Коэффициент магии

Что на кону стоит гораздо больше, чем просто одна или несколько жизней.

Что если они не подберут ключ к происходящему, то погибнет не только Влада.

Но затопившее его бешенство искало хоть какой-то выход, хоть кого-то виновного.

И неизвестно, чем бы закончился их разговор с главой, если бы в комнату не заглянул кто-то из агентов:

– Кажется, поняли!

А вот Максим не понимал ни хрена. Язык он знал – думал что знал – но чтобы настолько…

Мелкий итальянец, которого они с Владой нашли в гараже, сыпал какими-то терминами, объясняя те или иные структуры, соединения и понятия, а все вокруг глубокомысленно кивали, будто он раскрывал им тайны Вселенной.

Может и раскрывал, но это имело значение только если могло по-мочь спасти Владу.

Наконец, парнишка замолчал, тяжело дыша, а публика чуть ли не разразилась аплодисментами.

Максима это уже начало напрягать.

Александр повернулся к нему и понял, в каком тот состоянии. И по-тому объяснил энергично жестикулируя, видимо, пытаясь и сам перева-рить и уложить в голове новые данные:

– Наши маги проанализировали всю ситуацию и заглянули как можно глубже – насколько это вообще возможно. Соринский действует заодно с заговорщиками, и не является главным. Но маг настолько плотно связан с задумкой, что не мог не отвезти Владу на основное место действия. Там, где состоится окончательный запуск механизма. В нем действительно множество знакомых нам частей и артефактов, могущих управлять временем, пространством или предположительно могущих управлять… И команда определила, наконец, потенциал и цель воздействия этого прибора. Я объясню. Суть технологии мы сами до конца не осознали, а уж чтобы задумать это, нужно быть гением, при-чем, злым гением. И оккультистом, – глава Комитета говорил несколько сумбурно, но, похоже, к этому уже привыкли. Рядом с ним стояли агенты, ждущие, когда мага озарит и он начнет раздавать указания.

– При чем тут это?

– По большому счету, последователей этого учения можно было бы назвать предшественниками сообщества. Магами без магии. В основе оккультизма лежит мысль, что кроме общепринятых методов познания имеется ещё сверхчувственный, через непосредственное общение с божеством в форме откровения. Но кроме того, и полная уверенность, что нашими судьбами, характером, поведением управляют планеты – рисунки на небе в моменты нашего рождения и каждой секунды жизни. Они недалеко ушли от истины. И разработали немало систем и методов, задействующих число семь.

– Уже знакомо.

– Семь видимых планет. Семь элементов человеческой сущности, высший из которых – искра Божества, часть божественного «я», пребывающая в человеке. Сложнейшие по своей многосоставности семь способов оказать планетарное воздействие, с помощью духов.

– Духов?

– Существ, которых вызывает Арс Алмадель. Семь жертв для каждой планеты. И последняя тому, кто сможет поставить точку…

– Кому?

– Сатурну. Отцу-времени.

– При чем здесь Сатурн?

– Завершающая планета, приносящая в любой план порядок и структуру. Проявляющая магию на физическом плане. И, похоже, любимая планета главного заговорщика, во всяком случае, магпсихологи в этом уверены. Сатурн – самая могущественная и самая злая из всех форм существования. Природа его медленна, терпелива, коварна, скрытна. Некоторые утверждают, что добрая половина страданий нашего мира обязана своим происхождением действию этой планеты.

– Александр… Все что вы мне рассказали – бессмысленно. Нагромождение теорий.

– И фактов. Грандиозная задумка! – взгляд мужчины сделался чуть ли не безумным, и он полностью погрузился в свой рассказ, – Похоже, кто-то решил подчинить не просто людей, а саму ткань мироздания. Понимаешь? Они пытаются сделать – или сделали – Бога. Ведь если появится возможность управлять планетами – не в том смысле, что двигать их по небосклону, а в том, что менять направленность их влияния на людей, Землю, окружающее космическое пространство, то появится возможность управлять человечеством в планетарном масштабе…

– Да это просто безумие! Создать Бога? Невозможно. И вы говорите об этом с восхищением… Но черт возьми, какая разница, если это никак не поможет Владе?

– Не поможет… Не поможет… Поможет! Я, кажется понял, куда отправился Олег.

– Вы точно уверены, что он связан с этим… Богом из машины?

– На сто процентов. Его поведение в твоей лавке совсем не вписыва-ется, но в любой истории есть место спонтанности.

– Просто если мы ошибемся…

– Мы не ошибемся. И он отправился в Сатурнию.

– Бальнеологический курорт?

– Не только. Одно из древнейших поселений в Италии. Согласно легендам, было основано самим богом. Там в округе множество развалин фортификаций и терм древнеримского периода… Чуть больше двух часов от Рима. Ищем в том направлении.

Он мог и не говорить. Работа уже кипела.

Теперь, когда стало понятно направление, стало легче отследить кто выехал в ту сторону или приблизился к городку в примерно нужное время. Их и правда выследили. Максим увидел, что несколько человек – в том числе маги и члены ОВРА – натягивают специальное обмундирование, включая бронежилеты, и молча начал переодеваться сам.

– Максим… – нахмурился глава, но Арсенский только глянул на того, и отец Влады замолчал.

Вертолет вылетел с площадки Ватикана спустя пять минут.

Они не пытались скрываться – к чему? Заговорщики точно знали, что Комитет сделает все, чтобы помешать. А Максим сделает все, чтобы помешать им убить Владу ради благого дела.

Он даже не пытался смотреть на часы.

И так знал, что времени не осталось.

И когда спустя чуть меньше, чем полчаса, они сели на каменистую площадку возле нескольких холмов – сели почти бесшумно, насколько это вообще возможно в такой ситуации – первым выскочил наружу.

Но куда идти дальше – не понимал.

Было темно. Даже небо, будто подчиняясь жанру неведомого кино, было закрыто облаками, так что света звезд и луны едва хватало, чтобы развеять черноту и увидеть непонятные очертания. И это при том, что видели маги гораздо лучше людей.

Арсенский натянул очки ночного видения – и такие входили в их экипировку – и перехватил электрошокер. Пистолет ему не дали, да он и не настаивал – стрелял он последний раз в тире пару лет назад. Досадное упущение, которое он намерен исправить, если все закончится хорошо.

Когда все закончится хорошо.

Он, стараясь не шуметь, побежал вслед за группой таких же мужчин – Александра, конечно, потерял окончательно, но знал, что отец Влады был там.

Мужчина надеялся, что тот знает, что делать. И выбрал правильно направление.

Что их там ждет? Сколько там людей и магов? Они не знали.

Максиму показалось, что они бежали, петляя по дорогам, минут пятнадцать. И у него зрела внутренняя уверенность, что правильно делают. Не ошиблись. Уверенность переросла в стойкое убеждение, будто его интуиция протянула тонкую ниточку, которая становилась все крепче, чем ближе они подходили к нужным развалинам, где прятали Владу.

Он читал, что близнецы могут чувствовать друг друга на расстоянии; некоторые маги, вроде Влады. Даже просто у людей порой срабатывали совершенно звериные инстинкты. И, похоже, именно это и происходило с ним. Ровно до тех пор, пока группа захвата не свернула направо на одной из развилок неосвещенных троп. По инерции Арсенский пробежал еще за ними, но тут же почувствовал, что ниточка натянулась.

Он запнулся, остановился, позвал было последнего из бегущих, а потом вовсе замер.

Не придумывает ли он себе? Все-таки Комитет был гораздо опытнее в этом вопросе, среди магов наверняка были следопыты, вроде Влады, да и Александр был так уверен…

Решение следовало принимать быстро. Потому как его сообщники удалились уже весьма существенно.

И…

Пусть бегут.

Направившись в разные стороны, они удвоят свои шансы. А звать и объясняться времени нет.

Арсенский понесся в противоположную сторону, ловя, словно воздух, свои ощущения. Он закрыл глаза, чтобы даже малейшие повороты не мешали его осознанию, и побежал напролом туда, куда вела его, как он надеялся Влада.

Через кусты, какие-то ямы, пару низких заборов, пока не уперся в развалены, наполовину скрытые горой и сухими деревьями.

И тогда ниточка завибрировала так сильно, что, чертыхнувшись, мужчина пробрался через довольно широкие ворота, стукнувшись о колонну, быстро миновал арочные проходы, свернул за угол и почти провалился в дыру, ведущую в какие-то подвальные полуразрушенные помещения.

Он даже не успел осознать, что видит.

Какие-то свечи, полоски огней, мельтешащие тени, нагромождение приборов и линий, заунывные бормотания и ломающая нервы музыка.

Его взгляд сосредоточился на знакомой фигурке, лежащей с закры-тыми глазами очень странно, будто её уронили с высоты и так и оставили. А так же на том, что у фигурки, будто в замедленной съемке, двигалась рука. Тянулась куда то в район груди, где поблескивал знакомый медальон.

И тогда он закричал, звериным, выворачивающим внутренности криком, в несколько шагов преодолел оставшееся до Влады расстояние и накрыл её тело сверху, как накрывают бойцы гранату. Но не для того, чтобы защитить окружающих от взрыва, а для того, чтобы этот взрыв и эту руку остановить.

Или сдохнуть прямо здесь, на последнее мгновение почувствовав тепло тела той, что стала для него вдруг важнее собственной жизни.

Он еще успел услышать, как рвано вдохнула Влада, а потом вспышка света поглотила все пространство и его сознание померкло.

Глава 15

… – Пап, а что такое магия?

– Это волшебство, которое мы творим своими же руками, чувства-ми, мыслями.

– А у нее есть цвет или форма?

– Ты сложные вопросы задаешь, малышка. Магия может обрести любой цвет и любую форму, идти вовне и внутрь, разбивать и скреп-лять все сущее, пахнуть розами и мусорным ведром. Магия очень раз-ная; мы узнали точно только одно, когда она появляется…

– Это я тоже знаю! Однажды на землю упали звездочки и те, кто сумел подобрать их осколки, стали магами.

– Не совсем так, Влада, хотя официальной версии соответствует. Но я считаю, что магия рождается вместе с человеком. Любым.

– Как это любым?

– А вот так. Ведь магия создания жизни – самая сильная во Все-ленной. Как и магия любви, которая может из нуля сотворить единицу, из немагического – магическое, а из единицы – целый объем, способ-ный заполнить энергией весь космос.

– Я не понимаю…

– Когда-нибудь, обязательно поймешь. Просто знай, что любое су-щество на Земле способно любить и отвернуться от любви, и только от этого будет зависеть, какие круги пойдут от его камня, брошенного в воду. Наш мир, люди, магия состоят из множества частей, которые имеют очень сложное взаимодействие, но если ненависти, страхи, жажда наживы однозначны, то именно любовь несет все сложности отношений и развитие. Все остальное когда-нибудь исчезнет – ложь вскроется, ил-люзия развеется, мир померкнет. Но если хоть где-то сохранится одна магическая искра любви, все может начаться с начала.

– Значит, любой может стать магом?

– В какой-то мере, да.

– И все маги несут любовь?

Нет, дорогая. Некоторые решили, что они справятся и без нее. Но поверь, только с ней можно выстоять перед лицом любых сложностей…

* * *

… – Маленькая дрянь!

Удар пришелся по голове, но я этого не заметила. Я просто не виде-ла и не чувствовала ничего, кроме моих близких, которые умирали на моих глазах.

Ну ничего, раз мы уже потеряли столько времени, прорываясь через твой щит, можем потерять еще часик и наказать тебя так, как ты этого заслуживаешь, магичка. И тогда ты поймешь, что твоя долбанная магия ничего не значит и ничего не может…

* * *

… – Влада, зачем тебе это? Зачем Комитет? Я решился на эту должность, потому что, к сожалению, иначе сообщество не выживет, но я бы никогда не пожелал подобного своему единственному оставшемуся ребенку! Здесь много боли, много страхов, и слишком много опасно-стей. И не только внешней – опасностей для твоей души, Влада. Для твоего разума и будущего…И черт возьми, пусть я не верю в Ад и Рай, не думаю, что кармический закон существует, но я не уверен, что мне не воздастся за все, что я делаю. Неужели ты настолько хочешь наказать тех, кто отвернулся от любви?

Нет пап. Я хочу защитить тех, у кого все еще есть шанс прийти к ней…

* * *

Я приходила в себя медленно.

Точнее, я даже не уверена, что в себя.

Сначала я видела туман и свет. В голове. В сознании. А если было сознание – значит, я жива? Или же это… все та же Вселенная, но я в ней уже существую по несколько иным правилам?

Это вдруг так меня напугало, что я рванулась куда-то, судорожно хватанула ртом воздух и осознала, наконец, свое тело. Которое было.

Существовало.

Новый судорожный вздох.

Шум в голове.

Живу.

Сердце колотится.

Веки вздрагивают.

Открыть невозможно – настолько они тяжелы. Но это всего лишь значит, что у меня мало сил.

Да?

Шум в голове усилился. Почему? Откуда? Потом появились отдель-ные звуки. И я постепенно осознала, что это не просто шум. Так гудят приборы. Разговаривают люди. Воет ветер и хлопают двери.

Звуки нормального, обычного мира. Не черного подвала, где я умерла.

Получается, не умерла?

Вместе с ощущением жизни вернулся страх. Почему не умерла? Не сработал детонатор? И означает ли это, что Олегу и его помощникам удалось выполнить, что они собирались?

Но кто тогда меня спас?

Я ничего не помнила. Точнее, ничего с того момента, когда, на грани потери сознания, тянулась у маленькой букве V у меня на шее. Разве потом не случился взрыв? Во всяком случае, у меня было ощущение, что меня разорвало на миллион частиц…

Зато я хорошо помнила, что случилось раньше.

Как меня натянули на крюках под каменным потолком, в виде пятиконечной звезды, пока трое мужчин в черных балахонах – понабрались же они где-то этой театральности – расставляли нужные предметы в нарисованной пентаграмме. Сомнительно, что меня надо было для ритуала держать именно в том виде, скорее, это была очередная месть и жажда выдрать из меня страх, боль, ненависть. Не дождались, обрезали веревки, так что я упала, перевернули на спину и уже потом пустили немного крови.

Как приговаривали какие-то жуткие в своей смертельном совершенстве слова и заклинания на латыни – я хоть немного её и знала, никак не могла разобрать, о чем идет речь – и расставляли свечи, заряжали магией периметр и многочисленные артефакты.

Как я почувствовала давление, идущее снаружи, будто с самого неба, и поняла, что вот, пришло то, что должно было прийти – Сатурну сейчас принесут жертву и задумка все еще неведомого кукловода все-таки исполнится.

Грандиозная, жуткая, призванная устроить Судный день для неугодных существ отдельно и для всех вместе. Невозможная власть, которая даст тому мужчине – а поскольку Соринский называл его «он», я не сомневалась, что это мужчина – возможность уничтожать и миловать. Повернуть небо вспять. Устроить ядерный взрыв.

Уничтожит, в итоге, его и человечество – я это осознала отчетливо.

Никто не может быть Богом, даже богом из машины. Глупость все, что один единственный, пусть гений, в состоянии осознать триллионы связей, что опутали нашу планету и всех на ней живущих. Но именно гений в состоянии понять, что он делает.

А это означает, что своей почти безумной целью он выбрал небытие…

Или нет?

Что я упускаю?

Я вдруг почувствовала, что кто-то тронул мою руку. Кто-то очень близкий и важный.

Максим?

Снова попыталась открыть глаза и на этот раз у меня получилось. Сначала была лишь пелена, но потом я разглядела мужчину, который сидел рядом со мной в полутемной комнате.

Пищали приборы.

Похоже, больница.

Но как?

Спросить этого я не могла. Даже сфокусировать взгляд было сложно, не то что заговорить.

Но он понял. Устало улыбнулся – судя по щетине, прошло уже много дней с тех пор, как я здесь лежу.

– Я же говорил тебе, что ты без меня не сможешь.

Когда это говорил?! Похоже, он почувствовал мое изумление и улыбнулся уже более открыто и даже несколько коварно:

– Ну хорошо. Собирался тебе сказать. И то, что я без тебя тоже не смогу. И то что ты любишь меня. И то, что я люблю тебя. И да, я знаю, что ты хочешь меня пришибить, но вряд ли сможешь сейчас – у тебя сломана рука, множество ушибов и ты так накачена лекарствами, что вряд ли пошевелишься. И вообще, с Новым годом!

Ох.

Неужели настолько много времени прошло?!

– Первое января, – Арсенский вдруг пересел ко мне на кровать и осторожно погладил по щеке. Кажется, с чувствительностью у меня была не очень. Зато с мозгами все хорошо – и я четко запоминала каждое сказанное им слово.

Вот приду в себя и выскажу все, что думаю о таком самоуправстве! Разве так признаются? Он бы еще сам себе женился и детей сделал…

Надеюсь, хоть в глазах прочитает, какая я грозная. И счастливая.

Потому что жива. И он жив. Да и вообще, этот мир существует. Да, пусть где-то в мироздании мы возрождаемся в виде частиц, когда умираем, но я предпочла бы сначала пожить в этом теле.

С этим человеком.

На этой Земле.

Я снова вопросительно глянула на Максима.

– Ты запустила детонатор, – вздохнул мужчина и в его голосе промелькнула ярость. Но не в эмоциях. Хотя… Хм, странно, а ведь я не чувствовала его эмоций. Следствие взрыва? – И твоя магия действительно взорвалась. И все и всё вокруг сгорело. Но ты… Ты нет.

Почему?!

– Потому что. Эй, не злись, достоверно мы так и не знаем. Но… Ты же помнишь, что у нас одинаковый коэффициент магии? А сама сила противоположна. Минус на плюс, вхождение в резонанс и все такое… В общем, когда я накрыл тебя своим телом, что-то там соединилось или оттолкнулось. Как нужно.

Накрыл своим телом?!

То есть он решил там сдохнуть вместе со мной?! Никто ведь не мог предположить, что это сработает и мы останемся живы.

Кажется, я приду в себя раньше, чем положено.

Чтобы убить его самой!

– А чего ты ожидала, Влада? – голос Арсенского сделался хриплым. – Я должен был там стоять и смотреть, как ты умираешь? Если я решил, что мы вместе, то и без всяких обетов это означает, что мы вместе. И в жизни… и в смерти.

Он решил.

А меня спросил кто-нибудь?!

Хотя я понимала, что спрашивать не о чем. У нас не было шанса с того мгновения, как я посмотрела в его глаза, сидя за стойкой бара.

– Поэтому запомни. Если ты и дальше намерена рисковать, то будешь рисковать только вместе со мной. В команде. Понятно?

Губы чуть дрогнули в улыбке. Конечно, понятно.

И тут же сердце пропустило удар.

Как я могла забыть? Кукловод, машина и…

– В какой-то мере все закончилось, – голос Максима звучал с сомнением, – Нет, мы не нашли того, кто стоял за этим, но ведь все детали машины – почти все – найдены и уничтожены. Её принцип работы Комитет так же понял, признал и засекретил, как понимаешь. Все, кто участвовал в операции, прошли довольно неприятную процедуру прививки неразглашения. Нам также предстоит…Ты просто еще слишком слаба, а я… Да пошли они!

Ого. Кого-то достали. Максим подтвердил мои догадки:

– Лезли все ко мне с замерами, приборами, расспросами… Когда здесь ты!

Я чуть дернула бровями. Похоже, мне вообще не нужно говорить, чтобы он меня понял.

– Ну да, по поводу этого нашего смешения, как они это называ-ют.

Смешения?!

– Влада… Ты только не нервничай…

Так, сейчас я начну нервничать.

– Никто не понимает, как это получилось…

Снова пауза.

Твою ж…

– Но наши магии и дары как бы… Смешались. Неравномерно. И пока довольно странно. Я уже прошел ряд тестов, чтобы понять, что у меня появились какие-то новые способности. Тебе еще предстоит… И, похоже, нам придется заново проходить ускоренный спецкурс на магическом факультете.

Прибейте меня.

Обмен магией?!

Но это же не возможно!

А если возможно… Если возможно передать магию другому ма-гу… Или даже человеку…

Я в полнейшем шоке уставилась на Максима и тот уверенно кивнул:

– Да, девочка моя. Кажется, у человечества есть перспектива.

Часть третья

Глава 1

– Я тебя не отпущу, – жестко проговорил Арсенский и притянул к себе, заставляя вылезти из кресла, в котором так удобно было готовиться к очередной лекции. Я встала и сердито посмотрела на мужчину, но потом рассмеялась. Он действительно выглядел забавным, с надутыми губами, и очень напоминал Никиту.

Тот надувался с поводом и без, особенно когда видел у себя дома. Хотя я бывала там довольно часто в последние полгода, практически, поселилась.

Но слава богу, его влюбленность, вроде бы, проходила. Нет, он еще, сам того не замечая, порой с тоской смотрел на наши с Максимом объятия и язвительно шутил на тему, пора ли ему называть меня «мамочкой», но вполне принял тот факт, что я с его отцом. А когда мы еще и объяснили, после всяческих исследований, что у некоторых людей без магии вполне есть шанс вырастить в себе настоящую искру, и вовсе погрузился в новую сферу, готовый отдать себя на эксперименты полностью.

Такая одержимость результатом пугала бы, если бы не была мне знакома. По собственному поведению и привычкам Максима.

– Ты никуда не поедешь, – повторил мужчина, и я наклонила голову.

– А то что? Поедешь вместе со мной? Макс, мы уже говорили об этом и неоднократно – полевая практика обязательна для студентов, и я настолько удачно организовала её в этом году, что сама жду не дождусь начала.

– Я не увижу тебя целый месяц!

– Неделю. Ты же сам сказал, что закончишь дела и присоединишься к нам. Поля, вареная картошка, комары – романтика!

– Все эти будут вокруг тебя виться.

– Всем этим не больше восемнадцати.

– Там есть еще и работники.

– Угу, друг Пеня и парочка престарелых архиваторов.

– И вот этот твой друг…

– Именно что друг.

– Влада. Я просто боюсь.

Я обняла его и уткнулась в шею, втягивая ставший родным запах.

– Я знаю. Но Комитет отправляет со мной еще и агента, а я за эти месяцы тоже многому научилась.

И не я одна.

Как только я восстановилась после того взрыва, мы с Максом засели за исследования и учебу в Москве, параллельно продолжая работать каждый на своей должности.

Мы изучали наши возможности, а маги-исследователи изучали нас.

До конца так и не было определено, почему энергия не убила нас, а смешалась. Основная причина, конечно, была в том, что наши «инстинктивные» потоки оказались противоположными, а коэффициент магии одинаковый. Но на этом понимание произошедшего заканчивалось.

Нас замеряли по всем параметрам. От ДНК до объема талии. Заставляли читать порой неимоверно глупые заклинания над артефактами – будто заклинаниями в принципе поможешь делу. Исследовали мозговые волны в процессе применения дара. Делали тесты и давали задания, над которыми мы то головы ломали, то способности.

И пока пришли к выводу, что случайным образом в ту ночь, под воздействием детонатора, наша энергия на мгновение превратилась в магволну – новое понятие, которого не существовало до того дня в сообществе.

Дело в том, что никто, несмотря на использование самых современных приборов, не смог зафиксировать магическое воздействие как нечто материальное. Было «А» и было «Б» и невидимый путь между ними. То есть был маг, был результат его воздействия на предмет или человека, но никак не сама магия. Даже световые взрывы и прочие свечения, заметные физически, были следствием магии, но не её материальным воплощением.

Но магчастицы, безусловно, искали. Логично предполагая, что в нашем, до сих пор поддающимся физическим законам мире, они должны были существовать.

Просто мы еще не придумали приборы, которые смогли бы их замерить.

Вот и искали частицы, а нашли, похоже, волну. И прыгали до потолка от этого открытия, за право назвать которое – и присвоить звание первооткрывателей – готовы были перессориться Ватикан, Комитет и пара правительств, имевших к этому отношения.

Хотя все работали в полную силу.

Конечно, никакие результаты исследований еще не были обнародованы; напротив, засекречены так, чтобы вовсе никто не мог узнать. Но все понимали, что, возможно, вскоре перед знающими станет дилемма – рассказывать или нет.

Оставить ограниченному числу возможность быть магами – или нет.

К тому же, даже если мы найдем способ передавать магию хотя бы частично, вполне возможно, что только магам. Или же единицам из людей. Что опять же, способно было вызвать расслоение общества.

Но пока до любых утверждения было далеко. И я старалась не слишком вникать развернувшиеся дискуссии – мы с Максимом, пусть и имели к этому теперь отношение, не лезли в политику. Более того, после всех произошедших приключений нас временно оставили в покое, и я теперь даже не выполняла задания в роли агента. И так много времени занимали новые исследования. Не говоря уж об учебе. Мои эмпатические способности существенно уменьшились, но я все также видела «след», да еще и могла теперь определить, кто и почему мне лжет. Весьма удобное свойство.