скачать книгу бесплатно
«Но всем нам от этого так плохо…» – эта фраза осталась непроизнесенной, но Любовь Ивановна с легкостью прочла ее в глазах юноши. И, не требуя объяснений, просто и привычно успокаивающе погладила его по голове легкой, но уверенной ладонью.
– Я рада, что сегодня ты приехал, – с мягкой улыбкой сказала она.
– А сегодня… просто сегодня…
Костя теперь стал еще одной тайной. «Что же придумать? Почему я не подумал над легендой раньше? Почему Макс нам ничего не подсказал? Господи, да до того ли ему было?..»
– А сегодня просто по телеку сказали, какой-то маньяк объявился… или даже несколько… – принялся оголтело врать Соболь. – И Макс сам хотел вас с Верой и Надей домой привезти, но он не смог… Он сейчас очень занят. Там… – Олег шумно выдохнул и наконец заставил себя произнести хотя бы часть правды, которую утаить было невозможно – Там с Костей беда…
Слова о маньяке Любовь Ивановну встревожили, а слова о Клифе – по-настоящему напугали.
– Что случилось?!
– Я точно еще ничего не знаю… Авария, что ли, какая-то… – сбивчиво и неуверенно ответил Соболь, невольно скривив губы.
Он привык врать кому угодно, даже самому себе, только не женщинам Зоринского семейства. Женщины для Олега были божествами, а божествам врать было особенно грешно.
– Какой ужас! Как он сейчас? Поедем к нему, Олег! Вдруг нужна помощь: кровь сдать или в палате подежурить. – Вот сейчас Соболь узнавал прежнюю Любовь Ивановну, деятельную, нетерпеливую.
– Я бы сам очень хотел поехать к нему, – покачал головой парень, заводя двигатель автомобиля, – но Макс велел мне везти вас прямо домой. Он сам остался с Костей и позвонит нам, когда что-либо прояснится. И там уж будет ясно, нужно нам ехать или врачи нас близко не подпустят.
Зорина сокрушенно покачала печально опущенной головой, а потом серьезно, пытливо взглянула в лицо Соболю и заговорщицким тоном произнесла:
– Слушай, Олег, давай не будем слушаться Макса? Что это он раскомандовался, в самом деле? Поехали прямиком в больницу к Косте и все дела. Там разберемся.
Олег не удержался и рассмеялся в голос: вот эту черту он особенно любил в Зориной-старшей – умение перевоплощаться в девчонку, ко всему прочему еще и хулиганистую. Вот от кого Арго унаследовал эту мятежность! Недаром когда-то давно мальчишки так легко нашли с ней общий язык: она никогда не возвышалась над ними непререкаемым и суровым авторитетом Взрослого Человека, а всегда готова была понять и поговорить с ними на их языке.
– Нельзя, Любовь Ивановна, – упрямо повторил Соболь, выводя машину на дорогу, ведущую к дому Зориных. – Мы сейчас только мешаться там будем, и врачи нас выставят. Давайте лучше дождемся звонка от Макса и уже из дома, подготовленными, поедем.
– Ну, давай, – нехотя согласилась женщина.
Всю дорогу до дома Соболь, наперекор своей въевшейся в душу нелюдимости, дотошно расспрашивал Любовь Ивановну о том, как сейчас живет она, как подрастает Надюшка. Он прекрасно знал это и сам из сухих сообщений Макса, которые подчас приходилось выпытывать у него. Но сейчас просто необходимо было занять женщину рассказами, чтобы она, в свою очередь, не решила расспросить о жизни самого Олега и остальных «мальчишек». Снова пришлось бы врать.
Дорога заняла меньше получаса, который для Соболя пролетел, как одна минута.
– Я доведу вас до квартиры, – пряча печаль в голосе, сообщил парень, выходя из машины.
Еще пара минут, и женщина, ставшая ему второй матерью, вновь исчезнет из его жизни, оставив разворошенные воспоминания и ожившую тоску по дому и детской беспечности. Когда они увидятся вновь? Увидятся ли вообще? Вдруг за углом соседнего дома уже притаился киллер, охотящийся за ним, Соболем?
– Олег, я тебя не отпущу, – решительно покачала головой Зорина, бережным движением руки захлопывая за собой автомобильную дверцу. – Во-первых, мы все по тебе соскучились. Во-вторых, мы же решили вместе ждать звонка от Макса. Да и неужели тебе не хочется остаться на чашечку чая в знакомых стенах? – Она лукаво прищурилась.
Под этим взглядом Соболь мог поклясться, что Любовь Ивановна знает куда больше, чем Арго смел рассказывать ей. Она понимала «своих мальчишек» лучше, чем они сами себя понимали.
– Я… я бы с удовольствием, но…
– Вот и пойдем, – прервала его лепет женщина и направилась к подъезду.
Олег торопливо догнал ее, стараясь держаться ближе, чтобы в случае опасности прикрыть собой. При этом лихорадочно придумывал повод уйти – и не мог. Или не хотел по-настоящему. Поэтому когда Зорина открыла дверь квартиры и, разувшись, направилась в недра кухни, растерянный Соболь покорно переступил порог следом за ней.
И обомлел, чувствуя, как в замерзшей душе начинается капель. Как кружит голову аромат домашней выпечки, как слепит привыкшие к мраку глаза теплый свет хрустальной люстры. Это была не та дорогая памяти тесная квартирка, в которой прошло детство Макса и его друзей – разбогатев на службе у Скрипача, Арго купил своему семейству новую, просторную квартиру в элитном районе. Но заботливый, окутывающий с головой уют Любовь Ивановна перевезла сюда вместе со скромными пожитками. И теперь казалось, что это все тот же дом, в котором, не переставая, звучат музыка и смех.
Смех, действительно, звучал. Из залитой светом комнаты в прихожую выскочил сияющий Марк с хохочущей Надей на руках. Она болтала стройными ногами, затянутыми в джинсы со стразами, и делала вид, что пытается вырваться из заботливых объятий. Но при виде Олега девочка быстро соскочила на пол, торопливо одернула нарядную розовую блузку и кинулась к новоприбывшему гостю с объятиями:
– Олежек!
Уже второй раз Соболь вздрагивал от этого забытого ласкового обращения. Но, метнув взгляд на Марка, Олег понял, что не он один чувствует себя беспросветным грешником, вторгшимся в рай по чистой случайности. Глаза Марка влажно блестели сентиментальной растроганностью и виноватой растерянностью. Воспрянувшая душа рвалась ввысь, окрыленная свиданием с любимой семьей, но страх за судьбу Клифа безжалостно швырял ее оземь.
– Привет, Соболь, – тихо поздоровался Марк и с робкой улыбкой развел руками: – Я первым успел.
– Хвастун, – добродушно усмехнулся Олег и крепко обнял подбежавшую к нему радостную девочку. – Привет, царевна! Какая ты стала большая, взрослая!
Надя кокетливо засмеялась, а Соболь, действительно, выглядел ошеломленным. Он помнил малышку еще ученицей начальной школы, а сейчас ему на шею кинулась изящная девочка-подросток с веселым хвостиком черных волос на макушке и первой косметикой на хорошеньком круглом личике.
– Олег, а Костя быстро поправится? – пытливо спросила Надя, не размыкая объятий.
– Конечно, – с готовностью кивнул Соболь. – Там дело-то, говорят, пустяковое. Скоро мы его навестим все вместе.
– Как хорошо, что все вместе, – беспечно защебетала доверчивая Надя и потянула за собой Соболя, едва успевшего скинуть ботинки. – Пойдем, пойдем скорее в мою комнату, мне столько всего нужно вам рассказать и показать!
– Надь, давай сначала накормим мальчишек, – с легким укором произнесла появившаяся из кухни Вера. – Иди, поставь, пожалуйста, суп на плиту.
– Точно! – легко согласилась девочка и умчалась на кухню. На бегу хихикнула, ласково повторив: – «Мальчишки…».
– Здравствуй, душа света, – едва слышно прошептал Олег девушке.
– Здравствуй, – так же негромко отозвалась Вера и заключила Соболя в нежные, долгие, печальные объятия. – Жаль, что именно беда привела вас в наш дом.
– Прости, – в очередной раз попросил парень. – Простите нас всех за это.
Соболь давно не видел ее, поэтому сейчас вновь с удивлением и затаенной грустью замечал перемены. Хрупкая девочка-романтик с длинными белокурыми локонами не смогла бы выжить в суровом мире, который окружал теперь ее любимого человека. Можно было уйти, но Вера осталась рядом с Максом: осталась для него ангелом, но переквалифицировалась в боевые ангелы-хранители. Неизменно подтянутая фигурка приобрела спортивную крепость и гибкость, синева огромных наивных глаз теперь отливала сталью решительности. Летящие платья она давно сменила на удобные футболки и джинсы, или, как сейчас, строгий брючный костюм. А волосы девушка обрезала в ультра-короткое каре, которое постоянно напоминало Максу, обожавшему ее длинные волосы, что для трогательной и хрупкой женственности в ее мире не осталось места.
Она не бросила своих крыльев, просто теперь их сложнее было увидеть за доспехами.
Друзья всегда видели эти крылья: видели бесконечную ласку в глазах, чувствовали заботу в мягких движениях, слышали мудрость в негромком голосе. Пряди солнечных волос уже отросли до плеч, но парни знали: Вера вот-вот острижет их вновь. И так будет до тех пор, пока в жизни Макса и его близких не воцарится безмятежность.
– Пожалуйста, не исчезайте больше, – дрогнувшим голосом произнесла Вера, чуть отстраняясь и пристально, участливо взглянув в глаза Олега. – Вы нужны Максу. Вы нужны нам.
– А вы нам, – сказал в ответ Соболь. Он был бы рад пообещать то, о чем просила любимая девушка его «атамана» и верная подруга их общего детства, но обещать сейчас он ничего не мог.
– Пойдем ужинать. А то Дима с Марком не соглашаются садиться за стол без тебя. – Вера взяла за руку Олега, мягко увлекая за собой на кухню.
– Что ты сказал маме про Костю? – быстро, одними губами спросил у него Марк, все еще стоящий в прихожей.
– Авария, – так же почти беззвучно ответил тот. Марк кивнул.
Вера сделала вид, что не заметила этого практически немого диалога. Она уже знала правду. Она всегда знала всю правду о них.
Любовь Ивановна разливала ароматный суп по тарелкам, Надя с величайшей аккуратностью расставляла их на столе. Кельт тоже был на кухне: нервно мерил помещение широким шагом. Но при появлении друзей обернулся и заранее, предвидя возражения, упрямо заявил:
– Я поеду. Поеду туда, к Косте. Мне надо с ним поговорить. Попросить прощения за вчерашнюю выволочку.
– Дим, не надо. Потом, попозже все вместе съездим. Опасно сейчас по городу поодиночке мотаться, – попытался вразумить его Марк.
Но тот помотал головой, буркнув:
– Мы уже давно поодиночке – и ничего.
С этими словами он решительно направился в прихожую, не глядя на нахмурившихся друзей. Но слова Веры заставили его остановиться на пороге:
– Но сейчас мы вместе, – спокойно заметила девушка, шагнув следом за ним то ли в попытке остановить, то ли намереваясь проводить.
Дима обернулся, взглянул на Любовь Ивановну, Олега, Марка, Надю и Веру, стоящих бок о бок на залитой светом кухне. И кивнул:
– Значит, вместе с Максом я вернусь сюда, к вам. – Кельт вдруг помолчал и грустно, почти жалобно улыбнулся, обронив: – Костя все-таки сделал это: собрал нас вместе и вернул домой.
Вновь несколько часов Арго прождал Клифа – на этот раз из операционной. Эти часы прошли в беспокойных хождениях по коридору, в тяжких обрывочных, словно в бреду, раздумьях и колебаниях. Время то останавливалось, превращая ожидание в пытку, то вдруг начинало течь вспять, раня приятными до дрожи и страшными до зубовного скрежета воспоминаниями.
Наконец появилась врач – женщина с мудрыми глазами и величавой статью – и Арго, вырвавшись из плена размышлений, кинулся ей навстречу:
– Доктор, как он? Он будет жить?
– Состояние тяжелое. Не буду вас обманывать: шансов мало. Сделаем все возможное: и мы, и он.
– Я могу его увидеть? Хотя бы на минутку? – Макс уже забыл, когда в последний раз так робко просил что-то у кого-либо. И уже приготовился по привычке предложить деньги, но врач, похоже, сжалилась над его изможденным видом и несчастными глазами. Понимая, что это, похоже, единственный близкий человек ее пациента.
– Хорошо. Но я могу дать вам только пару минут.
При виде кислородной маски на лице Клифа Арго, разумеется, тут же стало необходимо услышать его голос. Сомкнутые веки напомнили, как давно он не видел глаз Кости смеющимися. При взгляде на капельницы, трубки и повязки стало больно от того, что нельзя потискать парнишку в дружеских объятиях.
«Ценишь только то, что вот-вот можешь потерять?» – упрекнул себя Макс, присаживаясь рядом с койкой друга и бережно накрывая его ладонь своей. Только это он и мог сейчас сделать, какие бы сильные чувства не жгли огнем изнутри. Обнимать, взъерошивать вьющиеся локоны, дурачиться – все это можно было делать вчера, позавчера, все предыдущие дни. Когда Максу было не до этого. В последнее время ему всегда было не до этого.
И только сегодня он вспомнил, как ему дорог его добрый и веселый друг. Вспомнил, как давно не давал ему это понять. Ему, Марку, Кельту, Соболю – каждому из них. Забывал, не успевал. А теперь может быть поздно. И от этих, навязчивых мыслей, от чувства вины становилось жарко до озноба, тошно до головокружения и страшно до паники.
Как он, «атаман», мог допустить, что безумие их нового, сумрачного мира выбрало жертвой самого невинного? Как вообще могло получиться так, что это солнце оказалось здесь – в обители пороков, в плену криминала?
Клиф пришел сюда за Арго и его компанией, которых избрал себе в кумиры и любил удивительной, иррациональной любовью, словно родных братьев. Он шел за ними с самого детства, чтобы очарованно любоваться, дарить свое тепло, делить радости, терпеть неприятности и однажды спасти «атаману» жизнь. Но даже раньше, когда Макс без памяти любил своих друзей, ежедневно утопая в восторге этого взаимного чувства – даже тогда он и представить не мог, что кто-то когда-то решится отдать за него жизнь. «Чем я заслужил такую верность? Как сумел так привязать его к себе? На беду привязал… на беду…» – подумал Арго и тихонько пропел-прошептал слова давно забытой им песни:
– Мой лебеденок, ты меня прости,
За то, что я тебя не отпустил.
И все же точно, что молва идет:
Кто нежно гладит, тот того убьет…
Он тут же вздрогнул от слабого движения под его ладонью: Клиф пытался сжать его руку обессилевшими пальцами. Даже сейчас он выполнил желание своего лучшего друга: приоткрыл глаза и смотрел все с тем же светлым, красноречивым чувством.
– Братишка… Спасибо тебе, родной, – дрожащими губами пролепетал Макс, растерянный от этой любви.
Он даже не представлял, каким счастливым делает Костю каждое его теплое слово. И как ранят слезы, которые так предательски увлажнили глаза Арго.
Это исчерпывающее безмолвное общение прервал звонок телефона, который Арго перевел на беззвучный режим. Не хотелось покидать Клифа ни на секунду, но для разговора пришлось выйти в коридор – звонил Соболь. До этого уже звонили Кельт и Марк, спрашивали, как дела у Клифа и у самого «атамана», и отчитывались, что у них все под контролем. Теперь, видимо, нужно было выслушать еще один отчет.
– Слушаю тебя, Олег.
– Макс, у нас все в порядке. Мама, сестра и Вера дома, мы с ними – не отлучаемся ни на минуту. Как там у вас?
– Операцию сделали, Костя пришел в себя, – со сдержанной радостью поделился Арго, не забывая слова врача о том, что «шансов мало». Друзьям об этом решил не говорить. – Меня пустили к нему на пару минут.
– Отлично! – оживился Соболь. – Макс, ты только не сердись: мы к вам Кельта отпустили, он вот-вот приедет в больницу. Он места себе не ходит, бедняга, из-за того, что на Клифа вчера так жестко наехал…
Арго улыбнулся: к нему по коридору уже бежал их суровый воин с нежной душой.
– Все нормально, Кельт уже здесь, – сообщил он в телефон.
– Ну, хорошо, – вздохнул Соболь. – Приезжайте вместе: и вам безопаснее, и нам спокойнее.
– Разумеется.
– И передай привет Клифу от нас с Марком.
– И от меня! – послышался из трубки настойчивый голос Нади.
– И от нас с мамой, – добавился к нему взволнованный голос Веры.
– Обязательно, – тепло пообещал тот и отключил связь.
Пока он разговаривал, Кельт в развевающемся от стремительного шага белом халате кивком головы поприветствовал «атамана» и без промедления вошел в палату Клифа. Арго, тихо ступая следом, остановился у дверей, завороженный увиденной сценой. Горестно ссутулившись на самом краешке стула у койки друга, Кельт с неловким, неумелым, полузабытым участием гладил Костю по голове своей трясущейся рукой и горячо шептал, прижмуриваясь, словно от боли:
– Ты прости меня, братишка, прости, дурака крикливого!.. Возвращайся к нам, ладно? Поправляйся быстрее! Нам без тебя совсем хреново…
По щекам Клифа катились растроганные слезы, а пальцы трудно, но упрямо сжимали другую руку Кельта в ответ.
– Время, – коротко напомнила врач, заглянувшая в палату через плечо Арго.
Тот кивнул и, чувствуя неловкость из-за необходимости прервать этот диалог, подошел к Кельту и потрепал по плечу:
– Пойдем, Дим, нам пора.
Кельт тяжело поднялся на ноги и лишь на мгновение пересекся с «атаманом» взглядом, словно смущаясь своей слабости. Кажется, он еще никогда не был так растерян и раним, как сейчас, а без привычной уверенности и твердости во взоре был практически неузнаваем.
– До встречи завтра, Костя. – Арго бережно коснулся его щеки, стирая слезы. – Отдыхай. Я и сам не хочу уходить, но так надо, – посетовал он, отвечая на немое огорчение в глазах Клифа. – Ты набирайся сил, отдохни немножко от нас. А то мы тебя только до слез доводим. Олег, Марк и вся моя… наша семья передает тебе привет. Завтра мы придем с ними. – Макс улыбнулся, ободряюще пожал Косте руку и вышел в коридор. Не прощаясь.
То, что торопливо шептал Клифу Кельт, он не стал подслушивать: он и так увидел уже слишком много, и теперь не мог унять ноющего сердца.
Он дождался Кельта у лестницы, ведущей на первый этаж, но оба все еще медлили уходить. Они обессилено прислонились к стене, глядя себе под ноги. Помолчали немного, приходя в себя.
– Я не понимаю, как можно было так? За меня… – наконец произнес Арго. Ему просто необходимо было сказать это вслух, в надежде, что так хоть чуть-чуть станет легче. – Несправедливо это, нечестно. Я там должен лежать.