Полночный синий, или Художник и принцесса

– Верни мне моего ребёнка, Ильяс! Пожалуйста! Ты обещал… обещал… – она захлёбывалась слезами и отчаянием, а он нежно гладил её по растрепавшимся белокурым волосам, ласково шептал:

– Т-ссс… Тихо, тихо, моя хорошая… Я всё для тебя сделаю, всё, что в моих силах, только успокойся. Тихо, тихо…

Он крепко прижал рыдающую девушку к себе, ощущая её вздрагивающее тело, и стоял неподвижно, почти не дыша… И она, всхлипывая, затихла. Он погладил её по спине горячей широкой ладонью.

– Я, правда, ничего не помню. Была очень серьёзная авария. Страшная авария… Я не знаю, как она произошла и почему я уцелел. Почему я тоже не погиб, как и мой попутчик. Я ничего не знаю… Но я найду твоего ребёнка, чего бы мне это ни стоило. Просто успокойся и расскажи мне всё, о чём я буду спрашивать. И я вспомню. Обещаю, что вспомню и найду твоего ребёнка.

Девушка чуть отстранилась, принялась растирать ладонью слёзы по щекам, а он зачарованно смотрел, как она это делает, на эти её движения и в душе поднималось такое чувство нежности, что мешало ему дышать. Он взял руки девушки в свои ладони, заставил её присесть на стул, сам сел на корточки напротив неё.

– Я даже имени твоего не помню, – тихо произнёс он.

– Аля, – так же тихо, хриплым и ослабевшим от слёз голосом произнесла она.

– Алечка… – повторил он и улыбнулся, его тёмно-синие глаза с теплотой смотрели на неё, – Расскажи мне всё.

– У меня от тебя ребёнок, – произнесла она уже более спокойным голосом, но с такой горечью и упрёком, что у него снова сжалось от боли сердце, – Твой дядя Тагир его забрал и спрятал. И ты, Ильяс, знаешь, где он!

– Знал… – горько усмехнулся он и сразу же решительно продолжил, – Алечка, мне нужно вернуться в мой дом. Это должно помочь мне всё вспомнить. Давай поедем вместе. Ты поможешь мне вспомнить то, что было до аварии.

– Хорошо, Ильяс, поедем, – соглашается она.

– Ты выглядишь бледной, уставшей. Как ты добралась?

– Рейсовым автобусом.

Ильяс сразу же отметил, что одета девушка намного скромнее, чем Эльмира. Значит, у неё и машины нет, раз приехала на общественном транспорте.

– У меня смена заканчивается в четыре. Подождёшь меня? А после я возьму расчёт, и мы успеем на вечерний автобус, как раз к пяти.

Ильяс попросил помощника повара подменить его в зале на пятнадцать минут и отвёл Алю в автомастерскую, где в коморке последнюю неделю жил он сам. Он не огорчился, что баба Валя из-за приезда внука отказала ему в ночлеге, так даже удобнее было жить на заправке. От посёлка далеко каждое утро ходить на работу. И сейчас он привёл Алю к себе, уложил её на топчан, накрыл одеялом.

– Только подальше от стены ложись, она холодная, бетонная, – предупредил Ильяс, перед тем как уйти.

Аля уснула, но когда проснулась, отдохнувшей не выглядела. Ильяс пришёл с подносом, чашка чая, блинчики с черничным джемом и салат с кальмарами.

– Чай немного остыл, пока я со столов убирал. Но блинчики очень вкусные. Сегодня их все заказывали, – говорил молодой мужчина, ставя поднос на низенький столик.

– Я не хочу есть, – раздражённо ответила девушка, но, заметив, как погас его взгляд и лицо мгновенно осунулось, сказала, как будто делая ему одолжение, – Ладно… Ты сам хоть ел?

– Алечка, я так волнуюсь сейчас, кусок в горло не лезет. А ты поешь. С утра приехала, домой только вечером попадёшь.

Н автобусной остановке Аля стояла потерянная, осунувшаяся. Ильяс хотел её обнять, но она нервным движением вырвалась. Так и стояла, насупившись. «Недотрога», – с нежностью подумал молодой мужчина, взял её холодную руку и сжал её маленькую ладонь, согревая в своей руке.

– Я жилы порву, всё перерою, но найду нашего ребёнка, – тихо, но твёрдо произнёс он, – Поверь мне, Аля. Я найду нашего сына. Это ведь сын, так ведь?

– Да, – кивнула Аля и поспешно отвернулась, закусив нижнюю губу, чтобы снова не расплакаться. Он встал рядом, слишком близко, готовый укрыть её от взглядов чужих людей на остановке.

В автобусе он сам заплатил за два билета. Денег, заработанных у Амата, на это хватало. И это тоже было хорошо, наличие своих денег придавало уверенности в себе. Они прошли в самый дальний ряд. Ильяс пропустил девушку к окну, а сам сел рядом возле прохода. Всю дорогу они тягостно молчали. Аля нервно теребила пуговицу на пальто, а Ильяс просто опасался снова ненароком вызвать её слёзы. Но всю дорогу ненавязчиво любовался ею, смотрел и разглядывал её лицо, фигуру, нервно сжатые пальцы рук, тонкие щиколотки, обтянутые ремешком осенних туфель, вдыхал аромат её волос и ни за что даже на миг не хотел отпускать её от себя.

Аля смотрела в окно, а он смотрел на неё, ничего больше не замечая. Поэтому, когда она встрепенулась и сказала, что пора выходить, для него это стало досадной неожиданностью. Сам бы он так и ехал рядом с ней долго-долго, весь вечер, всю ночь…

Они вышли на остановке возле коттеджного посёлка.

– Дальше пойдём пешком, – предупредила Аля.

– Далеко? – спросил он, хотя ему совершенно было это не интересно. Его больше беспокоило, что с приходом вечера похолодало, и стала ощущаться пронизывающая осенняя сырость. Он беспокоился, что в тонком пальто Аля замёрзнет, а в туфлях устанет идти далеко.

Но ничего этого, конечно же, ей не сказал, молча направился следом, когда Аля решительно зашагала по асфальтированной узкой дорожке по направлению к виднеющимся вдали роскошным двух и трёхэтажным кирпичным коттеджам.

– Это ведь элитный район, – всматриваясь вдаль, туда, где над крышами уютных коттеджей стелются чернильные сумерки, с удивлением в голосе произнёс Ильяс, – Я здесь живу?

– Да, – всё так же немногословно ответила Аля. Он шёл рядом, но чуть позади, потому что она его вела, показывала ему путь. И он даже намеренно замедлял шаги, любуясь её идеально стройными ножками с изящными щиколотками идеальной формы. Короткое пальто и туфли позволяли ему разглядывать её ноги. Он смотрел не по сторонам, хотя должен был бы изучать местность, смотрел, как она идёт, любуясь её лёгкой походкой, но не осмеливаясь больше притронуться, хотя очень хотелось. И хоть что-то начало проясняться в полном вакууме его жизни, он продолжал ощущать смутную тревогу.

Прошло около двадцати минут, когда они остановились возле роскошного двухэтажного особняка, обнесённого высоким и надёжным забором. Ворота оказались закрыты.

– В доме никого нет? – уточнил Ильяс, хотя уже знал ответ. Аля кивнула, немного помолчала и с огорчением в голосе сказала:

– В дом не сможем попасть? Придётся вызывать кого-то, чтобы взломали замки?

Недолго думая, Ильяс позвонил в ворота соседнего дома. Раздался лай собаки, потом послышался голос:

– Сейчас, подождите, открою!

Лязгнули тяжёлые ворота, и на пороге появилась пожилая женщина, одетая в белый спортивный костюм. Аккуратная причёска, лёгкий макияж, маникюр, домашние мягкие туфли с каблучком – всё говорило об ухоженности и достатке. Женщина широко улыбнулась, всплеснула руками и вдруг неожиданно для Ильяса обняла его за плечи.

– Ильяс! Нашёлся! Наконец-то! А я не верила, что ты погиб. Когда тело Тагира нашли, а твоё нет, я сразу сказала, что ты жив.

Ильяс осторожно высвободился и виновато улыбнулся.

– Я тоже искренне рад вас видеть, хоть и ничего не помню, – смущаясь, произнёс он.

– Не помнишь? – удивилась женщина, её тонкие как ниточки накрашенные брови поползли вверх, – Как не помнишь…

– После аварии я потерял память, поэтому меня так долго не было. И я не мог сразу вернуться.

Женщина взглянула на Алю, которая стояла чуть поодаль и молча слушала их разговор.

– Это вы его нашли, да? – уточнила соседка Тагаевых.

– Да, – ответил за девушку Ильяс, – Меня нашла Аля и привела домой. Но у нас нет ключа…

– Ах да, конечно! – спохватилась женщина, – Сейчас… У меня есть все ключи. Когда с вами случилась авария, повар, горничная и охранник ещё ждали вашего появления, Ильяс. Но через неделю после похорон ко мне пришла ваша горничная Аня, отдала все ключи и сказала, что вся прислуга покидает особняк. Вы не беспокойтесь, я за ними всё проверила. Они ничего не взяли.

– Спасибо вам… Извините, хочу вас по имени назвать, но не помню.

– Вера Степановна я… – бесхитростно улыбнулась соседка, – Живу здесь почти одна, за домом сына и невестки присматриваю. Они ко мне внуков на выходные и каникулы подбрасывают. Так что заходите в любое время ко мне.

– Спасибо, Вера Степановна, – ещё раз поблагодарил Ильяс, забирая связку ключей, – И вы, если нужно что будет, приходите к нам.

– Да, это конечно, – снова улыбнулась женщина.

После того, как они распрощались и Вера Степановна задвинула за собой большую металлическую дверь, Ильяс безошибочно выбрал в связке ключ и открыл им тяжёлые ворота. И вдруг заметил, что сделал это привычным движением, заранее зная, что тяжёлый массивный ключ в замочной скважине нужно провернуть два раза. Конечно, многие замки отпираются так, но ключи-то он не подбирал, а пальцы сами взяли тот, который нужен! Он раздвинул ворота и вошёл во двор. Дорожки из каменных резных плиток оказались засыпаны опавшими и уже пожухлыми листьями. Почерневшие от первого заморозка георгины и астры на клумбах, довольно большой гараж, за ним небольшой парк из хвойных деревьев – всё это Ильяс оглядел внимательным, впитывающим каждую незначительную мелочь, взглядом. Так же легко он открыл двери дома, зашёл внутрь, по привычки разулся, стянув с ног тесные старые кеды. Он прошёл в просторный холл, затем в гостиную, обеденный зал и кухню. Везде царили тишина, сумрак, на мебели из дорогих пород дерева слой пыли, но все предметы аккуратно расставлены на своих местах – свечи в серебреных подсвечниках на каминной полке, большие напольные вазы, идеально-белая скатерть на большом овальном столе в обеденном зале, картины в тяжёлых позолоченных рамах, мягкий ворс персидского ковра.

– Аля, ты знаешь, где моя комната? – обратился Ильяс к девушке, которая молча следовала за ним из комнаты в комнату.

– Да, – кратко ответила она и повела его на второй этаж. Они поднялись по широкой деревянной лестнице с лакированными перилами и витиеватыми чугунными балясинами, прошли по длинному коридору, пол которого застелен бежевым ковром. Свет не включали, в сумерках ещё хорошо виднелись очертания предметов, но от этого дом казался призрачным, таинственным, живым.

Аля остановилась возле одной из дверей. Ильяс отворил её и вошёл. Первое что он сделал, привычным жестом дотянулся до выключателя и включил свет. Люстра над потолком осветила комнату мягким желтоватым светом. Ильяс провёл взглядом по комнате и подошёл к платяному шкафу, открыл дверцу. Молодой мужчина испытал что-то похожее на шок, когда увидел, что все полки забиты одеждой, на плечиках аккуратно висят костюмы и рубашки, внизу стоят бесчисленные пары обуви.

– Вот это да… – потрясённо произнёс он, прикрыл дверцы шкафа и приблизился к столу. Столешница из красного дерева, покрытая лаком, была пуста, но Ильяс отодвинул выдвижной ящик в столе и обнаружил паспорт, водительские права, банковскую карту, другие свои документы и полностью разряженный сотовый телефон и ключи с брелоком, на котором изображена эмблема в виде овала с шестью звёздами внутри – одной большой и пятью маленькими. «Скопление звёзд в созвездии тельца», – машинально заметил он и открыл паспорт. Ильяс увидел в нём свою фотографию. «Да, это мой паспорт!», – убедился молодой мужчина.

– Аля… – задумчиво произнёс Ильяс, разглядывая водительские права, – Я был за рулём, когда случилась авария. И она произошла очень далеко от дома. Почему я с собой не взял водительские права? Ни паспорта, ни телефона, ни денег? Ничего не взял?

– Не знаю… – Аля, всё это время стоявшая возле двери неподвижно и наблюдающая за ним, настороженно взглянула ему в глаза, – Это странно, Ильяс. И на тебя не похоже. Ты всегда держал права в бардачке.

– Да, это странно… – тихо произнёс мужчина.

Он положил права в стол и задвинул ящичек, подошёл к аккуратно заправленной кровати, провёл ладонью по тяжёлому гладкому одеялу и услышал напряжённый голос Али:

– Ты осматривайся, а я домой поеду. Поздно уже.

– Подожди, Аля, – Ильяс развернулся к девушке, – Действительно поздно. Давай я тебе такси вызову, а лучше оставайся здесь. Столько комнат, выбирай любую. Хочешь, я тебе свою комнату отдам, а сам другую найду. Примешь ванну, отдохнёшь, поесть что-нибудь закажем. Не уходи, пожалуйста, Аля.

– Нет! Ненавижу этот дом, – резко произнесла Аля. И было в её взгляде столько отчаяния, что Ильяс не посмел настаивать.

– Хорошо, – быстро согласился Ильяс, – Слушай… Мы же во дворе гараж видели. Возможно, там есть машина. Пойдём, посмотрим.

Ильяс снова подошёл к столу, снова выдвинул ящичек и достал ключ с брелоком.

– Это же ключ от машины, – уверенно произнёс он, – «Субару». Авария произошла на «Гелендвагене»… Значит, в гараже должна быть ещё одна машина.

Аля настороженно взглянула в помрачневшее лицо Ильяса и с тревогой спросила:

– Ильяс… Что тебя сейчас насторожило? Да, у тебя была «Субару». Ты любил ездить именно на ней.

– Это и насторожило… – тихо произнёс Ильяс, задумчиво рассматривая брелок с эмблемой из шести звёзд в своих руках, – Поехал не на своей машине… К тому же «Гелендваген» это очень надёжный внедорожник, это одна из самых безопасных машин… И вдруг… такая авария. Не справился с управлением? Но я не был пьян, в крови не обнаружили ни алкоголя, ни наркотиков. Я был плохим водителем? Права я купил, да?

– Нет, Ильяс, – возразила девушка, – Ты очень хороший водитель. Ты никогда не попадал в аварии, ты даже штрафы никогда не получал.

– Это точно? – с сомнением переспросил мужчина.

– Да, – уверенно ответила Аля.

– Ладно, пошли в гараж, посмотрим, что там, – решительно произнёс Ильяс, отгоняя тревожные мысли. Всё равно они сейчас ничего не дадут, только голова снова заболит от напряжения.

Они спустились на первый этаж, прошли в холл. Ильяс натянул ставшие уже привычными старые поношенные кеды и задержался, наблюдая, как Аля присела на корточки и стала застёгивать ремешок на туфле.

– Алечка, давай помогу, – не дожидаясь её отказа, он тоже присел на корточки и осторожно дотронулся до ремешка, одним движением ловких длинных пальцев вдел ремешок в металлическую петельку и застегнул, то же самое повторил с другой туфлей. Аля застыла неподвижно, ощущая лёгкие прикосновения его пальцев, чуть прикрыла глаза, её ресницы задрожали. Ильяс поднялся и протянул руку девушке. Аля приняла его руку, осторожно взяла его ладонь и поднялась. Прикасаться к ней было так приятно…

– Пошли, – тихо произнёс он и уже уверенно направился в гараж.

Тяжёлые ворота отворились, ярко вспыхнул свет над самой дверью, и молодой мужчина удивлённо присвистнул, увидев сверкающий чёрный роскошный мерседес «Майбах» и скромно примостившуюся рядом тёмно-синюю «Субару».

Он не ожидал увидеть два автомобиля, он сомневался даже, что гараж не пустой. Ильяс подошёл к «Субару», взволнованно оглядел, открыл салон.

– Это моя машина, – уверенно произнёс он.

– Ты вспомнил? – с надеждой в голосе спросила Аля и подошла к его машине.

– Нет. Я просто это знаю, что моя. Смотри, Аля, здесь есть место ещё для одной машины, для «Гелендвагена». Скорее всего, я в тот день я был за рулём машины Тагира.

– Как ты оказался за рулём его машины? – настаивала Аля.

Ильяс прикрыл веки, замер на несколько секунд, потом встряхнул головой, открыл глаза и с отчаянием сказал:

– Нет. Ничего не помню.

Он сел на водительское место, провернул ключ зажигания, мотор заурчал. Ильяс посмотрел на загоревшиеся панели и с удивлением произнёс:

– Полный бак бензина… Садись, Аля, поедем.

Девушка села рядом, с опаской стала наблюдать за его действиями. Но Ильяс уверенно держал руль, переключил скорость на риверс и виртуозно обогнул загородивший проход «Майбах», проехав в опасной близости от мерседеса, но даже его не задев.

По шоссе он тоже ехал уверенно, ловко обгонял, даже заранее притормозил там, где всегда была лужа. И Аля поняла, что и это он сделал неосознанно. Он знал, как управлять своей машиной, он её чувствовал, скорость переключал не глядя, притормаживал мягко и плавно. И девушка всё больше недоумевала, как на широкой прямой трассе в хорошую погоду при хорошем освещении в надёжном полностью исправном «Гелендвагене» он попал в такую чудовищную аварию.

Пока ехали до города, Ильяс ориентировался сам, но, оказавшись на городских улицах, спросил у Али дорогу.

– Где ты живёшь? – поинтересовался он.

– На съёмной квартире.

– Тебе есть чем платить за неё?

– Ты заплатил за год вперёд, – ответила девушка.

Он остановился во дворе и вышел из машины.

– Не надо меня провожать. Всё равно зайти не приглашу, – предупредила Аля.

– И не надо, – спокойно отозвался Ильяс, – В подъезде темно, до двери провожу.

И последовал за ней на третий этаж до самой двери квартиры. Уже на площадке перед дверью Аля спросила:

– Назад сможешь вернуться?

– Да, я всё запомнил. Я вообще очень внимательный. Стал таким после потери памяти, наверное.

– Нет. Ты всегда был очень внимательным к этому миру. Ты писал картины, Ильяс.

– Да, я догадывался об этом. Я хочу всё изучить в доме, я уверен, подсказка есть в самом доме. Возможно, мне снова понадобится твоя помощь. Когда ты завтра сможешь со мной встретиться?

– Вечером после пяти я приду с занятий, – ответила Аля.

– Давай так. Утром я планирую поехать в банк, узнать о состоянии своих счетов, потом заеду в фирму Тагира. После семи вечера, думаю, освобожусь. Жди меня после семи, ладно?

– Хорошо, Ильяс.

Она провернула ключ в замке и зашла в коридор.

– Доброй ночи, Аля, – пожелал Ильяс и спустился по лестнице только после того, как девушка провернула ключ уже с другой стороны двери.

Первым делом он ставит свой на зарядку свой сотовый телефон, снова недоумевая, почему в тот день ничего с собой не взял – ни документов, ни денег, ни сотового… И это было странно, учитывая, что в современном мире никто с сотовыми телефонами не расстаётся ни на минуту. И вдруг страшная догадка заставила его похолодеть, по спине прошёлся озноб – он, что, знал, что всё это ему больше не понадобится?!.. На душе стало жутко. Тишина дома как-то сразу стала давящей, угнетающей. Он решил отвлечься, спустился на кухню, заварил кофе. Молока в холодильнике не было, поэтому он насыпал в кружку сухого из большого пакета в верхнем шкафчике над большой плитой. Пока кофе остывал, Ильяс снял с себя старую одежду с чужого плеча и встал под струи горячей воды. Боже… какое же это было наслаждение… Уставшее тело, давно не знавшее мытья (не считая таза холодной воды в нетопленой бане) расслабилось так, что Ильясу показалось, ещё чуть-чуть и он испытает настоящий оргазм. Душистое мыло, мочалка, шампунь с потрясающе тонким приятным ароматом – всё, что было ему недоступно долгие недели, сейчас он оценил сполна. Мылся он долго, не в силах заставить себя прервать это чувственное удовольствие. Потом брился, чистил зубы, сушил феном волосы. И все эти когда-то привычные действия делал с таким наслаждением, что не спешил, растягивая минуты.

Опоясавшись белым махровым полотенцем, он босиком проходит в свою комнату, раскрывает дверцы шкафа и с не менее острым наслаждением выбирает одежду – чистую, новую, свою… Он берёт белую футболку и трогает её, чувствует, какая мягкая под пальцами ткань, подносит к лицу и вдыхает. От вещей идёт слабый освежающий аромат свежести. Наверно, какой-то очень хороший кондиционер для белья. Он надевает футболку, мягкие спортивные штаны и смотрит на себя в зеркало. Его вещи, идеально чистые, свежие, идеально сидящие на нём, придавали уверенности и вызывали чувство комфорта. Ему вдруг стало стыдно, что именно Аля увидела его убого одетым, небритым, с немытой головой. Хотя именно Аля ему ничего не сказала про его внешний вид. Или ей это совершенно безразлично, или она так взволнованна и расстроена, что ни на что не может обращать внимания.

Ильяс ещё раз бросил взгляд в зеркало, перед тем как вернуться на кухню. Казалось, его вещи даже были напитаны его энергией и сейчас давали ему силу. А, возможно, так на самом деле и было. Хотя к дому он, как ни странно, тёплых чувств не испытывал. Почему? Ведь это же его дом. Его родной дом. И Аля не захотела оставаться. Почему?

Он думал обо всё об этом, устроившись за столом на кухне, и задумчиво пил остывший кофе. Неужели здесь произошло что-то, что им обоим тяжело будет вспоминать… Аля… у него не было сомнений, что она его женщина. Да, он ничего не помнит, он не помнит, что чувствовал к ней. Но с первой секунды, как увидел её сегодня утром, почувствовал к ней такую нежность, что в груди защемило. После того, как он пришёл в себя, он жил не разумом, от которого не дал подсказок, а чувствами и ощущениями. Он доверял им. И при отсутствии памяти не мог положиться на логику, разум и здравый смысл. Ему оставалось только слушать свою интуицию, а она вела его безошибочно к Але. Когда он дотронулся до неё, такой рассерженной, колючей, нервной, его как током пронзило.

Ильяс выпил кофе, и почему-то ужасно захотелось есть. Да, он же после прихода Али и не ел ничего. Он разогрел в микроволновке блинчики с мясом, которые обнаружил в морозилке, заварил чай. И с аппетитом поел.

После снова продолжил исследовать дом. Кабинет Тагира он узнал сразу. Массивная мебель, тяжёлые, не пропускающие свет портьеры, антикварного вида шкаф, забитый папками. Разобраться во всём потребуется много времени. Ильяс пока не стал задерживаться в кабинете, продолжил осматривать дом. Он побывал во всех комнатах первого этажа, включая кладовые для съестных припасов и для инвентаря садовника. Он поочерёдно открывал двери комнат на втором этаже и заходил в них. И вот здесь его ждал сюрприз. Двери всех комнат были не заперты, и Ильяс беспрепятственно их осматривал, но не обнаруживал ничего странного. Всё, как обычно, спальни, ещё одна гостиная и тренажёрный зал, но вот одна комната, самая крайняя слева, оказалась заперта. Ильяс постарался подобрать ключ в увесистой тяжёлой связке ключей, которые вручила ему Анна Степановна, но ни один из многочисленных ключей не подошёл к замку. Это насторожило Ильяса, но он решил пока оставить эту комнату. Если не найдутся ключи, дверь можно будет открыть другим способом, сломав замок. Ильяс поднялся на мансарду. И вот тут его ждало самое интересное. Ещё поднимаясь по узкой ступеньке и вдыхая уже прохладный воздух, он ощутил запах красок. Такой родной, такой любимый запах… Перепрыгивая через две ступеньки от нетерпения, Ильяс забежал на мансарду, включил свет и замер. Нет, это не было чувства восторга, это было чувство такой радости, что дыхание перехватило. И в одну секунду он понял, что, наконец-то, в это мгновение он нашёл себя, себя самого. Вдоль стен стояли холсты. Некоторые картины были закончены, на других можно различить только наброски, некоторые закрыты тканью. Ильяс подходил к каждой картине, долго рассматривал, любовно трогал дрожащими пальцами, на его лице всё это время оставалась лёгкая улыбка. Он брал в руки тюбики и флаконы с краской, кисти, палитру, вдыхал запах пыли, растворителей и масляных красок. Неизвестно, сколько времени он бы провёл в мансарде и уже даже хотел взять в руки кисть и подойти с ней к чистому холсту, как вспомнил, что обещал Але. И это его отрезвило. Тяжело и с сожалением вздохнув, Ильяс выключает свет и спускается с мансарды вниз. Он ещё немного блуждает вокруг дома, пытается открыть дверь подвала, но она тоже оказывается заперта, и от неё тоже не находится ключей в связке. Ильяс возвращается в дом и до пяти утра лихорадочно разбирает содержимое стола и шкафа, просматривает документы и обнаруживает закрытый сейф. «Надо будет вызвать мастера и открыть сейф», – решает Ильяс. К большому разочарованию, ничего ценного для себя он не обнаружил, кроме номера телефона адвоката фирмы Тагира.

Ильяс решил позвонить адвокату сразу же, как только настанет утреннее время, когда уже удобно делать звонки, и попросить о встрече. Он уже отчаялся в своих попытках найти что-либо, что поможет им с Алей, как вдруг на самой верхней полке массивного дубового шкафа пальцы почувствовали что-то гладкое, тонкое. Ильяс приподнялся на цыпочки, пытаясь заглянуть выше, и обнаружил вложенный в папку зелёный лист документа. Он достал папку и открыл её, лист выпал из папки на ковёр. Ильяс наклонился и дрожащими пальцами поднял его. Это оказалось свидетельство о рождении. «Тагаев Альмир Тагирович», – взволнованно прочитал Ильяс и посмотрел на дату рождения. Она была напечатана два месяца назад! Голова закружилась, в глазах запрыгали чёрные мелкие точки. Ильяс снова сел на ковёр, тяжело вдохнул, пытаясь справиться с неровным дыханием. Это его сын! Его. Ильяса. Так почему же отчество не его? Ильяс несколько раз моргнул, пытаясь избавиться от мушек, и принялся снова разглядывать документ. В графе мать написано: «Напольская Алевтина Сергеевна». Отец «Тагаев Тагир Амирович».