Коэффициент магии

А еще я начала слышать музыку.

Музыку времени. Характера. Взглядов на жизнь и намерений. Уж не знаю, как должны были причудливо соединиться магические частицы, чтобы получить такой эффект, но данный дар пока никому не был знаком. Я пробиралась на ощупь в своем владении им, и даже, по совету мамы, начала брать частные уроки сольфеджо и игры на гитаре. Просто чтобы лучше разбираться в композициях и уметь самой, позже, наигрывать и расшифровывать те мелодии, которые я слышала.

Да и на раскопках по вечерам пригодится.

Максим же не только заполучил мои возможности «считывать» вещи, видеть их прошлое – правда, в малом объеме – но и чуть ли не читать мысли людей.

И научился передавать им свои эмоции. Прицельно. И даже наигранные.

Вот и сейчас он послал мне ощутимый всплеск негодования, который я сначала почувствовала на собственной шкуре, а потом еще и распознала в нем визгливые ноты фальшивой флейты.

– Запрещенный прием, дорогой, – я покачала головой, – Не понимаю, почему мы опять подняли этот вопрос? Все уже давно обсудили. И мне пойдет на пользу свежий воздух.

– Может потому, что у меня предчувствие?

– А оно есть?

– Нет, – нехотя сказал Арсенский. С такими вещами мы не шутили и не лгали. – Просто я собака на сене.

– Большая злая собака, – я почесала его за ухом и взвизгнула, когда он подхватил меня и повалил на диван, и так переживший немало наших разборок. Нет мы не жили вместе – это было бы сложно осуществить вот так, с наскоку, двум взрослым людям, привыкшим к весьма обширному личному пространству и не особо умеющим вести быт совместно – но я регулярно оставалась ночевать у него в квартире или в подмосковном доме.

И с удивлением обнаружила в себе даже некоторые навыки хозяйки.

Во всяком случае, котлетами и блинами я, порой, обоих Арсенских баловала.

Мужчина прижал меня к себе, а потом легкими поцелуями начал покрывать лицо, шею, пробираясь все ниже. Он расстегнул мне рубашку, стянул любимые джинсы и пощекотал языком пупок.

Я всхлипнула, а потом выгнулась от охватившего меня возбуждения.

Удивительно, но магическая энергия, как правило, успокаивавшаяся на месяц-два после ночи любви, в нашем случае, похоже, только росла. Нет, я не была дерганой и меня не тянуло на сумасшедшие поступки, но мое желание трогать, ласкать, прижиматься и даже владеть Арсенским росло.

Как и его.

Он прикусил тонкую кожу ниже живота и сильным, жестким движением провел ладонями по моим бедрам.

Я застонала и попыталась притянуть его к себе, показывая, насколько хочу его.

Но мужчина не поддался и продолжил дразнить меня, покусывая, поглаживая и соблазняя, окончательно раздевая, пока мы оба не задышали тяжело.

– Скажи мне это…

– Арсенский, ты гад.

– Нет, не это. Скажи мне…

– Я говорю тебе это каждый день.

– Хочу еще… Ну же, Влада!

С хриплым смешком я обхватила руками его бедра, прижалась так, будто рассчитывала раствориться в нем, и выдохнула в полураскрытые губы:

– Люблю тебя.

И на какое-то время мы замолчали.

Глава 2

– Археологи – детективы прошлого. Но мы пытаемся воссоздать не преступление – впрочем, иногда и преступление – а жизнь людей прошлых эпох. И методы используем не менее сложные, чем в ваших любимых детективных сериалах.

Студенты свисали гроздьями с плацкартных полок, я же перехватила микрофон поудобнее. Мы заняли почти весь вагон, потому несколько лекций было решено перенести именно сюда, в поезд Москва – Краснодар. Дальше пересадка и до Керчи, где нас будет ждать автобус.

– Вы уже ознакомились с законодательством Российской Федерации об охране памятников истории и культуры, системой их учета и охраны, теоретическими основами полевой археологии. Усвоили – по меньшей мере об этом говорят ваши оценки-принципы отбора вещественного материала, регистрации, организации труда и быта. Правила техники безопасности мы еще раз обязательно проговорим на месте, ну а пока я хочу вам рассказать немного о том, куда мы направляемся. На прибрежном плато располагается некрополь Кыз-Аула, с огромными каменными склепами, построенными с I века до н.э. по I век н.э. Древнее кладбище ежегодно обваливается в море под воздействием береговой абразии – есть предположения, что само городище, к которому при-надлежал некрополь, уже давно на дне. Поэтому год за годом туда едут археологические экспедиции, пытаясь найти, раскопать, изучить и систематизировать все, что можно. Южное побережье Керченского полуострова остается малоизученным археологами районом – а ведь именно там находились несколько античных городов и множество поселений. Но в последнее десятилетие интерес к полуострову стал расти…

– Почему? Снова маги?

Я посмотрела на Никиту. Его нахальные синие глаза смеялись. Еще и уселся рядом с Пеньковским и, по-моему, не просто так – чувствую, эти двое еще доведут меня своими приколами, пока Максим не приедет.

– Снова маги, – кивнула, – Возьмем хотя бы гору Опук, что находится на окраине полуострова – место древних магов, уникальных колодцев, наполняющихся до сих пор и античного города Киммерика. Именно там была обнаружена плита с руническими надписями, принадлежащая, предположительно, племени «чародеев», одним из предков германцев – герулам. Их еще называли эрулы, элуры, эрлы. Они так-же обитали на территории нашего некрополя – появились там во вре-мя или после эпохи Великого переселения народов…

– Обитали? Хотите сказать, были похоронены?

– Нет, именно жили. Отличные ведь склепы, чем не особняки? Именно поэтому мы не рассчитываем найти там захоронения, кости и различные предметы античной эпохи – все давно разграблено. Не всем же повезло как исследователям комплекса Озетт.

– А что это?

– Кто задал вопрос? Тому двойка, – я хмыкнула. Первые курсы вполне могут не знать, так что я пошутила. – В нынешнем штате Вашингтон было древнее поселение американских индейцев, погребенное впоследствии под грязевым оползнем; спустя несколько лет на этом месте было основано новое поселение, также со временем перекрытое оползнем. Такая ситуация повторялась – внимание! – девять раз, что предоставило археологам девять последовательных закрытых комплексов, в которых великолепно сохранились деревянные, кожаные и другие изделия.

– Фу, все на блюдечке, – смешно скривился один из студентов.

– Ага, покрытом километрами грязи. Зато у нас камни отлично со-хранились.

– И море!

– Море там действительно шикарное. Сможете говорить потом дру-зьям, что лето провели на побережье. Так о чем мы… Ах да, от герулов могли остаться следы – будьте внимательны – если это были именно они, конечно, уж слишком далеко от общепризнанных мест обитания. Но не зря ведь Гитлер отправлял туда экспедиции.

– Хотел доказать, что немцы даже в древности крутыми завоевателями? – Пеня подмигнул мне.

– Ага. Но надо сказать, что среди историков единогласия по поводу происхождения герулов нет. Одни считают их скифским племенем, другие – германским. Летописи и различные источники слишком запутанны; тогда ведь было все четко – Римская империя, а остальные – варвары. Потому одно племя с разных концов Европы могло иметь разные названия, а несколько племен – одно.

– Так почему их считали магами?

– Потому что согласно многим источникам именно они консолидировали и распространили по территории нынешней Европы руническую письменность, руны, которые очень долго – да и сейчас – были именно магическим средством. Более того, некоторые исследователи говорят, что и не было такого племени, а герулами называли именно знатоков рун. Так это или нет, мы не узнаем. Объект нашего исследования – сам некрополь, не важно, какого периода использования, античного или более позднего. Тем более, что мы попробуем также продвинуться дальше по побережью, находок предстоит не мало. Кто скажет, что нашли интересного в две тысячи семнадцатом?

– Мраморную плиту с упоминанием переводчика Савромата второго, царя Боспорского государства, которое контролировало Крым в третьем веке нашей эры, – подняла руку симпатичная рыжеволосая девушка.

Я заметила, что Никита закатил глаза. Он не раз называл Светлану «заучкой», но, по-моему, просто хотел «поде-гать её за косички».

– Именно. Плиту подтверждающую так много выводов по этому некрополю, не так ли. Кто назовет мне, к какой категории археологических памятников относится плита?

– Артефакты! – теперь уже говорили многие.

– А подробнее?

– Это все объекты, созданные или подвергнутые обработке людьми: орудия труда и украшения, такие, как каменные орудия, одежда из тканей, сосуды или даже отходы производства.

– Отлично. Вторая категория – археологические объекты, появившиеся из-за нарушения человеком грунтового слоя. Например яма, выкопанная для хранения продуктов; тлен от столбов, позволяющий проследить очертания деревянной постройки; фундамент. Третья категория – биологические остатки, вроде золы, пищевых отходов. И четвертая – геологические отложения, скопившиеся на площади памятника. Пробы отложений часто позволяют обнаружить мельчайшие биологические остатки и артефакты, которые очень трудно или вообще невозможно выявить в полевых условиях, поэтому их забирают в лаборатории. Собственно, все это мы и будем искать в некрополе….

* * *

– У тебя замечательные студенты.

Я глубоко вдохнула ночной воздух станции и улыбнулась Пеньковскому:

– Мы были такими же.

– Ты может и была… А я пропадал в кабаках.

– В жизни не поверю! Ты?!

– А что? Отрывался как мог, а потом спьяну тащился на пары. По-моему, я доучился только благодаря природному обаянию.

– Сомневаюсь, что оно могло помочь тебе стать довольно известным археологом.

– Ну не так уж и известным, – Володя пожал плечами, – я и за науку то её не считал, почему пошел туда – даже не знаю. Конкурс был маленький что-ли… А потом на раскопках после пятого курса встретил Катю. И понеслось. Именно она показала мне, насколько это может быть увлекательно. Благодаря ей – и ради неё – я полез в эти «детективы древностей».

– Я помню, вы были повернутыми на раскопках и магии, все время спорили и тащили в дом всякую гадость, – я улыбнулась, а мужчина застыл.

Его лицо вдруг стало беспредельно жестким, а взгляд помертвел.

Черт.

Не надо было напоминать.

– Не хватает её? – я осторожно погладила её плечо.

– Очень. – голос был хриплым, – Столько лет прошло, но время ни хрена, оказывается, не лечит. Просто вспоминаю реже.

– Прости.

– Ты ни при чем, – он снова расслабился и превратился в большого и уютного Пеню, но мне все еще было не по себе от разительного контраста.

С Катей и Володей мы были соседями в Паликателе.

И она осталась там же, где и мой брат.

Мне казалось, что Пеньковский гораздо лучше меня пережил ту трагедию, во всяком случае именно он меня вытаскивал, когда было совсем плохо – подбадривал, тормошил, увлекал наукой. Но, похоже, его боль еще глубока.

– Я рада, что ты поехал с нами, – снова погладила по плечу.

– Я тоже. Посмотрим, чему ты научилась, – он хмыкнул совсем уже добродушно.

– Может и ты покажешь новые приемы? Где ты побывал в последние годы?

– То тут, то там… – ответил мужчина уклончиво.

– Были интересные открытия? Мы совсем мало связывались с тобой, как я уехала в Россию.

– Ничего сенсационного, если ты это имеешь в виду, – Володя улыбнулся, – так что я рассчитываю на наше лето.

– Обещаю, что что бы ни нашли мои студенты, подсунуть это ночью тебе в палатку.

Мы расхохотались и двинулись к вагону.

Поезд отправлялся дальше.

Глава 3

…Попытки проникновения за защитный периметр воспринимались как визг. Тонкий, но очень громкий, буквально вонзающийся в мозг, словно сверло, спирающий дыхание, которого и так не хватало из-за усилий.

Я понимала, что не справляюсь, и это было страшно.

Мои близкие, прижавшиеся ко мне под защитным колпаком, тоже боялись, но они все еще надеялись.

Что помощь успеет, что кто-то нам поможет.

Но это было не так. И я пока единственная, кто знал.

Все еще тянула магическую силу из брата, но понимала – минута-две и все будет кончено.

А кончилось еще раньше. Какой-то ублюдок, третий по счету, и тоже не-маг принес очередной артефакт, напоминающий булыжник, и ухмы-льнувшись, настроил его на нас.

Защита лопнула, как мыльный пузырь.

Тетя завизжала, мелкий устало всхлипнул, а я бросилась как маленький зверек на ближайшего нападавшего, вгрызаясь ему в выставленную в защите руку.

Но силы были не равны.

Меня отбросили в сторону.

И быстро, как-то буднично, расстреляли мою семью. На моих глазах.

И уже потом повернулись ко мне.

Я в шоке смотрела на дуло пистолета, но тут один из убийц глумли-во прошипел:

– Ты надоела нам своим сопротивлением, магеныш. И поплатишься за это…

* * *

Шумно выдохнув, я резко поднялась и села в своей палатке.

Меня трясло от попеременно прокатывавшихся по всему телу волн холода и жара – как всегда бывает со мной во время кошмаров.

Черт.

Давно это мне не снилось. Мое прошлое.

Одежда промокла от пота, и я надеялась только, что не орала во сне – иначе перебудила бы весь лагерь.

Прислушалась.

Нет, тишина.

Посмотрела время на телефоне и решительно вылезла прочь, на улицу.

Четыре часа утра. И я точно уже не усну, пусть вчера мы и выдохлись, преодолевая последние километры пути и устанавливая лагерь – спальные палатки, полевую кухню, необходимое оборудование.

К раскопкам планировали приступить с утра, а вечером все ломану-лись на пляж – оценить невероятную природу и теплое море, которое, казалось, смывало усталость и возвращало силы и настроение.

Видимо, не всем.

Меня передернуло. Я снова вернулась в палатку, стянула влажную кофту и надела новую. А потом вылезла, закуривая сигарету. Огонек светился в рассветных сумерках, дым тянулся вверх, где еще были видны звезды, а я думала. Думала о произошедшем несколько лет назад.

Об отвратительных, почти убивших меня пытках.

О смерти любимого брата.

Тогда мир перевернулся для меня. Не с ног на голову – у меня было ощущение, что он просто повернулся ко мне задницей. Я много лет выкарабкивалась из этого ощущение беспомощности и ненависти к такой вот жизни. И выбраться, на самом деле, мне помогла работа в Комитете. Здесь я была нужна. Я помогала. Я реально могла спасти.

Наверное из-за своего прошлого я была готова на многое, чтобы эта ситуация не повторилась. Ни с кем другим. Отдать свою жизнь. Отказаться от любви.

Я знаю, не все меня понимали – даже в Комитете. И иногда было ощущение, что и Максим не понимал. Но я просто не могла по-другому. Я должна была знать, что делаю все, что возможно, лишь бы никто не испытал того, что испытала я. Лишь бы никто не умер снова.

Полгода назад мы не спасли многих. Каждую эту смерть я спрятала в длинный список, который хранился в моем сердце. Эти люди – и маги – заслуживали того, чтобы о них помнили. А те, кто стал причиной их смерти, заслуживали наказания.

Подельники неизвестного кукловода погибли, а тот затаился. Комитет продолжал копать, а я… А я, пожалуй, решилась на то, что было под большим запретом.

Путеводные нити.

Ритуал, забирающий силы и годы жизни, но усиливающий интуи-тивные открытия и ведущий по огромному лабиринту запутанных дел.

О нем знали немногие; использовали – еще меньше. Маг, который проводил этот ритуал, должен был делать это один. В темноте и тишине. И всегда оставалась большая вероятность, что он просто не вернется из лабиринта. Кто бы хотел рисковать? Никто.

Мне удалось выбраться однажды.

И я намеревалась сделать это снова.

Вздохнула, выбросив очередной окурок, прихватила с веревки еще влажное полотенце и отправилась на берег.

Пора настроить себя на новый день.

* * *

– Смотрите! Получилось! – счастливо завопила Маша, тыкая пальцем в компьютер.

Ребятам удалось создать более менее правдоподобную 3D-визуализацию археологического памятника – то, каким он, предположительно был до разрушений – и мы с удовольствием полюбовались открывшейся картиной.

– Я бы добавила предметов обихода, – задумчиво протянула Светлана.

– И трупы. Про трупы не забудь – и побольше, – меланхолично произнес Никита, державшийся поближе к девушке. Та сердито зашипела и смерила парня презрительным взглядом.

Я хмыкнула. Наблюдать за этими двумя последние четыре дня оказалось настоящим удовольствием.

Раскопки всегда были фундаментом археологических исследований, но также весьма частым фоном для развития романтических – и не только – отношений. Сама среда способствовала этому: определенная таинственность, ажиотаж, присущий молодым студентам – им так и казалось, что они откроют Атлантиду – а также природа и свежий воздух, который здесь и вовсе был невероятным. Мы все уже загорели и накупались до одури, каждый день ходили смотреть на закат, а потом долго сидели у костра на берегу.

Я приходила на берег еще и на рассвете.

Посмотрела на ребят – пока эта смена отдыхала, другие трудились под палящим солнцем – и ушла в тень со своими бумагами.

Цель раскопок выглядела всегда обманчиво простой: собрать информацию таким образом, чтобы сохранить и зафиксировать все сколько-нибудь существенные данные. К сожалению, цель эта недостижима, поскольку сохранить и зафиксировать все невозможно, тем более, что в вопросе о том, что именно является наиболее существенным, согласия между учеными никогда не бывает.

Я не ждала от этой поездки археологических сенсаций, мне просто хотелось, чтобы мои студенты получили достойную практику и многому научились – в том числе, работать в команде. Но вот что касается меня самой…

Не терпелось пройтись и прочитать следы.

Но я клятвенно заверила Максима, что без него делать этого не буду. Тем более, что в его интересах было также пробовать считать старые камни и прочие объекты – для развития собственного дара.

Потому я сейчас отмечала на сетке те места, которые хотела бы изучить пальцами и магией в первую очередь.

Хорошо хоть,что координатную сетку создали задолго до нашего появления, и она оставалась неизменной. Суть этого инструмента в том, что территорию памятника разбивают на квадраты – причем разбивку следует производить очень тщательно, чтобы её можно было воссоздать даже через что лет. Это обеспечивается привязкой сетки к каким-либо неподвижным ландшафтным объектам – через опорную точку проводят линии, идущие с севера на юг и с востока на запад; местам пересечения этих линий присваивают определенные обозначения. Высоты тоже фиксируются. Таким образом мы могли определить соотношение в трехмерном пространстве каждой извлеченной находки с любым другим объектом, что позволяло представить, в том числе, куда копать дальше и что можно там обнаружить.

Мои медитации над развернутой картой, куда я перенесла сетку, прервал звонок сотового.

Мне даже не надо было смотреть на экран – магия предчувствия работала и без магии:

– Привет, – я улыбнулась и откинулась на лавке.

– Привет, загорелая девочка. Я ревную.

– К солнцу?

– К тем взглядам, которые останавливаются на твоей коже. Ты скучаешь без меня?

– Очень. Смотрю сейчас, куда мы первым делом отправимся, чтобы посмотреть следы.

– Но только со мной.

– Только с тобой.

– Как Никита?

– Влюблен, как я и предполагала.

Смешок Арсенского я представила воочию.

Скорей бы он приехал.

– У меня новости… – начал мужчина.

– Ты беременный?

– Фу, Влада. Нет. Наконец-то удалось найти хоть какие-то концы в той истории с лунницами. Интересно?

– Еще бы. Меня не оставляло ощущение, что там ко многому будет ключ.

– Я завтра съезжу поговорю с той женщиной о том, что у нее сохранилось – записи какие-то, проливающие свет на эту историю – и потом к вам.

– Женщиной? – спросила я ревниво.

– Угу. По отзывам моих детективов молодая магичка с прекрасной фигурой и…

– Макс!

– И мне плевать, – он засмеялся, – Люблю тебя.

– И я тебя, – я улыбнулась и положила телефон.

Потом посмотрела на часы и направилась к ребятам, все еще сгру-дившимся возле компьютера.

– Третья группа! Пора поработать не только мозгами. Давайте-ка на одном из участков применим метод флотации. Кто расскажет, что это такое?

Несколько возгласов меня удовлетворили.

– Савелий, давай.

– Простейший вид флотации – промывание образца грунта в ем-кости с водой. Соответственно осадок удаляют, затем высушивают и исследуют под слабым микроскопом, сортируя и определяя его состав. В более сложном флотационном приборе сжатый воздух прокачивают через бак с водой, медленно сцеживая верхний слой воды через несколько фильтров; специальным насосом воду возвращают в бак для поддержания постоянного её уровня. Приборы не только ускоряют эту операцию, но и обеспечивают более полное выявление материала.

– Как определить, хорошо ли работает флотационный прибор?

– В образец грунта примешивают сто современных зернышек мака и отмечают, сколько из них удалось обнаружить.

– Отлично. Пойдемте, научу вас пользоваться прибором.

Мы увлеклись исследованиями не на шутку.

Уж очень занимательные штуковины привезли в эту экспедицию – раньше и мечтать о такой оснащенности полевых раскопок не смели, все лучшее доставалось только раскопкам федерального масштаба. Ну а теперь у археологических обществ и институтов было достаточно средств от спонсоров и тех же магов, искавших определенные предметы.

Пару керамических осколков с помощью флотации нам удалось об-наружить.

Пока студенты возбужденно переговаривались, я отвела Машу в сторону.

Весь этот курс я старалась мягко выяснить, что же стало причиной её отказа от использования магии: при её низком коэффициенте никаких неудобств магическая энергия не должна была доставлять – ни выбросов, ни развитых инстинктов. Как оказалось, все было проще. Счастливые родители не скрывали, что она маг, более того, рассказывали об этом всем, как о предмете гордости – вроде как наша Машенька лучше вашего Кирилла и так далее. Что произошло дальше в маленьком городке, где даже не было магической школы? Правильно. И другие родители и другие дети стали Машу сторониться, а как она выросла – издеваться, заранее презирая её якобы превосходство.

Родители девочки долгие годы ничего не замечали, девочка страдала, а в подростковом возрасте и вовсе замкнулась в себе, прячась от собственной энергии. В шестнадцать, понятно, подписала отказ от использования.

И только переехав в Москву, где быть магом считалось выгодно и почетно, она задумалась, так уж ли была права.

В итоге, в феврале она подошла ко мне и призналась, что сняла печать и пошла на специальные курсы, чтобы научиться управлять тем немногим, что ей дано.

Я же взялась за специализированное обучение.

Выдала несколько рукописных тетрадей по связи дара, археологии и умения считывать предметы – мои собственные записи, но я не стала об этом говорить – и неоднократно рассказывала про своих друзей, которые успешно занимались археологией, имея определенный коэффициент.

А потом и вовсе призналась, что я маг.

На самом деле, скрывать это, несмотря на работу в Комитете, на данный момент не имело уже смысла. Слишком многие узнали – и не только кукловод, но и враги «поменьше» – о неком агенте, владеющем сильными и необычными дарами. Некоторые были в курсе, что я дочь главы Комитета, кто-то – что археолог. Сложить дважды два не составляло труда. Потому было решено, что я теперь работаю не под прикрытием. Я получила официальную должность аналитика в двух структурах – Комитете и Совете Безопасности России, в котором маги хоть и были, но сообществу не подчинялись по долгу службы. В общем-то, кабинетную работу, что неимоверно обрадовало Максима.

Но это не значило, что я не буду выходить в поля – и не только ар-хеологические.

– Маш. Я долго думала, чему оптимально тебе будет учиться в связи с выбранной профессией и коэффициентом ноль-три и пришла к выводу, что раз определенного дара у тебя нет, можно будет развить в тебе способности «нюхача», но с уклоном в археологию.

– Нюхача?

– Да. Ты сможешь определять, для чего нужен тот или иной предмет. Не только на основании опыта, знаний и имеющейся классификации, но и на ощупь. Понимаешь, какие перспективы? Если ты будешь проводить исследования и раскопки, или даже работать в музее или над книгами – тебе всегда пригодится.

Глаза девушки восторженно зажглись, когда я протянула ей один из осколков.

– А я точно смогу?

– Энергии хватит, так что не тушуйся – чем больше будет практики, тем большая будет точность. Возьми его в руки. Тебя учили концентрироваться и направлять внутренний поток вовне?

– Да.

– Закрой глаза и направь его на этот осколок. А потом мысленно попробуй восстановить то, чьей частью он является. Возьми его мысленно в руки и приклей к другому осколку – побольше. Не размышляя сильно об итоговой форме. Просто приклеивай один за другим, пока не увидишь некие очертания. Тогда останавливайся.