – Ты бы точно так же на его месте поступил.
Арго скорбно скривил губы, опустив веки, признался:
– Димка, мне стыдно и страшно. Потому что я не уверен, что смог бы поступить так же. Я не настолько силен духом, как он. Я слишком себя люблю, я жизнь люблю, я за нее цепляюсь всеми силами…
– А он, стало быть, – нет. Вот поэтому он и поступил так.
– «Тебе нужнее»… Точно, он так и сказал – тебе, мол, нужнее, ты поймешь. – Макс взволнованно распахнул глаза, начиная понимать. Но Кельт опередил его, просто, буднично напомнив истину, которую Арго напрочь позабыл:
– У тебя есть семья, тебя любят, тебе есть, для кого жить. А Костя ведь один совсем. Кроме нас у него никого нет. Да и мы в последнее время… никудышными друзьями ему были… – Кельт замолчал, опять начав корить себя за извечную грубость. Снова посмотрел на Арго и едва слышно прошептал: – Макс, что нам делать? А вдруг… вдруг мы его потеряем?
Глубоко вздохнув, «атаман» запрокинул голову, печально глядя в потолок, словно просил у невидимого отсюда неба поддержки. Выдавил из себя короткое:
– Доктор сказал, что не исключено…
Кельт тихонько выругался, достал из кармана сигаретную пачку, дрожащими пальцами попытался выловить оттуда сигарету. Макс выхватил ее из рук друга:
– Ты что, с ума сошел? Тут нельзя курить – больница!..
Отправив в пространство еще одно, более витиеватое ругательство, Кельт заставил себя сдвинуться с места и побрел вниз по лестнице, бросив на ходу вялое:
– Ну, пойдем, что ли?..
Глядя вслед огорченному другу, Арго вдруг подумал, что снова поступил не «по-атамански». Нужно было поддержать Кельта, убедить, что все будет хорошо – то, что они делали друг для друга раньше. То, что в последнее время старались делать только Марк и Клиф. Но Кельт – не из тех, кто верит в сказки. Поэтому Арго сказал ему правду: «не исключено». На убедительно-утешающую ложь у него самого не было сил.
Только откуда же берут эти неиссякаемые силы Костя и Марк? Почему из их уст даже самые наивные слова звучат по-прежнему правдоподобно. Как звучали в детстве слова самого Арго. Слова каждого из их команды…
Устыдившись собственной слабости, Макс догнал друга, на ходу ободряюще приобнял за плечи и как можно бодрее произнес:
– Дима, подожди меня в машине. Я парой слов с врачом перекинусь и вместе домой поедем.
– К тебе домой? – машинально уточнил тот.
– К нам домой, – поправил его Арго, уже на пути к кабинету зав.отделением обернувшись и подмигнув другу. Подтверждая, что сейчас, как и раньше, его дом – дом его друзей.
Отвернувшись, «атаман» уже не видел, как Кельт благодарно улыбнулся ему за это любимое слово – «домой».
– Наливай, – мрачно произнес Арго, уткнувшись подбородком в сложенные на столе руки и тяжело глядя в пространство.
Кельт, молча, в очередной раз разлил водку по рюмкам. Соболь негромко сказал:
– За Костю. Он выкарабкается, я верю.
Марк в распитии не участвовал. Лишь раз выпив за выздоровление Клифа, он сидел вместе со всеми за одним столом и тяжелым взглядом наблюдал, как одна за другой в гнетущем молчании вновь и вновь опустошаются рюмки.
Друзьям было страшно. Никто не знал, что говорить, и никто не хотел в эту ночь оставаться в одиночестве. Поэтому Арго, впервые за несколько лет сняв свой запрет, не позволил друзьям разъехаться по своим пустым квартирам. Парни с облегчением и радостью приняли это настойчивое приглашение остаться.
Выдумками, нелепостями и размытыми фразами они сбивчиво объяснили сестренке и маме «атамана», что произошло сегодня с Костей. Весь оставшийся вечер они нетерпеливо дожидались, когда встревоженное и расстроенное семейство постарается спрятать свои переживания во сне. И теперь, на полуночной кухне друзья молчали вместе, сидя порознь, но очень желая быть друг к другу как можно ближе. Тем не менее, не привыкшие показывать свой страх и стремящиеся быть взаимной непоколебимой опорой, они изо всех сил изображали стойкость.
Марк взглянул на Арго и с грустью вновь убедился, что у него это получается хуже всех. Поглощенный своими тяжкими размышлениями, он даже не смотрел на друзей. Те уже почти уверились в том, что он вообще забыл об их присутствии, пока тяжелое молчание не нарушил тихий, дрогнувший голос Макса:
– Парни, простите меня. Все беды у вас – из-за меня.
– Ну что за бред, атаман? Ты ни в чем не виноват, – горячо запротестовал Марк.
Но Арго будто и вовсе не слышал его. Не глядя ни на кого и понуро опустив голову, он тихо бормотал – то ли бредил, то ли исповедовался:
– Это я виноват. Это я затащил вас в этот омут. Я веду вас все дальше и дальше, а вы идете за мной, потому что… потому что вы же, как дети, в меня верите… Потому что мы всегда были вместе… А я завел вас в трясину…
– Глупости не говори, Макс, – строго прервал его Соболь, ободряюще похлопав по плечу: – Ты не виноват в том, что случилось. И то, что мы встали на этот скользкий путь, – наша общая ошибка, не только твоя. Ты наш атаман, но и мы не без головы. А, значит, и ответственность делим поровну.
Арго вдруг поднял на него серьезные, внимательные глаза, затем перевел взгляд поочередно на Кельта и на Марка. Губы Макса изогнулись в печальной улыбке, и он неспешно, будто задумчиво повторил:
– «Ошибка», значит. Выходит, теперь вы признаете наш выбор ошибкой?
– К чему ты клонишь, Макс? – непонимающе и поэтому настороженно прищурился Кельт.
Арго невесело усмехнулся. А затем медленно, тщательно подбирая слова, пояснил, переводя пристальный взгляд с одного лица на другое:
– Костя сегодня не только меня спас. Всех нас… Парни, вы же еще не знаете, что сегодня Скрипач сделал меня своим вторым заместителем. Поручил мне вести свои криминальные дела наравне с Барсом. Торговать оружием для головорезов. Наркоту продавать, которой молодежь сама себя губит. Провинившихся киллерам заказывать… И я поначалу согласился, понимаете? Испугался и согласился.
Друзья потрясенно молчали, ожидая продолжения. Арго залпом осушил рюмку и выпалил, до нервной дрожи сжав кулаки:
– А потом у Кости в палате с меня вдруг будто покрывало сдернули. И я прозрел. Неужели для этого я на свет появился? Неужели для этого меня мать наперекор всем бедам растила, а лучший друг жизнью рисковал? Неужели для того, чтобы я из страха и ради наживы губил чужие жизни? Да пропади оно пропадом, это богатство! Ни черта они теперь не заставят меня руки марать!
– Макс, ты что это задумал? – осторожно уточнил Соболь.
– Я ухожу из этого болота, пацаны. И вас забираю с собой. Я не позволю им вас погубить. И возражения больше не принимаются. Я вас сюда затащил, я и выводить буду.
– Макс, притормози. – Марк предостерегающе поднял ладони и пытливо взглянул в глаза Арго: – Как ты собираешься это сделать? Написать заявление об увольнении и хлопнуть дверью не получится, ты же понимаешь.
– Завтра я поговорю со Скрипачом. Может, найдем какое-то решение. Главное сейчас: это ваше согласие покинуть все круги ада и идти со мной.
Друзья растерянно молчали, застигнутые врасплох таким крутым поворотом.
– А на что мы будем жить, Макс? – тихо спросил Кельт. – Ты уверен, что мы сможем жить, выполняя обычную нашу работу, но уже за копейки? Марку придется вновь сбивать ноги из-за дешевых репортажей в местных газетенках, Олег будет гонять барменов в какой-нибудь забегаловке, а я – охранять круглосуточный магазин за углом, так? Кому мы нужны в том, другом честном мире? Мы ничем не выдающиеся личности. Там таких, как мы, миллионы, и далеко не все они нашли свое место.
Однажды этот разговор уже состоялся между ними. Три года назад Кельт сказал примерено то же самое, и Соболь и Марк встали на его сторону. И если в прошлый раз Арго и Клиф не смогли их переубедить, то сегодня у Макса были более сильные аргументы.
– А кому мы нужны здесь, Дима? – выпалил она. – Неужели сегодняшний день ни на что не открыл тебе глаза? Если ты еще не понял, здесь в любой момент за косой взгляд, по чистой случайности или за любой проступок могут пустить пулю в лоб. Тебе, мне – любому из нас!
Кельт сжал губы, опустив глаза, и вместо контраргументов нехотя процедил:
– Я знаю.
– Посмотри, кем мы стали! – горячо продолжал Арго, подавшись вперед. – Марк хотя бы просто придворный лгун, а мы? Вон, у Олега под носом золотая молодежь себя наркотиками убивает, а ты отборных головорезов собой прикрываешь. Про меня вообще говорить нечего: лакей криминального авторитета, «чего изволите, ваше вздорное величество»… Неужели об этом мы мечтали? Неужели это делает хоть кого-то из нас по-настоящему счастливым?
– А в чем это счастье, Макс? Оно вообще существует? – меланхолично спросил Соболь, с отсутствующим видом глядя в окно.
Он так привык напускать на себя скучающий вид, что даже при друзьях уже не снимал своей маски. Олег был обижен на мир за его жестокость и коварство, поэтому с некоторых пор не проявлял к нему никакого интереса. Его романтизм превратился в декаданс. Любовь к жизни – в ее отрицание. Так думали люди из окружения Соболя. Но Арго слишком хорошо знал друга, чтобы купиться на это показное безразличие. Он знал, что это равнодушие – защитный рефлекс. Всего лишь доспехи, за которыми Олег пытался спастись от окружающей несправедливости.
И сейчас защита Соболя дала слабину: тонкие нервные пальцы барабанили по столу, ожившие и суетливо забегавшие синие глаза выдавали его волнение.
– Счастье существует, Олег, – мягко произнес Арго с едва уловимым укором. – Вспомни, как мы были счастливы в детстве, в юности. Может быть, сами этого не осознавая. Мы были свободны, мы чувствовали поддержку друг друга, мы занимались любимыми делами…
– Мы играли, Макс! – иронично усмехнулся Соболь.
– Да, – с готовностью согласился Арго. – Но сути это не меняет: мы делали это с удовольствием. Давайте же и сейчас делать то, что будет приносить нам удовольствие, а окружающим – пользу. Давайте снова держаться вместе. Давайте снова станем свободными!
Марк первым улыбнулся «атаману», ответив на его проповедь сияющим радостью взором. Он давно ждал этих слов от Арго, считая, что лишь ему под силу изменить все в их постылой жизни. Самому Марку не хватало духу возглавить подобный мятеж и призвать друзей сменить курс. Не было у него и влиятельности, подобной Арго – главного помощника Скрипача. Поэтому он лишь старался сохранить живой их надежду и ждал, когда Макс будет готов. Если бы знать, что Арго очнется лишь от такого страшного удара…
Зорин, ободренный этой безмолвной поддержкой Марка, воспрянул духом и продолжал еще проникновеннее, обращаясь уже только к Кельту и Соболю:
– Однажды вы не поверили мне. Может быть, побоялись поверить. Я и сам очень долго боялся решиться на бунт. Но сейчас вы ведь уже и сами начали понимать, что мы зашли не туда!
– Да. Но я до сих пор пока не понял, куда нам идти, – буркнул Кельт.
– Да куда угодно, Дим, лишь бы подальше отсюда. Неужели ты сможешь продолжать работать на того, кто чуть не убил твоего близкого друга?
Кельт явственно вздрогнул при слове «убил» и встрепенулся, словно разбуженный хищник. Крылья носа вздрогнули, брови угрожающе сошлись у переносицы, прищуренные глаза наполнились злобой, кулаки сжались. И без картинных речей на его лице отчетливо читалась жажда мести. Скрип его стиснутых зубов и тяжелый, красноречивый взгляд, переведенный на Арго, был лучшим ответом.
– Вот именно, – утвердительно кивнул Макс. – Я тоже не прощу. А это уже объявление войны. После этого нам в уютном скрипачовском мирке не остаться. И это спасительный исход, парни. Сегодня наш второй день рождения. А что нам делать дальше, мы непременно придумаем. Ведь мы по-прежнему вместе, да? А вместе нам ничего не страшно! Ведь так?
– Так! – с готовностью отозвался Марк.
– Да мы всё понимаем, Макс. Просто страшновато уходить в никуда. – Голос Соболя звучал почти виновато, словно он стыдился, что лишь теперь, спустя много лет, согласился на спасение. Он уже не смотрел в окно, а нервно теребил перстень на своем пальце, все еще пряча ото всех под ресницами свое смятение.
– Это не путь в никуда, – уверенно качнул головой Арго. – Это путь из непроглядной тьмы на рассвет.
– Как мы это сделаем? – Соболь, наконец, поднял глаза на Макса.
Тот ободряюще улыбнулся ему:
– А это уже мое дело, Олег. Я ведь ваш «атаман», мне вас и вести за собой. Как в детстве. – С этими словами Арго медленно встал со своего места и с хмельной, преувеличенной торжественностью спросил: – Вы мне верите? Теперь вы пойдете за мной?
– Я с тобой, – живо вскочил со своего стула ликующий Марк.
– И я, Макс, – серьезно кивнул Соболь, поднимаясь со своего места вслед за друзьями.
Льдистая отрешенность в его глазах растаяла от пылкости произнесенных здесь слов, уступив место былой живой заинтересованности, похожей на давний детский азарт.
– Я тоже… согласен, – прозвучал в наступившей выжидательной тишине голос Кельта.
Эти слова были произнесены без особого восторга, и встал на ноги Дима демонстративно медленно, будто под тяжестью своих сомнений. Но встретившись взглядом с внимательными глазами своих друзей, он неожиданно для всех широко и озорно улыбнулся:
– Бог с вами, давайте порезвимся. Давно у нас не было общих приключений. Вместе не пропадем.
Макс просиял и, оглядев своих воодушевившихся соратников, наконец-то внявших его словам, неожиданно сграбастал всех троих в крепкие объятия. И с хмельной, упоенной улыбкой ощутил ответные. Сейчас, стоя вот так, обнявшись, друзья с легкостью могли поверить в то, что все непременно будет хорошо, пока они есть друг у друга.
Именно оттого, что они снова есть друг у друга…
– Пора спать, – произнес наконец Арго, нехотя размыкая руки. – Завтра сложный день.
– Подожди, атаман! Они у нас и так все сложные. Давай еще посидим, – почти взмолился растрогавшийся Соболь.
Он, как и все, боялся отпускать сегодняшний день. Потому что завтра этот лихой боевой задор мог рассеяться легким романтическим шлейфом. Завтра они могли вновь стать чужими друг для друга, одинокими, угнетенными каждый своими криминальными головоломками. Поэтому каждому хотелось продлить это краткое, неуверенное единение очнувшихся душ.
Больше всего этого хотелось Максу: потому что завтра предстоял трудный разговор со Скрипачом. Разговор, в котором каждое слово, каждое движение может стать судьбоносным. И вести этот разговор следовало в ясном уме.
– Нет, давайте на боковую, – вздохнул он, упрямо мотнув головой, словно разгоняя дурман.
Извечно покорные его воле соратники расстроено насупились.
– Думаю, Макс прав: пора спать, – серьезно заметила появившаяся в дверях кухни Вера.
Одета она была в узкие джинсы и свитер, легкий макияж оставался нетронутым, на лице ни следа сна – очевидным было, что девушка и не ложилась спать.
– Верка, мы такие пьяные… Ты не сердись, пожалуйста, – смиренно попросил Арго.
– У меня и в мыслях не было, – качнула головой девушка, с тревогой отметив в глазах возлюбленного лихорадочный блеск, которого днем не было.
Она дождалась, пока в последний раз за эту ночь опустошатся рюмки, и заботливо произнесла:
– Пойдемте, покажу, где кому постелила.
Минут через десять заглянув в комнату, чтобы послушать дружный умиротворенный храп, Вера заметила, что одно спальное место по-прежнему пустует. А с кухни доносятся шум воды и звук закипающего чайника.
– Марк, ты что, посуду моешь? Ну, ты даешь, дружок! Не надо, я сама все сделаю. – Вера с улыбкой выключила водопроводный кран, выхватила из рук парнишки губку и только сейчас заметила, как дрожат его пальцы.
Марк в ответ на встревоженный взгляд девушки обезоруживающе улыбнулся, пряча руки за спину:
– Вера, я абсолютно трезвый и не хочу спать. Можно, я попью с тобой чай?
– Ну конечно можно, – ласково отозвалась та. По себе знала, что за пытка – занимать себя чем угодно, лишь бы отвлечься от переживаний и дождаться, когда сон успокоит расшатанные нервы.
С безмолвным взаимопониманием они приготовили стол для маленького ночного чаепития. И лишь когда в чашки был разлит ароматный напиток, Вера спросила, не поднимая глаз:
– Марк, скажи: то, что сегодня произошло с Костей… это дело рук Барса, да?
Отпираться было бессмысленно и бесполезно: боевая подруга была в курсе многих неприятностей, и неловкими выдумками ее было не провести. Парнишка кивнул, но тут же поспешил воодушевленно похвастаться:
